***
Линдеманн долго тыкал пальцем в сенсорный экран, пытаясь найти для себя подходящее блюдо, однако, его так и вымораживал жуткий запах масла, что стоял в помещении. Но он же обещал домовому, что они сюда зайдут, значит, делать уже нечего. Так, на пару вместе с домовым, они заказали большую коробку наггетсов и два больших комплекта с бигмаком, конечно же, не исключая всяких там соусов и морковных палочек. Пришлось найти более незаметное место в этой забегаловке и разместиться именно там, почти-что возле окна. Пауль сел напротив мужчины, смотря на немного странный для него заказ. — И вот этим кто-то действительно питается каждый день? Вообще, с виду очень даже аппетитно, а по запаху — не очень, — домовой пододвинул к себе свой поднос с едой, и с каким-то страхом открыл коробку с бигмаком. — Да, есть и такие особи… Я не очень такое люблю. Не то, чтобы я прям придерживаюсь здорового образа жизни, просто не люблю питаться дерьмом… — Линдеманн еще некоторое время наблюдал за домовым, прежде чем открыл коробку с зажаренными кусочками курицы. Дух скривил губы в недовольной ухмылке, и только тогда стал есть. А Тилль оказался прав: это вовсе не похоже на еду, только внешне, а на деле — переведенные продукты, по которым пробежали тараканы и крысы, а затем это изобилие бактерий и микробов окунули в прогорклое вязкое масло. Ландерс кое-как проглотил слишком жирный и тяжелый продукт, правда, решение его запить не было лучшим, — он же никогда не пил газировку, — но из всего этого она оказалась самым лучшим. — Похоже, тебе такое не очень нравится, но мы не можем здесь сидеть просто так — в любом случае пришлось бы заказать. Надеюсь, после этого нам с тобой плохо не будет, а то, знаешь, многое бывает, — в мыслях мужчины мимолетно пронесся тот факт, что Рихард вполне может его прибить за то, что он накормил Пауля какой-то дрянью, и, возможно, за то, что сам нажрался этой дрянью. — Я это понял… Но, это есть практически невозможно, я еще ни разу в жизни не ел настолько жирной пищи, надо было тебя послушать, — Пауль тяжело вздохнул и решил попробовать картошку, точнее то, что от нее осталось: это были всего лишь ее куски, впитавшие в себя кучу затхлого жира. — Ну, ты сам хотел попробовать, вот и пожалуйста… — Тилль с таким же недовольством ел этот противный обед: уж лучше бы это была гречка и стакан воды, было бы вкуснее. В помещении они просидели около часа, прежде чем удалось все дожевать и проглотить. Единственное спасение — это морковные палочки и газировка, хоть от них не было так дурно. Повезло еще, что Тилль додумался заказать всю эту жидкую химию для мойки туалетов без сахара, а иначе домовой наверняка бы откинул копыта прямо за столом. К концу их обеда каждый чувствовал себя, мягко говоря, плохо: мужчина, хоть и больше привыкший к подобным вещам — с трудом справлялся с тягучей болью в желудке, а Пауль даже дышал с трудом, возможно, его немного тошнило. Для начала стоило попробовать добраться до машины, а затем уже и до дома Круспе; вот только Линдеманну пришлось тащить домового чуть-ли не на себе верхом, так как тому и вправду стало плохо от непривычной пищи. В машину Пауля усадили в состоянии медузы — тот даже не мог самостоятельно нормально подвигать конечностями, и через пять минут езды полностью отключился, то ли от состояния, то ли сам по себе уснул. Тилль смотрел на все это крайне недоверчиво, от чего периодически поглядывал на домового, пока вел машину. — Сам себя, если что, вылечишь, говоришь? — мужчина остановился на одном из светофоров, вновь поворачивая голову к духу. — Ну- ну, еще посмотрим, как ты это делать собрался…***
В квартиру Рихарда мужчина с трудом затащил несчастное волшебное существо, и все, что он смог — так это уложить домового на диван в гостиной. Некоторое время он того не трогал, так как пытался разобраться с мышкой, которой повезло заснуть и не попробовать той гадости, что оказалась в ее хозяине. Маленькому питомцу предоставили апартаменты в виде небольшой корзины с каким-то мягким полотенцем, а затем Тилль все же решил хоть как-то откачать духа, пусть и сам был готов выхаркать собственные кишки. Он осторожно того потряс, а затем все же побрызгал на домового холодной водой, и, как ни странно, — это помогло, тот потихоньку начал приходить в себя. — Надо же, сработало! А я-то думал, что совсем тебя угробил, — отчасти он признавал свою вину, ведь, не предложи он эту затею — ничего бы не случилось. Да и в принципе, можно было настоять на своем и разъяснить незнающему домовому, что, да как, и почему. — Что… Произошло? — Пауль сонно разлепил глаза и слегка приподнялся на диване, но подступившая слабость и тошнота заставили его лечь обратно. — Похоже, ты все же отравился той гадостью… Но есть у меня подозрения, что не только ею. Объясню все сразу: вот ты жил себе в деревне на свежем воздухе, в окружении насекомых, птиц, и животных, и питался считай, что здоровой пищей, а тут тебя привезли в город… В огромнейший муравейник с кучей выхлопных газов от машин, табачного дыма, запаха прогорклого масла, пота, слишком много не здоровой пищи, и… Почти каждый день небо затянуто желтоватой пеленой, создается некий образ уныния. Понимаешь, о чем я? — мужчина внимательно смотрел на домового, но похоже, что тот не очень то хорошо его понял. — Гм, не совсем… К чему ты клонишь? — за такое короткое время измученный мозг совсем не хотел соображать, и сейчас домовой с трудом-то говорил, а магию вообще не мог использовать. — Ты не привык к этому. Как бы это странно не звучало, но ты, фактически, — из другого мира, ты не знаешь, что такое большой город. Думаю, со временем ты к этому привыкнешь, но пока что будешь часто болеть, пока твой организм не приспособится к этому бешеному ритму жизни, ко всем этим нюансам, что тут творятся, — Линдеманн ненадолго отошел — все же его организм решил отвергнуть все потребленное, от чего из ванной доносились далеко не самые приятные звуки. В какой-то момент домовому пришлось присоединиться к своему другу, так как его организм совсем с этим не справлялся. После противных и болезненных процедур Ландерса уложили обратно на диван, укрыв теплым пледом и воткнув под руку градусник. — Мне казалось, что ты не должен себя плохо чувствовать от всех этих вещей, так как ты тут живешь, — Пауль решил подать голос, ибо уже чувствовал себя немного лучше, чем пару минут назад. — Рихард прав в том, что я сам из деревни, и… Как понимаешь, я, может, и привык, но не ко всему. И это нормально, ведь нельзя привыкнуть ко всему, но я человек, а ты…ну, ты, может, тоже, но только отчасти. Ты — более нежное существо, как мне кажется. Если ты начнешь кормить собаку консервами, когда всю жизнь кормил ее свежим мясом — вряд-ли она тебе за это спасибо скажет, также и здесь. С чем-то ты не сможешь смириться, — Тилль слабо улыбнулся, осторожно поглаживая домового по голове, а затем вынимая из-под руки градусник. — Я видел такую штуковину у своих предыдущих хозяев, — градусник вроде, — и что там? Они почему-то сильно пугались, когда у их ребенка было от тридцати семи и выше, — Ландерс лег по-удобнее, но так, чтобы лучше видеть Тилля. — Да, именно он…у тебя все тридцать восемь и четыре. Поздравляю — ты заболел, поэтому будем тебя лечить. Сейчас день, Рихард должен прийти только к вечеру, поэтому, если не возражаешь, то мне придется побыть вместе с тобой, — Линдеманн поднялся с дивана и отошел к месту, что было отведено для кухни. — Не возражаю — уж лучше с тобой, чем одному. А, что ты там собрался делать? — дух приподнял голову и посмотрел на Тилля, который стоял возле одной из столешниц и что-то насыпал в чайник. — То, что поможет нам обоим — немного целебного чая, надеюсь, он подойдет для тебя, — мужчина кинул уже более теплый взгляд на Пауля, а затем продолжил заваривать чай, надеясь, что Рихард особо злиться не будет.