Танджиро дрожит, кричит своим ещё не сломавшимся высоким голосом, пуская горькие слёзы в чащу леса, куда скрылся полосатый монстр, отступив, испугавшись солнца. А столп сидит на коленях, скрючившись, едва подрагивает от боли и слушает неустанные оры, трепещущие голосовые связки юного мидзуното. Такой глупый, но искренний и добродушный. Доживет ли он до того момента, когда достигнет своей цели? — искренне заботился Кёджуро. Станет ли столпом этот отважный мальчик с чистым сердцем и непоколебимым порывом?
— Камадо, мальчик мой, — едва окликнул его хрипло окровавленными губами Хашира, нежно улыбаясь. — Послушай, что я тебе сейчас скажу. У меня осталось мало времени. — Крови на земле становится все больше, она пропитывает почву своим железом и въедается в хакама на коленях мужчины. — Все уцелели? — Танджиро рвано кивает в ответ столпу, сжимая ладони на своих коленях, не имея возможности остановить поток слез. — Хорошая работа. Значит, я пал не зря… — глаза мальчика задрожали и распахнулись, а голова его отчаянно замотала, отрицая чужое утверждение. Как он может так просто распрощаться с жизнью? Для чего умирать, как герой, покидая тех, кто правда в нем нуждается?
— Нет… Что Вы такое… Прекратите! Вы не умрете, я не позволю! — Звучало глупо и отчаянно из уст мальца. Ясно как день, что с такими ранами не выживают, но у него не угасала надежда в сердце. Зеницу со стороны поезда подбежал, оставляя короб с демоном рядом, не смея прерывать, тоже проливая слёзы. Незуко единственное напоминание для Танджиро, за что он борется по сей день. Смерть Хашира для него не должна быть преградой. Ренгоку продолжал слабо улыбаться, пока терял реки крови через пробитое туловище. Он оставлял перед смертью наставления ребятишкам, но звон в ушах Камадо и биение сердца под кожей не позволяли подробно разобрать большую часть чужих предсмертных, таких важных слов. Перед глазами внезапно начали переливаться языки пунцового пламени, расплываясь в глазах Камадо. Ренгоку горит! Зеницу первый заверещал и начал оттягивать маленького демона от умирающего мужчины, боясь не только за него, но и за плоть девочки, которая едва сумела скрыться от солнечных лучей за широким силуэтом Пламенного столпа. Ее маленькая ручка едва коснулась чужого тела, как то мигом воспылало.
— ТЫ ЧТО ТВОРИШЬ, КАМБОКО МЛАДШАЯ! ОН НЕ СДОХ ЕЩЁ, А ТЫ УЖЕ ЕГО ХОРОНИШЬ! — Заорал характерно Иноске, размахивая клинками над головой.
Кёджуро молчит и не чувствует боли, лишь наблюдает за чужой реакцией и маленьким демоном, которого он едва успел признать. Ссадины и раны начали мгновенно сужаться и сливаться с основным цветом кожи. Его грудина. Внутренние органы будто терпят реконструкцию, стягиваясь и зарастая до первоначального состояния. Кровотечения больше нет, а дыра становится все уже. Маленькая Камадо мирно сидит, прячась от рассвета и тоже роняет соленую капельку на плотно прилегающий к губам бамбук. К сожалению, она не настолько вынослива и сильна, отчего и начинает засыпать против воли, ослабевая пламя.
— Что, черт возьми, происходит?! — выдал в шоке Агацума, не веря своим глазам. Никто глазам своим не верил, но Незуко останавливать никто не стал, видя, что чужая кожа остаётся невредимой. Когда она успела пробудить в себе эти силы? Неужели пока спала, вместо того, чтобы поедать людскую плоть, она восполняла силы сном? Неужели она знает, как спасти Ренгоку? Неужели Кёджуро будет жить?
Мужчине уже успел померещиться силуэт матушки, но лишь на миг, он отчетливо услышал: «Твоё время ещё не пришло». Теплые слова раздались эхом в сердце, размываясь также, как и предсмертное чувство. Охотник был готов закрыть глаза навсегда. Пламя утихло, вскоре останавливаясь на чужой, почти зажившей дыре. Оно не исчезало, пока его, казалось бы, смертельная рана не заросла слоем восстановившихся мышц. К сожалению, до полного исцеления самой Незуко не хватило. Внешние ткани не успели восстановиться и мясо смотрело прямо наружу, плотно сдерживая пару сломанных рёбер и восстановившихся органов. Она умчалась в глубокий и протяжный сон, уже оказавшись в своём уютном коробе. Все прошло слишком быстро, неожиданно, очень внезапно.
Никто не смел и слова обронить. Сейчас перед ними столп почти как новенький. Потрёпанный слегка, но живой, практически невредимый. Танджиро только-только смог разглядеть чужое лицо, вытерев слёзы рукавом. Он увидел не менее шокированного и озадаченного Хашира, что осматривал свои руки и тело. Самочувствие было ещё не самым лучшим, он, в конце концов, потерял очень много крови, а отсутствие кожи на солнечном сплетении сопровождалось зудом по кайме вокруг оголенных мышц и слабым кровотечением. Внезапно на него нахлынула неимоверная усталость.
— Ренгоку… жив? — дрожащим голосом вымолвил одуванчик, глазам своим не веря. Танджиро не раз тёр свои глаза, чтобы убедиться в праведности, а потом накрыть дрожащими руками широкие плечи и вжаться лбом в чужую грудь, неимоверно облегченно выдыхая.
— Слава богам! — Захлебнулся мальчик в собственных слезах, всхлипывая и сжимая мужские крепкие плечи. — Незуко, спасибо… спасибо… — ребята тоже не выдержали и совершенно позабыли о приличиях, налетев с крепкими объятиями на столпа, вжимая Камадо в мужчину.
Какуши подоспели, но не ожидали застать Хашира живым. Им было доложено о смерти, но что они видят? Потомственный мечник дыхания пламени, живее всех живых, лишь с чутка подбитым глазом и большой плешью на животе. Танджиро как-то совсем уж позабыл о собственном благополучии и самочувствии при виде «воскрешения», кажется, его будущего наставника. Радость и облегчение так переполняли его, что он даже не заметил, как начал терять сознание от возобновившегося кровотечения.
Очнулся паренёк не на следующий день. Притупленная острая боль от воткнутого ранее шила и головокружение, немного напрягали его, но это не так уж и волновало. Что было странно, так это то, что было как-то чересчур тихо. Ребят не было в их же койках. Кровати были пусты и лишь одна была заправлена. Он начал прикидывать, что, по всей видимости, они сейчас на собрании столпов, выступают, как очевидцы. В голове пробежало ещё несколько беспокойных мыслей, но одна выделялась среди них больше всего.
— Ренгоку-сан! — Соскочил резко с постели Камадо, но свалился на пол, не в силах устоять на ногах. С трудом ему удалось вырваться в коридор. Он уже решил искать его по запаху, но тот был рядом, очень близко, словно у него за спиной. Только сейчас он ощутил небольшую тяжесть на своих плечах. Пропитанный кровью и запахом пиджак Ренгоку-сана. Осознание привело к непринуждённому смущению. Это Хашира оставил ему такой презент?
Выползая на энгаву, Камадо не сразу заметил, притупленным обонянием и функционалом мозга было сложно уловить запах. Ренгоку сидел позади него в позе лотоса под капельницей с бинтами на голове, перекрывающими левый глаз и пил согревающий чай.
— Ренгоку…сан? — с искрой в глазах засмотрелся, стоило ему обернуться. Он неряшливо рванул к нему от радости, словно соскучившийся ребёнок, спотыкаясь.
— Камадо, мой мальчик, уже пришёл в себя? — очень громко, но так нежно своим бархатистым голосом позвал мечника столп, нежно улыбаясь. Он сидел в бардовом хаори и свободно затянутом кимоно с открытой перебинтованной грудью. Танджиро не задумываясь обнял мужчину ослабшим телом, будто они были знакомы на протяжении долгих лет и встретились после длительной разлуки в первый раз. Мальчик умиротворённо вдыхал чужой тёплый запах и согревался. Дошло не сразу. Глаза распахнулись, только уже потом удивляясь собственному поведению.
— Прошу прощения! — Мгновенно отлип парнишка, заводя руку за голову, на что мужчина лишь залился задорным смехом, сложив характерно руки на широкой груди. Танджиро стало так неловко, но от смеха легче что ли.
— Не стоит переживать! Ты такой тёплый и мягкий! — Сошедшие с чужих губ слова прозвучали очень смущающе. Тёплый? Мягкий? Ушки Камадо заметно налились цветом и моментально, даже инстинктивно он обнял себя за плечи, скрещивая руки на груди, будто Кёджуро извращенец какой-то.
— В-впредь буду сдержаннее, простите… — очень стыдно! Но что заботило сильнее…
— как Ваши раны? — искренне обеспокоился состоянием столпа мальчик, обращая внимание на бинты вокруг туловища мужчины.
— Хм! Вполне себе! Чувствую себя намного лучше! Сравнивая с тем, через что мне пришлось пройти в тот день, это лишь ссадины. Правда, синяки иногда напоминают о себе, стоит мне повернуться на другой бок! — И вновь вырвался привычный каждому смех из чужих уст. Глаз отвести невозможно. Смех правда такой заразительный или только Танджиро улыбается, как придурок, проникаясь и испытывая тепло от одного лишь вида и звука исходящего от Пламенного столпа? Помотав головой, он отвернулся и поднял глаза на небо. Момент кажется таким радостным и тёплым. Ему давно не было так спокойно. Это правда, что Танджиро знал Ренгоку всего ничего, но совместная работа, принятые усилия и бой сплотили этих двоих. Вряд ли после спасения жизни, между столпом и мидзуното может оказаться огромная пропасть. Такие заслуги невозможно игнорировать. На самом деле, мужчина был очень благодарен брату и сестре Камадо.
Вспомнился один вопрос, который парнишка робко хотел задать. Он перебирал пальцы и все пытался сказать:
— Ренгоку-сан, а это… — снял с себя пиджак Камадо на чужих глазах и озадаченно посмотрел на него. Старший же вскинул брови и улыбнулся неловко.
— А, это? Прости, он грязный, но ты свалился без сознания тогда. Не хотел, чтобы ты замёрз. Ты сильно дрожал. — Тот момент, как в отключке Камадо звал наставника, Кёджуро решил опустить. — Можешь выбросить! — Мальчишке же от слов столпа стало тепло на душе. Он не был с этим согласен, так что прижал к груди пахнущий элемент одежды и прикрыл глаза.
— Я сохраню его. — Ренгоку же не понял умысла и вскинул густую бровь.
— Танджиро, мальчик, зачем? Он же порван и пропитан кровью! — Камадо же настоятельно помотал головой и улыбнулся. Забавно, но этот жест и воля к сохранению одной из его старых тряпок смутили столпа. Бережливый. Это… мило.
Жаль, но скромным посиделкам пришёл шумный конец. Из коридора на энгаву выскочил кабаноголовый в той же больничной одежде, что и Камадо. На удивление легкого паренька, Иноске без особого труда поднял, запрокинув на своё плечо и звонко хлопнув по чужим ягодицам дважды. Юноша в полном недоумении и стыде начал вырываться и стучать по кабаньей голове, лишь бы тот опустил его на пол и не стыдил на глазах у достопочтенного Хашира.
— Монджиро! Жучий столп тебя ищет, ты где шлялся? — закричал кабан, сжимая бёдра и пояс парнишки крепче, чтоб уж наверняка не вырвался. Тогда-то очередная волна смущения окрасила уши и шею юнца в румянец. На самом деле, он просто безумно соскучился по другу и просто не мог выразить свои чувства иначе, чем обыкновенные физические прикосновения и сжимание в руках. Танджиро спал довольно долго, даже дольше самого Хашира, который отходил от столь серьёзных ран. Наверное, парень уже успел и позабыть, как настоял на переливании собственной крови в раненого столпа. Ему было не раз отказано, объясняя тем, что сам он потерял внушительное количество. Только через скандал у него получилось добиться своего, после чего он поплатился, уснув на неделю.
— П-простите, Ренгоку-сан… кажется, мне надо идти. — как унизительно! Благо, Хашибира моментально рванул в коридор обратно в палату. Танджиро же был очень зол на друга, который никогда не слушает, что ему говорят. Только и приходилось лупить его по затылку, словно мамочка, ругающая сына. — Иноске! Это так неуважительно по отношению не только ко мне, но и к Ренгоку-сану! Такой позор… — Обиженно и оскорбленно нахмурился красноглазый, отчитывая Иноске-саму.
— Надо же, какие вы оживленные с самого утра! — Пролепетала, взявшись из ниоткуда, Кочо. Девушка мило улыбнулась, подготавливая новые бинты для Камадо. Сидевший тихо в сторонке Зеницу тоже оживился, стоило сладкоголосой появиться в поле его зрения. Он то и делал, что кружил вокруг неё и ноздрями порхал, пока та усаживалась на табурет напротив своего пациента. Она аккуратно развязала свёрток с ножницами, медицинскими щипцами и другими металлическими приблудами, расстегнув верхнюю пуговицу танджировской рубашки. Медленно, но не менее неожиданно, Кочо повернулась к ребятам и склонила голову на бок,
— Мальчики, к сожалению, попрошу вас выйти, пока я занимаюсь раной Танджиро.
— Вежливо озвучила просьбу столп насекомого, попутно подмигивая подростку с серьгами ханафуда, будто знает его сокровенный секрет. Камадо захлопал ресницами и рот приоткрыл, боясь что-либо говорить. Только вот парни переглянулись, не видя необходимости в том, чтобы выходить, подумаешь, перевязка верхней части тела. Будто это может их напугать или вызвать отвращение.
— Да не переживайте за нас, госпожа Кочо, мы всегда рады наблюдать Вашу работу! — Лишь бы подольше остаться, старался подлизаться Зеницу. Но это не сработало.
— Я неясно выразилась? — лицо её все ещё мягко улыбается, но Агацума с Камадо почуяли каплю дёгтя в её словах. Зеницу потащил непонимающего Иноске за собой сразу же и по-дружески похлопал напоследок своего красноглазого товарища по плечу, прежде чем скрыться за дверью. Нет, они не знают, почему им нельзя было остаться, но очень хотели бы узнать. Позже Танджиро придётся придумать оправдание, чтобы те не заподозрили неладного. Шинобу обернулась к Камадо, только потом переводя на него взгляд глубоких фиолетовых глаз. — Они явно не в курсе. Почему не расскажешь друзьям? — Обнажила чужую грудь по мере разговора она, — Подержи так, пожалуйста. — приступая к обработке раны и замене бинтов. Танджиро в невнятном шоке, но не стесняется перед старшей. Он лишь жмётся и слегка жмурит глаза.
— Я… Пока не могу… Не хочу рассказывать. — Какими бы ребята ему не были друзьями, он пока не готов открыться настолько. Он боится, что те не поймут его мотивов и полностью переосмыслят свое отношение, изменив его. — Можете пока никому не рассказывать? Думаю, ещё время не пришло. — сжал в ладонях больничный халат Камадо, смотря на чужие маленькие руки, промакивающие ваткой его ноющую рану. Та улыбнулась и подняла глаза.
— О чем не рассказывать, Танджиро-
кун? — тогда-то и смягчился его взгляд, а уголки губ облегчённо поднялись вверх. Он был безмерно благодарен за содействие.
— Вы хорошо меня понимаете!
Реабилитация проходила плавно и неспешно. Ребята успели наверстать упущенное, подкачаться и отточить мастерство обливания друг друга мерзким отваром. Правда, в этот раз никому так и не удалось облить Танджиро. Ни одна капля не попала на его одежду, что было похвально.
— Сегодня ты особенно ловкий! — Недовольно прошипел вымокший до нитки Зеницу. Его пробирала глубокая обида. Камадо неловко засмеялся и почесал затылок от столь приятной лести. Неожиданно и приятно удивительно, в дверном проёме появился Ренгоку, шедший потихонечку, помогая себе костылей. Так получилось, что ему очень даже повезло, что позвоночник не оказался разбит, но тазовая кость все же пострадала. Столпу ещё нужно время на полное восстановление. С какой же болью приходилось смотреть на его состояние. Улыбка моментально сошла с губ, стоило завидеть костыль и мужскую руку, придерживающую живот. Танджиро до сих пор сомневался, имел ли он право вести себя так непринуждённо, ребячиться и радоваться, смеяться и улыбаться рядом со столпом. Ведь именно по вине Танджиро, как он считал, Ренгоку попал в лапы смерти, едва выбравшись. Он такой бесполезный, бестолковый.
Он соскочил с места, подбегая к мужчине. Тот улыбчиво поприветствовал его, моментально выпрямляясь. На его фоне Камадо кажется ещё меньше, при всем том, что Кёджуро не из самых высоких мужчин. Он даже успел увидеть в мальчишке младшего братишку и уже потянулся к его волосам, чтобы ласково провести мозолистой ладонью по пышной макушке, но отдернул руку, лишь похлопывая по юношескому плечу, сам не понимая, чего стыдится. Он заметил, что на лице Камадо неспокойно. Чем же он опечален и взволнован?
— Как проходит Ваше восстановление? — не поднимая взгляд, тихо спросил мальчик.
— Вы хорошо едите? — глаза Кёджуро, как показалось, едва дрогнули, услышав последнее. То, что он насильно пихал в себя, нельзя было назвать едой, но, в целом, приемлемо.
— Неплохо, мальчик мой! — Продолжил шаг старший, позволяя младшему помочь себе с опорой.
— Ну вот, опять он умчался. Выбрал вместо нас Ренгоку-сана! — Даже обиделся Агацума, надув щеки. — Что ж, кабанья голова, у нас заслуженный перерыв на обед. — Иноске оживился и помчался вперед, начав очередное соревнование, по типу «кто быстрее».
Уводя столпа в его покои, Танджиро не проронил ни слова по дороге, его брови то и делали, что выстраивались домиком, пока он о чём-то глубоко задумывался, держа под мышкой чужую руку для опоры старшему. Ренгоку уже хотел было обеспокоиться состоянием юного Камадо, но вновь себя остановил, и так зная ответ. Конечно, он предвидел, что мальчик будет корить себя за свою слабость и беспомощность, хоть таким он его не считал. Танджиро, наверное, сейчас тягостно. Может ли он утверждать тому обратное? Поверит ли юноша? Не воспримет ли это за ложь во имя блага? Голова мужчины тоже была полна мыслей.
— Хочешь… — уже хотел предложить разделить обед с будущим цугуко он, но запнулся. Танджиро ведь не знает, что его рвёт наизнанку каждый раз, стоит только еде коснуться стенок его ещё неокрепшего желудка. Плешь фантомно ныла, а таз гудел от каждого шага. Нет, он не может позволить Камадо знать о всех его недугах, иначе тот погрязнет в болоте из собственного чувства вины. Кёджуро ничего не стал говорить, лишь решившись потрепать парнишку по шелковым волосам. Сейчас-то получилось.
— Мальчик мой, — улыбнулся слабо он, останавливаясь у дверей своих покоев.
— Давай-ка как-нибудь искупаемся вместе? Мне хочется узнать тебя получше. Здешние онсены хороши! — Танджиро же не услышал предложение и на автомате, погрязнув в своих мыслях, согласился. Кёджуро ожидал хоть какого-то проявления энтузиазма в лице парнишки, но тот все также смотрел куда-то перед собой.
— Камадо, мой мальчик, ты слушаешь? — наклонился к чужому лицу Хашира, вглядываясь в чужие багровые глаза. Камадо дрогнул и выпучил глаза на мужчину, который оказался так близко. Любят же Столпы грешить вторжением в чужое личное пространство. Лицо бросило в жар, обжигая кожу прилившей кровью к щекам. Он сглатывает и застывает на янтарных глазах, тут же стыдливо отводя взгляд и сжимая кулаки.
— Д-да… — на ответ столп ухмыльнулся и похлопал мальчика по спинке, отстраняясь, дав тому вдохнуть.
— Когда ты свободен?
— Я свободен каждый вечер. — Так и не понял, на что подписался Камадо, теребя пальцы и ковыряя заусенцы. Ренгоку же задорно улыбнулся.
—Тогда до завтра! — И скрылся за дверью он, оставив охотника одного в поклоне. Мальчик сжал рубаху на груди и будто в приступе согнулся, сжимая сердце. Какое напряжение ему пришлось пережить. Так близко и долго к чужому лицу Камадо ещё не был. Ренгоку красивый, у него яркая улыбка и чистые глаза. Такой уверенный, храбрый и мужественный. Румянец вновь выдаёт мысли мальчишки, отчего приходится ударять себя по щекам, скрываясь за следующим поворотом.
Пока мальчик убивался в смятении и бабочках в животе, Хашира улыбчиво сел на свою кровать, где ждал его долгожданный обед. Скудный, но, должно быть, питательный. Кёджуро пока не может съесть больше. Хоть органы и были восстановлены, но некоторые моменты были упущены. Незуко не была в силах исцелить его полностью, поэтому столп вынужден терпеть. Он не жаловался, ни в коем случае! Он безусловно благодарен за спасение собственной жизни. Огорчало лишь одно — от любой пищи Ренгоку рвало. Он не мог в этом признаться Танджиро и остальным, а Кочо настоятельно попросил держать это в секрете. Не хотелось ему, чтобы младшие видели его таким. Он не хотел, чтобы в глазах Танджиро он выглядел слабым. Нет, конечно, он тоже человек, в этом нет ничего безобразного. Но что-то в этом волновало. Ему будто хотелось произвести впечатление на своего обещанного цугуко. Хотелось видеть восхищение в рубиновых глазах и гладить его по голове, когда тот послушно выполнял его наставления, тренируя во дворе своего поместья. Какая жалость! А ведь он так любит поесть! Грустно и мечтательно улыбнулся столп, беря палочки в руку и подцепляя белый рис с овощами. В гортань лезет тяжело, приходится давиться, но есть нужно, иначе так он никогда не восстановится. Скоро его ждёт у себя Кочо. Ему следует пройти одну не из самых приятных процедур, которые, вскоре, помогут ему есть как прежде. Главное, не торопиться. К счастью, ведро под кроватью всегда было готово к своей миссии.
День проходит, как и предыдущие: все те же Агацума-Хашибировские разборки и хохот со стороны Камадо, что с забавой наблюдал. Будто демонов и не существовало вовсе. На душе как-то даже спокойно. Танджиро каждый день заходил к сестрёнке, чтобы расчесать её волосы и рассказать о том, как проходят оздоровительные тренировки, пока та спит вот уже вторую неделю. Он уже не боялся и не паниковал, стоило только уснуть Незуко на долгое время. Ведь знал, что так она восполняет свои силы, чтобы не есть.
К вечеру следующего дня, Камадо и вовсе позабыл о планах со столпом. Что-то витало в его мыслях, но мимолетно, так что он и вспомнить не успевал. Танджиро не общался с Ренгоку вот уже четыре дня, виделись они редко, ведь Танджиро теперь занят. Оздоровительные тренировки закончились, а рана на животе уже совсем затянулась. Миссии были и тяжелые и простые, мидзуното не жаловался и верно служил своей работе. Честно, он не всегда был занят. Камадо грешил этим и специально увиливал от встреч. Нет, Ренгоку-сан ничего ему не сделал, просто… Танджиро пытался разобраться в себе. Ему становится тревожно и страшно, когда он общается с ним. Не то, чтобы тот боялся столпа. Мальчик просто не мог унять сердце и дрожь, скручивание живота и странный жар в присутствии мужчины. Приходилось иногда неохотно игнорировать старшего, за что было стыдно.
— Камадо… — уже сам подошёл к мальчику столп, они давно не виделись. Признаться честно, Ренгоку даже соскучился. Но, к несчастью, младший лишь быстро ему поклонился и умчался на задание, ведь он и так много времени потратил на сборы. Сейчас, в его планах беготня и сплошные задания, не дающие выдохнуть подростку. Уже который раз им не удаётся встретиться, как полагается. В очередной раз, Танджиро сбегает. Кёджуро это начинает задевать. Все чаще ему начинало казаться, что цугуко избегает его. Даже сердце кровью обливается.
«Он хочет отстраниться? Разорвать узы?». Уже совсем скоро ему начинает это надоедать, особенно разлука и игнор со стороны Камадо. Он просто не сдерживается и в один из дней, застаёт и останавливает мальчишку за запястье, крепко сжимая и прижимая к стене. На Камадо воздействовало сильное давление, стоило груди мужчины едва прижаться к чужой. Что это на него нашло?
— Камадо. — Буквально прохрипел низким голосом на ухо младшего столп. — Почему ты избегаешь меня? — это уже через край. Младший пытается в панике выбраться и после объясниться, но лицо его багровеет, когда чужое колено устремляется меж его мягких бёдер.
— Ре-Ренгоку-сан?.. — боязливо и дрожащим голосом поднял глаза парень на бушующий взгляд Хашира. Танджиро действительно вёл себя крайне неуважительно по отношению к мужчине, что за собой и повлекло разгневанную ответную реакцию. Ему приходится врать, — Я н-не избегаю Вас… — его выдают бегающие глаза, боявшиеся встретиться с чужими. — Навалилось много работы… Я убиваю демонов каждый день! — Слова мечника заставляют густые брови сводиться к переносице. Не верится, что в мужчине может бушевать такой гнев, строгость и суровость. Хоть Кёджуро все ещё и ранен, страдает хромотой, но сил в нем было предостаточно, чтобы одной левой уложить здорового человека или отрубить демону голову в мгновение ока. По его виду сразу ясно, что он максимально серьёзен.
— Каждый день? Мой мальчик, ты разочаровываешь меня своей ложью. — Лицо Камадо исказилось от стыда и раскаяния. Его брови криво выстроились домиком, пока зубы отчаянно прикусывали нижнюю губу. — Стоило спросить кабанчика, он тут же раскрыл твой секрет. — Глаза Танджиро чуть на лоб не полезли. Какой ещё секрет?
— С-секрет? — запаниковал юноша, дрожащими губами искривляя улыбку. Неужели он знает?! Это будет полный провал. Его неправильно поймут! Плечи мальчишки задрожали, а ладони сжались в кулаки. Ренгоку теперь знает? Кёджуро поднимает одну из бровей и продолжает.
— Ты прячешься в заднем крыле дома бабочки. Почему? — это подразумевал мужчина под словом секрет? Ноги Камадо моментально стали ватными. Ренгоку-сан ничего не знает, к слову, Иноске тоже. Откуда им знать? Последовал следующий вопрос, который заставил Танджиро выпучить глаза вновь. — Я тебе не нравлюсь?
— Н-нет… Это не так. — обронил младший, отворачивая голову.
— Тогда почему? — чужое туловище прижалось плотнее, вжимая чужое тело в стену. Обычно, форма Танджиро мешковатая и сразу не скажешь, какого он телосложения, будто тот специально носит вещи на размеры больше. Сейчас же Ренгоку показалось странным, что тело охотника, на удивление, очень хрупкое и мягкое. — Тан… — мальчик вздрогнул и раскрыл рот, боясь того, что его вот-вот расскроют.
— М-МНЕ СРОЧНО НУЖНО В ТУАЛЕТ! — Сильные руки сразу отпустили тонкие запястья, а глаза озадаченно глянули на крикливого и красного подростка. Танджиро сбежал.
В этот момент Кёджуро озадаченно сжимал и разжимал ладони, задаваясь вопросом. Ему бы стоило нарастить мышечную массу, а то хиляк совсем! — Чего это он так вскочил? Переходный возраст? — никак иначе тогда не мог объяснить поведение парнишки столп. Но лицо было опечалено. Хашира был расстроен, что его мальчик так рьяно старается скрыться от янтарных глаз. Он уже не уверен, хочет ли Камадо становиться его цугуко.
Подумать только. Заперевшись в палате, Танджиро медленно скатился спиной вниз вдоль двери, прижав руки к своей часто вздымающейся груди. Сердце неустанно оттанцовывало бушующий ритм, заставляя дыхание учащаться. Почему же так жарко, а живот скручивает узелок из щекотящих лепестков? Руки потянулись к паху и тут же были зажаты меж ёрзающих бедер. Стыд!
***
— Что-что ты сделал? — в недоумении с недовольством спрашивает Мурата.
— Ты удрал?! Проигнорировал столпа??? — парень в ужасе свёл брови к переносице. Коллега был единственным, с кем он мог обсудить нынешний вопрос. Сейчас Танджиро не к кому обратиться за словом. Мурата был единственным, кто знал Ренгоку дольше, чем кто-либо из его окружения. Томиока же был на задании, а Кочо тревожить стыдно по такому поводу, она ведь тратит столько сил.
Выбор был невелик.
— Дурень! Как у тебя только духу хватило?! Безобразие! Невоспитанный мальчишка!
— В панике дергает за воротник товарища мечник, пытаясь добиться раскаяния. Впрочем, он это заслужил.
— М-Мурата-сан, пожалуйста, отпустите… — морщится мальчишка от чужих яростных речей с сопровождением брызгов изо рта. Танджиро сожалеюще отвёл взгляд, устремляя в нижний угол. — Он возненавидит меня? Я, должно быть, был слишком груб. Уверен, теперь он точно не захочет сделать меня своим наследником.
— Ещё как! Ты был очень груб! После такого легче сдохнуть! — Эти слова только добили подростка. Поздравляю, Мурата, ты довёл бедного мальчика! Юношеские плечи задрожали, заражая румяные губы той же нервозной дрожью. В глазах защипало и стало мутно, а изображение расплылось. Горячие и жгучие капли промчались по бархатистой коже, ошпаривая и въедаясь солью в поры. Маленький носик покраснел и зашмыгал, когда умчалась новая струйка, слетая с нижних ресниц.
— И. Ч…Что мне теперь делать? — ладонями собирал слёзы охотник, растирая их по щекам. Дрожащие и томные глаза плывут и переливаются из одного цвета в другой, перемешиваясь с глубокими темными рубинами. Чего это он так сильно разревелся?
— Тан… — никогда ранее не думал Мурата, что парни могут так красиво выглядеть, при этом показывая свою слабость. Лицо Танджиро такое румяное, блестящее от слез, а губы пухлые. Отдельное место занимали глаза и слипшиеся длинные ресницы. Уж совсем смазливое у него личико для парня. Чужое облитое горем и слезами лицо бросило в краску товарища, тот неспокойно и судорожно взял плачущего за плечи. — Ты что, влюбился что ли? — даже криво улыбнулся тот, хлопая по чужим плечам задорно. Шутка такая. Тот в ответ лишь громко всхлипнул, втягивая сопли и поднял глаза.
— А… А ч-что, так заметно? — ответ, конечно, сразил наповал. Кажется, Камадо сумел разобраться в своих чувствах, но сам не заметил, как признался. Коллега же помрачнел и язык прикусил. Да уж, неожиданно!
«В столпа-то?»
— Так! Ты это!…. Ну… Впрочем, я не думаю, что столп ненавидит тебя. Зная, какой он, это невозможно! — Уже значительно смягчился охотник, теперь пытаясь приободрить младшего.
— П-правда? — словно ребёнок сопливо переспрашивает, медленно успокаиваясь.
— Правда-правда! — А ведь в глазах при первой встрече, парень показался ему весьма стойким и отважным. Это точно один человек? — Успокоился?
Камадо и сам ещё не мог взять свои эмоции и чувства под контроль. Для него это ново, совершенно неизвестно и необузданно. Может ли Ренгоку-сан правда ему нравиться именно так? Танджиро, ты ведёшь себя как истеричка! Возьми себя в руки! Пора уже понять, чего хочешь и что чувствуешь. Никто ведь за тебя решение принимать не возьмётся.
— У-угу… — промычал и кивнул, смотря все также вниз покрасневшими глазами. Стоило слезам прекратиться, так в животе моментально образовался вой и знакомый спазм. Ну вот, теперь ему стыдно за своё детское поведение. Как маленький ребёнок, ну точно!
— Есть хочется.
***
Дни летели, а там уже и неделя прошла. В голове полная путаница. С Танджиро приключилось именно то, чего он так боялся. Юноша теперь совершенно свободен и предоставлен себе. Он остался наедине со своими мыслями, что является нескончаемыми муками для него. Друзья на затяжном задании, а свободных миссий попросту нет. Заняться просто нечем, а значит, скрываться от Ренгоку становится просто невозможно. С того инцидента в коридоре, когда мужчина поймал мальчишку на лжи, прижав к стене, прошла неделя. Он извинился за своё поведение и, вроде как, теперь они стали ближе друг к другу. Правда… слишком близко. Честно, от столпа теперь покоя нет! Он понимал, конечно, что тот свободен сутками напролёт и сам не может отправиться на задание, не поправившись, но это все уже за гранью. Даже у такого терпеливого и благочестивого мальчика когда-то начинает подгорать задница. Ренгоку, черт возьми, теперь просто повсюду! Нигде нет покоя с тех пор, как он начал чувствовать себя лучше. Поначалу, это невероятно обрадовало мальчишку! Они начали больше проводить времени вместе: гулять, сражаться порой, тренироваться и даже обедать! Но спустя каких-то пять, мать его, дней, у Камадо развилась раздражительность. Столп поджидал юношу везде, сопровождая мальчишку вплоть до уборной! Благо, с ним в такие места, как онсены и туалеты они вместе не заходили. Хотя он пытался! Ещё бы не хватало Камадо того, чтобы мужчина видел, куда именно он заходит. Сначала Танджиро списывал все на то, что Хашира попросту соскучился по компании и ему одиноко. Канроджи к нему не заходила поболтать, Сенджуро уехал в город на осмотр к окулисту, а Узуй не приносил выпить. Но потом это оправдание прекращало сглаживать углы его нарастающего стресса. Личного пространства просто ноль!
— Камадо, мой мальчик! — Мгновенно раздался крик, стоило двери отвориться и удариться о стену. Камадо заверещал, инстинктивно швыряя одеяло с футона в наставника и судорожно придерживая расстегнутую рубашку практически на голое тело.
— ГОВОРИЛ ЖЕ ВАМ СТУЧАТЬСЯ! — Тревожно и весьма громко перебил краснолицый подросток, застегивая пуговицы, и неловко натягивая штаны, пока мужчина столбом стоял с одеялом на голове.
— Но ведь сегодня, как-никак, самый подходящий день для тренировки! — Уверенно продолжает столп, но Танджиро такой жаргон весьма успел надоесть.
— Да Вы так каждый день говорите! — Ремень застегивая, язвительно отвечает младший, наконец выдыхая. — Простите меня, Ренгоку-сан, Вы меня напугали. Я не хотел повышать на Вас голос. — Снимая тяжелое и жаркое одеяло, извинялся красноголовый мальчик перед своим учителем. Он уже успел успокоиться и ослабить бдительность, но тут его резко захватывают руками, свернув словно большой ролл одеялом и прижимая к себе. Растрепанная светлая макушка показала своё лицо, а всегда стоячая чёлка свалилась на лоб. Кёджуро залился смехом и крепко обнял мальчика неосознанно за талию.
— Танджиро, ты не доверяешь мне? Чего же так боишься? — открыл свои лисьи глазки с прищуром мужчина, плотно прижимаясь к любимому ученику и даже лучшему другу. А ведь совсем недавно Танджиро ещё считал, что это он позволяет себе слишком много, обнимая столпа в первые дни после пробуждения. Сейчас же он краснеет и хмурится в чужих объятиях, испытывая смешанные чувства. Вроде бы, тот ему очень нравится, а вроде уже и подбешивает. Не верится, что раньше Камадо попросту идеализировал Пламенного Хашира в своих глазах, толком не зная, каков он на самом деле. Он не видел в нем ничего, кроме отваги, воплощения красоты и мужественности. Бесспорно, Ренгоку хороший человек, но весьма не знающий границ.
— П-пустите! Ренгоку-сан, отпустите меня, пожалуйста! — Дергается краснощекий парнишка, пытаясь вырваться из мертвой хватки. — Вам все ещё нельзя нагружать себя, остановитесь! — Уже не знает, что и сказать старшему, чтобы тот его отпустил, но тому хоть бы хны! Столп низко наклоняется близко к чужому лицу и улыбчиво утверждает:
— Мой мальчик, ты совсем не тяжёлый, все в порядке! — Ну ничто его не берет. Даже в семье Камадо, в которой у него было аж пять младших братьев и сестёр, не доходило до таких крайностей. Да и они совсем не в тех отношениях, чтобы вести себя подобным образом. Тогда брови и сводятся к переносице, а глаза его темнеют.
— Ренгоку-сан, хватит. Мне это совсем не нравится! — Грубо воскликнул цугуко, смотря в чужие глаза разгневанно. Так он ещё никогда на него не смотрел. Этому пронизывающему взгляду невозможно проиграть, а сила духа при виде разъярённых багровых глаз, покидает тело. Большие руки моментально ослабли, позволив коснуться Танджиро пола своими ногами, а улыбка тут же сошла с губ, вытесняя радость и оставляя лишь виноватый вид.
— Тан… — тихо прозвучало из уст Пламенного.
— Ничего, Ренгоку-сан. Я готов к тренировкам. — Холодно отрезал Камадо, поправляя воротник формы и выходя из комнаты первым.
Ну вот, чувство вины вновь обеспечено. Теперь даже как-то стыдно перед ним. Не слишком ли он ему нагрубил? Конечно, Ренгоку частенько перебарщивает, но такое отношение к нему кажется непростительным. Танджиро все ещё помнит то затаившееся чувство вины в сердце. Он все ещё корит себя за свою слабость и отвратительно низкую выносливость, произошедшую в тот ужасный день. Похоже, не стоит так гневаться на мужчину из-за подобных мелочей. Это все ерунда, по сравнению с тем, что приходилось пережить столпу — уверял он себя. Тогда мечник и развернулся с виноватой, но такой милой, дующейся мордашкой к нему. — Н-не хотите после тренировки поесть где-нибудь сладкой... картошки? — практически забубнил мальчик, но лицо мужчины в тот же миг воодушевилось.
— Конечно!!!
