Казино

И вот, 9 утра следующего дня. Куромаку стоял в какой-то старой и потрепанной одежде, которую ему любезно дал его лучший друг Ромео, готовый всегда помочь в ситуации, в которой оказаться совсем не хотелось. Не совсем понятно, где этот любвеобильный молодой человек смог достать эти вещи, хотя все его люди ходили в более потребных вещах. Куромаку даже смирился с тем, что эти вещи могли принадлежать какой-нибудь молоденькой девушке, которую герой-любовник смог затащить в постель. Дом Данте сложно было не заметить. Выполненный в китайском стиле, он сильно отличался от остальных близ стоящих зданий. Многие жаловались на это, мол: "Коль приехал в другую страну жить, то не суй куда попало свою культуру", но иностранец лишь спокойно говорил с улыбкой на лице: "Моя покойная матушка мечтала о таком доме, я хотел исполнить еë мечту". Конечно же, после этого все вопросы и претензии улетают далеко-далеко, словно перелётные птицы. Дом был очень красивый. Крыша с красной черепицей, устремляющая свои концы вверх, терасса, выполненная из светлого дерева, что было редкостью для российских домов, ставни окон с восточными узорами, которые принц вырезал сам. Дом был поистине великолепным, даже отдалённо напоминал храм. Сегодня у этого дома собралось большое количество людей. Конечно, всем хочется посмотреть, как молодому барину приходится унижаться. Спасибо, что хотя бы можно не волноваться за своë физическое состояние. По крайней мере из этого помещения Куромаку выйдет живым. "Так унижаться... Они все смотрят на меня, как будто прожигают взглядами. Все ждали моего прокола, моей неудачи. Наверное, меня уволят с государственной должности за подобное." -- думал уже, скорее всего, бывший чиновник, стоя на крыльце. Он робко постучал в дверь. Дверь незамедлительно открылась, будто открывший уже стоял там и ждал своего гостя. -- Я так рад вас видеть, друг мой! Прошу, проходите, -- с доброй улыбкой сказал Данте, приглашая друга войти внутрь. Куромаку незамедлительно вошёл, желая скорее скрыться с глаз общественности. Внутри было довольно просторно, гостиная была, можно сказать, огромной. В середине стены было большое окно, являвшееся основным источником света. Близ окна висели картины, на которых были изображены различные фразы на китайском языке, оформленные рисунками тушью: где-то бамбук, где-то лотосы, а где-то цапли, стоящие в воде. Несмотря на малое количество мебели, всего пара стульев, стол, комод и диван, и большое пространство, комната не смотрелась пустующей. Наверное, за счёт украшений: статуя Будды, картины и другое. В стенах по бокам были двери-ширмы, отодвигающиеся вбок при необходимости. Левые "двери" вели в ванную и кухню, а правая - в спальню. Это Куромаку понял уже позже, внимательнее изучив дом. На данный момент он был в этом доме впервые. Посреди комнаты стояли два стула и стол, ни чем не уступающих другим элементам интерьера по стилю. -- Присаживайтесь, мой дорогой друг, я ждал вас, -- садясь на стул, сказал Данте. Куромаку восхищался этим домом. Принц совсем не слушал каких-либо наставлений рабочих, когда этот дом строился. Он от и до был сделан Данте. -- Вы же понимаете, что теперь я ваш крепостной? Я не могу сесть с вами за один стол. Вам не по статусу... -- неуверенно сказал чиновник. -- Конечно. Как я понял, крепостные -- это рабы, которые выполняют все приказы своего хозяина. Их можно продать, купить и даже убить. Верно? -- Да, верно -- Ну, значит, вы должны выполнять мои приказы. Поэтому моë приглашение я всë ещë считаю действительным. Куромаку послушно сел на противоположный стул. Когда он входил, даже не заметил, что на столе стоит чайник и две чашки чая. "Видимо, пора менять очки. Совсем зрение село" -- думал Куромаку, робко протягивая руку к чашке. -- Берите, не стесняйтесь! Я ведь для вас чай приготовил, -- Данте взял вторую, близ стоящую кружку. Что всегда удивляло и радовало Куромаку в Данте, так это отношение к простым людям. Несмотря на своë детство во дворце и дворянский статус сейчас, у принца совсем не было ни крепостных, ни слуг, ни даже помощников. "Я сам справлюсь со своим домом, а если нет, то разве это показывает меня в благом свете?" -- говорил он. Он постоянно бегал по разным домам по вечерам, но не для общения со знатью, а для крепостных. Он спрашивал про проблемы, узнавал сплетни, иногда даже заигрывал с дамами, но для него это было не больше, чем шутка. Девушки понимали это, и даже замужние дамы играли в это. Мужья этих женщин часто злились, но, знакомясь ближе с принцем, понимали, что волноваться не о чем. Русские девушки привлекали Данте только в плане общения, сплетен и подобного. Данте часто приглашали на праздники простого народа, и он с радостью отвечал на предложения. "Вот же шпион", -- злились хозяева этих людей, обделенные вниманием принца. Со знатью Данте тоже контактировал, но часто его шутки или интересы оставались непонятыми. Единственный, кого действительно уважал и любил иностранец из высоких чинов, это Куромаку. "Вы не ограниченны, совсем наоборот. С вами очень приятно общаться, друг мой. Люди высоких должностей здесь почти как на моей родине, такие же чопорные и глупые. Для них важен только чин и возраст, а не сам человек. Я рад, что в этой бочке дëгтя всë же есть подобные вам, добрые и отзывчивые. Будь я девушкой, я бы вышел за вас замуж", -- смеясь говорил Данте на совместных прогулках. Этими словами принц постоянно вгонял чиновника в краску. Данте почти каждую встречу буквально восхвалял Куромаку, его ум, доброту и честность. Хотя сам чиновник едва ли мог присвоить себе два последних качества. Будь он честным, давно бы сказал Данте, что хочет начать с ним отношения. Но Куромаку боялся быть непонятым и потерять такого хорошего друга. "Раз он мой крепостной, то он не может мне врать. Сколько же я смогу узнать о нём сегодня", -- думал Данте, попивая свой чай. Конечно, принц не для того отбил у этого Филарета Куромаку, чтобы безбожно того допрашивать, но не воспользоваться такой возможностью было бы глупо. -- У вас есть девушка? Или дама сердца? -- как бы невзначай поинтересовался принц. Куромаку опешил от такого вопроса. Слава богу, в этот момент он не отпивал чай из кружки, а то бы поперхнулся. -- Не понимаю, зачем вам знать такую информацию о вашем крепостном, но скажу, что девушками я не увлекаюсь, -- делая вид, что ему всë равно, ответил Куромаку. Конечно он имел в виду работу, но Данте воспринял это по-своему. Он наклонился чуть ближе в сторону чиновника. -- Значит интересуетесь парнями? -- спросил иностранец с совершенно обычной для себя доброй улыбкой. Только глаза выдавали его намерения и желания. Куромаку впал в ступор. Что ему ответить? Соврать? Но он крепостной и не может лгать хозяину. Сказать правду? А вдруг в Китае это осуждается? Или Куромаку просто будет противен Данте? Не хотелось бы терять такого друга. Пока чиновник размышлял, он не заметил, как, поставив чашку на стол, Данте подошёл к стулу Куромаку, сверху смотря на его растерянность. Чиновник поднял глаза и увидел своего друга, смотрящего на него с улыбкой. Это немного пугало, потому что под этой маской могло находится что угодно. От ненависти до возбуждения. Куромаку инстинктивно встал и оказался почти вплотную к принцу. Данте очень медленно проводил костяшкой указательного пальца по щеке Куромаку, поглаживая. Чиновник покрылся мурашками. Это было так нежно и интимно, хотелось на вечно остаться в этом моменте: смотреть в глаза друг другу, стоя почти в плотную, и ощущать эти нежные прикосновения на своей щеке. Увидев одобрение, Данте положил обе руки на щеки друга, гладя их, иногда переходя на шею. Куромаку тоже хотелось проявить инициативу. Раз Данте делает такое, то он чувствует то же, что и Куромаку. Чиновник медленно, будто боясь спугнуть, коснулся волос принца, глядя ему прямо в глаза. Не почувствовал никакого сопротивления, он запустил пальцы в ярко-красные волосы, проводя по всей длине, затем выводя пальцы из волос и снова в них зарываясь. Это было так прекрасно и душевно. Они молчали, но в молчании не было неловкости, смущение пропало. Они изучали друг друга, наслаждались минутами близости. Данте опустил руки на плечи Куромаку. -- Как же я хочу вас поцеловать, -- прошептал Данте, рассматривая чуть порозовевшие от горячих рук щеки своего, скорее всего, любовника. Принц видел, как Куромаку нравится происходящее, но решил спросить разрешения, чтобы не выглядеть насильником. -- Целуйте, целуйте... -- блаженно шептал в ответ Куромаку. Получив согласие, Данте прильнул к таким желанным и прекрасным для себя губам. Руки Куромаку обвили шею принца, пытаясь сделать парней ещё ближе друг к другу. Они так устали. Устали от лицемерных людей вокруг себя, устали от жестокости, от грубости и отвратительной пошлости, наполнявшей Москву. Больно. Очень больно. Неприятно. Противно. Все эти люди, давно потерявшие лик и душу, смешались с толпой, превратившись в тупое стадо, что будет осуждать всë, что видит. Им наплевать на людей, наплевать на чувства, искусство, восторг и радость, профессионализм и честность. Подхалимство и чинопочитание - вот их единственные черты характера. Так мало людей. Действительно людей, а не обезличенных существ. Так приятно было найти друг друга. Обнимать, целовать, прижиматься, чувствовать тепло чужого тела. Хотелось большей близости, чем сейчас. Оба это понимали. Дабы перейти к следующему этапу поцелуй был разорван. -- Я могу? -- хотел, было, спросить Данте, но его перебили. -- Можешь, -- тихо сказал Куромаку, уткнувшись в грудь своего любовника. Принц аккуратно уложил чиновника на спину и снял с него коричневый крестьянский полукафтан и штаны. Откинув вещи Данте отстранился, дабы полюбоваться тем, что сделал. Куромаку приподнялся на локтях, его быстро грудь подымалась и опускалась из-за учащенного дыхания, колени были рефлекторно сведены, говоря о смущении их обладателя. Покатые плечи и тонкие ноги чиновника сводили с ума китайского политика. Он не долго наслаждался видом на это восьмое чудо света, поняв по взгляду друга, что тот и сам не прочь взглянуть на тело принца. Данте медленно расстегивал пуговицы своей рубашки, пока Куромаку завороженно смотрел на него. Им некуда было спешить, поэтому мужчины просто наслаждались этими молчаливыми минутами, наполненных каким-то неописуемым уютом не единством. Казалось, что принц и чиновник давно встречались, будто уже помолвлены, так спокойны они были друг с другом. Закончив со своей одеждой, Данте вернулся к объекту своей любви, учиняя очередной поцелуй. Сильные руки иностранца обвили талию Куромаку, прижимая к себе. Чиновник аккуратно снял свои очки, чтобы они не мешали в предстоящих событиях, и оттолкнул их в сторону своего кафтана. Бельë Данте предпочёл снять со своего любовника только сейчас, чтобы не смущать Куромаку. Принц очень сильно заботился об ощущениях своей любви, дабы не причинить ему неприятных ощущений. Хоть и полностью обнажённый, чиновник совсем не чувствовал себя "голым". Не было ощущения незащищенности. С таким партнёром Куромаку чувствовал себя в безопастности. Он безмерно благодарен Данте за его нежность и чуткость. Первый сексуальный опыт -- это всегда очень важно. Данте разорвал столь длительный поцелуй и занялся шеей друга. Он покрывал еë нежными поцелуями, но иногда заходил чуть дальше. -- Пожалуйста, на шее без следов... -- прошептал Куромаку, зарывшись пальцами в волосах партнёра. Данте почти невесомо кивнул и, дабы угодить обоим, принялся целовать грудь любовника. Как же это было восхитительно. Куромаку шумно дышал и гладил Данте по спине, как бы поощряя его действия. Принц был рад, что его партнер, пусть в некоторых моментах невербально, говорил о своих ощущениях и желаниях. Это помогало всем полностью наслаждаться процессом, отдаваясь ему. Чиновника смущало присутствие штанов на ногах иностранца. Хотелось быть в равных условиях. Он потянулся к ремню, но случайно задел карман, откуда что-то выпирало. Пока Данте был увлечён своим занятием, Куромаку аккуратно достал из штанов друга какой-то пузырёк. Постанывая, Куромаку старался разглядеть, что это. Он сразу догадался о предназначении этой жидкости, но решил немного поиграть. -- Ч-что это? -- пытаясь связать свою речь в какое-то осмысленное предложение, сказал чиновник. Данте прервался, дабы посмотреть на то, чем так заинтересовался его любовник. -- Это смазка. -- Смазка? Значит, вы сразу приготовились к... -- Я заботился о вас, мой друг. -- Это так подло! -- И что же нам делать? -- с весёлой улыбкой спросил Данте. -- Если хотите искупить вину передо мной, вам надо немедленно снять штаны, -- сказал Куромаку, скрестив руки на груди. Принц звонко рассмеялся, поцеловав Куромаку в висок. Ему понравилась такая игра. Это было очень мило, а также заводило и распаляло. Принявшись выполнять условия договора, Данте открыл взору чиновника себя, абсолютно обнажённого. Куромаку невольно сглотнул. Член иностранца был в явной боевой готовности, чуть ли не тянущийся к Куромаку навстречу. -- Вижу, вы пожалели о своём желании, не так ли? -- ехидничал Данте, нескромно улыбаясь. -- Отнюдь... -- завораженно осматривал чиновник своего мужчину с головы до ног. Данте не был идеальным. У него не было 6 кубиков пресса, идеальных бёдер и мощных бицепсов, а ведь это было и не нужно. Пару шрамов, около бёдра, на плече и рядом с грудью, небольшой животик и обычные бёдра нормального человека. Несмотря на недостатки, тело принца Куромаку очень понравилось. Необязательно быть идеальным, чтобы быть сексуальным. -- Вы так красивы... -- тихо сказал Куромаку, посмотрев в глаза Данте. -- А ваше зрение улучшилось после моего оголения, не так ли? -- притянув к себе за талию дворянина, усмехнулся иностранец. Куромаку смешливо улыбнулся, вызвав у Данте румянец. -- Я сижу перед вами нагой, а вы смущаетесь от моей улыбки? -- спокойно спросил Куромаку. -- Любое ваше действие заставляет моё сердце трепетать, Куромаку, -- ответил принц. Они были так близки друг к другу. Не было напряжения, спешки или неконтролируемого возбуждения, мешающего мыслить здраво. Простые нежности, вызывающие внутри обоих гораздо более трепетные чувства, чем во время животного секса. У них тоже была страсть, но спокойная, тихая, даже осторожная. Ведь страсть -- это сильное влечение, но она не всегда должна быть грубой и резкой. Открыв бутылек, Данте вылил на свои 2 пальца густую жидкость. Куромаку понимал, что будет больно, но знал, что принц сделает всë для его комфорта. Самостоятельно раздвинув ноги любовника одной рукой, иностранец приставил два пальца к аналу партнёра. -- Сейчас будет неприятно, но я уверяю, это ненадолго, потерпите. Куромаку кивнул. Подушечки пальцев вошли в чиновника. Действительно неприятно. Пальцы продолжают медленно двигаться внутрь, оказываясь полностью внутри. Дворянин понимал, что эта процедура необходима, но особого удовольствия это ему не доставляло. Видимо, Данте заметил это по выражению лица Куромаку. -- Понимаю, некомфортно, но прошу вас вытерпеть это. После этой фразы принц принялся целовать лоб и щеки возлюбленного, дабы немного отвлечь. После пары движений вперёд-назад, присоединился и 3 палец. Тоже не великое блаженство, но из-за предшествующей этому растяжке уже лучше. Когда в Куромаку свободно входил 4 палец, Данте понял, что можно переходить к апогею сегодняшнего дня. Вылив оставшееся в пузырьке на свой член, принц распределил жидкость по всей длине. Размер члена не был каким-то внеземным, совершенно обычный половой орган. "Около 12 сантиметров" -- подумал Куромаку, следя за действиями Данте. Принц приставил член к аналу партнёра. -- Ты готов? -- Да, -- Куромаку сделал глубокий вдох, готовясь к происходящему. Иностранец очень аккуратно ввёл головку и остановился. Чиновник стал чуть быстрее дышать. -- Могу дальше? Куромаку кивнул. Дальше член вошёл наполовину и снова остановился. Дышать стало тяжелее, Куромаку обхватил руками шею Данте. -- Мне продолжать? -- обеспокоенно спросил принц, гладя возлюбленного по спине. -- Подожди... -- Куромаку сделал глубокий вдох и уткнулся носом в плечо любовника, -- можешь продолжать. Теперь член полностью находился внутри чиновника. На глазах стали образовываться слезы. Куромаку даже не было настолько больно, но слезы всë равно появились. Из уст дворянина послышалось немного болезненное мычание. -- Милый, любимый, всë хорошо, всë пройдёт. Я не продолжу, пока ты не разрешишь, тише, тише... -- быстро шептал Данте, целуя глаза Куромаку, дабы убрать скопившиеся в уголках глаз слезы. Пусть Куромаку и было больно, но он был счастлив. Такая забота и любовь. Ему казалось, что Данте полностью принадлежит ему. Он его и только его, всегда будет рядом, будет поддерживать и любить. -- Люблю тебя... Спасибо, спасибо. Твоя забота смягчает боль... Спасибо, люблю, люблю, -- неразборчиво шептал всякие нежности Куромаку. Дворянин сильно сжимал член принца внутри себя, вызывая тем самым тихие стоны последнего. Данте, слушая это, буквально таял, усердно выцеловывая шею партнёра. -- Я готов, -- тихо сказал чиновник. -- Ты уверен? Необязательно торопится, если тебе всё ещё некомфортно. -- Продолжай, я в порядке. -- Как скажешь, куколка, -- сказал Данте, чмокнув своего возлюбленного в лоб. Парни только сейчас заметили, как резко перешли на "ты". И оба были только за. Принц стал аккуратно двигаться, поглаживая бёдра чиновника. -- Можно быстрее, -- разрешающе произнёс Куромаку. -- Любой каприз, моя куропатка, -- улыбнулся Данте. Такие прозвища очень нравились дворянину. Они придавали какую-то изюминку. Ускорившись, Данте наконец услышал полноценные стоны Куромаку. Они были негромкие, хриплые, но от того не менее возбуждающие. -- Я хочу слушать это вечно, -- прошептал принц, поцеловав мочку уха любовника. -- Я позволю тебе... Мх.. Услышать их снова, если.. Ха... -- Куромаку потерял суть своей фразы, -- позволю... Я позволю... Мха... Такой растрепанный, милый Куромаку, с чьего лба стекали крохотные капельки пота, который еле-еле соединяет слова в предложения, был самым прекрасным существом на планете. Когда Данте только познакомился с Куромаку, то думал, что лучше быть не может, совершенство достигнуто, но сейчас осознал, что предела совершенству нет. Куромаку не верил рассказам сестры Клео, о том, как непроизвольно закатываются глаза во время секса. "Маловероятно", -- надменно говорил дворянин, скрестив руки на груди. "А девственникам слово не давали! Вот когда сексом займёшься и будешь снизу, тогда поговорим." -- весело отвечала ему сестра. "Ставлю 5 рублей на то, что это неправда" -- сказал Куромаку. "Пфф, по рукам!" -- заранее чествующая свою победу, улыбнулась сестра. Хотя, ради такого опыта и 5 рублей за глупый спор не жалко... Куромаку не понимал, почему это происходит, но знал, что это признак высочайшего удовольствия. Стоны не выходили громкими и звучными, как раздающиеся в комнатах публичных домов. Присущая в этот момент хрипотца придавала Куромаку определённый шарм. -- Я ускоряюсь, -- сбивчиво сказал Данте. Маленькие волоски, что обычно торчали из основания причёски принца, ближе к челу, прилипли ко лбу из-за пота. После слов Данте, дворянин подался чуть вперёд, насаживаясь на член партнёра. -- Я близок... К разрядке... -- сбивчивое дыхание не позволяло говорить без передышки больше двух слов. Принц погладил Куромаку по сбившимся прядям. Куромаку, слегка выгнувшись, кончил себе на живот с самым громким стоном за весь секс. Он быстро закрыл рот руками, не поверив, что этот звук издал он. Хотя, до девушек из публичного дома ему было далеко. Данте в последние секунды вышел из Куромаку и кончил тому на бедро, протяжно простонав. Дворянин перевернулся набок, принц пристроился сзади и обнял того со спины, обвивая руками талию. -- Молодец... Огромный молодец. Такое выдержал... Умничка, -- говорил Данте, уткнувшись носом в шею возлюбленного. -- Говори мне это всегда... Прошу, говори это постоянно, -- тихо отвечал дворянин. Только сейчас парни заметили, что на полу довольно прохладно. -- Надо будет в душ пойти сейчас, -- прикрыв глаза, умиротворенно сказал Куромаку. -- Ещë минуту, прошу, -- поглаживая грудь Куромаку, устало улыбался Данте. А Куромаку был не против. Он готов был пролежать с ним в обнимку хоть несколько часов подряд, находясь в бложенном мирном молчании, нежась поцелуями в шею.