Общежитие королевской академии драматического искусства
второй час ночи
Открыв свои глаза, Стефани сразу увидела панорамное окно, за которым была глубокая ночь с малым дождем. Прислушавшись, темноволосая уловила звук музыкального инструмента, который моментально прекратился, она присела на кровати прямо. Видно одного студента посетила муза в столь поздний час. Вернувшись взглядом в сторону окна, темноволосая стала изучать сад, принимающий природный душ, невольным образом постепенно вспоминав события, явившиеся ей во снах... Где голубоглазая поднялась на небольшую возвышенность, а её взору открылась широкая панорама леса. Всё вокруг жило весной, тем самым апрелем. Как вдруг вся поверхность земли обратилась в коричневый цвет, а небо приобрело оттенки угольно-чёрные. Люди, окружавшие девушку и наслаждавшиеся безмятежностью ранее, сейчас в панике бросились в россыпную. Вдали, из-за деревьев, на них двигалась, внушающих размеров, серая воронка смерча. Стефани, как и все, в надежде найти укрытие, побежала вверх по склону, невольно улавливая взглядом яркие разряды в небе. В сознании гуляло ощущение приближающегося конца света. Снаружи землю накрыла вечная ночь. Все предметы, которые девушка видела отражались ей лишь в редких источниках электрического света. Верх огромного металлического строения пересекался мощными балками, где в центре всей конструкции, подобно брошенному отчаянию, лежал милый незнакомец. Стеклянный купол сооружения пробивали лучи фонарей с улиц. Когда Стефани оказалась рядом с ним, он сказал её, что солнце погасло... Темноволосой хотелось бы верить, что сон не окажется вещим, даже в переносном значении, что он не повлечет за собой боль в грядущем апреле, не погасит последний лучик солнца в её груди. Девушка так и не сомкнула глаз этой ночью, как бы усердно не пыталась вновь погрузиться в Царство Морфея, оно явно не было готово впустить её в свои объятия. Смотря бесцельно в потолок, девушка решила взять в руки книгу, что некогда голубоглазая нашла в коробках с вещами родителей. А. И. Куприн «Яма» — красивым шрифтом на обложке виднелись строки. Признаться честно, лет до шестнадцати, девушке казалось, что классика — что-то скучное, неинтересное. Но, чем больше она стала знакомиться с книгами и авторами тех времен, тем больше осознавала, что все эти произведения не сравнятся ни с одним из современной литературы. Ни слог тот, ни описание эмоций, попросту не найдется в современных произведениях... Повесть Куприна поразила девушку своей правдивостью и прямотой повествования, ещё при прочтении первой половины книги. Видно, эта ночь — то самое нужное время, чтобы прочесть произведение до конца. Одна его героиня является просто идеальным примером несчастного человека; загубленной жизни в детстве. Когда девушке было десять с половиной лет, родная мать продала её доктору, который вскоре совратил девчушку. После того случая героиня пошла «по рукам», по итогу она стала работать в публичном доме. Если бы не знать её детство, то вообще было бы непонятно, как в публичном доме оказалась птица её полета. Стефани эта девушка очень напомнила Настасью Филипповну из «Идиота» Достоевского. Типаж один в один. От одного из своих клиентов героиня заразилась сифилисом, но долго скрывала этот факт и мстила другим людям, передавая им свою болезнь. Жалеет она лишь одного своего постоянного клиента. Жалеет его только потому, что он единственный, кто относился к ней по-человечески. Она признается ему, что больна, и вскоре идет и рассказывает свою историю репортеру. Во время разговора с ним героиня признается в том, что нет у неё сил, воли и желаний, как будто в ней выгорело что-то главное, она чувствует себя пустой внутри. Вскоре после откровенного рассказа она вешается на шнурке от корсета, оставив прощальную записку, в которой сообщает, что умирает не только из-за болезни, но и оттого, что все люди-подлецы и жить ей очень гадко. Куприн грациозно отражает в своем произведении глубокое человеческое отчаяние и безысходность. От некоторых сцен у Стефани действительно сводило скулы, и она порывалась даже бросить чтение. Куприн не просто воссоздал образ богаделен, и показал их быт изнутри. Он придал им обыденность и сделал их рутинными. Показал то, насколько легко человек может потерять сам себя, и стать безмолвным инструментом в руках своих «благодетелей», которые накормили и напоили. Прочитав повесть, девушка невольным образом начинает больше ценить свою жизнь, что всё сложилось именно так, что её забрали к себе близкие друзья семьи, после гибели родителей. Очутись она в детском доме, кто же знает, как повернулась бы её судьба, кем она бы стала по итогу? Каким человеком? Таким же несчастным, как и героиня повести? Несчастным от жизни собственной, губящей чужие?•••
7:00 — это утpo 13:00 — этo дeнь 18:00 — этo вeчep 02:00 — этo вpeмя, кoгдa приxoдит вдoxновeниe и жeлaние менять свою жизнь на 180 градусов, это вpeмя, когда хочется начать учить иностранные языки, заниматься спортом, cтaть блогером или наоборот удалиться из всех соцсетей, начать правильно питаться, прочитать все книги классической литературы и написать 100 цeлeй на жизнь. Сегодня, в третьем часу ночи, я выбрала предпоследний вариант, отчего рекомендую к прочтению повесть Куприна «Яма».* пост, опубликованный Стефани Майклсон в 7:00 по Лондонскому времени
•••
Лондон — это тот город, по улицам которого можно бесцельно гулять, не замечая времени, и получать эстетическое удовольствие от созерцания старинных зданий и вывесок. Такие прогулки часто спасают от хандры, даже в столь пасмурную погоду было приятно обнаруживать всё больше новых деталей в кварталах, уже привычных взору, и отвлекаться от собственных мыслей. Девушка старалась не обращать внимания на людей, выходящих из пекарен с едой на вынос, но она не может игнорировать божественные запахи, которые проносятся мимо. Стефани сглатывает слюну, которая образуется во рту при этой мысли и решает посетить одну из таких пекарен, взяв с собой на вынос круассан. Рассеянно переходя улицу, как она всегда делала в те дни, что не высыпалась. Что было её ошибкой. Девушка не слышит гудка, пока не оказывается посреди улицы. Её ноги застывают на месте, как будто тяжелые камни приклеивают их к земле. Когда она смотрит на аварийные огни фургона и слышит его непрерывный гудок, девушка думает, что её девятнадцатилетняя жизнь от рождения до сегодняшнего дня пройдет перед глазами. Вот что происходит в момент смерти, верно? Она должна вспомнить всё. С момента её расцвета и до несчастного случая, превратившего её в приёмную дочь новых родителей. Однако ни одно из воспоминаний жизни не приходит. Даже фрагментов нет. Единственное, что вторгается в голову темноволосой, — это маленькие пальчики. Крошечное личико и тело, которое медсестра вложила в её руки, прежде чем малышку увезли навсегда. Комок подступает к горлу, и Стефани дрожит, как мелкий листок на холодных улицах Лондона. Она обещала жить ради неё. Почему, чёрт возьми, она умирает сейчас? Она закрывает глаза. Мне так жаль, малышка. Мне очень жаль. Большая рука хватает голубоглазую за локоть и тянет назад с такой силой, что она спотыкается. Та же рука мягко держит девушку за руку, чтобы та не упала. Стефани медленно открывает глаза, наполовину ожидая увидеть свою голову под фургоном. Но вместо этого гудок гудит, когда он проезжает мимо темноволосой, водитель кричит в окно. — Смотри, куда едешь, чертова сумасшедшая! Как только фургон исчезает за углом, Стефани снова начинает дрожать и думать только о том, что могла умереть. Что она действительно подвела бы свою маленькую девочку. — Ты в порядке? Стефани резко оборачивается на звук голоса мужчины. На секунду она забыла, что кто-то оттащил её от фургона. Что если бы он этого не сделал, она была бы уже мертва. Мужчина, коренной англичанин, судя по тонкому акценту, с которым он только что говорил, стоит прямо перед ней, его рука всё еще сжимает её локоть. Это нежное прикосновение по сравнению с грубой силой, которую он использовал, чтобы оттащить меня назад. Он высокий, и, хотя большинство людей выше ста шестидесяти шести сантиметров девушки, он идет явно выше. Наверное, сантиметров сто восемьдесят или больше. На нём классические брюки и черная рубашка, поверх которой расстегнутый темно-серый тренч. Он выглядит элегантным, умным, как адвокат. Однако его лицо говорит совсем о другом. Не то чтобы он был некрасив, просто он такой, с нерезкими чертами лица, с заросшей густой щетиной челюстью. Но он безусловно выглядел привлекательно в глазах девушки. Его глаза насыщенного каре-зеленого оттенка, граничащего с черным. Хотя цвет его одежды, возможно, усиливал их внешний вид. Факт остается фактом: в них слишком... неловко смотреть. Вы знаете, когда что-то или кто-то, настолько красив, что на самом деле все болит внутри, чтобы смотреть на них? Это тот самый незнакомец. Вглядываясь в его глаза, какими бы странными они ни были, она испытывала чувство, будто земля уходит из под ног. Хотя его слова выражали беспокойство, девушка не видит ничего написанного на его лице. Никакого сочувствия, на которое способно большинство людей. Но в то же время он не похож на человека, который притворяется обеспокоенным. Во всяком случае, он был бы похож на остальных прохожих, которые едва смотрели в сторону почти дорожной аварии. Стефани должна быть благодарна, но единственное, чего хочет, — это вырваться из его беспокойных глаз. Его глубокие, умоляющие глаза, которые мало-помалу расшифровывают её лицо. Кусочек за кусочком. — Я в порядке, — выдавливает Стефани, высвобождая локоть. Он хмурит брови, но это быстро, почти незаметно, прежде чем он возвращается к своему прежнему выражению, отпуская девушку так же мягко, как сжимал. — Точно? Вы выглядите рассеянной, далеко не слегка. Что-то стряслось, помимо того, что вас чуть не сбил фургон? — не унимался незнакомец. — Я просто не спала ночью, книга была очень интересной, что я и не заметила, как наступило утро, вот и всё. — словно отрезала Стефани. — Вот оно как, позвольте мне угостить вас чашечкой кофе, чтобы подобные недавнему инциденты больше не повторялись, а вы, в свою очередь расскажете мне о книге, которая так вас завлекла, что вы чуть не лишились собственной жизни. Чашечка кофе, не более. Я не маньяк, не переживайте, спасать вас сейчас, чтобы убить потом не стал бы. — проговорил незнакомец. Стефани действительно не отказалась бы от чашечки свежесваренного кофе, тем более её предлагают угостить, к тому же мужчина выглядит интеллигентно и проявляет интерес к литературе. Немного поразмышляв, взвешивая все за и против, она ответила: — Я бы с удовольствием выпила бы с вами чашечку кофе, зная хотя бы ваше имя, но... такой возможности мне не представилось, так что я вынуждена... — не успела девушка договорить, как мужчина её перебил: — Чарли. Меня зовут Чарли, а вас? — Стефани. — Рад знакомству Стефани. — прозвучал бархатный голос мужчины, что в добавок поклонился в шуточном реверансе. Сие действие вызвало улыбку лице девушки, он явно этого и добивался. — Что ж, теперь, юная леди, вы знаете моё имя, поэтому приглашаю вас проследовать со мной в заведение, где вы отведаете самый вкусный и бодрящий кофе в вашей жизни! — сказал Чарли, вставая рядом со Стефани, чуть оттопыривая руку, предлагая взять его под локоть. Чарли был прав, когда говорил, что кофе окажется самым бодрящим и вкусным в её жизни. Девушка думала, что проведет с незнакомцем около получаса, не больше. Как же темноволосая ошибалась. Они вели беседу о литературе очень долго, делясь своими любимыми произведениями классики, мужчина даже обещал прочесть некоторые произведения-фавориты девушки из русской литературы. Он, к слову, был очень приятно удивлен тем, что именно литература, а главное какая, привлекает Стефани в годы её молодости. Когда ему было столько же, сколько и ей сейчас, мужчина думал не о том, явно не о том... Они вели диалог до самого вечера, и возможно продолжали бы общаться и дальше, если бы Чарли не отвлек звонок телефона, после которого ему срочно нужно было удалиться. Он, как истинный джентльмен, не смог проводить даму до дверей, зато посадил её в кэб и оплатил стоимость поездки. Возможно и к лучшему, что их встреча закончилась не в позднем часу, ведь уже завтра девушку ждал первый день обучения в академии.***
Преподавательская комната академии драматического искусства
Пятерка новых преподавателей вместе с постоянными профессорами собрались в кабинете перед началом проведения первых занятий в новом семестре. В их случае — их первых пар в гордом звании преподавателей. Все выпускники две тысячи пятого года явно нервничали, перед столь ответственной миссией, что возложили на их плечи. Ректор академии на протяжении двадцати пяти минут рассказывал о том, какие мероприятия ожидаются в этом году и какие цели поставлены спонсорами. — И на последок, желаю удачи всем новичкам в нашем строю! Всем спасибо, можете отправляться в свои кабинеты. — проговорил профессор Рикман в конце своего монолога. — Ах да, профессор Колинз, не могли бы вы представить группам 30 и 40 их кураторов, Софи и Зави? Вы, профессор Зальцман, мистера Камбербэтча группе 50, вам просто в одну сторону идти... А мистера Хиддлстона и Кокса, я представлю группам 10 и 20 лично. — дополнил свою речь профессор Рикман, после чего, услышав положительные ответы коллег, повёл двух мужчин знакомить с группами, что им предстоит курировать на протяжении двух семестров.***
Стефани сидела за столом в лекционной аудитории, уже успев познакомиться со своими одногруппниками и сокурсниками, с которыми первой парой у них стояла лекция у самого Алана Рикмана — ректора академии. На первый взгляд, парни и девушки были довольно дружелюбными, но кто знает, как они проявят себя дальше. Справа от тебя сидела девушка, с которой ты познакомилась ещё на заселении в общежитие, она жила в комнате напротив. Звали её Софи, приехала из Франции. Была довольно стеснительной, на первый взгляд необщительной, но вы ещё тогда успели найти с ней общий язык. Так что близкого по духу в группе человека ты уже успела обрести. — Как ты думаешь, кто будет курировать нашу группу? — тихонько задала вопрос Стефани рыжеволосая француженка. — Не знаю, если честно, я даже не смотрела список новых преподавателей. Ну, или же смотрела, но не знала или не запомнила их. — ответила темноволосая. Её действительно не волновал этот вопрос. Софи хотела было что-то ответить, как дверь в помещение отворилась, и в кабинет друг за другом вошли трое мужчин. Первым взору голубоглазой открылся Алан Рикман, бесспорно талантливейший актер, девушка была безмерно счастлива возможности обучаться у него актерскому мастерству. Вторым мужчиной, по которому проскользнул взгляд Стефани, был, кажется, Том Хиддлстон, девушка знала, что он хороший актер, наиболее известный своей ролью Локи в киновселенной Марвел, но она явно не являлась фанаткой комиксов и всего, что с ними связано, и девушке даже казалось, что она не видела ни одной работы с его участием. Поэтому не разделяла восторгов, ахов и вздохов своих сокурсников. Затем Стефани обратила внимание на третьего мужчину, вошедшего в кабинет... Это он. Тот самый незнакомец, спасший её вчера от казалось бы неминуемой смерти. Тот самый Чарли, с которым она провела чуть ли не пол дня, обсуждая искусство. Тот самый мужчина, который будоражил её разум своей энергетикой и взглядом. — Добрый день, уважаемые студенты! Со мной вы уже успели познакомиться на так называемой линейке. А вот со своими кураторами ещё нет. Поэтому сейчас я вам их представлю, а затем мы их отпустим и я проведу вам лекцию! — громкий голос ректора разнесся эхом по аудитории. — Группа 10, вашим куратором будет профессор Хиддлстон, и группа 20, вашим собственно будет профессор Кокс! — объявил мистер Рикман, поочередно указывая рукой сначала на группу, а затем и на преподавателя соответственно. И конечно, при всём только что появившемся желании, Стефани не попала в группу, которой курировал Чарли, что беглым взглядом изучал сначала своих студентов, а потом решил посмотреть кадры, доставшиеся его коллеге.Стоп. Мужчина останавливает свой взгляд на девушке в десятой группе. Это она. Он удивлен, что явно не ускользает от внимания куратора той самой группы. И вот Чарли и Стефани ловят взгляды друг друга. Показалось, или что-то проскочило в эту секунду между ними? Но легкие ухмылки на лицах обоих действительно было трудно не разглядеть. Удивительно интересно судьба порой сводит двоих людей. Правда... так же удивительно порой и разводит...
— Что ж, поближе познакомитесь с кураторами позже, в специально отведённое для этого время, а сейчас — не будем терять ни минуты и начнем лекцию! — быстро протараторил профессор Рикман, буквально выталкивая из помещения новых преподавателей, концентрируя внимание студентов, в особенности девушек, на себе и своём предмете.