Нас никто не беспокоит и никто не огорчит.
Все сломаем и сожжем,
К сердцу путь найдем ножом,
Неужели до сих пор стучит?
«Три четверти» — Дайте Танк (!)
Он изредка поглядывал в противоположный угол гостиной, чтобы зацепиться за пятно медных волос и не потерять бдительность. Янковская всегда садилась рядом с ним, всегда непринужденно заводила беседу, всегда неловко теребила страницы записной книжки. Но сейчас девушка сидела отдельно и пряталась в падающей от камина тени. Строгое и обеспокоенное лицо Яны отрезвляло, приводило в чувство, не давало утонуть в смятении и переживаниях. Арсений точно не знал, какие мысли сейчас терроризировали девушку, но после публикации новой главы она ни разу не вступила с мужчиной в прямой диалог. Арсений часто жмурил глаза, потому что картина мира перед ним затуманивалась и покрывалась разводами. Актер не помнил, сколько времени он просидел в гостиной, сколько утешений услышал от Димы, сколько ударов обрушил Антон на стол, сколько кругов намотал Стас по помещению, сколько раз Яна поджала губы и впилась ногтями в ладони. Попов наблюдал только за ней. Удивительным образом, мнение едва знакомой журналистки волновало актера в большей степени. — Он уехал! Просто взял и уехал! На твоей машине, Стас! — Антон вихрем носился по гостиной, не зная куда еще метнуть взбешенный взгляд, — Спасать свой зад! — Сережа просто испугался, перенервничал, — Дима не оставлял попыток умерить пыл друга, — Успокоится и вернется. — Не вернется, — Шеминов проговорил тихим голосом. На несколько мгновений все сумели создать тишину вокруг себя. Каждый рыскал взглядом по полу, рассматривая ковер, каждый был напряжен до предела и старательно прятал шок, не желая обидеть или еще больше расстроить главного героя недавно вышедшей главы. — Сейчас надо думать не о Сереже, — Яна подалась вперед и бросила короткий взгляд в сторону Попова, — Есть дела поважнее. — О, наша печатная машинка на ножках обрела право голоса? — продюсер скривился, — Что ж ты не спасла Арсения от неминуемого краха? — Прекрати, Шеминов, — актер рыкнул в сторону бывшего руководителя, — Мне нужно к дочери. — Если мы окончательно разделимся, то потеряем контроль, — Шастун слабо сглотнул и сжал переносицу пальцами, — К тому же, я не могу отдать Арсу машину. — Доберетесь на маршрутке, — журналистка недовольно нахмурилась в сторону Антона. — Поедем вместе, — Стас начал что-то рассматривать в телефоне, — Веселая поездка с друзьями. Вы же этого ждали? Янковская неминуемо покинула пригретое место и бодрым, решительным шагом пересекла гостиную, направляясь к выходу. Попов проводил ее взглядом и почувствовал, как кончики пальцев начало покалывать от внезапного холода. Перед глазами всплыли баннеры и фотографии, пыльные коробки, чердачные половицы, матрас и… Яна, ее сопящее дыхание, мурашки по коже, неловкие движения рук. После трудоемкой уборки они проспали около часа, свернувшись калачиком, а затем замели все следы своего пребывания и незаметно спустились вниз. Разговор со Стасом и Антоном по поводу содержимого чердака состояться так и не успел, но актер быстро отложил эту заботу в долгий ящик. — Это плохая идея, — Арсений постарался побороть головную боль и сконцентрироваться на продюсере, — Я должен поговорить с Кьярой сам. Стоит вопрос о ее безопасности. — Не советовал бы тебе вступать в дискуссии, — Шастун выдал предостережение на одном дыхании и зашелся в приступе кашля, — Раз уж мы по доброте душевной беремся за лопаты и разгребаем твое дерьмо, дай нам закончить. — Антон, не стоит, — Стас озабоченно оторвался от телефона и глянул в сторону закипающих подопечных. — Что? Не стоит? — парень надменно вскинул брови, — Разве я виноват, что Арсений засадил свою дочь к черту на куличики и довел до сумасшествия собственную жену, которая теперь дает общественные интервью и сливает адреса? Какого черта ты не предупредил об этом? — Может, исправишь мою ошибку и расскажешь, что напишут о тебе, Тоша? — Попов скрестил руки на груди и откинулся на спинку дивана, — Давай-давай, всего пара спойлеров! Устроим ночь сказок! — Арс, скажи… — Позов незаметно вклинился в диалог и постарался привлечь внимание коллеги, — Все написанное — правда? — Разумеется! Посмотри на Антона! Он готов мне глотку порвать! — Арсений разразился нервным смехом, — Сережа сбежал! А наша штатная журналистка теперь игнорирует меня. Здесь каждый уже приравнял меня к дьяволу! Мужчины затихли, потупив взгляд. Странное смешение стыда, недоверия и страха наполняло грудь и не давало шанса на принятие взвешенных решений. — Все? Выпустили пар? — Шеминов поправил съехавшую кепку, — А теперь быстро в машину. — Стас… — Позов бесшумно приблизился к мужчине, — Можно я не поеду? — Хочешь остаться и позагорать на солнышке? Или примкнуть к сбежавшему Матвиенко? — От меня пользы будет мало, только место в транспортном средстве займу, — актер вдруг залился краской, — Я бы вернулся в Москву и поработал с Оксаной. Постараемся накопать что-то на нашего анонима и надавить на издательство. А если повезет, еще и про Сережу выясним. — Ты уверен? — Стас недоверчиво сморщился. — Вам нужны люди в тылу. — А как доберешься? — Я не брезгую пользоваться электричками и маршрутками в отличии от некоторых, — Дима скосился в сторону нахмурившихся коллег, — Желаю удачи. Позов нарочито медленно вздохнул и пересек гостиную, повторяя маршрут Янковской и удаляясь из помещения.***
Арсений присел на каменные ступеньки главного входа и принялся наблюдать за мелкой перепалкой Антона и Стаса, которые шипели сквозь зубы и решали, кто же поедет за рулем. Через несколько минут мужчины утихомирились и закурили, прислонившись спинами к бамперу. Солнце приобретало красно-рыжий оттенок и пряталось за верхушками сосен, заставляя актера щурится от метких лучей. За спиной послышалась чья-то невесомая поступь, различимая лишь по характерному постукиванию каблуков. До Арсения долетел терпкий шлейф духов, и мужчина еле сумел побороть желание обернуться. Девушка приблизилась, слегка помаячила, не решаясь спуститься вниз, но все же преодолела еще несколько ступеней и примостилась рядом с Поповым, обхватывая руками колени. — Все в порядке? — актер решил прервать мучительное молчание. — Знаешь, Арс, три года назад у всех случилось то, что продолжает оставлять отметины в настоящем времени. Делаю ставки на утечку радиации, сбой магнитного поля, биоритмов или вселенский заговор, — Яна задумчиво сжала губы, — Поэтому я не стану тебя винить. — Ты ведь не веришь всему написанному? — в голосе мужчины прозвучала мольба. — Не знаю, — девушка поводила каблуком по гравию, — Надеюсь после знакомства с твоей дочерью все прояснится. Попов с какой-то тоской наблюдал за слегка сгорбленной и тощей фигурой сбоку. Поведение Яны менялось с поразительной скоростью, будто в ее голове непрерывно шла война эмоций, долга, страха и предрассудков. Еще вчера она водила пальцами по его предплечью, желая поскорее успокоить и усыпить, а сейчас выстраивала невидимую границу и пропадала в собственных мыслях, отдаляясь дальше и дальше. Рыжие локоны девушки беспорядочно спадали на плечи, но Арсений вновь не имел права прикоснуться и поправить их. — А что случилось у тебя? — Ты о чем? — голос Янковской звучал непринужденно и спокойно. — Ты сказала, что три года назад у всех что-то случилось. Что произошло у тебя? — Я не помню несколько месяцев из жизни, — журналистка выудила из кармана электронную сигарету и затянулась, — Просто так, на грани фантастики. Возвращалась вечером домой, отключилась, а потом проснулась дома в постеле и встретила миловидную женщину, представившуюся моей сиделкой. Никаких ответов на вопросы, никаких разъяснений. Только туманные рассказы о каком-то дорожном происшествии и травме головы, вырванные календарные листы и курс таблеток. — И ты вот так просто об этом говоришь?! — ошарашенный Арсений всматривался в лицо собеседницы, пытаясь разглядеть там хоть намек на эмоции или иронию. — А что я могу? Стучаться к соседям, расспрашивать? Звонить в полицию и говорить, что у меня украли время? — Янковская резко повернулась и почти столкнулась носом с актером, — Меня бы посчитали сумасшедшей алкоголичкой или наркоманкой. А я не хочу в психбольницу. — У тебя есть все навыки детектива, учитывая с каким рвением ты расследуешь дело со статьей. Не верю, что тебе плевать. — Мне не плевать. Я занимаюсь своей проблемой. А тебе стоит заняться своей, — глаза Яны блеснули, и она кивнула в сторону заводящейся машины, — Пора ехать. Журналистка отпрянула резко, не изменяя излюбленной манере внезапно пропадать и отдаляться. Арсений сжал зубы и сглотнул, все еще улавливая носом аромат духов, въедающийся в поры и рецепторы. Мужчина ощутил, что задел что-то больное и сугубо личное в этом разговоре — то, о чем Яна не имела привычки рассказывать. Попов встал со ступеней, отряхнул запачканные брюки и зашагал в сторону машины, предвкушая тошнотворно-долгую поездку в не самой приятной компании.***
Дорога сильно пылила, колеса машины наезжали на булыжники, затем проваливались в ямы. Из-за постоянной тряски было сложно распознать нужный участок, к тому же дома были совершенно одинаковыми: с деревянными расписными крышами, парниками и теплицами на заднем дворе, яркими безвкусными клумбами. «Из одной деревни в другую» — печально и раздраженно бубнил Арсений, хотя «рублевский» особняк Шастуна было сложно назвать деревенским домиком. Шеминов наотрез отказался ехать по главному шоссе, уверяя всех сидящих в машине, что им не стоит светиться на камерах лишний раз. Огибая крюком Москву, они мчались по раздолбанным дорогам и пропускали мимо абсолютно унылые пейзажи. До точки назначения оставалось ещё добрые полчаса, хотя четверо ярых путешественников уже выглядели помятыми и сонными. Стас, выигравший на «каменцы» право вести машину, сейчас, вероятно, жалел о своей победе и устало клевал носом. Антон восседал на переднем сидении и утыкался лбом в запотевшее окно, иногда открывая его для перекура. Янковская свалилась мертвым сном почти в самом начале движения, и сейчас ее голова отчаянно сползала с подголовника в сторону Попова. — Что тогда произошло? — голос Антона прозвучал внезапно и резко. — О чем ты? — Арсений обеспокоено глянул на Яну, чтобы убедиться в ее отключенном слухе и зрении. — Статья — чушь и ложь. Я готов в это поверить, если ты поделишься настоящей версией событий, — Шастун уселся в пол оборота и уставился на друга, — Почему Кьяра живет на улице немецкой революционерки в клоаке Подмосковья? Арсений нерешительно поерзал, пытаясь избавиться от неприятного чувства в груди. Боковым зрением актер уловил пронзительные и насмехающиеся глаза Стаса, который поглядывал на него в зеркало заднего вида. — Так ты знал? — от Антона тоже не ускользнула эта деталь, и теперь парень возмущенно пялился на продюсера, — Почему ухмыляешься? — Я был участником всех ваших секретов, Антон. И знаешь… — Шеминов сделал загадочную паузу, — Я бы лучше всех подошел на роль анонимного автора. Странно, что до сих пор никто не высказал подозрений. Слова руководителя растворились в вязкой тишине, и теперь два актера недоверчиво хмурились, прокручивая в голове возможную угрозу. — Эй! Не переживайте! — Стас весело хохотнул, окончательно прогоняя сон, — Я бы стал автором, будь у меня хоть намек на литературный талант. Латыни я не знаю, сочинения в школе писал на двойки. Не подкопаешься! Шастун еще раз окинул сидящего рядом мужчину подозрительным взглядом и скрестил руки на груди. — Рассказывайте.***
3 года назад
Из зала доносились нетерпеливые возгласы зрителей, которые ожидали шоу. Начало откладывали уже на двадцать минут, а охранники и администраторы лишь разводили руками, уклоняясь от прямолинейных вопросов и недовольств. В гримерке сидело трое. А если точнее, двое наказанных «ребенка» и один весьма разозленный взрослый. — Шаст! Ты — полноценная звезда канала, ты — резидент! Какой пример подаешь другу? Может, мне еще концерт отменить из-за ваших вечных психов? — Шеминов метался по комнате разъяренным зверем, — Я еще раз повторяю, немедленно натянули счастливые улыбки и на сцену! — Стас, у меня вернулись головные боли, приступы кашля каждые полчаса. Я не могу так работать, — парень говорил почти шепотом, — Я снова думаю о той ночи, я вспоминаю машину, ту улицу… — Заткнись, Шастун, — продюсер зашипел сквозь зубы, — Еще одно слово и я отправлю тебя на принудительное лечение. Пора прочистить вам обоим мозги. В ответ на резкий выпад руководителя Антон лишь размеренно повел плечами и поджал губы. Стараясь наклониться как можно ближе к уху Стаса, парень отчетливо проговорил. — Однажды ты пожалеешь. Молодой актер покинул гримерку за несколько шагов и оглушительно хлопнул дверью, оставляя своего коллегу на растерзание гипотетическому монстру. — А у тебя что стряслось? В райдере забыли указать тапочки для графских ножек? — Шеминов устало потер виски и уселся рядом с Поповым, откидываясь на спинку дивана. — Разбираешься в семейном праве? — На кой черт оно мне сдалось? — Стас ответил неуверенно, поразившись траурным ноткам в голосе актера, — Ты ведь уладил дела с бывшей женой?.. — В этом году Кьяре исполнилось десять, — Арсений хрипел, — Когда проходил бракоразводный процесс, она еще не имела право голоса. Но сейчас может выбрать опекуна среди двух родителей самостоятельно. — И что ты хочешь от меня? Направь запрос в суд, поговори с дочерью, заплати Алене, — Шеминов цокнул языком, — Она вряд ли откажется от круглой суммы, учитывая что документы на развод подписала всего за двести тысяч. Продюсер принял вертикальное положение и направился к двери, предполагая завершение неприятного разговора. Но Арсений продолжал сидеть неподвижно, наблюдая за каждым движением мужчины. — Она бьет ее, — теперь голос Попова сквозил натуральным отчаянием. — К сожалению, это практически не доказать, — Шеминов замер у кулера с водой, — Ребенок будет до последнего защищать мать и отрицать любое насилие, а суд всегда прислушается к ним, а не к мужу. — А если я поговорю с Кьярой? — И что ты ей скажешь? — продюсер резко обернулся, — Привет, я твой папаша, бросил твою мамку в семнадцатом году ради прыгающего квнщика из Воронежа! Кстати, меня не бывает дома месяцами, я люблю потрахивать отельных горничных на гастролях, но готов отдавать тебе все гонорары на игрушки и сладкую вату! Будешь со мной жить? Стас не торопился продолжать и переминался с ноги на ногу, взвешивая каждое слово, крутящееся в голове, и наблюдая за реакцией Арсения. — И теперь она по умолчанию останется с Аленой? — актер с усилием продолжал. — Да, Арс, останется. Потому что тебе она не сдалась, а ты не сдался ей, — продюсер вернулся и принял прежнюю позу на диване, — У тебя нет жилплощади в Москве, кантуешься по квартирам друзей, устраиваешь запойные недели в Петербурге в перерывах между месячными гастролями. В такой среде не место ребенку. — А в какой место? Там, где оставляют побои, вымещая злость на выродке неугодного бывшего мужа? Шеминов лишь протяжно вздохнул и бросил короткий взгляд на наручные часы. — Ты уверен? — Уверен в чем? — Что все настолько плохо, — мужчина вопросительно вскинул брови, — Что Кьяре действительно больно. — Ты смеешь мне не верить? — от искреннего негодования Арсений подавился воздухом и вылупился на продюсера, — Я сумел заплатить Алене за встречу с дочерью. Буквально один совместный вечер. И я увидел, увидел те отметины и… — Хорошо, — голос Шеминова прозвучал строго, — Тогда осталось разъяснить последнюю вещь. Знай, что поступать по закону и поступать по совести — разные вещи. И поступая «по совести», человек становится не лучше того преступника, которого раньше осуждал. — К чему ты клонишь? — в груди Арсения что-то рухнуло вниз. — Если ты хочешь поступить по закону, то свяжись с органами опеки и анонимно запроси проверку, подай иск в суд, начни разбирательства, — Стас выдержал паузу и с сожалением опустил глаза, — Но в нашем мире это ничего не даст. — А если по совести? — Для подкрепления совести нужны деньги, власть и сила воли. Ты располагаешь всеми компонентами. Если ты уверен, что Кьяре плохо и больно, но никак не можешь помочь ей «по закону», то попроси о помощи меня. — Что? Стас молниеносно поднялся и пересек гримерку, замирая у противоположной стены. Продюсер остановился, поймал с подопечным зрительным контакт и четко проговорил. — Попроси меня о помощи. И я помогу, — последние слова Шеминов произнес на одном выдохе, — Помогу сделать по совести. Как помогал и остальным. В глазах Арсения заблестела влага. Актер из последних сил выдерживал разряды накапливающегося в воздухе электрического тока.***
Машина вдарила по тормозам и подняла вокруг клубни пыли. Обмякшее тело Яны и расслабленная голова окончательно потеряли сцепку с поверхностью кресла и рухнули вниз, приземляясь на колени Попова. — Приехали, — Шеминов устало потер веки, — Буди нашу спящую красавицу. Арсений растерянно смотрел на разметавшееся по ногам огненное пятно взбитых локонов. Голова девушки доверчиво покоилась на коленях мужчины, а на бледной щеке проступала отметина от долгого сна. Даже сильный толчок и падение не смогли прервать мягкого посапывания. Ещё несколько секунд актер нерешительно держал руки поднятыми вверх, дабы лишний раз не коснуться девушки и не нарушить негласную субординацию. — Что застыл? — Антон скептично оценил сложившуюся ситуацию, — Спящих красавиц будят поцелуями. Последнюю фразу парень почти с укором и неприязнью выплюнул из себя, поспешив быстрее покинуть автомобиль вслед за Стасом. «Если это ревность, то я даже не знаю, кого он ревнует» — в голове Арсения пролетела странная мысль. Мужские руки аккуратно опустились на плечо Янковской и осторожно потрясли спящую девушку. — Теперь я тебе верю, — пробормотала Яна, даже не открыв глаза. — Что? — Попов не спешил отдергивать руки. — Ты спрашивал, верю ли я написанному, — прохладная ладонь журналистки накрыла кисть актера, — Теперь точно нет, ведь ты рассказал настоящую историю. — Ах ты… — лицо мужчины исказилось в бессилии и постепенном осознании. Янковская улыбнулась и бодро поднялась, принимая сидячее положение. — Ладно, не расстраивайся, — девушка уже повязывала волосы в тугой пучок, — Я действительно спала какое-то время, упустила пару деталей, поэтому придется восполнить. — Я бы все рассказал и без очередного приступа твоей театральщины… — Нет, не рассказал бы, — Янковская строго прервала мужчину, — Вы все либо не доверяете мне, либо чересчур печетесь о женском мнении. Поэтому лучше, если я буду вечно пьяной, спящей или спрятавшейся. — Со мной это не обязательно, — Арсений осекся, сам до конца не понимая, какой смысл вложил в эти слова. — Ты прав. Я просто хотела полежать у тебя на коленях. Янковская коротко подмигнула и вышла из машины, оставляя Попова в салоне, пропахшем терпкими духами и поддельным сном.