Просто я слегка не в себе последнее время,
Извини, если вдруг не отвечу на пять входящих.
У меня внутри такие пустоты, такие сомнения,
Что иногда я путаю прошлое с настоящим.
Он во многом ошибался. Ошибался в своих суждениях, в своих выводах, в своих предсказаниях. Он упорно не видел опасности и не хотел воспринимать ее. Он ошибался во всем, что касалось статьи, команды, закрытия шоу, странного особняка, внезапной встречи. Его дыхание выдавало страх. Такой животный, неконтролируемый страх, разрывающий грудь на куски и вздувающий вены. Он судорожно паковал дорожный рюкзак, словно собирался бежать от самой смерти. Сережа метался по комнате затравленным зверем. Его больше не интересовало то, что творилось за дверью. Не интересовали вопли Стаса, не интересовали припадки Арсения и Антона, не интересовал шокированный Дима. После публикации новой главы прошло не более часа, но Матвиенко сумел сложить два плюс два. — К черту! К черту это все! — мужчина причитал себе под нос, — Я здесь самый адекватный, самый умный! Меня будто единственного заботит безопасность! Вещи первой необходимости летели в рюкзак и утрамбовывались с удвоенной силой. Сережа был в панике и не отрицал этого, хотя подобное состояние только мешало рациональным мыслям. Ему нужно было исчезнуть немедленно, по-английски, даже не закрывая за собой дверь. Он сам себя спасет. — Идиоты, кретины! — Матвиенко схватил остатки вещей в охапку и вылетел из спальни, — Когда сюда явится полиция, меня уже не будет! Содержание очередной части «Затмения» повергало актера в ужас. Сереже было глубоко наплевать на состояние души Арсения, на его дочь, запертую в темнице, на предательское интервью его бывшей жены — все это было мелочно и поверхностно. Мужчину заботило одно — бегство. Срочный побег из этого демонического котла и ямы, где сейчас начинался настоящий адский пир. Массы общественности бурлили и кипели, анонимный автор набирал сумасшедшую популярность. И когда очередь дойдет до Сережи, люди будут уже настолько наполнены яростью, что не заметят, как сотрут с земли «лишнего» участника. Матвиенко больше не мог терпеливо ждать казни, как это делали остальные. Незаметно проскользнув вдоль коридора, актер улизнул через задний выход в сад и вышел к припаркованным автомобилям. Ключи от иномарки Шеминова оттягивали задний карман брюк. — Не против, если я воспользуюсь? — Матвиенко адресовал вопрос в воздух и с довольной ухмылкой залез внутрь машины, — Счастливо оставаться! Vale! Двигатель заревел, машина тронулась.***
Матвиенко застал Николаеву в странной компрометирующей позе. Статная женщина среднего возраста полулежала на гостином диване с сигаретой в руке. Подол халата струился вниз и обнажал часть бедра. Сережа скривился. Видимо, ненависть к такому материалу, как шелк, не успела исчезнуть за эти несколько дней. — Как поживает московский пригород? — Анна не смотрела в сторону вернувшегося сожителя, — На деревьях растут банкноты? Асфальт моют с мылом? — Лишь в богатой части. — Как будто ты был не там, — женщина резко села и затушила сигарету об обивку дивана, — Не поверю ни единому слову о скромной лачуге на берегу озера и переносном мангале. — Но я не говорил, где мы остановились, — Сережа осторожно бросил на пол рюкзак с вещами. — Ах! Боже! Думаешь, я не знаю, что за люди тебя забрали? Не знаю, что происходит сейчас в сети вокруг вашего шоу? — Николаева жмурилась и потирала пальцами виски, — Такие вопросы, милый, решаются либо в охраняемом штаб-центре, либо в банях со сливками шоубизнеса. В баню, как я вижу, ты не ездил. — Аня, что мне делать? — Матвиенко порывисто шагнул в сторону женщины. — Ты звонил мне и изъяснил проблему. Назвал всех кончеными идиотами, а статью — глупой шуткой, — Николаева сделала круг по комнате, намеренно отдаляясь от собеседника, — Что изменилось? Почему дачный отпуск досрочно завершился? — Вышла новая глава. Про Арсения, — теперь актер прятал глаза и не двигался с места. — О, все-таки вышла, — в голосе Анны прозвучали нотки надменности, — И теперь ты, поджав хвост, вернулся. Вернулся за реальной помощью. — Стас ничего не делает. Он потерял контроль, — Сережа вдруг осекся, — Впервые… Впервые за наше знакомство с ним. Николаева то ли печально, то ли самодовольно цокнула языком и скрылась в спальне, явно собираясь добраться до графина с теплым виски. Матвиенко приложил немало усилий, но все же последовал за ней. — Аня, помоги мне, прошу, — мужчина с отчаянием наблюдал, как женщина неспешно осушала наполненный бокал, — Ты ведь можешь, ты ведь знаешь как… — А ты готов к этой помощи? — Николаева с грохотом ударила стаканом о комод, — Готов?! Потому что на двух стульях не усидишь, милый! — Послушай, я лишь… — Ответь на вопрос, почему ты сбежал? Это как минимум трусость, как максимум предательство. Так почему ты это сделал? — по плечу женщины бесстыдно сползла ткань халата. — Они ничего не предпринимают, бездействуют, они… Они… — Они сами себя губят, — Николаева уверенно продолжила фразу, — Точнее, их губят эмоции, старые фотографии, многозначительные взгляды, робкие касания, воспоминания… Прошлое, прошлое, прошлое! Сочится из всех щелей и тянет на дно! Сережа никогда не видел ее такой. Слегка покрасневшей от решительности и злости, взбудораженной, правдивой. Анна активно жестикулировала руками, применяла все искусные трюки риторики. Женщина была на пределе. На пределе своей честности и прямолинейности. — Они собрались и за руки ринулись прямиком в мышеловку! Устроили «загадку запертой комнаты»! — Анна продолжала повышать голос, — Дело далеко не в статье! О нет! Тут другое! Грамотно рассчитанный психологический трюк, когда подопытные сами перегрызают друг другу глотки, сами сводят друг друга с ума. Матвиенко не мог пошевелиться. Слова женщины врезались в сознание и переворачивали прежнее мироустройство. Затаив дыхание, Сережа старался уловить каждую сказанную фразу. — Но ты не такой, верно? Ты не пойдешь на поводу у эмоций, — Николаева резко притихла и одарила актера ласковым взглядом, — Я знаю, закрытие шоу вызывало у тебя печаль долгие годы, но это в прошлом. Сейчас у тебя есть я. Да? — Аня, я пока еще не со всем успел разобраться… — Неверный ответ, милый, — голос женщины стал почти бархатным, — Разве ты готов оказаться на месте Арсения? Потерять все, чтобы выиграть время для остальных? Это глупый шаг, необдуманный шаг. Шаг, за который тебя не поблагодарят. Они — никто. Теперь никто. И ты должен думать лишь о своей безопасности. — К чему ты клонишь? — Сережа снова обрел способность говорить. — Я не волшебница, дорогой! Вы слишком запустили дело! — Анна взмахнула рукой, словно отгоняя назойливую муху, и рухнула на кровать, — Одних лишь денег не хватит, чтобы прикрыть твои хвосты. Общественный интерес и пристальное внимание не позволят. Когда статьей заинтересуются органы, шансов не останется. — И что мы будем делать? — Матвиенко сглотнул. — Вопрос, что ты будешь делать, — женщина привстала на локтях и загадочно ухмыльнулась, — Здесь нужна сделка. — Сделка? С кем? Анна не ответила. Она продолжала улыбаться и щуриться, будто посмеиваясь над недалеким мужчиной, который до сих пор не понял ее. В глазах Николаевой плясали черти.***
Ночь прошла беспокойно и нервно. Матвиенко не был уверен, что уснул хотя бы на полчаса, и сейчас вяло перемещался по кухне в попытке сварить себе кофе, без которого выживал в доме Антона. Вибрация телефона не утихала с момента его отъезда из особняка, поэтому к непрекращающимся звукам мобильника он успел привыкнуть. Звонил Стас, звонил Антон, звонил даже Арсений, которого по праву можно было считать давно «мертвым». По крайней мере, так рассуждал Матвиенко. «Надеюсь, Шеминов не в обиде, что я позаимствовал его мерседес» — мужчина глянул на 34 пропущенных звонка от продюсера и перевернул телефон экраном вниз. — Готов? — Николаева выплыла из-за угла. Конечно, он был не готов. Тот план действий, которым поделилась Анна минувшей ночью, был отвратителен и ужасен. Сережа не сразу поверил ей, надеясь услышать глубокий и продолжительный смех, а затем уверения в том, что это все — неудачная шутка. Но женщина была строга и серьезна, она лишь бросила ему спасательный круг, но выплывать из омута актер обязан был сам. — Ты не поедешь со мной? — Сережа не знал, зачем задал такой глупый вопрос. — Конечно, нет, дорогой, — Николаева поправила пояс бессменного халата, — Я — наблюдатель, а не участник. Мне лучше не светиться раньше времени. — Ну да… — мужчина хмыкнул под нос, — Articulo mortis. — Что ты сказал? — Ничего, — Матвиенко несколько раз потряс головой и вышел из кухни.***
Иномарка остановилась у каменного здания, весьма старомодного для центральных улиц Москвы. Главный офис издательства, откуда произрастали все беды и проблемы. Главный офис, где кто-то возомнил себя богом, вершащим правосудие. Актера пробирала дрожь. Еще несколько минут он продолжал сидеть в машине, крепко сжимая руль и успокаивая дыхание. «Три года назад я бы этого не сделал, не пошел бы на такое» — Сережа до крови закусывал губы — «Но многое изменилось, верно? Я не плохой человек, нет. Я просто забочусь о себе. Они смогут понять. Все дело в обстоятельствах». Мужчина успокаивался, впиваясь ногтями в ладони, сглатывая вязкую слюну. Он не верил себе и не верил в себя. Матвиенко продолжал искать объяснение своему поступку, уже поднимаясь по лестнице, забитой людьми. «Общество сможет простить остальных, сможет забыть ошибки, ведь они любимчики. А я крайний, я лишний. Я должен покинуть тонущий корабль первым». Сережа очутился на этаже, который утопал в гомоне толпы, в щелчках клавиш, в жужжании кофемашин. Работники сновали взад-вперед, перекидываясь небрежными приветствиями. Актер чувствовал зуд в районе солнечного сплетения и выступающую на лбу испарину. — Здравствуйте! Сергей? — коренастый мужчина со смешной бабочкой на шее вынырнул из воздуха, — Я — главредактор, вы просили о встрече. — Да, — голосом Матвиенко можно было резать металл. — Пройдемте в мой кабинет! Пройдемте! Помещение ничем не отличалось от обычной переговорной, которую можно было отыскать в любом офисном здании — чересчур большой стол по центру, полупустая канистра воды в кулере, куцый ковролин. Гнетущая атмосфера, проще говоря. — Смею предположить, что вы по поводу статьи, — редактор деловито уселся на стул, — Но вы зря приехали. Я веду постоянные переговоры с вашим продюсером. — Очень продуктивные переговоры, вероятно. Особенно учитывая выход новой главы, — Сережа блеснул глазами. Собеседник нервно поправил воротник рубашки и опустил голову. — Мы… Мы оповещали Яну о том, что защита серверов не дала результата. Контролировать деятельность автора не могу даже я, и… — А зачем вам ее контролировать? — Что простите? — мужчина удивленно вскинул брови и оборвался на полуслове. — Этот автор — гений слова, лучше всех сидящих тут журналистов. Он сумел двумя страницами текста увеличить число просмотров вашего сайта в сотни раз, если не в тысячи, — Матвиенко не спешил садиться за стол, — Почему вы не вгрызаетесь в эту золотую жилу? — Но… Он же пишет такие вещи… — Черный пиар — тоже пиар. — Простите, но ваш продюсер сказал, что… — Понимаю! У вас связаны руки! — Сережа подошел к кулеру и принялся неспешно набирать стакан воды, — Но неужели я не прав? Вы сидите и наблюдаете, как ваше издательство становится частью чего-то большего, чего-то великого. А вам приказано противиться этому! Наверное, обидно? — Вы не представляете насколько… — главредактор изменился в лице и понизил голос, — Мы теряем такую феноменальную тему! — О, понимаю вас, — актер сделал глоток, — Скажите честно, вы никогда не видели автора вживую? — Хотел бы я посмотреть ему в лицо. — И у вас нет никакого канала связи? — Как известно, нет, — главредактор слегка запнулся. — А как не известно? — Сережа оказался за спиной сидящего мужчины, — Вы что-то не договариваете, и я хочу знать что. Мужчина продолжал молчать и всматриваться в пустоту перед собой, ощущая спиной близость актера. — Что вам нужно? — Я хочу пойти на сделку, — Матвиенко резко шагнул в сторону и вернул будничный тон голоса, — Пойти на сделку с автором. В отличие от моих бывших коллег, мне дорога репутация и дорога жизнь. Информация в обмен на то, что глава обо мне не выйдет в свет никогда. — Весьма жестоко, — главредактор ухмыльнулся. — Весьма дальновидно, — Сережа сделал круг по кабинету, — Даже если автор не вламывается к вам в здание по ночам, чтобы опубликовать главу, он совершает дистанционный взлом серверов. А значит, входит в личный кабинет кого-то из высокопоставленных сотрудников. Ему виден весь представленный там материал. — Кто-то заботливый вам подсказал? — собеседник довольно наблюдал за передвигающейся фигурой актера. — Ему нет смысла писать старомодные записки с предупреждениями о выходе очередной части, он может просто оставить послание в личном кабинете, которое обязательно прочтут, — Матвиенко игнорировал вопросы главредактора, — Значит, если изложить условия сделки и предлагаемую информацию таким же способом, автор увидит их. — Браво, — мужчина хлопнул в ладоши и откинулся на спинку стула, — И вы готовы пойти на это? — Готов. — А Стас в курсе вашей инициативы? — Я представляю только собственные интересы, — по лицу Сережи пробежала тень робкого сомнения, — И надеюсь, что наш разговор останется конфиденциальным. — Как предприниматель я сохраню вашу тайну, а как человек скажу, что это самый гнусный поступок, который мне доводилось лицезреть, — главредактор поднялся со своего места, — Подумали о друзьях напоследок? — Они мне не друзья. — Разве? — Давно нет. Сережа почувствовал, как дрожь вновь начала овладевать его телом. Напускная наглость и уверенность постепенно испарялись, мужчина ощущал слабость и страх. Такой же животный страх, как вчерашним вечером. — Что ж, это ваше дело, — собеседник направился к выходу из переговорной, — Пойду подготовлю все, ждите здесь. Редактор скрылся за дверью, оставляя Матвиенко в полном одиночестве. Актер шумно выдохнул и уперся руками в стол, склоняя голову. Его тошнило. Звук уведомления прерывал сгущающуюся тишину.Аня:
Как прошло? Скоро закончишь?
Мужчина болезненно скривился и одним движением сорвал чехол с мобильника. На пол неспешно упал белый листок — копия полароидного снимка, которую Сережа по привычке прихватил с собой из особняка с остальными вещами и спрятал за темным чехлом телефона. Актер присел на корточки и аккуратно поднял фотографию. Умиротворенный Антон, согнувшийся в три погибели в узком купе поезда, помятый Сережа с растрепанным пучком, махающий рукой Дима — все улыбаются через силу, через неописуемую усталость, но выглядят все равно счастливо. Арсения там еле видно: только кусок предплечья и взбитые темные кудри. «Дурацкая фотография, даже Попов не попал в кадр». Мужчина судорожно смял ребристый от воды листок, стараясь не оттягивать болезненный момент, подошел к небольшому мусорному ведру и избавился от фотографии. «Однажды вы поймете меня. Однажды простите».