База 213. Союзники

Всегда думал, что "сверлить взглядом спину" — это метафора. Дурак был. Ну или просто неопытный. Это более чем реально, и понял я это за несколько последних дней. Вот и сейчас... Ровно между лопаток, чуть ли не прожигая ткань форменной куртки. Я же держал поднос и старался не оборачиваться. Пробовали когда-нибудь не оборачиваться, когда на вас с ненавистью смотрит человек десять? А еще двое, соседи по очереди впереди и сзади, стараются максимально увеличить расстояние — прямо как образцовые пилоты, выдерживающие установленную инструкцией дистанцию между кораблями. Только вот никто из них, я уверен, в бою дистанцию не держит. А тут другое дело… Я поставил свой поднос на ленту, когда до меня дошла очередь. Сегодня на раздаче работали люди — значит, у них опять сломался дозатор. Неулыбчивый парень в форме интендантской службы автоматическим движением шлепнул в одно отделение моего подноса порционный стейк, в другое — овощной гарнир, и я двинулся дальше. Десерт — молочный мусс. Вообще-то я просил шоколадный, но меня «не расслышали». Лента кончилась, я подтвердил свой ID. Забавное правило, наверное, их солдаты так и норовят поесть дважды и тем самым разорить государство. Я два раза обедать не собирался, мне бы один раз выдержать. Как только я сел на свободное место, два моих соседа, один с нашивками пилота, второй — шифровальщика, синхронно поднялись и пересели за ближайший столик. Я молча резал стейк тупым ножом и по сторонам не смотрел. Ножи, кстати, и у нас на Ганимеде были такими же. Как для заключенных. Это понятно — много молодых парней в замкнутом пространстве, агрессивность зашкаливает, а столовая — хорошее место для разборок. Но ножи здесь выдавали правильные, а значит я, например, сейчас могу спокойно есть. А потом меня толкнули, достаточно ощутимо, чтобы это было случайностью. Кофе из бумажного термостаканчика плеснул на пальцы и на стол, я поднял голову. Молодой парень, с нашивками шифровальщика, весь какой-то растрепанный, ворот куртки расстегнут. Резко, почти демонстративно хлопнул поднос на стол и уселся напротив меня. Не с раздачи — от стейка уже был отрезан хороший кусок, да и десерт мой новый сосед, похоже, ел вперед основного блюда. Ему там что, тесно стало? — Можно? — вообще-то он уже сел, не дожидаясь ответа. А потом преувеличенно равнодушно занялся своим ужином. — Тут вообще-то свободно, — я спокойно выдернул салфетку из пластикового зажима и вытер стол и свою руку. Хорошо, кофе тут наливают не слишком горячий. Еще вчера меня это огорчало. — Совсем? Я поднял на него глаза, посмотрел внимательно. А потом сделал совершенно дурацкую вещь, я не гордый, я умею. Улыбнулся стандартной улыбкой, словно только что сошел с агитационного плаката "Все мы — Люди!", что был расклеен теперь по всей базе, и протянул ему руку: — Лейтенант Дин Кирш, Объединенная армия. Парень на секунду опешил. Мгновение моя рука висела в воздухе, потом он все же протянул свою. — Лейтенант Ирвинг Лейт. Сзади презрительно засвистели. Он поморщился, но руку не отдернул, выпустил нормально. И даже демонстративно вытирать об штаны не стал. В общем, я жест оценил, и крепкие нервы тоже. Хотя мы здесь вроде бы все на нервы не жалуемся. Я ему кивнул, вроде как познакомились. Посмотрел через плечо назад, туда, где за соседним столиком вместо четверых сидели шестеро, но зато чувствовали себя явно в своей тарелке. — Хорошо тут у вас, на двести тринадцатой. Душевно. Коллектив сплоченный. — Вашими молитвами, — тут же откликнулся Лейт. — Слышал, что у вас нашу двести тринадцатую много кто знает, да? — Я не знаю, я на "Ганимеде" служил, — после паузы ответил я. — Там у нас свои псих... гхм... в общем, наш сектор держала бывшая "Милость Короны". Та, которую вы переименовали в "Шершень". — А, трехсотая. Нам как раз одной до ровного счета не хватало. Пришлось позаимствовать. Я улыбнулся — шутку оценил. Так или иначе, победили в этой войне скорее мы — их Независимое Содружество, за исключением некоторых совсем уж независимых планет на окраине обитаемого сектора, присоединилось к Империи. Ну, с некоторыми условиями и уступками, понятное дело, но сути-то это не меняет. Так что я не стал спорить. Мой стул снова толкнули, в этот раз, может, и не намеренно, по крайней мере, вновь прибывший сосредоточился на Лейте. Даже садиться не стал, оперся руками о наш столик и возвестил: — Ир, слышал новость? Эрик возвращается, представляешь?! — Точно? — Лейт широко и как-то по-детски улыбнулся, словно ему премию только что пообещали. — Откуда знаешь? — Я с командного, там говорили. Зануда Торенс снова утрется... Я откинулся на спинку стула и молча отпил кофе. Я не знал, что за Эрик возвращается и почему это такая радостная новость. Кофе был дрянной вдобавок к тому, что остывший, и бумажные стаканчики сохраняют тепло куда хуже наших фольгированных, тем не менее пришлось наслаждаться. Во всяком случае, шаг сделан — со мной уже разговаривают. Я, кстати, не мазохист, и ходил в это время ужинать не потому, что мне нравится чувствовать себя изгоем. Просто я слишком буквально понимаю инструкции. И дурацкую агитацию. Наверное, я впечатлительный... Парень отправился делиться новостью с другими, а настроение Лейта явно улучшилось. Он отбарабанил пальцами по столу какой-то бодрый ритм и принялся с энтузиазмом расправляться с остатками ужина. На меня он больше не смотрел. — Зачем ты ко мне сел? — спросил я. — Решил проверить прочность своего статуса в коллективе? — Что? — Он вздрогнул, вырванный из своих мыслей. — А... нет. В споре проиграл. А что? Я на секунду опешил. Вот оно как. Я... объект спора. Сядь за стол с имперцем, авось не заразный. — Ничего, — я качнул головой. И снова пожалел, что пошел ужинать именно в это время. А не часом раньше, когда тут были все наши. Да, обеденное расписание мы уже успели негласно поделить. Мы вообще любим проводить границы и потом ревностно их охранять. — Да ладно, — хорошее настроение Лейта явно делало его великодушным, и он решил сгладить острые углы. — Расслабься. Думаю, на вашем Ганимеде мне бы тоже мало кто обрадовался, верно? Ты вот лучше скажи, у вас правда корабли — только металл и электроника? Я озадаченно посмотрел на него. Я думал, только нас ставит в тупик разница в технологическом подходе: — А что должно быть? Дерево? — Глина, — он скорчил гримасу. — Слушай, серьезно? Просто консервная банка? Но они у вас хоть персональные или вы ими... меняетесь? — Прозвучало так, словно он отпустил не очень приличную постельную шуточку. — Сам ты консервная банка, — огрызнулся я. Почему-то презрительное отношение к моему кораблю задело сильнее, чем ненавидящие взгляды в спину. — Мой нейроимплант подходит к любому "Ястребу", начиная с Т3-16 типа и выше. Но тонкая настройка на свой корабль, разумеется. На чужой придется перенастраиваться, это требует времени. — А покажи? — глаза Ирвинга загорелись, — ты же сейчас свободен? Раз ешь так поздно, значит... Я напрягся. Потом три раза напомнил себе, что все мы теперь лучшие друзья, что мы теперь воюем вместе и секретов у нас друг от друга нет, постарался отвлечься от смеха за спиной и сосредоточиться на плакате, где рослый белокурый имперец в полевой форме обнимал за плечи такого же рослого и чуть менее белокурого солдата армии Содружества. — Разрешения на вылет у меня нет, — сообщил я, — так что только в ангаре. — А я тебе достану. Идет? Через час у корабля. У тебя какой? — Ничего себе у вас все просто, — пробормотал я, но отступать было поздно. — У меня «Ястреб Т3-25», личный номер на этой базе Z-15. — Все просто, если ты непростой человек, — сообщил мне Лейт, забрал свой поднос и, сунув его в мойку у выхода, скрылся. А я остался доедать молочный мусс вместо шоколадного.