С любовью, Лили Эванс

Следующим же утром я делила купе в Хогвартс-экспрессе с Эмми и Мэри. Девочки обсуждали прошедший бал, а я думала о том, как же мне тяжело возвращаться домой. Накануне я получила от мамы сову с точной датой свадьбы Петунии, торжество должно было состояться седьмого января, в небольшой церквушке в Тидворте, маленьком городке в десяти милях от родного Куокворта, посему Рождество нам предстояло провести в кругу новоиспеченной семьи. -Лили, ты тут? - из пучины мыслей меня вырвал голос Макдональд. -Да, тут… -Что-то случилось? - две пары голубых глаз уставились на меня выжидающе. -Туни выходит замуж через две недели. За того парня без шеи, - попытался улыбнуться я, - мама очень переживает, завтрашний ужин мы проведем «всей семьей», представляете? Моя семья теперь это Вернон, его сестра Марджори и их родители. Я снова уставилась в окно, сама не понимая, почему так злюсь. Наверное, мне было больно от того, что все изменилось. Больше никогда не будет семейных вечеров, папы, переодетого в Санту, двух маленьких девочек, поющих рождественские хоралы, а после уплетающих мамин фирменный пудинг на перегонки. Все это было в прошлом, далеком-далеком прошлом, которое сжимает сердце горечью, словно стальными цепями. Ком в горле заявил о назревающих слезах, и я снова отвернулась к окну, при этом больно впившись ногтями в ладошки, чтобы сменить фокус внимания. За окном все чаще мелькали крыши старых домов в белоснежных шапках снега, а значит мы подъезжали к Лондону. Макдональд и Вэнс наперебой рассказывали абсолютно нереалистичную историю про поцелуй Филча и мисс Пинс в клубах волшебного снега, и я значительно повеселела, наблюдая за их серьезными минами. Разделив последнюю шоколадную лягушку на троих, мы начали шуметь чемоданами, и суетливо натягивать на себя шарфы и шапки. Платформа 9 и 3/4 радушно встречала клубами пара. *** На кухне стоял вкуснейший запах тушеной говядины и запечного картофеля. Из приемника доносилась легкая музыка, а за окном пролетали редкие снежинки. До прихода гостей оставалось всего полчаса. Я расписывала имбирное печенье красивой белоснежной глазурью, мама хлопотала над праздничным столом, а Петуния с дикой скоростью натирала столовое серебро, расхаживая при этом из одного угла кухни в другой. Сестра уже облачилась в голубое вельветовое платье, которое накануне купила в местном магазинчике, специально для ужина с «Верни». Про меня тоже не забыла, и припасла точно такое же платье только в жутком горчичном цвете, который очень невыгодно оттенял мои рыжие волосы: -Лили, - громкий голос Петунии заставил дернутся, - долго еще будешь возиться? Дурсли вот-вот придут! -Дорогая, - теплый голос мамы разливался медом, - все готово, не стоит так сильно переживать… -Вот-вот, - откликнулась я, заканчивая незамысловатый узор на последнем печенье. Нехитрым хозяйственным заклятием я заставила грязную тарелку, в которой еще несколько минут назад была глазурь, отправиться в раковину и начать мыться. Следом последовал вскрик Петунии: -Я же сказала никакой магии сегодня! - на слове «магия» губы сестры скривились в отвратительной гримасе, - Не хватало, чтобы Дурсли узнали, какая ты! - я физически почувствовала продолжение этой фразы - «уродка», но перед мамой Туни не решалась меня оскорблять. -Ты сама сказала, что они вот-вот придут, я лишь решила ускорить процесс, - будто подтверждая мои слова, в этот же миг тарелка отправилась прямо в буфет, а губка устроилась рядом с краном. Все сияло чистотой. Петуния зло сощурилась, но перепалку не продолжила. Мама покачала головой, я уверена, она видела, что между нами давно выросла стена, и разрушить ее можно было лишь прилагая усилия с обеих сторон. -Все так вкусно выглядит, - я решила первой замять неловкость, - жду не дождусь, когда можно будет это все попробовать! -Лили, к слову, я в этом году попробовала новый рецепт, - мама углубилась в подробный разбор процесса готовки рулета, на что я успевала лишь удивленно выдавать что-то вроде «ого», «ммм», «интересно!». Старые деревянные часы пробили шесть, и наш неспешный разговор был прерван стуком в дверь, Петуния сразу же подскочила как ужаленная, и даже мама резко поднялась с дивана, я же хвостиком присоединилась к процессии. Семья Дурслей оказалась в точности такой же, какой я ее себе представляла. Грузный старый мужчина с залысинами и седыми усами, не уступавшая ему в габаритах приземистая женщина, волосы которой также были давно тронуты сединой, и двое их детей. Вернона я уже видела, а вот Мардж, как она просила себя называть, не на шутку удивила меня: хоть она была всего лет на десять старше меня, выглядела девушка на все сорок. Короткая стрижка, бесформенные шерстяные пиджак и юбка, глаза обильно накрашенные тушью придавали ей много лишних лет. Ее карие глаза смотрели строго, а губы, сжатые в тонкую ниточку заставляли чувствовать себя неловко. Вечер был наискучнейший, а местами сильно раздражающий, как, например, когда мистер Дурсль рассказывал о планах увеличить количество часов в сменах на своем производстве: -Им есть что терять! На все пойдут ради копейки, даже не пискнув - ответил он с гадкой улыбкой на мой вопрос, не боится ли забастовок рабочих и привлечения профсоюзов. В этот же момент я услышала настойчивый стук в окно, который было невозможно ни с чем спутать, я перевела взгляд на сестру, казалось, она вот-вот упадет в обморок. Наш «идеально обычный» вечер могла испортить сова. Мне стало жалко Петунию и я решила выкручиваться: -Разрешите, я пойду проверю? Соседские дети, наверное, снова балуются. -Да, конечно, дорогая, скажи им, что в противном случае я обращусь к их родителям, - поддержала мою ложь мама. Под начавшийся разговор о воспитании детей, я быстро выскользнула из кухни, накинула пальто и вышла во двор. Белоснежная сова, завидев меня, вытянула лапку, к которой был привязан маленький сверток и письмо. Я торопливо освободила сову от ее ноши, и сразу же извинилась, что не могу угостить ее чем-нибудь вкусным. Ухнув, она уткнулась в мою руку и в следующую секунду взмахнула крыльями и скрылась в ночном небе. Я оглядела улицу, никого не было рядом, в каждом доме горели гирлянды и свет, несомненно, все праздновали Рождество. Возвращаться в дом я не спешила, подойдя к ближайшему фонарю, который освещал наше крыльцо, начала развертывать пергамент. Внутри маленькой синей коробочки, на бархатной подложке, лежал тоненький серебряный браслет, с одной единственной звёздочкой, так похожей на ту, которая украшала Рождественскую елку в Большом Зале. Следом я развернула письмо, лаконичное «Счастливого Рождества». Такая искренняя улыбка сама собой озарила мое лицо, впервые за этот вечер. Знакомый до боли почерк и белоснежная сова так часто раньше заглядывавшая ко мне домой, что даже вызывала ревность у моей Фокси. Чертов Джеймс Поттер снова заставил сердце биться чаще.