Две стороны одной медали

— Сейчас опасно лезть на рожон, будьте тем Джаном, которого я всегда знал: жестоким и безумным — забирателем чужих жизней. Иногда для достижений целей лучше иметь холодную голову. Подумайте сами, родня вас уже подозревает, вам так хочется угодить ко мне за решётку? Не позорно ли это для вас будет? Если хотите мне помочь, — вернитесь к прежнему себе. В глазах принца плескались бушующие вихри, образовавшие водную пучину, за которой скрывалась неизвестность с тёмным мраком на дне пропасти. Они смотрели на юношу за прутьями решётки с наивной детскостью, пальцами отчаянно стискивая железные столбы. Янши тем временем находился в самом дальнем углу пещеры, как обычно, далеко от него — глядел в даль тёмного коридора, туда, где пытали узников, отчего ему каждую ночь приходилось слышать их безумные крики. Профиль лица юноши казался Джану слишком резким, жёстким. Порой он видел в этом мальчишке отражение самого себя в прошлом, теперь Жао стал закрытым от всех и равнодушным совсем, каким господин Джан был раньше. — Это слова не того Янши, который показал мне, что показывать чувства нестрашно, теперь я готов быть растерзанным за свои слова, обплеванным обществом, зато сейчас я настоящий, ты научил меня не бояться, а сейчас внезапно удумал забрать свои же взгляды назад? Ты бы никогда не отвернулся от своих идеалов. Поднявшись с места, Янши с безразличным лицом неторопливыми шагами устремился к клетке, остановившись напротив Джана, взглянув на него холодным, блеклым взглядом, который остро вонзился в душу принца, пронзив его сердце, словно металлической иглой. Между ними на одну короткую секунду повисло молчание, Его Высочество выглядел сейчас так, будто смотрел на смерть близкого человека без возможности что-то изменить, от Жао исходила та же безнадежность, словно Джан терял его, поняв это всего лишь по одному взгляду. — Как и вы от своих — дьявол, привыкший убивать, никогда не станет человеком. Как я могу попросить психопата внезапно стать нормальным? От ген не убежишь — сын от суки навсегда останется её зверьком, ту мерзость, что находится у вас внутри, никак не изменишь. Я ошибался, думая иначе. Вы тот, кто есть, не отделяйтесь от своего стада. Словно в замедленной съёмке, смотря на раскрывающиеся уста юноши, господину Джану поплохело, своими словами Янши делал ему больно. Он знал, что нельзя повернуть время вспять, но Жао высказал факты в лицо слишком жёстко, каждым словом заставляя сжиматься грудь. «Что я могу изменить? Когда я такой же — пешка в руках правительства, — как и ты». — Что стало с тем Янши, который подарил мне надежду, показал, что такое счастье? — губы Его Высочества задрожали перед следующей фразой: — Неужели всё это пойдёт в пустоту? Ян, ты даже не представляешь, сколько усилий мне понадобилось, чтобы снять с себя маску того, кем я не являюсь. Я не такой, как моя семья, мне нестрашно стать предателем страны, все равно все сгорит в огне смуты, разведенной этими тварями, наш мир обречён быть утопленным в крови! Плевать я хотел на свой титул принца, всё, что я хочу — это свободно любить тебя! Рассказать всем о своём счастье, что я встретил такого чудесного человека, растопившего моё сердце. Я не боюсь умереть за это, лишиться признания отца, к черту их, надоело претворяться безэмоциональной куклой! Ты — всё, что ценно для меня сейчас. Сказав эти слова, Джан достал ключ от замка темницы, вставил его в замок и, повернув, открыл камеру. Принц тут же потянулся к Янши, обнять юношу, но тот хлестнул ему звонкую пощёчину, оставив красный след на щеке; перед глазами Его Высочества, словно посыпались искры звёзд, голова дернулась в бок от удара, само его тело стало напоминать жидкий, растопленный мёд; ореховые глаза застелили чистые блики прозрачных капель, словно росинки, дрожащие под лёгкое дуновение осеннего ветерка. Наивно продолжавшие смотреть на Жао. Затем в голову Джана проникли следующие слова Янши, каждый последующий слог бил его в сердце, было ощущение, будто грудную клетку обстреливали холодными осколками льда, внутри щемила колющая боль, казалось, из лёгких вышел весь воздух. — Не противоречит ли это вашим словам, которые, вы однажды сказали одному человеку: «для меня отвратительно якшаться с этими подвальными крысами», так вы ответили слуге по имени Фусан Хуа, он был моим лучшим другом детства. Ваша стража пришла за ним, когда ему исполнилось четырнадцать лет, и забрала его у меня на глазах. Тогда мне оставалось лишь беспомощно смотреть им вслед. Для таких, как вы мы, мирные граждане, — рабы, а не живые люди. У нас никогда не было права выбора! Детей, подростков, рождённых по счёту вторыми, третьими в семье забирают ваши королевские стражи во дворец, делая из них рабов, веря шарлатанам, доверив свою жизнь потухшей звезде! Если звезда, появившаяся на небе вместе с ребёнком, потухнет, то этому человеку якобы «грозит смерть», ваш отец обманывал долгие годы народ, говоря, что дети во дворце будут в безопасности, но делал из них слуг, стирая память у родителей этих детей, тем самым полностью распоряжаясь их жизнями, даже избавляясь от них, продавая богачам за гроши. Ваше Высочество, разве вам самому не противно общаться со мной? Я ведь такая же вещь, как и мой друг, которого убил ваш отец, когда вы просто смотрели и ничего не сделали, перед этим ему сожгли пол его лица, нагибая голову над костром, палящие искры огня прожгли ему глаза. «У него на губах была улыбка, на лице читалось полное превосходство, пока наш друг молил о пощаде», так описал мне сцену смерти Фусана товарищ, который видел, как он умирал в тот миг. Я поклялся причинить вам такую же боль, как и вы — моему дорогому человеку! — раздался смешок. — Ну что, приятно, когда вонзают нож в спину? С самого начала, я разыгрывал спектакль, даже пойдя на риск пропустить вас в убежище. Мне нужно было, чтобы вы доверились мне, привязались ко мне, но я и подумать не мог, что вы зайдёте так далеко, влюбившись в меня. Приятно оказаться в шкуре людей с чистыми сердцами, которых вы все время убивали? Что ж себя не убьёте? Или закон на вас не работает? Сначала Янши ослепил Джана своим ярким светом, а затем жестоко отобрал тепло, которое продлилось не так долго, но спасло его, словно вытащив с омута морей на берег, возродив заново лёгкие, прибывавшие долгое время в спячке. А теперь его сердце вновь захватили тени, утащившие на дно бездны. Он будто раз за разом, падал после каждого слова юноши хотелось, вручить свой меч в руки Жао, чтобы тот, наконец, избавил его от ощущения, будто Джан летел в бесконечном космосе, растворяясь с чернотой. — Я не пойму, что ты от меня хочешь?! То говоришь, что я должен плыть по течению и оставаться убийцей, то обвиняешь в смерти друга. Ответь, как мне дальше быть? Думаешь, я не помню в лицо каждую свою жертву? Их скулеж каждую ночь сводит меня с сума, сто павших людей, умерших от моей руки, там были и младенцы, и женщины, старики. Я всех их помню! — из глаз Его Высочества брызнули слёзы, голос сорвался на крик. — Но что мне оставалось ещё делать, я такая же жертва, как и все вы! Если я ослушаюсь, отец убьёт меня и отдаст на растерзание обозленным людям! Я такой же, как и ты, Янши! Мы все в одном болоте! Я ведь просто хочу жить! Мне очень страшно, у меня повсюду враги, даже в собственной семье, нигде нет просвета! Спокойствие я нашёл только когда доверился тебе, Ян, прошу, хотя бы ты так не поступай со мной, дай мне шанс всё исправить, больше я не буду дрожать в страхе перед отцом и вожаком демонов, не бросай меня! Сделав шаг вперёд, к сутуленному Джану, смотря ему прямо в глаза, Янши ответил: — До вас всё никак не дойдёт? Я проявлял к вам доброту, знаки понимания, лишь для желания отомстить. Теперь можете меня убить, я с радостью уйду к своей маме и Фусану, вы же желаете этого? Потому что вы душегуб — получаете от убийств наслаждение, лучше умрите, или дальше продолжайте так жить, но меня оставьте в покое. Я готов пойти на смерть, лишь бы больше не видеть вашего лица. — У меня, правда, нет никаких шансов на исправление? — с тоской в голосе, прошептал принц, капли, стекая с чёрных ресниц, упали на щёки, оставляя за собой мокрые дорожки. Янши покачал головой, сказав, как отрезав — безразличное «нет». Слишком рублено и бесцветно. Оба юноши начали чувствовать, как земля в стенах камеры начала потрясывать, мелкие камни сверху начали падать, лицо Джана побледнело, исказившись в скорби, его ноги неожиданно подогнулись и он упал без сознания, последнее, что он почувствовал, как сильно сжалось у него сердце и мысль: «Только не ты, не теряй в меня веру, любимый». Пятеро охранников и придворная дама принца прибежали на звук землетрясения, главный сообщил им, что во всем дворце повылетали стёкла из окон. Перед их глазами развернулась такая картина: пленник сидел на корточках рядом с Его Высочеством, положив его голову к себе на колени, из его глаз текли слёзы, подошедшие люди не могли слышать, как юноша шёпотом произнёс, перебирая пальцами волосы принца: — Прости, но я не хочу чтобы ты пострадал из-за меня. Так надо. Девушка, с чёрными волосами, вошла в темницу, бросив на Янши уничтожающий взгляд. — Что ты с ним сделал? Сознавайся, почему Его Высочество лежит без сознания? — Мы подрались, и я не рассчитал свои силы, вырубил его, — вот так просто соврал юноша. Кивнув охране, девушка сказала им: «Можете войти, завяжите заключенному руки и отправьте на место пыток, приказ Императора». Мужчина подошёл к Янши, стал завязывать ему руки. От него исходило невозмутимое спокойствие. — Позаботьтесь хорошенько о господине Джане, — напоследок сказал он придворной даме, когда его повели в другой отдел камерников, тот самый, откуда не возвращались с целыми костями и без повреждённых органов. — Ты бы лучше о себе переживал, сам же знаешь, что бывает, если поднимаешь руку на принца. По-моему, тебя слишком долго оставляли в живых, теперь, когда принц в отключке, даже и не надейся на то, что тебе кто-то поможет. — Не волнуйся, я был готов к этому, — последняя фраза раздалась в ушах Сэкеры, перед тем, как фигура Янши начала удаляться в тёмный коридор. Подняв принца на руки, она понесла того в его покои.