***
Запах крови мерзкий. Но когда он смешивается с другими ужасными ароматами, то становится невыносимым. Лютер никогда не понимал своего младшего брата, его немыслимые тяги к насилию и зрелищности. Возможно, это играется разница поколений, а, возможно, они изначально иные… Он возится с Рэндалом как с младенцем, потому что тот глуп и по-детски наивен. Ему хочется играть допоздна со своими куклами, носиться с ножом за убегающим от него Себастьяном. Рэндал попусту не хочет принимать происходящее и вырасти. Но Лютер не торопит. Всё-таки, пока того хочет Рэндал, он будет заботливым старшим братом… …Сегодня Рэндал не идёт в школу. Сначала Лютер пытается вправить мозги младшему, чтобы тот собрался с мыслями и пошел на учебу, но видя его ужасное поведение, решает оставить того дома. Наблюдение — один из наиэффективнейших способов изучения. Может это поможет ему разобраться? Старший Айвори не разрешает ему позавтракать, от чего Рэндал остаётся голодным. Пустой желудок — пустой разум. Чувство голода помогает отвлечься от съедающих идей. Рэндал ходит по своей комнате, накручивая шаги вдоль и поперёк. Слух обострён, и каждый шаг отдаёт остротой в ушах. Пальцы дотрагиваются до шероховатой поверхности стены, а затем опускается вся ладонь.Холод.
Не тот, давящий на каждую мышцу, который встретил его сегодняшним утром, а нежный, будто подросток медленно проваливается под лёд. Рэндал хочет ощутить это каждой частичкой.Лоб.
Это весьма неплохо. Как же он хочет стать этой стеной, именно в этой комнате, чтобы наблюдать за другими. Быть невероятно прохладной.Поворот головы.
Теперь щеку опаляет возбуждающая свежесть. Рэндал нуждается в этом. Если бы в доме никого не было, то он бы разделся целиком, чтобы площадь соприкосновения стала ещё больше. Фантазии о том, что ноги трясутся в наслаждении вперемешку с агонией. Он позволяет себе больше, расстёгивая верхние пуговицы на форме, чтобы Лютер ругался меньше. Всё равно костюм Рэндал уже помял. Пальцы пробегают по жгучей шее, словно хотят отдать приятную прохладу, обводя кадык, нащупывая пульс. Наконец кожа вновь прижимается к ядовито-желтой стене, и из чрева юноши вырывается стон. — Что ты творишь? — спокойно говорит старший, крепко сжимая в руках ручку от двери. Подросток молчит, но от стены не отрывается. — Рэндал, — сквозь острые зубы его имя звучит крайне привлекательно, — что ты делаешь? Юноша запрокидывает голову назад, смотря на своего брата вверх ногами. Губы тянутся в болезненной улыбке, которую младший не хочет сдерживать. Пусть лицо лопнет от мучительной пытки, пусть челюсть свалится на пол, потому что суставы треснут. Пусть всё разойдётся по швам… — Абсолютно ничего. Мелодия звучит из его уст, а тело, как в танце, отталкивается от стены. Но Рэндал не чувствует пустоты или чего-то такого же, нет. Это похоже на то, что всё встаёт на свои места. Так и должно быть. Озноб всё ещё пробегает от скул, опускаясь ниже. — Если тебе нечем заняться, то спустись вниз, мне нужна помощь для предстоящего обеда, — Лютер уже собирается уходить, как его окликивает младший Айвори. — Мне показалось, что ты меня позвал… — Ты первый меня окликнул только что… — Лютер наклоняет голову в немом вопросе к своему брату, заставляя лучше всмотреться в лицо младшего. В уголках губ потрескалась кожа, под глазами полопались маленькие капилляры. Кровавые веснушки. Поцелуй Бога… Складки на ткани, открытая шея.***
Целый день до самого ужина они не проронят ни слова. Тихая мелодия, играющая по радио, разбавляет тоску. «Знакомый мотив…» — проскакивает в мыслях у юноши, пока стук ножа о деревянную доску не возвращает его из мира раздумий. Поправляя свои пальцы в «кошачью лапку», Рэндал продолжает нарезать что-то. На самом деле это не суть важно, что именно лежит перед ним! Старший брат всё равно сделает из этого дерьма отменное блюдо. Рэндал любит есть то, что готовит Лютер, потому что вкусно… Через какое-то время на кухне показывается высокая фигура и достаёт из холодильника молоко и яйца, но на мгновенье останавливается и поворачивает голову к подростку. Он часто так делает, может молча смотреть, не сказав ни слова и не моргнув глазами, а затем вновь вернуться к своим делам. Но в этот раз до Рэндала доносится спокойный монотонный голос: — Твоя любимая мелодия… — Первый раз её слышу, — отрезает юноша и продолжает резать. Медленные шаги приближаются к Айвори, но тот даже не подаёт вида, что как-то заинтересован в их дальнейшем диалоге. По другому вопросу Лютер бы не стал его беспокоить. Похоже, та сцена в комнате оставила у взрослого пару вопросов. — Ты слишком напряжен в последнее время, — лицо слишком близко к голове подростка, настолько, что если бы старшему нужно было дышать, то Рэндал почувствовал своей щекой прохладное дуновение. — Это может мешать остальной твоей деятельности…***
В гостиной слышен треск от помех. Телевизор время от времени барахлит, но это не мешает остальным в доме наслаждаться атмосферой после сытного ужина. Нион сидит в ногах у старшего из братьев, пока его шерсть на голове расчесывают антикварным гребешком. Ниен спит на соседнем месте, тихо мурча. Себастьян придвинут к телевизору ближе всех. Только через какое-то время Айвори понимает, что на месте отсутствует один из членов семейства. Это заставляет побеспокоить коточела и подняться с дивана. Нион недовольно мяукает, но хозяина отпускает. Он прислушивается, чтобы понять, где конкретно может находиться подросток. Слишком тихо — только изредка вода из крана на кухне отбивает лишь ей известный ритм. Если попытаться вникнуть, то достаточно просто сойти с ума. Лютер решает обследовать дом, пока его младший брат не успеет натворить ещё чего похуже… …Даже после ужина крики не прекращаются. Словно паразит пытается захватить его разум, словно пытается вывести душу из тела. Ор не прекращается. Младенец в его чреве погубит их. Он будет плохой мамой. Он будет плохим папой. Он и братом то был ужасным. Ногти впиваются вниз живота, откуда издаётся оглушающий вопль, оттягивая кожу от костей. Ему будет стыдно, если Лютер обо всём узнает. Если хоть кто-то узнает, о его секрете. Лучше бы желудок Рэндала прогрызли опарыши, с ними не так много мороки. С ними он знает, как бороться. А что делать с паразитом? Вода постепенно набирается в ванную, на дне которой образовался известковый налёт, а на бортиках потрескалась эмаль. Крик превращается в тихий шепот, отчего Рэндалу спокойнее не становится. Будто кто-то на ухо напевает мелодию, которую он где-то слышал, но никак не может вспомнить. Длинные тонкие пальцы касаются его клавиш. Юноша понимает, что с этим нужно заканчивать, иначе он станет мёртвым птенцом. Он вытаскивает бритвенное лезвие, которое наточено так, что лёгкое касание может стоить пальца. Обычно им пользуется старший, чтобы побрить себя или коточелов, соответственно и точит его он же. Наконец-то его испробует на деле и Рэндал. Добро пожаловать во взрослую жизнь! Горячая вода ласково обнимает его тело, словно прощая за то, что сейчас будет с ним происходить.Ещё бы кусочек мыла, может ему станет легче?
***
Лютер злится. Сгустки крови оставили неприятный запах в комнате и разводы на эмали. Весьма эгоистично. Белая рубашка окрашена в розоватый неровными слоями. Она никогда не отстирается, как бы старший этого не хотел. Это брак. Заставив Себастьяна убрать весь мусор из комнаты, Лютер направляется в гостиную, где сейчас отсыпается юноша, чтобы преподать ему урок, потому что так поступать нельзя. Обнаженный, тот лежит на спине, пока внутренности валяются на животе. Сначала надо будет заставить его всё вернуть на место, только потом наказание вступит в силу. Всё-таки, как никак, он не монстр и любит брата. Встав рядом с лицом Рэндала, будит его привычной ласковой манерой… …Он уже ненавидит этот насущный день. Рэндал может чувствовать при ходьбе, как органы скачут внутри — похоже, пришил не очень качественно — всё-таки у старшего это получалось лучше. Как только юноша с этим всё же заканчивает, сразу спускается вниз в гостиную по велению Лютера. Мужчина сидит на диване, перекинув ногу на ногу, его руки сложены на груди, а взгляд устремлен прямо. Странно было видеть его без какой-либо работы. Даже какой-то глупой. Взор устремляется на подростка, как только тот подходит ближе. Ладонь старшего похлопывает по месту рядом, специально приглашая. И как только Рэндал повинуется, собеседник начинает разговор: — Я долго обдумывал твоё наказание за твою оплошность тем вечером. Длинные пальцы, скрепленные в замок, изредка вздрагивают. — Всё-таки твоё поведение было отвратительным. Мышцы рядом с губной складкой напрягаются, а само лицо приобретает более мрачный оттенок. — Но и я переборщил, лишая растущий организм питательных веществ. Рэндал улыбается, потому что уже понимает, что его ждет, и это не самое страшное, что мог придумать старший. — Поэтому только на этот день ты отдашь мне свои глаза, — мужчина делает небольшую паузу, чтобы собраться со скачущими мыслями, — я лично заберу их, потому что в предыдущий раз ты умудрился спрятать их, прикрепив к своему нёбу, и урок был не усвоен. — Как скажешь, — просвистывает младший сквозь зубы. Рэндал удобнее располагается на месте, потому что процесс сам по себе весьма муторный. Иногда даже болезненный, отчего становился немного желанней. Старший снимает со своих отростков кольца, чтобы продезинфицировать, потому что обычно сам Рэндал этого не делает. Мало ли что можно занести в его и без того больные глаза… Указательный и большой пальцы разводят веки в стороны, открывая обзор на покрасневшие яблоки. Капилляры почти добираются до зрачка. — Как долго у тебя проблемы со сном? Пальцы, словно длинные когтистые лапы, с детальной точностью вытаскивают одно яблоко, отрывая от нитей, которые его держали. Ощущается как звук скрежета металла, будто лезвия ножниц щелкают над головой. Но это всё еще ногти Лютера порхают, словно садовник со своим секатором. Рэндал пожимает плечами, пока вторая рука брата держит его за подбородок. Теперь юноша видит всё наполовину, а вскоре ситуация повторяется и для другого глаза. Кромешная пустота. Вынужден быть слеп. Не так уж и плохо. Многие люди слепы всю их жизнь, с самого рождения. Ему стоит потерпеть всего лишь до вечера, а там Лютер сжалится. Он знает его вдоль и поперёк. Всё-таки живут вместе пятɏɴɄɖѬѸ лет. Немаленький срок…***
Рэндал лежит в своём гробу, сжимая руками и ногами своё одеяло. Полная темнота даёт свободу его разбушевавшемуся воображению, которое не позволяет ему полноценно расслабиться. Он прислушивается… Юноша слышит, как тот неспешно ходит по комнатам, словно ища что-то важное. Из легких подростка вырывается смешок. Что если он потерял его глаза? Было бы неловко. Тогда бы наш король остался без королевы. Смог ли бы человек такого высокого статуса полюбить слепую пастушку… Или ей довольствоваться грязным трубочистом? Рэндал переворачивается на другой бок, чтобы отогнать от себя глупые навязчивые идеи, но они разливаются по его нёбу, словно сок от спелого персика. А потом расплываются горячей текучей струёй вниз. Ему опять становится жарко… Он решает использовать проверенный метод, который сможет ему помочь. Стена. На ощупь она всё ещё холодная, но отчего-то не вызывает того мандража, как в прошлый раз. Это успокаивает, но не больше. «Осёл, король и я. Мы завтра все умрем. Осел — от голода, король — от скуки, а я — от любви.» Где он это слышит первый раз? Строчки вытекают из ушных раковин, а желудок сводит от боли… …Лютер находит младшего у стены, сгорбившегося, держащего ладони на желтоватой поверхности. Будто ожидая чего-то, надеясь до последнего. Это весьма забавно. Сколько он уже так сидит — одному юноше известно, а Лютеру всё равно. Лишь бы тот осознал в полной мере свою вину и больше так не поступал. Он подходит к телу и слышит тихие смешки. Похоже, брат не спит. Плечи слабо дрожат. — Надеюсь, мне не придётся повторять подобное… — Лютер больше утверждает, чем спрашивает, пока его ладони обхватывают тело младшего. Он ведет юношу в своих оковах. Они перешагивают порог комнаты, идут по направлению к светлой кухне. Тишина. Лишь мелодия изредка вырывается из старого приёмника. Французский мотив. Он где-то её уже слышал. Пахнет корицей или чем-то ещё приторным. Рэндала тошнит, но он из последних сил сдерживает рвоту…***
Мысли раздирают юношу, как кошка когтеточку. Звуки вертятся вокруг, словно его тело находится на карусели, которую он не может остановить. Его глаза бегают из стороны в сторону, свет мигает, ослепляя. Капли пота стекают по лицу и шее, а затем ныряют под домашнюю футболку. Рэндал не может получить желанный холод…и теперь чувствует себя потерянным. Наркоман во время ломки так не страдает, ведь в отличие от него, юноша понятия не имеет, что делать. Где добыть ему окрыляющие ощущения? До дрожи в коленях, до мокрого пятна на штанах… Холодные пальцы…острые когти…не то скрежет металла, не то лязг ножен. Иглы пронзают слой дермы, разрывают нервные окончания… Рэндал понимает, что теперь ему нужно. Понимает, кто ему поможет… Он стоит один. По середине огромной сцены, софиты устремляются прямиком на него. Ладони хлопают в сумасшедшем темпе, растираясь в кровавые ошмётки. Пахнет мерзостно. Гниение. Мухи жужжат вокруг, словно он желанный деликатес. Дерьмо. Он дерьмо. Нет. Всё вокруг дерьмо. Холод пронзает, как спицы пряжу. Его внутренности комкают. Кости перемалываются. Адский грохот. Прекрасный хруст. Клавиши фортепиано опускаются одна за другой, на фоне слышен скрежет металла, будто острые когти скользят по инструменту, сдирая лак. Трезвучия разносятся по пустой комнате. Всё такое тёмное. Рубиновое? Ржавое… Кровавое… Это не игра на фортепиано. Это скрип. Рэндал оборачивается и видит, как старая детская карусель не может сделать полноценный оборот. Одно движение, она возвращается на несколько позиций обратно, будто бессмысленная борьба за существования. Скрип становится невыносим, что заставляет Рэндала чувствовать собственную ярость, он подходит к источнику звука — пытается остановить. Но железо не поддаётся, продолжая громыхать. Теплота течёт из ушей, пальцы касаются раковин, а кровь неумолимо жжет щеки.***
Брат укоризненно спрашивает, что он задумал. Рэндал старается уклониться. — Мне просто нужны твои пальцы… — глупая улыбка. — Зачем? Который раз юноша слышит этот вопрос. Ответ на него он-то знает, но терять скальп с лица, Рэндал не особо хочет. Поэтому уже в какой раз они играют в эту бессмысленную шараду — кому надоест первым… Обычно всегда выигрывал Рэндал. В этот раз тоже. Врать перед братом бессмысленно. Он видит его насквозь. Знает его привычки. Знает, как бегают зрачки, знает, как изредка подрагивает колено. — Хочу достать твоими длинными пальцами до самого мозга! Но он пытается… — Я могу просто вскрыть твою черепную коробку. Аргумент. Рэндал сыпется. — Ох…сегодня ты весьма дотошный, — подросток стучит по столу рядом три раза. — Мне просто нужны твои пальцы! — Ты повторяешься. — Это ты последние несколько минут пытаешься выдавить из меня что-то! — уже злится младший, доходя до точки кипения. — Пока ты не дашь мне вразумительного ответа, можешь кричать хоть сколько угодно. В отличие от Рэндала Лютер абсолютно спокоен. Он научен годами, как не терять самообладание. Всё-таки воспитание подростка — дело весьма трудное. Но как старший не старается казаться строгим, он тоже не может долго мучать брата. — Просто скажи мне, — Лютер смотрит прямиком в глаза, чтобы вызвать максимальное доверие к себе, — зачем тебе мои пальцы? Рэндал делает небольшую паузу, а затем лицо растягивается в маниакальной улыбке. — Хочу, чтобы именно твои пальцы разворошили мои внутренние органы. Чтобы чувствовать желанный холод, который может вытащить меня из беспорядка в этом мире. Чувствовать что-то яркое, что никогда до этого не испытывал. Подросток сгибается пополам в сумасшедшем хохоте, ногти впиваются в щеки, а по ногам стекает горячая, а когда доходит до голени, остывавшая, урина. На полу лужа, а обувь издаёт хлюпающие звуки. Niederträchtig.***
После их небольшого разговора они ведут себя как обычно. Если это поведение можно назвать таковым… Рэндал старается быть послушным. Ключевое слово — старается. По словам Ниена, «выходит хуёво». Так проходит неделя. На теле Себастьяна не остаётся чистого места. Всё то, что копится в юноше, срывается на любое, до чего получается дотянуться. Но желанного облегчения это не приносит. Он словно в банке. Может слышать отголоски чувств, но не более. Однажды он всё же пытается удовлетворить жар отрубленной рукой, которую находит в кустах на заднем дворе, но кроме дикого зуда после процесса нет ничего. Да. Рука холодная. Но сам Рэндал понимает, что лишь обманывает себя. Всё. Всё не то. Огонь. Его тело сгорает, пока костёр потрескивает, а запах жженой плоти ударяет в нос. Всё начинается с маленькой спички: Рэндал пытается поджечь костёр, но в какой-то момент теряет контроль… Однажды он видит сон, как стена в его комнате горит, а затем весь дом окутывает едкий дым… …Потом Лютер игнорирует чересчур навязчивое поведение младшего. Вначале мелкие пакости, а затем что-то более серьёзное. Беспорядок касается каждого участка в доме. И если бы в обычной ситуации Лютер применил стандартное наказание, то в этом положении всё совсем иначе. Старший понимает, подросток просто жаждет какого-то внимания к себе, а учитывая, что он сказал недавно, любое действие в его сторону усугубит ситуацию. Иногда Лютер позволяет младшему кусать себя за руки. Где-то он читал, что некоторые люди могут выражать так свою привязанность. Но раньше такого у Рэндала не наблюдалось. Переходный возраст? Может не понимает, как показать свою любовь по-другому? Вроде брат был для него прекрасным примером… Похоже. Им придется поговорить об этом.***
В комнате стоит влажная духота, которая разъедает легкие, как кислота. Темно. Капает вода. В комнате дождь? Приглушенный фиолетовый свет немного озаряет помещение. Ноги юноши разведены в стороны, а запястья рук побаливали, словно незадолго до этого его приковывали к батарее. С трудом Рэндал приподнимается на локтях и осматривается вокруг. Тёмно-красные стены, бензопилы, ножи, иглы. Тяжело разобрать, где ржавчина, а где уже засохшая кровь. Встав на ноги, Рэндал обнимает себя руками и идет. Маленькими медленными шагами, не зная куда. Лишь бы скорее уйти отсюда. Босые ноги ступают по грязным лужам, шлепки уходят в пустоту. Мокро. Пахнет табаком, в воздухе — сигаретный дым, заставляя подростка откашляться. Если старший брат узнает, что он сейчас сделает, то оторвёт ему губы. Но отчего-то Рэндал уверен, что Лютер об этом не догадается, поэтому легкие вбирают больше дыма, привыкая к горьковатому привкусу. Где-то вдалеке слышен скрежет, на него-то юноша и пытается идти. Длинный коридор, стены мерзкого желтого цвета — будто пытаются коснуться, тянут свои руки к телу и сжимают в тисках. Рэндал стонет от холода. Прям как в тот первый раз. Жидкая стена преобразуется в ладони, гладящие грудь. Длинные когти задевают соски и царапают кожу, оставляя красивый узор рядом с рёбрами. Пальцы отдают накопленный годами холод, а тело подростка извивается. Липко… …Им нужно обсудить насущные проблемы, иначе спокойной жизни Лютера можно сказать до свидания. Старший поднимает рукава клетчатой рубашки, чтобы осмотреть свежие шрамы на запястьях. Если присмотреться, то можно увидеть более глубокие выемки из-под клыков. Концы его пальцев обводят укусы, царапая кожу, будто пытаясь избавиться от ужасного ощущения грязи. Ему не мерзко. Это больше похоже на заинтересованность, которую испытывают близкие люди по отношению друг к другу. Он правда переживает. А может и нет. Стоять рядом с гробом младшего, в котором юное тело мечется из стороны в сторону, весьма противоречивое времяпрепровождение. С его губ слетают мычания. Ему снится кошмар. Лютер не любит будить младшего ото сна, всё-таки стресс для организма, поэтому старший касается своими пальцами вздымающейся груди. В этот момент подросток перестаёт изнывать и ворочаться, а с уст срывается натужный выдох. Ткань футболки намокла. Утром Лютер заберет её для стирки… ...Если тело Рэндала выжать, как половую тряпку, то можно спокойно набрать полный стакан. Одежда, каждый участок кожи, как разогретая наковальня. Ему нестерпимо плохо. Сон слабо помогает управиться с убивающими мыслями, но это единственная для него альтернатива. Частые судороги, которые парализуют ноги и заставляют просыпаться в холодной влажной обивке. Эту ночь он не просыпается, да и спал он довольно спокойно. Впервые за эту неделю… …Лютер обдумывает нормальность своих действий. Юноша не ворочается, пока ладонь старшего скользит по мягкой ткани футболки. Мужчина понимает, что Рэндал в этом нуждается, но дать того, чего именно хотел брат, не может. Если, конечно, Лютер правильно всё понял. Но он может помочь. Длинные пальцы скользят под мокрую ткань. Шрамы на животе подростка немного покраснели из-за солоноватого пота. Грудная клетка вздымается в тех местах, на которых изредка останавливается ладонь. Кольца царапают кожу, а пальцы затрагивают соски. Рэндал гортанно стонет, но не просыпается, похоже фаза глубоко сна. Так даже лучше. Острые спицы спускаются вниз, поглаживая лобок, а затем скользят под резинку трусов. Внизу было достаточно липко и мокро, поэтому дополнительной смазки не понадобится. Набухший клитор щекочут подушечки его пальцев, а сами складки нежные и горячие. По телу Рэндала пробегает пульсация от возбуждения от кончиков до самих стенок влагалища. Таз подростка тянется навстречу, хотя сам юноша не находится в сознании. Два пальца опускаются в складки, проводя по внешней стороне клитора. Внутри очень туго и жарко, а большой палец надавливает на комок нервов. Естественной смазки было невообразимо много. Старший приятно удивлен. Дыхание Рэндала сбивается. Лютер обводит кругами большим пальцем бугорок, а указательный и средний то проникают внутрь, то потом выскальзывают. Бёдра Рэндала двигаются навстречу. Старший продолжает трогать, а затем размазывает слизь по пальцам. Внутрь присоединяется средний, и приятное тугое тепло вмиг окутывает. Подросток стонет, а мужчина ощущает сжатие вокруг пальцев. Продолжая стимулировать клитор, Лютер гнёт конечность, чтобы получить больший обзор. Старший двигает пальцами внутрь и наружу, вызывая стоны изо рта юноши. Слизь размазывается по внутренней стороне бедер, из-за чего ладонь проникает глубже. Лютер передвигает руку так, чтобы ладонь смотрела в сторону подростка, и скрючивает пальцы. Шлепки со стонами разносятся по комнате. Лютер не собирается останавливаться, видя то, как тело Рэндала становится ватным и мокрым, его тревожность по отношению к брату утихает. Старший сильнее давит на клитор, ускоряя движения. Спина подростка сгибается, а стенки влагалища пульсируют. Тело подрагивает, а со рта срывается сладостный крик… …Он будто тонет в смоле… …Не может выбраться из коридора… …Он слышит приглушенные и одновременно ясные стоны. Руки вплетаются в паутину… …Яркая вспышка разрезает его живот, а пульсация разносится по всему телу… И в один момент…всё прекратилось…