База 213. Союзники

Из столовой я выходил, как из тюрьмы на свободу. Не первый раз подумал о том, что если продолжать эксперименты в том же духе, то можно заработать несварение желудка. Ну то есть я не думал, что меня чем-нибудь отравят, но эта атмосфера презрения и отторжения... говорю же, я впечатлительный. И упрямый тоже. Отдельной каюты у меня на этой двести [тринадцатой не было, я делил жилую комнату еще с троими «братьями по крылу». Вот выйду в командиры звена — тогда будет мне отдельная комнатка. Размером со шкаф. Мы с парнями уже успели навести кое-какой уют — над койками появились картинки, у кого с женой и детьми, у кого с длинноногими и пышногрудыми красотками из еженедельного выпуска журнала "Star Hero". Он, по слухам, спонсировался Министерством обороны, доставлялся на все военные базы и содержал внутри специальные постеры с обратным клейким слоем . Шиком считалось собрать весь годовой состав красавиц. Получалось не у всех — кого сбивали раньше, чем они успевали наклеить последний постер, или просто переводили на другую базу. Когда я вошел, то увидел, что Макса и Тори нет на месте, зато есть Юджин. Он лежал на своей нижней полке и читал что-то при включенном индивидуальном освещении, от чего вся наша комната была погружена в полумрак. Я поздоровался с ним, и Юджин убрал ногу, давая мне возможность пройти. Но наверх, к себе, я не полез, открыл шкафчик и принялся переодеваться — под летный скафандр стандартную форму, которую мы таскаем на базе, не наденешь, неудобно. Нужен комбинезон. — Дин, ты куда собрался? — Юджин, хоть и занят был книгой, но, разумеется, не спросить не мог. — Я... — я не знал, что ответить. Что собрался полетать с гостем-союзником в экипаже? Похвастаться кораблем? Что просто хочу, наконец, полетать, не дожидаясь, пока мне пришлют нового стрелка? — Хочу пробежаться. Ну, знаешь, физическая активность, все такое. — Ага, — меланхолично сказал Юджин. — Будешь пробегать мимо симпатичных девчонок, не забудь узнать их АйДи. — Обязательно, — я прихватил карточку допуска, мне же нужно будет еще скафандр взять, сунул ее в карман и оставил Юджина наслаждаться книгой в одиночестве. Идя в летном скафандре по длинному служебному коридору, я начал чувствовать себя идиотом. Если сейчас вдруг окажется, что Ирвинг пошутил, то будет полная задница, половина базы видела, как я сюда шел. Еще половина базы поняла — зачем. Придется делать вид, что мне вдруг очень захотелось посидеть в кабине, подышать кислородной смесью. Так, в порядке ностальгии по боевым будням. — Привет. — От стены отделилась высокая фигура. — Опаздываешь, Воздух. — Прозвучало это как привычная добрая подколка. — Разрешение получено. У нас сорок минут на хммм... практическую тренировку взаимодействия двух видов войск. Пошли? Мне куда садиться? — Звучит потрясающе. — Я не старался скрыть улыбку. Улыбался я, правда, из-за того, что Лейт все-таки пришел, а не решил выставить меня идиотом. Ирвинг тоже был одет как надо — в летный скафандр облегченного типа. Нашего, кстати, образца, но это он прав — если, не дай Бог, придется использовать системы реанимации на корабле, то к их скафандрам элементарно разъемы не подойдут. Да он даже отлить бы не смог, если бы понадобилось. Внутри "Ястреба" было тесно, но я привык. А вот Ирвинг как-то странно на меня посмотрел, но тактично промолчал, спросил лишь только: — Мне куда? Я отжал свое кресло вперед, давая возможность ему забраться, — стрелок, он же бортмеханик, он же штурман, сидел сбоку и чуть сзади пилота. Потом уселся сам, подтвердил допуск — провел запястьем по контрольной панели. Не думаю, что кто-нибудь когда-нибудь угонял "ястреб", но предосторожностей много. Может, поэтому и не угоняли. А потом я занялся стандартной обработкой штекера от бортового компьютера — прежде чем пихать себе в голову что-либо, это что-либо нужно проверить и провести дезинфекцию. — Вирус боишься подцепить? — тут же встрял Ирвинг, который крутил головой, как школьник на экскурсии. — Ну вы даете, имперцы. Вместо того чтобы давать мозги металлу, вы металл в мозги засовываете. — Инструкция, — отрезал я. — Ладно, ладно, молчу. Сижу тихо. — Но, вопреки своему обещанию, он не заткнулся, а потянулся к приборной панели перед собой: — А это у нас, значит, оружие. Человек стреляет? То-то вы мазали столько. Понятно... хотя у вас сработанность экипажа должна быть еще круче, по идее. Чтобы и пилот, и стрелок в унисон мыслили. Интересно. Я только вздохнул. Прошлый мой стрелок, Майк Кили, таким болтливым не был. Я закончил подготовку и, наклонив голову, воткнул штекер в разъем нейроимпланта на затылке. От того, что Лейт при этом смотрел на меня, было не по себе. Все-таки это довольно интимный процесс, но как такое объяснишь в двух словах? Бортовой компьютер устанавливал связь, а я пока повернулся к своему стрелку, чтобы провести краткий инструктаж. Где система наведения, о чем он должен меня своевременно предупредить, в общем, все, кроме контрольных слов, после которых будет аварийно прервано соединение. Не доверял я ему настолько, и заставить себя не мог. Лейт кивал едва ли не раньше, чем я успевал закончить фразу. Могло показаться, что он вообще не слушает, если бы не очень цепкий, внимательный взгляд. Он даже болтать перестал. — Все понял. Даже если не пригодится, все равно весьма познавательно. — Тогда поехали... Я надел шлем, без герметизации пока — мы же не собирались воевать, и опустил руки на консоль управления. Контроль над кораблем через нейроимплант — ну, это сложно объяснить. Я не перестаю считать себя человеком, и сознание у нас с кораблем не сливается, как в фантастических фильмах, не с чем ему сливаться, но ощущения все равно странные. Наверное, можно сравнить с управлением собственным телом — подумал, а рука уже поднялась. Вот как-то так. Границы физического тела перестают восприниматься четко, да и физиологические процессы мозгом контролируются не всегда. Впрочем, приборной панелью я тоже пользуюсь, на одном мысленном управлении можно свихнуться. Мы четко выполняли тренировочную программу, Лейт стрелял по виртуальным целям, которые генерировал в пространстве наш же "Ястреб", я пытался как-то синхронизировать свои маневры и его стрельбу. Получалось на тройку с плюсом. На последнем развороте, когда мы благополучно добили "условного противника", Лейт хлопнул по спинке моего кресла. — Эй, Дин Кирш, — неуверенно позвал он. — Ты видишь то же, что и я? — Я пока ничего не вижу, — после паузы отозвался я, пытаясь понять, что ему нужно. — Дальние радары, это твое. Что там? Хотя сейчас я сам, погоди... Я потянулся наверх, переключая режим и выводя перед собой данные с радара. — Что за черт? В стороне, примерно в трех сотнях километров от нас, значилась ярко-белая точка. Без какой-либо дополнительной информации. — Это не наши, — убежденно сообщил Лейт. — Вот бл... он пропал. Только что ведь здесь был. В секторе Ц17. Смотри, опять есть. "Мерцающий", что ли? Нам рассказывали. Или это что-то другое. Ты видишь? — Я вижу. Я помолчал, раздумывая. Формально на корабле командует пилот. Но реально — мы из разных армий, у нас разная подготовка, да и полетел со мной Ирвинг просто из любопытства. Зато у нас сейчас общий враг. — Значит так. Цель установлена. Разведывательный корабль противника, предположительно "мерцающий". Стрелок, мне нужна будет корректировка курса, я его в режиме полета постоянно отслеживать не смогу. И... проверь оружие, там осталось что-нибудь? — Как проверять-то? — Ирвинг не стал выяснять ничего по поводу только что установленной мной иерархии. — Ты не рассказывал. Что такое задница, и как в таких условиях воевать... Я, не зная, как объяснить, отстегнул ремни, перегнулся назад и вывел ему на монитор данные по энергетической мощности корабля. — Вот, стрелок. Дальше давай как-нибудь сам, интуитивно. Энергия на орудия и на защитное поле от одного генератора. Перераспределяешь сам. Все, двинули... уйдет. — Пристегнись, герой, — беззлобно огрызнулся Ирвинг. — И знаешь, что? Он неожиданно отстегнул и стащил с руки перчатку, а потом теплые пальцы коснулись моей кожи под ухом, пользуясь тем, что шлем не был закрыт герметично. — Просто подумай о том, что должен делать стрелок. Без "твою мать", просто подумай. Давай. Я дернулся. И от прикосновения, и от намеков на то, что кто-то будет читать мои мысли. Но разведчик Чужих нагло мерцал на краю захватываемой радаром области и явно не считал нас за противника. Правильно делал. Экипаж, где стрелок не знает, как стрелять... — Давай же, это не больно, я глубоко не полезу, все интимное оставишь при себе. У меня было такое ощущение, что меня сейчас просто изнасилуют. В конце концов, секс иногда даже не повод для того, чтобы узнать имя, а тут больше, тут кто-то будет ковыряться у меня в мозгах... Я выдохнул. Потом еще раз. Вспомнил Майка — наши лучшие с ним полеты. Как четко и вовремя тот давал корректировку. Как я угадывал нужный ему маневр раньше, чем он скажет. Как вовремя он перебрасывал напряжение поля, когда нам в лобовое уже летел разряд... Только это и больше ничего. — Пиздец задачка, — раздалось рядом, и пальцы исчезли. — Ладно, попробуем. Давай, Воздух, у нас еще пара сюрпризов в рукаве. Они же думают, что команда обычная. Вы сталкивались уже, так? — Я — да. Один раз. — Хорошо, что он убрал руку, вспоминать тот раз я предпочитал в полном одиночестве. — Герметизируй скафандр, Ирвинг. Я ничего не гарантирую теперь. Лейт сосредоточенно занялся скафандром. — У вас лучше, — заметил он. — Наши облегченные ни на что не годятся. Две минуты космоса и привет. А в тяжелых не повернуться вообще. Он весь подобрался и снова прильнул к экрану радара. — Стрелок готов, — отозвался Ирвинг чуть погодя. Я вздрогнул от ощущения дежавю... словно в моем экипаже снова Майк, а не это лохматое трепло из бывшей армии Содружества. — А тебе и не придется поворачиваться, — сообщил я, снова соединяясь с бортовым компьютером и позволяя прогонять через свои мозги тактическую информацию. "Ястреб" дернулся, возвращаясь в полетный режим, как мне всегда казалось, с радостью. — Готовность принял, стрелок. Выполняю сближение... Стрелок из Лейта был не слишком хороший, все-таки сказывалось отсутствие навыков. Зато я был хорошим пилотом и мог хоть частично это компенсировать, взяв на себя еще и слежение и оставив Ирвингу только стрельбу и наведение. Зато ответную атаку разведчика он отразил просто блестяще, словно всю жизнь этим занимался. — Ах ты ж сволочь, — сказал Лейт почти ласково, — ну я сейчас тебе... Если бы я во время боя, да еще в состоянии соединения, мог нормально думать, наверное, я бы его остановил. Потому что уже потом я понял, что он все резервы с защитных экранов перевел на орудийную установку и курс мне давал постоянно на сближение. Но я привык доверять стрелку... потому что раньше сзади меня сидел Майк. Чужой почему-то не стрелял, словно был учебной мишенью, только маневрировал, как настоящий. Задумываться о таком странном его поведении у меня времени не было. Но, чем бы это ни было вызвано, нам явно повезло — любое его попадание разнесло бы незащищенный "Ястреб" в пыль. Когда, наконец, мне удалось в резком повороте сократить дистанцию и выйти на позицию для стрельбы, Лейт не подвел — выпустил разом все заряды. Слепящие прерывистые линии прочертили пространство между "ястребом" и "мерцающим". Правда, я этого почти не успел разглядеть, от резкого маневра меня приложило головой о край приборной панели — хорошо, шлем защитил. И из контакта меня выбило с непривычки, правда, сейчас это было уже неважно. Я поморгал, чувствуя, как медленно отпускает напряжение, как я начинаю снова чувствовать свое тело. Повернулся, насколько позволяли ремни. — Лейт, ты там как? Тряхнуло? Тот что-то невразумительно промычал, потом выдавил: — Где тут открывается? Наконец он поднял защитное стекло у шлема, и я увидел, что губы и подбородок у него залиты кровью. — Ты что, нос разбил? — Я удивленно посмотрел на него, переводя дыхание. Каждый вдох давался тяжело, словно я только что стометровку пробежал. — Шлем плохо подобрал? — Чего? А, нет, это так, издержки профессии... — Ирвинг говорил несколько заторможенно и даже не пытался вытереть лицо. — Мы же его сделали, да? Вон тот кусок, это с него? Или улетел, зараза? Мне в конце не видно было. — Нет, не улетел, — я провел визуальный анализ торжественно проплывающих мимо нас обломков. — Это действительно похоже на разведчик. Слабенький, против "Ястреба" никуда. — Мир его праху... — выслушав меня, заключил Ирвинг. — Слушай, давай на базу. Накатался я. — Да, сейчас двинем потихоньку. Я расстегнул скафандр на груди, залез в карман и достал для него платок. Нормальный платок, не какой-нибудь бумажный одноразовый обтирок. А потом откинул голову на подголовник кресла, настраиваясь на контакт и снова растворяясь в ощущениях. — Вензеля? — сквозь туман сознания снова пробился голос моего напарника. — Ты у нас знатный? Жаль платок. Испорчу. — Я не знатный, — я отвечал медленно, все-таки держать корабль, хоть и не в режиме боя, стоило некоторых усилий. — А у вас на двести тринадцатой нет стиральных машинок? Или они тоже разумные и говорящие? — А вензеля откуда? Машинки есть, обычные, только кровь с шелка не отстирается. Хотя, может, и нет. У меня никогда раньше не было таких платков. — Вензеля — это у меня девушка была заботливая. На "Ганимеде". И руки у нее росли откуда нужно. Это не шелк, это модифицированный хлопок. Меня твое сопение сзади из равновесия выводит, так что хватит спорить, вытирайся уже. Я врал про девушку. Не было на «Ганимеде» женщин, если не считать некоторых офицеров инженерной службы. Но эти девушки годились мне в бабушки. А платок с моим именем вышивала некая Оль И., студентка-врач, в рамках благотворительной акции «Помоги фронту». У нас вообще любят такие акции. Но вышивала она его лично для меня, хоть мы и не знакомы, так что почему бы не назвать ее моей девушкой. — Понятно. Ну, как знаешь. Не будем выводить тебя из равновесия. А то мало ли... А у тебя там девушка была? Ты убежденный гетеро? У нас здесь женщин мало, да и... в общем, сложно тут тебе будет. Вот это выбило меня из контакта без всяких контрольных слов. Я стащил шлем и дернул штекер из разъема. Долететь я могу и полностью на ручном управлении, зато хоть реагировать начну своевременно и адекватно. — Это ты мне только что намекнул, что вся армия Содружества — пидоры? Самокритично... ничего не скажешь. — Нет, не пидоры... Бисексуалы. Пидоры — это те, кто в бою своих бросают. При чем тут сексуальная ориентация? Он, похоже, даже не обиделся или умело делал вид, что все в порядке. Я промолчал. Сложно все-таки привыкать к тому, что мы теперь союзники. Тем более с этими... бисексуалами. Я откашлялся и понял, что пора переводить тему. — Ты мне лучше скажи, в рамках обратного обмена информацией, а у вас чем занимаются эти... шифровальщики? Если пилот летает, корабль стреляет... — Шифровальщики отвечают за связь, естественно. Для того чтобы несколько кораблей действовали как один, ну или чтобы нужную информацию передать на базу. Это быстрее, и перехватить нереально. Он помолчал, снова засопел, сглатывая кровь, и добавил: — Или как сейчас, чтобы заставить противника делать ошибки. — Не понял... — Я хотел переспросить, но в этот момент на связь вышел диспетчер базы. — Погоди... сейчас. Я переключил канал и отозвался на запрос: — Говорит Зэт-пятнадцать, Остров, слышу вас хорошо. Прошу посадку... Задержались, да... Да, Сэм, это Кирш, посадку дай мне! Спасибо, Остров. Уже выполняя маневр для захода в ангар, я, не оборачиваясь, повторил: — В каком смысле? Про ошибки. — Мы тут с тобой опытным путем доказали, что Чужие мыслят в том же потоке, что и люди. Пользуются тем же информационным полем, если объяснять для тупых. Нас могут еще и к награде представить. Блин, да уймется эта кровь или нет?.. А могут и по башке надавать, — добавил он задумчиво. — Скорее второе, — я не питал особо радужных иллюзий насчет загадочного "Объединенного командования" и его человеколюбия. Зато стало ясно, почему Чужой не стрелял. Это казалось фантастикой, но я видел своими глазами. — Мы с тобой опытным путем доказали другое, — возразил я. — Что можно находиться на одном корабле и не поубивать друг друга. — Знаешь, а вот такая слава мне совсем без надобности, — пробормотал Лейт. — Кстати, мы уклонились от главной темы. Ты, значит, гетеро? Да? Вот тут я разозлился. Намеков Ирвинг явно не понимал. Они тут, похоже, совсем взбесились, на своей Двести тринадцатой. — Я занят, нам посадку разрешили. "Ястреб" пронесся по направляющему туннелю, нырнул в открывшийся створ ангара. Посадочная полоса горела желтым — самый родной и любимый мой цвет. Который означает, что ты вернулся домой. Оказывается, у них сигнальная полоса тоже желтая, даже оттенок тот же. Вырулив на свое место, я с некоторым сожалением протянул руку и отключил приборы. Из корабля с тихим гудением начала исчезать жизнь, а я принялся выпутываться из ремней. Ирвинг сперва тоже встал, потом с тихим ругательством сел обратно. Закрыл глаза, прижал руки к вискам, и тут же из носа у него по новой хлынула кровь. — Да твою же мать! — выругался я. Такого обморочного стрелка у меня еще не было. Я убрал кресло, протиснулся вглубь кабины и, крепко ухватив Ирвинга за комбинезон, выволок его на крыло. Нас, разумеется, никто не встречал — рядовой тренировочный вылет, да и вообще, кому мы нужны в час ночи. На крыле он немного пришел в себя, открыл глаза — мутные, с расширенными зрачками. Обдолбался он чем-то, что ли? — Сейчас... придут, — хрипло выдохнул он. — Я послал сигнал. Можешь... меня оставить. — Чтобы ты мне обшивку уделал? — поинтересовался я. Спрыгнул вниз, потянул его за плечи, стаскивая вниз. Нет, я не супергерой из фильма. Но оставлять члена экипажа валяться на внешней обшивке корабля — это перебор. Во-первых, она излучает. А во-вторых... Во-вторых, так не делают. Я отвечаю за экипаж, каким бы временным он ни был. И это не просто инструкции, это вбито намертво. Я осторожно усадил Ирвинга на пол, и он тут же завалился набок. Послышались быстрые шаги, и, когда я обернулся, возле моего "Ястреба" уже стояли двое, тоже шифровальщики. — Что ты с ним сделал, урод имперский? — Один, не давая мне времени ответить, бросился на меня с кулаками. — Стой, Гил, это не он... это я сам... подожди, — прохрипел Лейт. Впрочем, сцепиться мы успели, я был после боя и тоже на взводе. У меня оказалось преимущество — сгрести за грудки человека, одетого в летный скафандр, почти невозможно. Зато шлем я успел, к сожалению, снять, и левую скулу тут же обожгло болью от удара. Когда я готов был врезать ему в ответ, до этого ненормального, наконец, дошло, что там пытался сказать Ирвинг, и он сам меня отпустил. Наклонился над товарищем, словно ничего не произошло. — Ир, ты с ума сошел? Что ты делал? Маэрсона на тебя нет!.. Что, бля, с тобой теперь делать? Не в лазарет же. — Сам знаешь что, и лучше оба, — разлепил губы Ирвинг. — И поскорее, я сдохну сейчас здесь. Второй молча подхватил его под руку, обернулся, скользнув по мне взглядом. — Идем. Спасибо... пилот. — Не за что, — буркнул я, растирая перчаткой щеку. Ночью мне снилось, что мы снова летаем с Майком Кили. И я так рад был, что он жив и здоров, что у меня снова полноценный экипаж, что после посадки обернулся сказать ему об этом и увидел, что вместо Майка за моей спиной сидит Ирвинг Лейт, держит шлем в руках и вытирает вспотевший лоб. В общем, проснувшись, я все-таки написал Майку письмо. Не уверен, что он его прочитает, но, возможно, рядом будет кто-нибудь, кто прочтет ему вслух? В любом случае, я это наконец-то сделал, хотя собирался уже не первый месяц. А потом, за обедом — обедал я в наше время, все-таки и у меня нервы не стальные, — я увидел Лейта. Тот появился явно рановато, и теперь он, а не я, ловил на себе неприязненные взгляды. Впрочем, ему, кажется, это дискомфорта не доставляло. Он покрутил головой, встретился со мной глазами и уверенно двинул к нашему столику. У Юджина, который сидел рядом, реакция оказалась отличной — он быстро вытянул руку, перегораживая стол, и буркнул: "Занято". Лейт даже глазом не повел, уселся на стул, выставил перед собой поднос. Выглядел он превосходно, особенно по сравнению с тем, как я его вчера оставил. Я сделал вид, что не расслышал слов Юджина про занято, не мое это дело — вести агитационные беседы. Просто пнул его под столом. То, что Ирвинг пришел сюда в "наше" время, это было... смело. Мы тоже умеем молча испепелять взглядом, хоть нас на этой базе и меньше. — Доброе утро, — кивнул я. — Привет. — Ирвинг широко улыбнулся, потом уставился в упор на Юджина. — А ты что такой злой? Плохо кормят? Или приснилось что-то не то? Мне пришлось еще раз пнуть по ноге Юджа, чтобы он не начал свару, а потом получить от него в ответ, причем Юджин прямо по косточке попал... меткий парень. В общем, пока я, скривившись, делал вид, что разглядываю салат в тарелке, Юджин выдавил из себя что-то вроде улыбки. А потом они с Илем забрали подносы и пересели. Прямо как вчерашние пилот с шифровальщиком. — Ну вот, мы снова вдвоем. Это становится символичным, не находишь? — Ирвинга словно бы совсем не задел маневр наших, напротив, он явно был удовлетворен. — А ты не перепутал время обеда? — Я, наконец, смог выпрямиться. — Нет, что ты. Я тебя специально искал. Так и понял, что больше ты свои эксперименты с ужинами продолжать не будешь. Пришлось самому. — Почему не буду? — Я улыбнулся с достоинством. — Буду. Просто ужин еще не наступил, а обедать я предпочитаю со своими, мне это время более удобно. Я уже несколько дней так экспериментирую. — Любишь острые ощущения? Уважаю. — Ирвинг рассмеялся. Вообще он вел себя легко и непринужденно, словно его не трогали неприязненные взгляды с трех сторон. — Ладно. На самом деле я хотел кое-что обсудить. По поводу вчерашнего. Нас вызовут часов в пять, для объяснений. Надо... подумать, что сказать. — Испугался? — хмыкнул я, хотя мне тоже было не по себе. То, как рядовой инцидент будет разбирать "объединенное командование", мне и представлять не хотелось. — Я отправил сегодня утром рапорт, стандартный. Или ты про драку в ангаре? — Какую драку? — Он удивился вполне натурально. — Ерунда какая, или будешь скандал раздувать? Ладно, пошутил... Просто скажи мне, что ты писал в рапорте. — Все как есть, так и писал. — Я поморщился. — Что был обнаружен разведчик, что я принял решение обезвредить его... Ты там вообще не при чем. — Да это как раз мне неинтересно, — Ирвинг отмахнулся, игнорируя скрытую издевку. — Что ты про бой написал? — Ничего. А должен был, что ли? Написал, что стрелком в экипаже работал случайно попавший туда посторонний. — И все? У вас корабли схему боя пишут или нет? — Да, конечно. На случай, если разбирательства будут, ну или там на разборе полетов маневр объяснить. В чем дело-то? — Плохо. Придется говорить все как есть... Ладно, прорвемся, в конце концов, не отпускать же его было, да? — Так. — Я положил вилку. — Не знаю, как у вас... но у нас за обедом друг другу аппетит не портят разговорами о рапортах и о начальстве. Если какие-то проблемы — сейчас я доем, пойдем в каюту или в зимний сад и все там обсудим. — Да нет, я уже все решил. Приятного аппетита. Он подцепил салат и уже другим тоном, лениво, заметил: — Слушай, если я сейчас вон тому, костлявому, скажу, что столь пристальное внимание к моей персоне можно посчитать за признак неравнодушия, он что сделает? — Я не понял, ты сюда пришел, чтобы окончательно всем нашим доказать, что вы... ну в общем, что с вами дело лучше иметь только держа в прицеле? — Я пожалел о том, что его не пнешь, как Юджина. — То есть не стоит? Я правильно понял? Впрочем, ладно. Не буду тебе портить аппетит. Он спокойно, словно не было только что этого разговора, занялся своим обедом, полностью игнорируя окружающих, к моему большому облегчению. — Вот спасибо... Я снова вернулся к прерванному обеду. Кормили здесь не очень привычно, но неплохо. К тому же, после объединения наши интенданты стали работать и для Двести Тринадцатой, что отразилось на разнообразии меню. Ирвинг тоже молчал, потом вздохнул и отложил вилку: — Слушай, нам стоит еще кое о чем поговорить. Пошли в зимний сад. Я посмотрел на него с некоторым удивлением. Мне казалось, мы все уже обговорили, что возможно. Потом решительно качнул головой: — Дай мне хотя бы пять минут, союзник, блин. Я голодным оставаться не хочу.