Как родилось добро.

      СССР вернулся домой, ведя Израиля за руку. Социалист расправил измученные крылья и посмотрел на малыша. Тот едва заметно прижимал лисьи уши и дёргал хвостом. Они добрались до дома Союза как раз вовремя. Едва он успел окликнуть детей и пересчитать их, как в гостиной появилась лестница. — Идемте. - скомандовал он. Он снова оказался в Штаб-квартире. ООН встретил его прямо с порога. — Здравствуйте, товарищ СССР. - он оглядел детей. - можете не волноваться. Ваши дети не относятся к числу колоний, поскольку входят в состав союза. Вы ведь СОЮЗ Советских Социалистических Республик? — Да. — Тогда вас деколонизация не коснётся. Разве что нужно будет дать им частичный суверенитет. — Он у них есть. — Тогда... - ООН замолчал и посмотрел на Польшу, Германию и Израиля. — У меня папа правит, я не колония. - дерзко заметила Польша, - Он Польская Республика. — Преступник... - задумчиво сказал ООН. — Нет! - отрезала Польша. — Ты поймёшь... Вероника обиженно замолчала. — Мой отец точно преступник. И он больше не существует! - ответила Германия. — Он больше не существует, так, но твой отец не преступник. У Владимира округлились глаза. — Как это?! - тут же воскликнули все. — Вы все поймёте... - таинственно произнес ООН. Тут он посмотрел на Израиля. — Это ты, Исраэль? - удивлённо произнес Орест. — Да, но... Откуда ты знаешь моё имя? - удивился он. — Так тебя же Израиль зовут. - у Союза уже кружилась голова от обилия информации. — Вы все поймёте... Только не сейчас... Он махнул крыльями и пригласил их пройти в главный зал. Вскоре подоспели и остальные страны. Каждый из новприбывших удивлялся маленькому еврею, крутившемуся возле Союза. Наконец собрание началось. Колониям была предоставлена независимость и они сами написали себе конституции. В Штаб-квартиру привели и детей проигравших стран — Италию, Японию и обе Кореи. — Солнце никогда не зайдёт над Британской империей... - грустно протянул Великобритания, отпуская последнюю свою колонию. — Так. А теперь решайте, что делать с ними. - ООН открыл портал-зеркало и показал странам сидящих под стражей нацистов. Израиль задрожал и спрятался под стул. Орест вытащил его оттуда и усадил к себе на колени, попутно закрывая портал. Страны взялись бурно обсуждать, что делать с нацистами и в итоге было решено судить. — Теперь съезжайтесь с правителями и обсуждайте этот вопрос с ними. - ООН хлопнул в ладоши и правители некоторых стран появились в комнате. А сам организация с Израилем исчез. Они переместились в другое помещение, именуемое Штабом Мира. — Так откуда ты знаешь моё имя и где мы? - робко спросил еврей. — Сейчас объясню. - ООН поднял его на руки. - Ты отличается от других своим происхождением. — И ты туда же... - с досадой выдохнул Израиль. — Что? Нет. Я не человек с земли. Во всех смыслах. И ты тоже. — В смысле? — Ты скоро все поймёшь... — Но ты же сказал, что объяснишь! — Мне не положено говорить всё. Скажу просто — ты особенный. Дальше ты всё узнаешь сам... Израиль проснулся в своей кровати. — Это был всего лишь сон? - спросил он через некоторое время. — Нет... Не сон... Но ты не должен никому говорить... Они должны сами узнать... - раздался голос Ореста. Позже СССР вступил в войну с ЯИ. Сергей тут же метнулся туда и вся ответственность за дом оказалась на Пауле и его подопечных. Но второго сентября, через день от начала ВМВ, японка сдалась, получив от США две ядерных бомбы. Сергей вернулся и начал к чему-то готовиться. Время шло, страны вместе со своими правителями назначили дату Суда Справедливости. Выбор места суда пал на город Нюрнберг, поскольку, во-первых, ни в Берлине, ни в Мюнхене, ни в других крупных немецких городах не осталось к тому моменту ни одного целого здания, способного вместить такое количество судей, секретарей, обвиняемых и охранников. А во-вторых, рядом с Дворцом правосудия ещё находилась тюрьма на 1200 мест, где держали подсудимых. Но все же основной причиной стал тот факт, что именно этот город в свое время стал местом рождения Третьего Рейха, именно в Нюрнберге проходили первые массовые митинги нацистов. Поэтому было решено, что символическую смерть нацизм должен принять тоже именно здесь. Судебный процесс проходил с участием судей из четырех стран-победительниц - СССР, Великобритании, Франции и США, причем сами страны тоже присутствовали. И судьи не сменяли друг друга, а вели заседания коллегиально. Советская сторона выдвинула генерал-майора юстиции Иону Никитченко и полковника юстиции Александра Волчкова. США представляли генпрокурор Фрэнсис Биддл и судья Джон Паркер, Великобританию - судьи Джеффри Лоуренс и Норман Биркет, Францию - профессор Анри Доннедье де Вабр и судья Робер Фалько. — Самолично пристрелю, если начнёте что-то против вякать. - припугнул Америка своих юристов. Значительно сократить время помогла система синхронного перевода. Кабинки с переводчиками, микрофоны и наушники для судей организовал США, который потом долго хвастался этим перед всеми. Только Франция всегда смотрела на него с осуждением и никто не понимал, почему. Среди переводчиков-синхронистов было много американцев, что приводило в ярость судей-британцев: их раздражало использование американского английского. За процессом внимательно следил ООН. Чтобы никто не смел смягчать приговор. Под его давлением судили не только немцев, но и их американских, британских и шведских пособников. Это было верным решением, ведь акции немецкой компании, владевшей патентами на производство газа «Циклон-Б», применявшегося для уничтожения узников концлагерей, торговались на Нью-Йоркской бирже, программы расовой чистоты финансировали американские фонды Карнеги и Рокфеллера, а шведские банки выдавали немецким промышленникам кредиты. Только вот сам Америка, искренне отрицал свое причастие и утверждал, что "не ожидал такого предательства от своих добропослушных граждан". — Как же я жалею, что поддержала твою борьбу за независимость! Твоя гребаная мать не подарила тебе воспитания и чем ты отличается от своего отца-идиота?! - кричала Франция, срывая голос. Но США игнорировал все её слова и отрицал любые обвинения. — Преступник... Убийца... Пособник... Чудовище... - тихо повторял ООН, стоило Америке пройти рядом или начать отмазываться. На суд приведи и воплощения стран — Японскую империю, Польскую Республику, Королевства Италию, Венгрию, Румынию и Таиланд, Царство Болгарию, Финляндию и самого Третьего Рейха. Накануне суда Дирк был особенно напряжен. КИ смягчат наказание, за то, что тот в итоге метнулся к Красной Армии и союзникам, добровольно сдался им и выдал своего лидера — Бенито Муссолини. Тот перед смертью кричал ему всякие проклятия. ЯИ наказание тоже смягчат из-за США и его бомб. Сателлиты тоже не должны получить сурового наказания. А вот Рейху достанется сполна. Дирк лежал на нарах, придумывая план, как отмазаться от срока. "Притвориться психически больным не выйдет, мы ведь устраняли их. - рассуждал он, - Вот ведь глупые ранимые людишки! А что делать? Я уже четыре месяца тут торчу! Надоела мне эта тюрьма!" В голову ничего не приходило. Рейх с силой ударил по стене. Через минуту к нему зашёл надзиратель, а за ним СССР. — Можете оставить нас? - попросил последний, - Я хочу поговорить с ним наедине. Надзиратель вышел, а Союз посмотрел на немца, лежавшего на нарах. Они оба молчали какое-то время. — Что скажешь в своё оправдание? - спросил социалист. — А почему я должен оправдываться? Я ничего не сделал, чтобы оправдываться. — Ничего не сделал?! Дряной убийца!! Ты прекрасно знаешь, что ты сделал! — И чего ты ждёшь? Что я сейчас заплачу и буду молить о пощаде? - Рейх сел, уставился куда-то за Союза и стал говорить наиграным плаксивым голосом - "Ой-ой-ой, не бросайте меня в тюрьму! Обещаю раскаяться во всём!" — этого ты ждёшь от меня? - лицо немца перекосила жуткая улыбка, - Хочешь знать, что я чувствую? Мне плева~ать. Эти жалкие людишки заслужили то, что получили. Только выпустите меня — я продолжу убивать! — Но почему, Рейх?! - у Владимира слегка дрожали колени. — Потому что это весело! Смотреть, как они пытаются выжить — на эти жалкие, жалкие попытки выбраться из смертельной ловушки — а потом давить их, - Дирк наступил на сухарик, упавший на пол, - как каких-нибудь муравьишек! Они все такие никчёмные. Они как слишком хрупкие игрушки, которые ломаются, если их ударить об пол. Союз смотрел на своего старого друга, не понимая, точно ли это он — тот самый мальчик в белой рубашке, чьи пальцы всегда были в краске. Он не узнавал его и с каждым словом, сказаным Рейхом, он всё больше боялся его. — Ты чёртов психопат! - вскрикнул Владимир. — А ты всего лишь жалкий трус. - нацист нарочно старался поддерживать с Союзом зрительный контакт. Социалист попятился с каждым шагом всё ускоряясь, пока совсем не скрылся за дверью. — Спасибо тебе, Союз. - Дирк широко улыбнулся, хотя больше это походило на оскал, - теперь я знаю, что я буду делать в суде... Так он и держался весь процесс. Он несколько раз упоминал, что продолжит убивать и постоянно использовал фразу "жалкие людишки", а его бесчувственный взгляд и жуткая улыбка дополняла эту картину. США даже похвалил его позже за гениальный план — прикинуться психопатом. Первый и главный из серии процессов во Дворце правосудия Нюрнберга открылся 20 ноября 1945 года. Команды прокуроров выпустили обвинительное заключение из четырех пунктов. Первым пунктом стали преступления против мира. Сюда вошло планирование, подготовка, развязывание и ведение агрессивной войны в нарушение международных договоров. Второй пункт - военные преступления. Речь шла о нарушении законов или обычаев войны. Жестокость против мирного населения - причем, как во время, так и до войны - описывал и третий пункт обвинения. Под четвертым пунктом понимался заговор с целью совершения данных преступлений. Советских Никитченко и Волчкова в ходе процесса не раз называли «судьями жесткого курса», отмечая их протесты против любых компромиссов. Они отказывались надевать судейские мантии и считали военную форму подходящим одеянием для участников трибунала. СССР их в этом поддержал и вместе с ними возглавил судебный процесс. Судьи дали подсудимым высказаться. Первым слово получил Герман Геринг. Вместо ответа на простой вопрос судьи он попытался выступить с заявлением. Ему тут же отключили микрофон. С адвокатами, позже названными "адвокатами Дьяволов" поначалу возникли сложности – никто не хотел защищать таких фигурантов. Тем не менее, защитники в итоге нашлись, причем опытные и хваткие. Линию защиты, махнув рукой, возглавил США и никому не было ясно, почему. От этого у Советского Союза и Америки вспыхнуло желание утереть друг другу нос, а доказать свою правоту уже было делом чести. Они соревновались друг с другом и поначалу ООН не реагировал на это и даже чуть разжигал нелюбовь между ними, чтобы Союз старался найти убедительные доказательства против нацистов. С самого начала адвокаты попытались представить процесс как неправомочный – заявляли, что трибунал организовали страны-победители, что якобы исключает беспристрастность суда. Они запутывали свидетелей, а также пытались свалить всю ответственность за преступления на Гитлера. Страны уставились на Рейха и тот, почуяв печальную участь для себя вскрикнул: — Они правы, это все Адольф! Он заставлял нас всех и... — Судя по твоим разговорам до этого, ты и сам был не против. Ты говорил, что тебе нравилось их убивать. - вставил Союз. — Не понимаю, о чём ты говоришь. Может тебе это приснилось? - Дирк искренне удивился этому заявлению, - Кто-нибудь ещё слышал, чтобы я говорил такое? - он оглядел остальных нацистов. Те отрицательно покачали головами. — Но мы тоже слышали это! - возразили Великобритания, Франция и их представители. — Но я не говорил такого! Разве я мог такое сделать? Я ни разу никого не убил, мои руки чисты! - по его лицу казалось, что сейчас он заплачет от обиды, - Вы что, не верите мне? Союз вдруг вспомнил, что ему говорил отец в последний год учёбы в пансионате. Он рассказал, со слов Веймара, о том, что случилось в их семье. В тот день Рейх выглядел совсем по-другому, а перед школой перерезал горло собственному отцу. Когда Союз, вместе с Ри пошли к их дому, на его месте было лишь пепелище... Владимир напомнил Рейху и об этом. — И что? - ответил тот, - Отец был подонком — он заслужил смерти. А про пожар я ничего не знаю. - Рейх сложил пальцы в виде пистолета и выпустил столб огня. Люди на трибунах с визгами и криками кинулись в рассыпную. Дирк засмеялся. — Так вот, кто сжёг Рейхстаг! - воскликнул Руденко, выбираясь из укрытия. — Кто же? - Дирк ухмыльнулся. — Ты! - крикнул Союз. — С чего ты это взял? - Рейх выпустил ещё один столб огня, но уже вверх. — Помалкивай. Я тут вообще-то спасаю твой зад и если ты все завалишь — тебя казнят вместе со всеми. - прошипел США, подойдя к Дирку после процесса. Немец раздражённо фыркнул. Кроме всего этого, и адвокаты, и подсудимые заявляли, что нападение Германии на СССР было вынужденной мерой. Якобы Сталин готовился нанести удар первым, а Гитлер его просто опередил. — Что ты скажешь на это, Союз? - США мерзко улыбнулся и уставился на адвокатов, едва заметно кивая им. — Это. - холодно ответил социалист и кивнул своим юристам. Те привели и представили суду ценнейшего свидетеля, которого нацисты считали давно погибшим — фельдмаршала Паулюса. Несмотря на пропаганду Гитлера, он все это время был жив и активно сотрудничал с советскими властями. Его появление на суде стало сенсацией. Фельдмаршал дал свидетельские показания и подтвердил, что целью Гитлера был захват и колонизация русских земель. Рейх стиснул зубы, матеря всех себе под нос. В это время в его голове созрел новый план. — 3 сентября 1940 года я начал работать в генеральном штабе сухопутных войск в качестве оберквартирмейстера. И среди прочих документов я нашел незаконченную оперативную разработку, в которой речь шла о нападении на Советский Союз. - дал показания в суде Паулюс. Уверенности у подсудимых и их адвокатов заметно поубавилось. Америка стиснул зубы. — Что ты теперь на это скажешь? - теперь уже СССР ухмылялся, глядя на США. — Поборемся ещё! - заорал тот. — Посмотрим. Тут советские представители начали демонстрировать жуткие вещдоки, свидетельствующие о зверствах нацистов и линия защиты, во главе с США, затрещала по швам. Прокуратура СССР представила судьям изделия, изготовленные из обработанной человеческой кожи, и образцы мыла, сваренного из человеческих тел. Члены коллегии и прокуроры в кулуарах заявили, что Советы преувеличивают. — Это просто невозможно. - взвизгнул США и его поддержали все. Тогда их вниманию была представлена документальная кинохроника, снятая в нацистских концлагерях. Рейх жутко улыбнулся, смотря эту хронику. Пока собравшиеся поглазеть на процесс немцы плакали или просто сидели в ужасе, он был холоден и до жути равнодушен. Он даже позволил себе отпустить циничную шутку во время показа и посмеяться с неё вместе с другими подсудтмыми. Джон Паркер — американский судья — никак не мог поверить в то, что эсэсовцы расстреливали детей в концлагерях. Но после просмотра 45-минутной кинохроники он слег на три дня с нервным срывом. Америка захлопал глазами и стал оглядываться, ища поддержки. Но не нашёл... Франция рыдала в углу. Великобритания покинул зал суда под каким-то глупым предлогом, позже его застали с бутылкой коньяка. Судьи смотрели хронику с широко открытыми глазами. — Не верю! Подделка! Не правда! Не бывает! - США затопал ногой. — Свидетели! - рявкнул СССР. В зал ввели нескольких людей — бывших заключённых концлагерей. Они подтвердили всё, что было показано в хронике. Несколько врачей осматривали раны на них и в подробностях рассказывали о чудовищных экспериментах и пытках, проводимых нацистами. Тут не выдержал уже Королевство Италия и в слезах рванул из зала, но его тут же схватили и приволокли обратно. Свидетелями были и мужчины, и женщины, и юнцы, и старики. Последними ввели детей. Те тоже всё подтвердили, рыдая от жутких воспоминаний. Некоторые шарахались от врачей, кричали и плакали, пока те осматривали их раны и делали свои заключения. КИ снова рванулся из зала — его удержали. Далее до конца трибунала он кричал, чтобы его не садили рядом с Рейхом, что он готов сидеть на полу, лишь бы не с тем, "чьи руки в детской крови". Польскую Республику после того заседания больше никто и никогда не видел. Поговаривали, что он бежал в Польшу, где вскоре пропал безвести. Сама Вероника была безутешна. Мало того, что её отец на самом деле оказался преступником, так ещё и, верно, погиб. Она рыдала часами подряд, поэтому Речь Посполитая забрала её у Союза и увезла в больницу, где девочка лежала две недели с нервным срывом. СССР под конец трибунала привел в зал малыша Израиля. Тот кричал, плакал, не хотел идти, понимая, с кем он там столкнётся. Союз в конце убедил его, что так надо, что он должен дать показания, чтобы его обидчики наконец получили все, что заслужили. Израиль рассказал все, что видел в концлагере, рассказал, как прятался под нарами, чтобы остаться живым, как у них отбирали ценности, как дымили трубы крематориев; как его вылавливали, чтобы проверять, являются ли вновь прибывшие заключённые евреями; как людей избивали у него на глазах, чтобы проверить, не испытает ли он боль и многое другое. — Моя семья.. - начал он под конец, - мамочка пропала за пару дней до появления в нашей деревеньке немцев. Там всего одна улочка и десять домиков. Отец почуял неладное и предложил нам прятки. Он дал мне младшую Лею и отвёл нас в подвал, где спрятал в укромном месте, последний раз я видел его придвигающим к стене, в которой мы прятались, шкаф. Потом я слышал немцев. Они ходили рядом, но не нашли нас. Я тогда ещё взял для Леи нашу кошечку, чтобы сестренка не боялась. Потом нас отпер Хазарский каганат и я с ним пошли в обход дома. Мы увидели во дворе нескольких немцев и тела наших самых маленьких. Самому младшему было всего пару недель. Его тельце было в ужасном состоянии и немцы пинали его ногами, хотя он уже давно был мертв. Кто-то был застрелен, кому-то они разбили головы — в основном тем, кто был младше года. Хаз повел нас с ним дальше, чтобы немцы не видели, что в доме ещё кто-то есть. В одной из комнат мы нашли ещё одного нашего брата. У него была прострелена грудь и из центра комнаты за диван тянулась полоса его крови. А за диваном лежало его тело. "Кажется, в него стреляли в упор" — это слова каганата. Его голова была разнесена — эта картина до сих пор стоит в моих глазах. Кажется, я даже видел части его мозга на стене... - Израиль всхлипнул, - потом запахло бензином и мы с Хазом побежали вниз, к Лее. Через тайный ход мы ушли. Потом, у дороги, мы вчетвером, включая кошку, наткнулись на немцев и спрятались. Наша Дуня — кошка — вырвалась и убежала. Мне пришлось закрывать Лее рот, чтобы она не закричала. Когда немцы ушли, мы двинулись дальше. Так мы вышли на красных партизан. Хаз пропал через две недели, когда пошёл в разведку. Потом схватили меня. Я гулял и они выбежали из лесу. Меня спас мой нынешний папа в 44-ом. Никого из моей семьи я больше никогда не видел. СССР почувствовал, как слеза непрошеной каплей стекала на его небритую щеку. История этого малыша тронула его сильнее всех остальных и он не знал, почему. Безусловно, он жалел всех, но... Израиль посмотрел на него испуганным взглядом. Только сейчас Союз увидел это. Его глаза... В них стояли слёзы, горечь от пережитого, боль за свой народ, страх, память о трагедии, которую потомки запомнят как Холокост... Такой же взгляд Владимир видел в зеркале, когда смотрел на себя сразу после войны... Он крепко обнял маленького еврея, стоявшешо сейчас перед ним и едва смог удержать слёзы — какой же он был худой... — Единогласно! - заключил американский судья. - Убийцы должны поплатиться за все, что сделали. — Предатель! - заорал США, - я пристрелю тебя за твой язык, я обещал! А вы что уставились, как олени в свете фар?! - он обернулся на нацистов, - Защищайтесь! Вы или ваши семьи оплатят мне расходы на вашу защиту — плевать! И ты... - он уставился на Рейха, - Я тебе давал деньги, я спонсировал тебя и если ты сейчас будешь валить мне всю линию вашей защиты — я спрошу с тебя каждую копеечку! У всех округлились глаза. Израиль заплакал. ООН, услышав это всё, подошёл к Америке, схватил его за шкирку и резко рванул на себя, пытаясь заставить его замолчать. США ударил его коленом в живот, вырвался и продолжил свою речь. Тогда ООН впал в ярость, вызвал свой посох и с силой ударил им американца по затылку. Тот упал на пол и полетел вниз по ступеням. Внизу стало трясти и вскоре он предстал перед всеми мальчиком, немного младше Израиля. У Америки был разбит нос. — Поблагодари, что я не имею права убивать! - в истерике заорал ООН. США заплакал и побежал к Франции. Но та оттолкнула его. 26 июля 1946 года прокуроры начали свои заключительные речи. Последним выступил главный обвинитель от СССР Роман Руденко: — Во имя памяти миллионов невинных людей, загубленных бандой преступников, представших перед судом передового человечества, во имя счастья и мирного труда будущих поколений, я призываю суд вынести всем без исключения подсудимым высшую меру наказания – смертную казнь. — Согласен. - холодно сказал СССР, Израиль закивал. — П-поддерживаю.. - Британия упал на свое место, всхлипывая. Франция билась в истерике и кричала, что нужно было всё сделать ещё год назад. США выбыл из процесса по настоянию ООН и право голоса не имел. Судьи согласно закивали. 31 августа свое последнее слово сказали обвиняемые. Практически никто из них не признал свою вину и не просил пощады. Геринг и вовсе заявил, что продолжает быть верным своему фюреру. В итоге 12 нацистских руководителей приговорили к повешению, Бормана – заочно. Троих оправдали, а остальные получили разные сроки, вплоть до пожизненного заключения. Опрашивали и стран. ЯИ хотели отправить в тюрьму, но та на коленях умоляла, чтобы ей дали доправить при маленьком Японии. Ей позволили. КИ напоследок обнял Италию, ведь теперь не увидит его целых 20 лет. — Сынок, ты не я. - сказал он со слезами на глазах, - Никогда не убивай. Никогда не становись фашистом. Всё вернётся... Ему ткнули стволом в затылок, говоря, что пора идти. КИ встал и его повели в тюрьму. Италия остался один, совсем не понимая, что это было. Последним допрашивали Рейха. Тут он и решил вытащить туз из рукава. — Перед тем, как скажу, считаю ли я себя виновным или нет я скажу одну вещь. Пожалуйста, не выключайте мне микрофон. Это не речь, это то, что поможет вам принять верное решение. - он моляал какое-то время, чтобы убедиться, что его слушают, - Вы ведь не верите ни единому слову прочих подсудимых, верно? Вы правильно делаете. — Что вы хотите сказать? — перебил его Руденко. — Правду. - холодно ответил Рейх. - Среди подсудимых есть тот, кого я ненавижу больше всех. Юлиус Штрейхер. Та ещё сволочь, если честно. Его ненавидела вся партия. Только Адольф всё время его защищал. Его паршивые газетёнки — вот что привело к геноциду. Вы думаете, что он ни к чему не призывал? Тогда посмотрите на это. - Дирк выложил на стол три книжки и стопку газет. - То, что мне удалось достать. Я хочу, чтобы это было рассмотрено судом, а Штрейхера нужно не вешать, а расстрелять. Израиль со своего месте видел, как "главный антисемит" начал злиться, а его адвокат схватился за сердце. То, что предъявил Рейх тут же передали судьям, а Руденко продолжил допрос. Дирк с жутким спокойствием выдал правду о каждом, кто сидел на скамье подсудимых. Он рассказывал обо всём в мельчайших подробностях, не избегая ни одной детали. В конце он перешёл к странам. — Видите, эту милую женщину? - он ткнул пальцем в ЯИ - не верьте ей. Внешность обманчива. Слезам тоже не верьте. Можете смягчить ей наказание только за бомбы. Я видел, как она кричала и плакала. Ей явно было очень больно. Она едва не сорвала глотку. Но наказать её нужно. Она чудовище. Ещё хуже нас. Слышали, что они делали на захваченных территориях? Тут же ЯИ вскочила с места и попыталась заткнуть ему рот — вся её линия защиты строилась на бомба, а Рейх только что рассказал про зверства её людей. — Венгра тоже вешайте. - продолжил Рейх. ‐ Даже "красные" не брали их в плен. Видели бы вы их... — Заткнись, предатель! - завизжал Венгрия, - Как ты посмел?! Я был твоим другом! — В свою очередь. ‐ Дирк проигнорировал крик. - здесь есть тот, кто заслужил не просто оправдания, а награды. Болгария. Он почти не участвовал в войне с СССР, а в своей стране не поддался провокациям. Ни один болгарский еврей не был отправлен в концлагерь. Он не предал своих граждан и я настоятельно требую, чтобы его прямо сейчас освободили из-под стражи. — Болгарию освободят. ‐ пообещал Руденко, - но есть ли в мире ещё кто-то, кто должен быть здесь? — Есть. - сказал Рейх и стал в подробностях рассказывать про Менгеле Кох и других нацистов, кто определённо заслуживал казни, но не являлся "верхушкой". Закончил Рейх своей собственной историей. — Я с детства был предоставлен сам себе. Мама ушла от нас очень рано — отец выгнал её, когда у неё стала развиваться болезнь. А ГИ, мой отец, очень меня не любил. Он издевался надо мной и всегда хотел, чтобы я стал его наследником, когда я хотел стать художником. Потом он отошёл от дел. А я стал тем, кем он меня видел. Но увы, в руках Адольфа я стал лишь марионеткой. Он заставил меня бросить учёбу и запудрил мозги, чтобы я подчинялся ему. Виновным себя не считаю. И как-то плевать ему было на всё, что о нём подумают — он пытался сделать всё, чтобы не оказаться в петле. Для драматизма он даже прикрывал руками лицо, словно он плакал, хотя не умел этого делать никогда. В последний день перед казнью СССР снова заглянул в камеру к своему заклятому другу. Они долго молчали, снова оставшись наедине. — Что появилось раньше: курица или яйцо... - выдохнул Союз. — Не получится... Ты испортил мне жизнь. — Я?!! - ошалел Владимир, - По твоему я заставил тебе связаться с Гитлером?!! — ... - Рейх переступил с ноги на ногу, - Где мои девочки? Почему я не могу их увидеть? — Ты опасен для общества! И для них в том числе! — ... - Дирк отвернулся, - Я думаю, что яйцо... - ответил он на самый первый вопрос Союза, словно не он только что обвинял его во всех своих бедах. — Поверь мне, Троебан, - сквозь зубы процедил СССР, - с таким, как ты мало, кто будет хороводиться. Я был единственным твоим другом... — Хреновый ты друг, Союз. Почему ты не отговорил меня от всего этого? - Рейх словно с забыл, что никогда не говорил Владимиру о том, с кем связался. — Гореть тебе в адском котле, выродок собачий. - бросил СССР уходя из камеры. В этот раз он даже не побоялся повернуться к арийцу спиной, хотя тот смотрел на него. Казнь нацистских преступников состоялась 16 октября в спортзале Нюрнбергской тюрьмы. Палач, американский сержант Джон Вудз, повесил десятерых. Геринг за полчаса до казни покончил с собой. Тела казненных тайно вывезли в Мюнхен, кремировали, а прах развеяли над ручьем, впадавшим в реку Изар. А Рейх всё-таки смог заставить судей пересмотреть приговор: его не повесили, а насильно поместили в психиатрическую лечебницу, признав психопатом. В день казни он стоял в зале, прямо перед виселицей. Наблюдая за тем, как вершилось правосудие. Все, кого вели к ней, кричали в его адрес проклятия и называли предателем. Но Дирку было плевать — он смог избежать петли, а они, благодаря ему, нет... Нюрнбергский процесс стал величайшим судебным процессом в истории и послужил прецедентом для последующих судебных преследований за военные преступления, а также привел к принятию Конвенции ООН о геноциде и Всеобщей декларации прав человека.