Тяжёлая судьба, лёгкая любовь.

—Оми-кун! — внезапно вскрикивает блондин, взволнованно схватив идущего рядом черноволосого парня за запястье и рывком тянет в каком-то неизвестном направлении. — Мы просто обязаны туда зайти, это заведение является лучшим в городе, лучше ты просто не найдёшь! Сакуса только скривился от такого порыва энергии, однако, сопротивляться не стал. Всё равно бесполезно. —Как я тут только оказался? — пронеслось в голове Киёми прежде, чем они успели зайти в кафе. После того, как посуда была помыта, расставлена по своим местам, пусть с этим возникли проблемы из-за того, что кухня в незнакомой квартире была обустроена совершенно иначе, нежели кухня в прежнем доме. Тем не менее, повозившись с посудой и побегав по кухне, открывая каждый из шкафов, Киёми удалось найти нужные. По крайней мере, он на это надеялся. Ему не особо хотелось рыться в шкафах чужой квартиры, однако, Атсуму настоял на том, чтобы Сакуса лично просмотрел кухню. Уже собравшись что-то спросить у Мии, как только Киёми развернулся в сторону коридора после разбора всей посуды по своим местам, он видит в дверях лицо блондина, кричащее о том, что он явно подыскал им занятие на этот день. Вычитав явное недопонимание в лице Оми, блондин сверкнул своей хитрой лисьей улыбкой. —Отлично, а теперь вновь одевайся, Оми, день обещает быть насыщенным. — развернувшись на пятках, даже не дождавшись реакции соседа на его слова, гитарист махнул рукой вслед и направился к себе в спальню. И теперь они оба здесь после того, как целых полдня обходили город. Точнее, Тсуму таскал волочащегося за ним парня по всему городу, объяснив это это словами «Раз уж мы теперь соседи, нужно лучше узнать, что нам нравится.». Что ж, Сакуса теперь с уверенностью может заявить, что гитаристу нравится без спроса хватать того за любую область руки, будь то плечо, запястье или локоть. Ещё определённо нравится ходить по самым оживлённым местам, которые Сакуса терпеть не может. Нравится сахарная вата. Самое безобидное из всего перечисленного, казалось бы, однако, ещё ему нравится этой сахарной ватой пытаться скормить Оми. К счастью, он был в маске, очередной. Этих двоих, кажется, уже видели в каждом популярном месте города. С другой стороны, Сакуса не был зол на Атсуму, даже благодарен, ведь для человека, которому нельзя было выходить никуда, кроме музыкальной школы, город казался огромным и невероятно насыщенным различными развлечениями, даже если это обычный парк, наполненный людьми. Остановившись у входа в кафе, светившее сверху большими буквами названием, Атсуму наконец высвободил руку второго парня из своей смертельно сильной хватки. Устало вздохнув, Киёми взглянул наверх чисто из интереса узнать название заведения, в которое они направлялись и знатно удивился. «Онигири Мия» красовалось большими наклонными буквами над входом. —Это кафе моего брата. — бросил Тсуму и вошёл внутрь, за ним последовал и Оми, сразу догадавшись, о каком брате идёт речь. Об их приходе сразу заявил зазвеневший колокольчик над их головами, хотя он был абсолютно не нужен, потому что присутствие Атсуму вполне могло заменить несколько таких колокольчиков, заявляющих о присутствии. Увидев количество посетителей, сидящих в заведении, Киёми слегка напрягся — ему явно было не по себе, когда он находился в помещении с большим скоплением людей. Эта постоянная привычка пытаться закрыться от людей и отгородиться от их пугающих многочисленных взглядов зародилась ещё в раннем детстве по непонятной для Киёми причине. —Добро пожаловать в.. — собрался поприветствовать новых посетителей Осаму, однако, подняв взгляд, его приветливость бесследно пропала с лица. — А, это ты. — выдал тот, вздохнув и вышел из-за стойки, подойдя к парням. —Я думал, ты всегда рад своим клиентам. — улыбнулся блондин. —Только если их зовут не Атсуму. — отрезал Осаму и повёл их за собой к нужному столику, чтобы, зная гитариста, они случайно не подсели к какому-нибудь посетителю, который сидит один. —К стати, а где Сунарин? — оглядываясь по сторонам и просматривая каждый столик интересуется парень. —Почему ты у меня спрашиваешь? —Потому что я уверен, что он уже здесь. — усмехнулся Тсуму, заметив сидящего в дальнем углу Ринтаро. Очевидно, к нему и вёл Осаму остальных двоих парней. —Сунарин, ты тоже здесь! — помахав рукой своему другу, Тсуму подбегает к Суне и усаживается напротив. Киёми молча сел напротив Ринтаро следом, рядом с Атсуму. Сидеть рядом с незнакомыми людьми ему не особо хотелось, оставалось только держаться ближе к тому, кому он бы доверял больше. Достав из кармана блокнот с ручкой, Осаму встал у столика и молча глядел на парней, ожидая принять их заказ. —Закажете что-нибудь? —Ах да, Оми-Оми, ты просто обязан попробовать еду в этом кафе. — положив руку на плечо сидящему рядом улыбнулся музыкант и перевёл взгляд на своего близнеца-брата. — Саму, принеси свои лучшие онигири, я должен дать попробовать их Оми-куну. Вздохнув и записав в блокнот заказ, он вырвал лист и убрал блокнот обратно, собравшись развернуться. —Не шумите, как в прошлый раз, у нас и так много посетителей, Тсуму. — сказал он напоследок и поспешно скрылся из виду. Атсуму только злобно пробормотал что-то в ответ своему близнецу-брату и откинулся на спинку сиденья. —Сунарин, даже не поздороваешься с другом? — повернувшись обратно к, уткнувшемуся в телефон, сидящему напротив спрашивает Мия. —Мы друзья? — подняв глаза выдал тот и, остановив взгляд на Киёми, поприветствовал лишь его. — Сакуса, если правильно помню? Привет и тебе. — Киёми лишь кивнул в ответ. —А с ним ты почему поздоровался? — сразу возмущается блондин. —Почему нет? — Суна выглядел очень спокойным и с Атсуму говорил легко, они знакомы явно не первый год и подобные диалоги для них являются обычным делом. Киёми сидел молча, не желая встревать в этот разговор и мешать этим двум друзьям. Он подумал, что для них такие споры, если это можно было так назвать, являлись нормой и решил, что посидит вне этих обсуждений. Если бы. —К стати, Оми-кун, ты никак не прокомментировал мою игру дома, тебе хоть понравилось? — внезапно выдал Атсуму первое, что ему пришло в голову, лишь бы затянуть нелюдимого приятеля в разговор. —Так они действительно живут вместе? — думает Суна, взглянув на этих двоих. — Тсуму даже играл для него лично? Как-то это странно. —А, да, конечно. — быстро ответил парень сквозь натянутую на лицо маску. —Немногословен, как всегда. — пробормотал блондин. — Хотя бы маску сними уже наконец, хватит прятать такую красоту. Пока гитарист продолжал что-то не умолкая твердит своему молчаливому собеседнику, Ринтаро наблюдал за взаимоотношениями этих двоих и никак не мог понять, в какой момент в окружении Тсуму появился настолько близкий ему друг. И друг ли вовсе? Видимо, поймал жертву, что надо: нелюдимый, немногословный и молчаливый. А зная любовь Атсуму приставать к спокойным парням, Суна только искренне посочувствовал про себя брюнету. Хотя он не выглядел так, будто желал бы избавиться от вечных разговор гитариста, совсем наоборот. Они выглядят так, будто знают друг друга всю свою жизнь, несмотря на то, что познакомились буквально меньше суток назад. —И откуда ты их только берёшь, Оми, я же перед пробежкой забрал одну! —Понятно, — вдруг сложив руки на столе сказал Суна, прервав блондина и парни повернулись к нему. — Так вы и вправду встречаетесь? Только успел Ринтаро закончить свой вопрос, тут же раздался стук тарелки, поставленной на стол. На посуде лежали три аппетитных и аккуратно поставленных друг за другом онигири, по всей видимости, с тунцом. —Я так и думал. — скрестив руки на груди сказал Осаму, стоя у стола. Атсуму сидел в недоумении и вопросительно взглянул на Осаму с Суной, пытающихся скрыть свою ухмылку. Киеми и вовсе замер. —Подождите, с чего вы это взяли? — первым нарушил тишину блондин. — Мы просто друзья. —Уж как-то слишком подозрительно вы себя ведёте для друзей. — хмыкнул Осаму. —Кто бы говорил. —Ты это о чём сейчас? — злобно взглянул тот на брата. —О вас с Сунарином, даже дураку видно, что вы пара. — на лице Атсуму всплыла хитрая улыбка. —Поэтому ты такой дурак, Тсуму. —Я-то дурак? Ринатро с Киёми молча наблюдали за глупой ссорой близнецов, надеясь, что это продолжится недолго. Суна знаком с близнецами с самой школы, частенько позволяя себе пустить ту или иную шутку в их сторону, зная, что их это совершенно не обидит. Однако, в их споры и драки ни разу не встревал, невероятно непредсказуемы они бывают, когда дело касается их двоих. Несмотря на то, что он знал близнецов достаточно давно и понимает значительную разницу между этими двумя, в спорах они становятся сами на себя не похожи и никто не знает, как остановить этих двух абсолютных болванов. —Ешьте уже, не зря же готовил. — указав на стоящую перед ними остывающую еду, Саму разревнулся и отправился обратно к своему рабочему месту. —Точно! — сразу переключившись на сидящего рядом, выдал музыкант. —Оми-Оми, попробуй. —Извини, я не особо голоден. — неловко ответил Киёми. —Как же так? — помотал головой парень. — Тогда заберём с собой. —Он просто сыт по горло твоей болтовнёй. — выкинул Суна. Недовольное бормотание Атсуму в ответ дало о себе знать. Через несколько минут двое парней выходят из заведения, у одного из них в руках бумажный пакет, где синим цветом красуется бросающаяся в глаза крупная надпись «Онигири Мия»; ниже мелкими буквами другая надпись «Приходите ещё!» и ровными буквами от руки написанное «Не» перед этой самой надписью; ещё чуть ниже улыбающийся смайлик. —Осаму, блин, — подумал сразу Атсуму и не смог сдержать лёгкой улыбки. — Отомщу ещё. Сакуса не стал спрашивать, почему тот улыбается. Так же, как и не стал интересоваться, куда они направляются на этот раз, ведь, судя по тому, как Тсуму уверенно зашагал в противоположную от их дома сторону, возвращаться в квартиру они не собираются. Киёми, в принципе, почти ничего не спрашивал за сегодняшний день, так что Тсуму взял на себя ответственность за вечные беседы и прерывание иногда возникающей между ними тишины.  —Может показаться, что мы с Осаму не ладим, — в очередной раз сменив тему активно говорит о чем-то Мия. — Но, на самом деле, я знаю, что он меня любит. — блондин усмехнулся. Киёми только издал в ответ какой-то неопредлённый звук, по всей видимости, означающий, что он всё ещё слушает, пусть и местами бессмысленные, монологи Атсуму. —А у тебя есть родные братья или сёстры, Оми-кун? — Тсуму сунул руки в карманы. —Только двоюродный, — моментально выдал Сакуса, — Из родных у меня только отец. — сказал он следом и тут же едва заметно поморщился от произнесённого. К счастью, маска скрывала выражение его лица. Атсуму заметно удивился от такого заявления. —Ох, извини.. — сочувственно произнёс Мия, на что Киёми только слегка кивнул, заменяя этим «Ничего страшного». — У меня только брат и мама. Какое совпадение. Один вырос без отца, а другой потерял мать. Киёми очень хотелось сказать в ответ что-то на подобии «мне жаль.», однако, понимал, что это не будет иметь никакого значения, если ему не известно о прошлом Тсуму. К тому же, никому особой боли уже не приносило говорить об этом, поэтому тема забылась мгновенно, сменившись следующей. —Надо будет тебя и с ней познакомить. — повернувшись к собеседнику заявил блондин, улыбаясь. В отличии от Сакусы, у Атсуму улыбка с лица почти не сходит. Кажется, он никогда не пытается её скрыть, как и свои мысли, вечно вбрасывая в разговор первую пришедшую на ум фразу, вне зависимости от того, насколько она подходит под тему диалога. Киёми ему даже завидовал, вспоминая, как миллиарды раз прокручивал в голове каждую из фраз, которые ему приходилось произносить. Особенно в присутствии отца, когда, казалось, даже неправильный вздох может обратиться в злобный и прожигающий насквозь его взгляд мужчины. —Слушай, Оми, — начал Атсуму, — Куда ты хочешь сейчас пойти? — блондин остановился и взглянул на недоумевающего напротив стоящего парня. —В каком смысле? —Я тебя уже все полдня таскаю по различным местам, стоит предоставить выбор и тебе. — он усмехнулся. Сакусе уж очень не хотелось говорить, что он практически не знает этот город, ведь ни разу в его жизни не было такого насыщенно дня, как сегодня. Не хотелось говорить, что он привык следовать туда, куда его поведут, не имея права на собственное мнение. Не хотелось говорить, что он абсолютно растерян, пусть этого и не видно, ведь все его девятнадцать лет он думал, что его жизнь будет прожита по заранее расписанному его отцом плану, который он решил раз и навсегда разорвать в клочья и сжечь, уйдя из дома по собственному желанию, впервые сделав что-то настолько решительное против воли его отца. А после в его жизнь буквально ворвался, выбив дверь его одиночной комнаты социофоба, этот музыкант по имени Атсуму Мия, который теперь спрашивает, куда ему хотелось бы пойти. Он мог сказать «домой» или «в парк», ведь ничего больше в голову не приходило. Кроме первой мысли. По непонятной причине, ему хотелось быть честным с Атсуму. —Давай пойдём туда, где нет людей. — выдохнув, заявил Киёми. Он понятия не имел, как это прозвучало и что возникло в голове блондина после услышанной фразы, однако, кажется, он слишком переволновался из-за поставленного вопроса и впервые выдал самое первое, что пришло ему в голову. Никогда ранее он не произносил что-то настолько необдуманное и глупое. Вспомнить даже обычный диалог с кем-нибудь из музыкальной школы и на ум сразу возвращаются их безуспешные попытки завести диалог, вытягивая из черноволосого не то, что каждое слово, но и каждую букву. В конце концов, они сдаются и оставляют идею узнать его получше, потому что Сакуса слишком много думает. Так было всегда. Так почему сейчас всё ощущается по-другому?  По непонятной причине, с Атсуму было легче говорить, чем с кем-либо ещё. С ним, в целом, было легче. Невероятная тяжесть с души бесследно пропадала, будто её никогда и не было. Тсуму хихикнул и расплылся в невероятно тёплой улыбке. —Идём, наш нелюдимый Оми-Оми. — ответил Мия, улыбнувшись шире и в очередной раз, однако, тут уже аккуратней взял Сакусу за запястье, потащив в неизвестном направлении. «Мой» ему хотелось сказать, вместо «наш», но он решил, что тот не ухватит шутку. Странное ощущение внутри. Опять. Эта до невозможности лучезарная и тёплая улыбка и нежное касание его запястья, сжатого в чужую ладонь уже не просто вызывает странную реакцию, оказывая до невозможности сильное влияние, а вовсе начинает сводить брюнета с ума. В груди у Киёми ощутимо вспыхнуло пламя, в темноте чёрных глаз блеснула искра. Свободной рукой он сжал футболку в области груди, слегка оттянув её вниз: колется, приятно колется это бешенно забившееся сердце. Область запястья, за которое держится чужая рука буквально горит. —Я уверен, что тебе понравится! — светится солнце, сильнее сжимая запястье брюнета, поспешно куда-то направляясь. —Веди меня. — пронеслось в голове Киёми. Только сейчас Сакуса ощутил, какие у Атсуму вечно тёплые ладони, в отличии от его ледяных, особенно пальцев. И тепло это расползается по всему телу так, что мурашки пробегают по коже. Тот будто делится с ним теплотой и согревает, сам того не осознавая. Он смотрит на спину идущего впереди комочка эмоций и многочисленных мыслей, которые он неумолкая озвучивает вслух одно за другим и не может дать объяснение этой буре ощущений, испытываемых рядом с этим парнем. А ведь он только вчера его встретил. Может, это судьба? —Я всё ещё держу его за запястье? — вдруг осознаёт Мия и смотрит на руку. — Кажется, он совсем не против. — Атсуму эта мысль очень обрадовала, что он даже улыбнулся. Несколько сменившихся тем монологов Атсуму спустя, перед ними возвышается длинное здание в три этажа. Красные кирпичные стены отдавали холодом, а иногда красующие картинки различных музыкальных инструментов были единственным, что разбавляло непонятную мрачную атмосферу этого здания. Вначале было совершенно не ясно, почему Киёми посчитал это место жутким до дрожи в теле, пока не взглянул поближе. —Пришли! — воскликнул Тсуму и аккуратно отпустил сжимающую запястье руку. —Не отпускай. — вновь проносится в голове. Ощущение пустоты на своём запястье холодом пустилось по всему телу. Сакуса быстро убрал руку в карман и наблюдал за тем, как Атсуму открывал дверь в помещение, сунув голову внутрь, огляделся по сторонам и, развернувшись, одобрительно кивнул. Стоило только переступить через порог этого здания, как в голову с отдающей в висках болью ударили самые неприятные и жуткие воспоминания, от которых пришлось потрясти головой, лишь бы опять не вернуться в ужасное детство. —Посторонних не выгоняют? — осторожно спросил Киёми. —Я не посторонний, — направляясь к лестнице отвечает блондин. — У меня тут есть приятели. — лёгкая улыбка вновь засветилась на его лице. Выдохнув с облегчением, Сакуса прошёл за Мией, поднимаясь по ступенькам, не желая касаться перил. Желательно, вообще ничего здесь не касаться. Будь возможность, он бы сейчас помчался в туалет отмывать руки, потому что ощущение возвращения въедающейся в кожу жуткой атмосферы этого места никак не покидало. Очевидно, это музыкальная школа. И, какое совпадение, именно та, в которую раньше ходил Киёми. Именно та, с которой связано слишком много плохого. Неприятные моменты из прошлого вбивались в голову с каждой ступенькой с новой силой. Кажется, на секунду ему даже послышался противный голос его бывшей репетиторши, отчитывающей его за неправильное положение кистей. Броситься бы прочь отсюда, никогда не возвращаясь в это отвратительное место, да только есть один человек, который его удерживает от данного желания. Белые стены тянулись длинными пустыми коридорами, пока из кабинетов раздавалась классическая музыка на различных музыкальных инструментах и промежуточные голоса преподавателей, по всей видимости. Невольно отбрасывает в прошлое, буквально со всей толкает и Сакуса вновь проваливается в эту тёмную бездну. —Это было неплохо, но, Сакуса, если не будешь стараться лучше, то твой отец будет очень разочарован. — звучит строгий голос женщины, врезающийся в барабанные перепонки. Киёми молча кивает и вновь начинает играть заданную композицию уже в который раз. Белоснежные и тонкие пальцы касаются клавиш и помещение наполняется той самой окрыленностью невиданной нежности чувств, о которой гласит композиция заигравшей классики. Только Киёми её не ощущает, переставляя пальцы в заученной последовательности. Его не трогает чуственность того, что он играет. Ни единой эмоции не вызывает игра на фортепиано, разве что утомительно каждый день убивать на это ненужное ему занятие несколько часов лишь для того, чтобы не заработать лишние синяки на своих худых пальцах. Эта музыка отнимает у него последние силы, исчерпывая всю энергию, в то время, как другие берут от музыки всё, что им так необходимо для жизни. —Из тебя выйдет хороший музыкант. — слышит он в очередной раз от своей репетиторки, пока она вновь листает ноты. —Ложь, — думает парень. — Музыканты играют с желанием и для удовольствия. Бросив взгляд на открытую дверь кабинета, он смотрит в коридор и борется с желанием броситься туда со всех ног, прочь из этого ужасного места. Пристально смотрит туда, будто в поисках своего спасения. Однако, видит только презрительные и завистливые взгляды других проходящих мимо кабинета учеников. —Простите, — проносится в мыслях. — Вы, наверное, думаете, что лучше было меня здесь не было. Я тоже так думаю. Дышать стало труднее от скопившейся обиды, комом подступившей к горлу. Киёми проглотил этот ком и вернул голову в исходное положение. Мрачная атмосфера чёрной массой покрывает всё его бледное тело, сжимая рёбра и перекрывая кислород. Всё вокруг такое грязное, как и он сам. Пустыми глазами он смотрит на свои руки, испачканные в невидимой грязи, которую так и охота смыть. Он полностью обречён. —Может, когда-нибудь эта грязь спадёт с меня. — подумал юноша, чувствуя, как чёрная масса окутывает пальцы. — Кто-то снимет её когда-нибудь. —Заходи, Оми-кун! — возвращает из мыслей в реальность брюнета голос. Атсуму жестом приглашает парня внутрь какого-то помещения, придерживая открытую дверь. Киёми шагнул вперёд. Стоило только переступить через порог, как по телу пробежал холод. —Это, конечно, малая сцена, — Мия забегает вперёд, быстро прыгая через ступеньки и забирается на сцену, — На большую нас не впустят, к сожалению. — он оглядывается вокруг, поставив руки по бокам, — Однако, здесь нет людей и можно спокойно поболтать. — улыбается парень. Сакуса идёт следом, не спеша осматривая знакомое место. Забравшись на сцену, он остановился у самого края и поднял голову, взглянув на абсолютно пустой зал. Казалось, можно было услышать гудение ламп на потолке в этой тишине, только вдалеке, пристально прислушавшись, можно уловить отрывистую игру других юных музыкантов. —Ты ходил в музыкальную школу? — внезапно интересуется Киёми. —Нет, сам учился играть, — Атсуму садится прямо у края сцены, свесив ноги. — А ты? Молчание. Киёми был уверен, что спроси его кто либо другой, он бы точно сказал, что вовсе никогда не посещал музыкальную школу и не умеет играть ни на одном музыкальном инструменте. Точно ответил бы, что все эти годы тратил на то, чтобы учится в школе и вечера просиживал за учебниками. Ответил бы, что в следующем году подаст документы в университет, вновь попытав удачу. Ответил бы, что собирается учиться на архитектора или типо того. Ответил бы что угодно, только не правду. Однако, почему-то, с Атсуму ему хотелось быть честным. —Я ходил в музыкальную школу. — выдал Сакуса, опустив глаза. —Ого, правда? — тут же оживился Мия, взглянув на собеседника. — В какую? —В эту. Настигла тишина. Тсуму явно удивился услышанному и тут же подскочил с места, подбежав к черноволосому с невероятно воодушевлённым выражением лица. —Я хочу послушать. — растянуто сказал Атсуму, хитро улыбаясь. — На каком играешь инструменте? Сакуса поднимает глаза, взглянув на явно не скрывающего своего огромного интереса Мию, жаждущего услышать, как тот играет. Тяжело вздохнув, он оглядывает сцену и, остановив внимание на большом фортепиано в углу сцены, чуть поморщившись по привычке от воспоминаний, зашагал в сторону музыкального инструмента. —Я играл на фортепиано, — произносит брюнет, усаживаясь на стул, — Дома у нас тоже стояло одно такое, чтобы я занимался дополнительно. — он прошёлся глазами по клавиатуре, вытянув руки и проверил звучание клавиш, надеясь, что они будут расстроены. К сожалению, зря, потому что звучали они до мерзости идеально. Атсуму прошёл вперёд встав рядом с инструментом, напротив Сакусы, и внимательно следил за движениями парня, хотя тот ещё не начал играть. —Кажется, тебе не особо нравилось. — взглянув на грустное выражение лица Сакусы, пусть и наполовину закрытого маской, выдаёт блондин. Киёми ничего не ответил. Ему действительно не нравилось. Он ненавидел приходить в это место, оставившее после себя только самые ужасные воспоминания и он рад, что ему не придётся возвращаться в прошлое вновь. Однако, сейчас, когда в зале не осталось никого, кроме них двоих и повисла абсолютная тишина, ему, почему-то, очень хотелось попробовать снова. Вновь услышать мелодию в собственном исполнении, ощущая каждую из клавиш на подушечках своих пальцев. И хотелось, чтобы Атсуму тоже услышал. —Что мне сыграть? —Всё, что захочешь, — Мия раскинул руки в стороны. — Весь зал в твоём распоряжении, Оми-кун. — он улыбнулся. Немного подумав, Киёми кладёт руки на клавиши и нажимает на них. В то же мгновение на весь зал эхом раздалась мелодия какой-то классической композиции, знакомой обоим из парней. Брюнет был сосредоточен, вслушиваясь в музыку, в каждую проигранную ноту, лишь бы не ошибиться. Музыка явно не помогала ему расслабиться. По крайней мере, ему так казалось. Атсуму уселся на стул рядом с Сакусой и внимательно наблюдал за его игрой, не отрывая глаз. Он провожал взглядом каждое движение его пальцев, а лицо его выражало восхищение. Краем глаза Киёми уловил пристальный взгляд Мии. Его глаза буквально взблестнули в тускло освещаемом помещении, когда он смотрел, как бледные пальцы «танцевали» по клавиатуре. —Красиво.. — едва слышно прошептал Тсуму. Кажется, всего лишь одно слово, а у Киёми внутри всё буквально перевернулось вверх дном. Сердце вновь сбило привычный ритм, а руки начали двигаться сами по себе, без контроля. Он уже не смог остановиться и пальцы его неуправляемо и невесомо проходили по клавишам, сопровождая приятной музыкой инструмента. Теперь же он играл увереннее и наконец начинает слышать свою музыку. Слышать по-настоящему. Он слышит, о чём гласит ему эта мелодия и не может перестать наслаждаться собственной игрой. Раздражение плавно перешло во внутреннее спокойствие. Зал начал наполняться чувственностью, умиротворением и полным покоем. Может, даже некоторой тоской и грустью. И всё это Киёми доносил звуком клавиатуры. Вместо обычной заученной классики, он играл настоящую музыку. Неужели всё из-за одного единственного слова? —Мне.нравится. — вдруг проносится в голове. Ему нравится играть. И нравится то, что рядом есть человек, который слушает и неимоверно восхищается его игрой. Нравится, что это именно Атсуму. —Это было потрясающе, Оми-кун! — сразу засиял Тсуму, как только Киёми убрал руки с клавиатуры и развернул к себе пианиста, схватив того за локти. — А ты говорил, что тебе не нравится играть. —Рад, что тебе понравилось. — Киёми проглотил, оставив это в пределах его мыслей. Он бы с радостью сыграл ещё раз, если бы знал, что Атсуму среагирует так же. —Я такого не говорил. — отвернул чутка в сторону голову тот: слишком уж близко, по его мнению, находился блондин к его лицу. —Но тебе ведь не нравилось, — он отпустил парня и самодовольно улыбнулся. — До этого момента. —До этого момента. — кивнул Сакуса. Мия встал со стула и направился к центру сцены, остановившись лицом к зрительному залу. —Вообще-то, я не особо заинтересован в классике, — начал тот, — Но «Лунную сонату»* узнал сразу. — он развернулся к пианисту. — В следующий раз сыграем то, что я выберу.

Людвиг ван Бетховен — «Лунная соната».

Сакуса бросил взгляд на музыкальный инструмент перед ним, после чего вновь взглянул на стоящего посреди сцены. —Мия, — позвал он парня, на что блондин сразу отреагировал. — Давай вернёмся сюда завтра. Атсуму мгновенно расплылся в светлой улыбке, блеснув глазами и радостно кивнул. Временами он выглядит до невозможности беззаботным и впечатлительным, как отметил про себя Киёми. —Конечно, Оми-кун!