Опустошение

      Её больше нет.       Это не должно быть потрясением. Каждый из них знал, на что шёл, и она в том числе. Но разве можно быть к этому готовым? Разве каждый раз, отправляясь за стену, внутри не теплится надежда, что они все вернутся домой?       Их никогда не связывало ничего, кроме секса. Они взрослые люди, понимающие, что у каждого есть в этом потребность. Так почему не давать друг другу то, что нужно? Она приходила после отбоя, они получали удовольствие, и она уходила. Кто-то сказал бы, что это ужасно с моральной точки зрения и так ни в коем случае нельзя делать, что они будут гореть за это в аду. Леви посмотрел бы, как этот умник вёл бы себя на их месте, когда каждый рабочий день может стать последним. Когда нет времени на стеснение, хождение вокруг да около. Когда каждый раз за стеной — это ад на земле, в котором они все горят заживо. Даже те, кто совершенно невинен, и для этого совсем не нужно дожидаться смерти.       Было бы глупо утверждать, что Леви не знал, чем для неё является этот секс. Петра всегда видела в нём нечто большее. Глупо обманывать самого себя и твердить, что они ничего друг к другу не чувствовали. Но он был, видимо, глупцом, раз убеждал себя в этом. Натыкаясь на её постоянные влюблённые взгляды, делал вид, мол ничего не замечает. Получая чересчур старательно упакованные подарки на все праздники, пытался убедить своё сердце, что это ничего не значит. Ловя себя на желании подойти и обнять, одёргивал себя и оправдывал это обычным влечением. Но где-то в глубине души он знал, что всё не так просто…       Леви знал, что рано или поздно всё закончится именно так. Кто-то из них умрёт, если не оба. Он знал, что она не вынесет. Нет, она, конечно, сильная, но это бы сломало ее. Однако это было неизбежно. Он принял решение не переходить черту, не создавать привязанности и глупой иллюзии, что все хорошо.       Но не смог. Просто банально не смог сдержаться, остаться в стороне. Он хотел прикосновений, хотел чувствовать, хотел еще, хотел насладиться, насытиться ею сполна. Тогда ему в голову и пришла эта идиотская идея. Как-будто бы секс без обязательств их спасет. Как-будто бы они не обречены.       Как и ожидалось это ни черта не помогло. Им обоим было трудно постоянно сдерживать себя и делать вид, что им не хочется любви. Не хочется гулять, держась за руки, по маленьким уютным городским улицам. Не хочется утопать в теплых, и таких родных объятиях, вдыхая запах волос. Не хочется засыпать вместе, и просыпаться в полдень от ярких солнечных лучей. Не хочется быть простыми людьми, счастливо проживающими свою жизнь.       Но им хотелось. И даже очень.       Ей часто снилось то, чему никогда не суждено было свершиться. Может где-то в параллельных вселенных, в другой жизни у них и был шанс быть вместе, то точно не в их реалиях.       И они об этом знали, и ничего не могли поделать. Были не в силах что-либо изменить. Кто если не они будут бороться за человечество, за право других людей счастливо жить и наслаждаться всем тем, о чем они так мечтали? Это не просто их долг, не просто обязанность, работа или способ заработка. Это их жизнь, не часть, а вся, полностью, это смысл, предназначение или пусть даже судьба. Если их наделили силой переносить это, приносить пользу и убивать титанов, они должны были делать это. Но от этого не легче.       Внезапно раздался стук в дверь, он вывел Леви из раздумий.       — Можно? — рядовой открыл дверь и боязливо заглянул в кабинет. Все знали, что Леви не легко. Пусть он казался бессердечным, пусть они не знали, какие отношения связывали их с Петрой, все знали, какого ему, ведь каждый из них по прихоти злодейки судьбы пережил нечто подобное. Его обыкновенно безразличные глаза теперь казались пустыми, а четкие, резкие движения — безжизненными.       — Зайди, — как всегда, но как будто бы особенно холодно ответил Леви.       Рядовой подошел к столу, за которым тот сидел, перед этим аккуратно прикрыв дверь.       — Когда убирались в комнате Рал, освобождая от личных вещей, нашли это, кажется, оно адресовано вам.       Парень достал из-за пазухи белоснежный конверт и протянул его Леви.       — Это письмо? — ему еле удалось скрыть удивление.       — Да.       — Хорошо. Свободен.       Рядовой отдал честь, развернулся и вышел из кабинета нечаянно хлопнув дверью.       Леви потер переносицу, помассировал виски. Эта девочка всегда умела его удивлять. Ей удалось сделать это даже после смерти.       На конверте красовалась надпись: «Капитану Леви Аккерману». Он аккуратно вскрыл конверт специальным ножиком. Письмо было написано почти идеальным, девичьим почерком, с красивыми завитушками, так Петра подписывала ему открытки, которые прикрепляла к очередному бесполезному, но очень заботливо упакованному подарку. Очень некстати Леви вспомнил, что никогда ей ничего не дарил, хотя, наверное, стоило бы. Вообще, в последнее время он часто думал о том, что не делал по отношению к ней много вещей, которые стоило бы делать. Ну да ладно, теперь то уже, толку об этом думать? Отогнав от себя навязчивые мысли, он все-таки принялся читать.       Твои чувства крепче тройного эспрессо.       Твои мысли пьянее гавайского рома.       Твои чувства крепче японской стали.       Они разрезали меня пополам.       Ты разбиваешь мне сердце.       Раз за разом делаешь это, ни о чём не жалея.       Но я всё равно выбираю тебя.       Я всегда выбираю тебя.       Нам стоит быть осторожнее,       Если не хотим захлебнуться.       Ведь было бы глупо утонуть в своей боли       Так и не познав друг друга.       Ты делаешь глубокую затяжку,       Вдыхая ядовитый дым, отравляя себя,       И медленно выдыхаешь.       А я открываю рот пошире,       Стараюсь вдохнуть его побольше,       Не боясь задохнуться.       Лишь бы дышать с тобой одним воздухом.       Мы причиняем друг другу боль,       Но не можем прекратить. Не хотим.       Ведь если не чувствовать даже её,       Зачем тогда жить?       Мне всегда хочется больше.       Ты сделал меня зависимой.       Но тебе, как всегда, не до того.       Хотя знаю, что я тебе не безразлична.       Мы давно не маленькие дети       И уже не верим пустым словам,       Сказанным для приличия.       Мы до неприличия молчаливы, но искренны.       Не верим в глупые сказки о чудесах,       Но каждый раз позволяем надежде себя обмануть,       Лишь бы оставалась вера хоть во что-то.       Потеряв её, окончательно потеряем себя,       Если этого, конечно, до сих пор не произошло.       Я жмусь к тебе ближе, умоляя: «Согрей!»,       Но ты словно зимнее солнце, бесполезная иллюзия.       Светишь, но не греешь       И не даешь мне ровным счётом ничего.       Хотя я тебя ни о чём и не прошу.       А попросила бы, сделал?       Хах, очевидно, что нет.       Мы создаем для себя эффект       Пребывания в реальности,       Хотя всё это больше напоминает       Болезненный, бесконечный сон.       Не тот, который пытаешься вспомнить       После пробуждения, желая ещё раз       Пережить те сладостные мгновения.       Нет.       Это кошмар, после которого просыпаешься       В холодном поту, стараясь его скорее забыть.       Но настойчивые ужасные образы навсегда       Остаются в памяти, вгрызаясь в нервные клетки,       Путая мысли, расширяя зрачки, заставляя сердце       Биться быстрее, а потом и вовсе остановиться.       Дикое желание и животная страсть,       Как и всегда, берут верх над разумом.       Я в очередной раз убеждаю себя,       Что это и есть те самые истинные чувства,       Но кто-то (наверное, ангел-хранитель)       Тихонько шепчет мне на ушко, что всё это ложь.       Я понятия не имею, что у тебя в голове,       О чём думаешь, хмуро смотря в даль?       Ты просто приходишь и берёшь,       Не говоря ни слова. Забираешь всё, что захочешь,       Без остатка и, конечно же,       Не встречаешь сопротивления.       Ты никогда не спрашиваешь разрешения.       Возможно, потому что знаешь, как сильно я       Жажду твоих грубых прикосновений, а возможно,       Потому что тебе плевать на мои чувства.       Мы не давали клятв в любви, ведь её между       Нами никогда и не было. Я просто полностью       Тебе отдаюсь, не прося ничего взамен,       Будучи не в силах поступить иначе.       А ты утоляешь свои природные желания,       Пользуясь моим нездоровым вниманием.       Любовь — это светлое чувство,       Разве оно похоже на чистую грязь между нами?       Нет никаких «мы», нет нежных поцелуев,       Тёплых объятий, милой заботы и прочей ерунды,       Которую люди обычно называют «любовь».       Мы никогда к этому не стремились, но это не значит,       Что каждый из нас тайно об этом не мечтал.       Ты никогда мне ничего не обещал,       Но я слепо верю, покорно идя за тобой.       Не зная куда, но это ведь неважно.       Я всегда довольствуюсь тем, что имею.       Так ты меня учил.       И за это я себя проклинаю.       Я подойду к тебе вплотную.       Найду тебя даже вслепую.       Играй, я с тобой станцую       Близко, близко.       Мне хочется риска.       Петра Рал.       Сложно описать, что он чувствовал. Горечь утраты? Грусть? Печаль? Опустошение? Пожалуй, все сразу. Конечно, он знал, что разбивает ей сердце, но не знал, насколько на самом деле он был для нее важен.       Он закурил. Да, как бы банально это не звучало, но ведь именно так люди обычно и поступают в таких ситуациях. Ему казалось, что его душа уже настолько истерзана всеми теми потерями, он уже стольких лишился, что больше его подобное не тронет, что он уже приспособился к этой пустоте внутри, к этому чувству, от которого хочется не просто кричать — выть, что он уже научился такое переживать, что идя всю жизнь рука об руку со смертью, он не сломается.       Но на самом деле — каждый раз как в первый.       Он медленно курил, стоя у открытого окна. Холодный ветер ласково перебирал чуть отросшие прядки его черных, как смоль волос, подобно несмелым прикосновениям нежных рук Петры. Она редко позволяла себе нечто подобное, так как знала, что он такое не одобрял. Ох, как она ошибалась. В его памяти навсегда отпечатались те моменты. Наверное, именно тогда он был по-настоящему счастлив.       Леви делал, как всегда, глубокие затяжки и выдыхал. Возможно, вместе с сигаретным дымом из него выходили последние остатки сил. Возможно, он выдыхал всего себя. Теперь внутри него пусто, там нет ничего.       На небе зажглась яркая звезда. Он уверен, это она. Теперь она свободна. Он надеется, что она наконец-то станет счастливой. Она заслужила.