Последняя смерть Тахабаты

Огненно-красные сполохи освещают неверными бликами большую пещеру. Стены её вздымаются плавным куполом на укрытую тьмой высоту, и кажется - там, наверху, клубится сама Бездна. Вой пламени, неприступная чернота камней. Яркие переливы лавы то вспыхивают сотней искр, то затухают под аккомпанемент тяжелого дыхания Зверя. Застывшего в полной неподвижности. Огромного. Опасного. Он лежит на каменной площадке, изрытой следами когтей, борьбы и безысходности. Мощная голова, покрытая багровыми чешуйками, покоится на вытянутых лапах, увенчанных чудовищными изогнутыми когтями. Шипастый хвост обвивается вокруг гибкого тела, внешне схожего со змеиным, но – гигантских размеров. Обманчивое спокойствие, готовое, однако, в любой момент взорваться стремительным вихрем смертельных ударов. Многих и многих обманула эта кажущаяся расслабленность. И стольких же еще обманет. Янтарные, чуть раскосые глаза, заворожено наблюдают за причудливым танцем горящих камней. Потоки лавы то слизывают их черноту, раскаляя добела, то отступают с недовольным шипением, вздымая следом языки чистого пламени. Аромат тревожности, смешанной с ожиданием. Вечное противостояние, борьба, которой нет ни начала, ни конца. Жаль, что рождённые с огнём внутри не всегда могут стать этим огнём: неустанным, настойчивым, упорным. Взгляд на мгновение заволакивает дымкой. Сожаления? Безнадёжности? Или и того и другого? Слишком разумный для крылатого чудища взгляд. Слишком одинокий для зверя, несущего смерть всему живому. Незримые путы, сверкнув синевой и магией, на миг обозначают границы пещеры, знаменуя появление Его. Повелителя несвободы и каменных тисков, сжимающих в вечной пытке тело дракона. Фигура в черном ступает шаг вперёд, паря над буйством лавы. Дракон не поворачивает головы, оставаясь верным хотя бы этой ничтожной доле собственного непокорства. Но краем взгляда замечает, как тонут неверные блики света во тьме, окутавшей пришедшего с головы до ног. - Жива еще, Тахабата? – свистящий голос звучит издевательски и немного удивлённо. Словно не его обладатель создал эту магическую тюрьму, пожирающую по капельке душу. И вдруг – горечью в сознании всплывает – заслужила. Всё заслужила, и наказание вечной жизнью, и неспособность распоряжаться своим «я». Печальный удел для существа, призванного летать. Не ожидая ответа, темный властелин лёгким шагом проходит по кругу, разглядывая огромного зверя с каким-то болезненно-брезгливым интересом. Дракон нехотя поднимается на задние лапы, дёргает крыльями так, что они разворачиваются на всю ширину. Смотрит пронзительно-жёлтыми глазами на фигуру в черном, которая наконец-то остановилась перед ней. - Поклонись повелителю, тварь! – окрик, как удар хлыста, заставляет болезненно ткнуться мордой в камень у лап. Против воли, просто потому – что должна, искренне ненавидя себя в этот миг слабости. Откинут капюшон, и лик мучителя ясно виден в бликах света. Лик, который так хорошо знала благодаря кошмарным снам и не менее ужасающей яви: Бритра. Гротескно-уродливая морда, в чем-то схожая с драконьей, но еще более отталкивающая благодаря застывшей на ней жестокой гримасе. Мерзкий прищур кроваво-красных глаз, ухмылка, обнажившая хищные зубы. Нет, не ухмылка – оскал. Худшего из зверей, сознательно творящего зло. - Что ж, - продолжает балаур, - Ты достаточно послужила мне здесь, уничтожая всех неугодных во славу нашей расы. Даже Анухарт не сравнится с бешеной драконицей по количеству жертв. Благородная Тахабата! Мерзкий хохот при последних, полных сарказма слов, тонет в шуме пламени, непроизвольно вырвавшемся из глотки дракона. Тугая огненная струя должна была поглотить визави без остатка, но за какую-то долю секунды Бритра тает в воздухе, чтобы появиться за спиной чудища. Поворачивается, не в силах поверить, что чуть не содеяла непоправимое. Видимо, долгие годы заключения сводят с ума: мало ли у неё грехов и без того? И все же, некий упрямый голос внутри твердит: «Он не смеет меня оскорблять! Да, виновна. Но за проступок свой несу кару, несоразмерно тяжкую... Сотни раз умираю от мук, чтобы возрождаться снова и снова. Или этого недостаточно, чтобы дождаться искупления? Кто назовет цену предательству?» - Опасна... И все так же вспыльчива, девочка моя, - вкрадчивый голос сочится издевкой, почти осязаемой. Она будто капает на пол пещеры тягучими, расплавленными каплями, а драконице кажется, что эти капли разъедают ей сердце, - Хорошо, просто отлично! Миг молчания проходит в поединке взглядов: янтарного и кроваво-красного. Тахабата так не произнесла ни слова, униженная ролью рабыни, но терзаемая угрызениями совести много сильнее, чем навязанной ролью. Несмотря на это и многое другое, дерзость не так-то просто усмирить. - Я решил! – заявляет Бритра, взмахом руки заставляя дракона вновь уткнуться носом в горячий, красноватый камень пола, - Последнее задание, после которого ты получишь свободу. Не правда ли, отличная перспектива для презренной выскочки? Едва дыша, подумала: «Как же я его ненавижу! Пусть он прав от начала и до конца, все-равно – ненавижу! Всё еще. Всегда» - Итак, если ты уничтожишь трех мерзких выродков, - продолжает он свысока, - Недостойных топтать пыль дорог Атреи, я освобожу тебя. Слушай внимательно и запоминай. Тириэль, элиец: он поплатится за наше поражение на источниках силы в Тиамаранте. Драгнофф, асмодианин, ответит за адские муки Тиамат. И последний... его имя ты узнаешь позже. Наглец, намеревающийся поставить расу балауров на колени! Дерзкий выскочка, осмелившийся силой навязать перемирие мне! Гнев Бритры расходится волнами головокружительной магии, заставляя огромного зверя ежиться от недобрых воспоминаний. Но вкус свободы уже живет на губах. Призрачный, и не менее сладкий даже в этом слабом предвкушении. Летящий в вышине небес, словно символ однажды отринувшего цепи естества. Все так же молча, поднимает голову, бесконечно долгий миг глядя на фигуру в черном. Брат. Мучитель. Властелин. Мысли ворочаются, неспособные воплотить бурю эмоций, бесследно сгорающих на укрытой пеплом душе. И вдруг – робкая надежда янтарной искоркой в глазах, словно не решаясь зажечь давно потухшее кострище, на котором драконица сгорает с каждой новой смертью. И своей, и тех, кто дерзнул появиться в её теперешнем обиталище. - Я выполню задачу, - голос звучит вдруг чисто и звонко, совсем как тогда, когда эти двое еще стояли плечом к плечу в неравной битве против даэвов. Когда сердца их еще не тонули во взаимном разочаровании и ненависти. Когда еще были равны... – Я сделаю это и буду свободна! Крылья склоняются в грациозном полупоклоне, отражая воспоминания о восхитительно-ироничной Тахабате, всемогущей и дерзкой, которую больше не вернуть. Слишком много боли. Пытливо взглянув на драконицу с некоторым напряжением, Бритра увидел то, что хотел, и проговорил с видимым облегчением: - Тебе некуда деваться. Помни, я мог бы отдать приказ совершить любой поступок без каких-либо поощрений, просто потому, что ты в моей власти. Но безоговорочное подчинение не по душе своенравной Тахабате, не так ли? Мне нужно желание. Жажда выполнить дело самым лучшим образом. Ты получишь то, о чем мечтаешь, когда я получу результат. Сестра. - Все так же торгуешься? – тонкая улыбка в обрамлении белоснежных клыков. Искристая тень насмешки в расплавленном янтаре глаз. Совсем как раньше. Пьянящая радость заставляет забыть и о путах неволи, и о клетке пещеры, поднимая с глубин души давно утерянное чувство себя. Маленькая нерешительная искра сумела зажечь огонь. Жить! И пить будущее жадными глотками... - Молчать! – разозлившийся балаур взлетает ввысь на добрую сотню локтей, но спустя мгновение обретает былое достоинство и медленно опускается на прежнюю высоту. Гротескные черты вдруг искривляются в злорадстве, а в голосе появляется яд. Приторно-гнилостный, вязкий, опутывающий: - Милая попытка пошутить. Давно ли это громадное звериное тело корчилось у моих ног, вымаливая прощение? Готовое на любое унижение, и получившее его сполна! Вспомни. Вспомнила. Прикусывая язык до крови, теряя последнее то, что отдаляло её разум от безумного зверя. И только страх, недостойный страх перед Повелителем рассеивает пелену ярости. Взметнувшуюся багровым, затуманившую прозрачный янтарь. - Ну всё, мне надоело твое жалкое общество. Пора браться за дело. Черная фигура вырастает вдвое, раздается вширь, заполоняя лавовое огнецветье чистой тьмой. Громогласно звучат слова на древнем языке, сплетая жгуты силы в точке, центром которой служит дракон. С последним звуком, срывающимся, как удар меча наотмашь, в центре каменной площадки вздымается и опадает багровый вихрь, оставляя распростертую ничком лицом вниз хрупкую женскую фигуру. Укрытую, словно крыльями, кроваво-красным плащом. - Этот твой облик будет более уместным. Подберешься к жертвам поближе и ударишь сутью дракона, которая всегда с тобой, несмотря на изменение тела. Тон сух и деловит. Даже слишком. Будто за ним кроется беспокойство и опаска. Неужели ставки так высоки? Или здесь кроется нечто другое? Взглянув на неподвижную женскую фигуру в последний раз, балаур сплетает вокруг себя причудливые узоры перемещения. За миг до того, как исчезнуть, что есть силы швыряет в Тахабату небольшой предмет, юркой молнией притянувшийся к груди и повисший на неизвестно откуда взявшейся цепочке. Осталась наедине. Вздрогнула, притрагиваясь такой человеческой рукой к голубовато-льдистому кристаллу. Первое ощущение: свежесть грозы и буйство тающих льдов. Но внутри - едва теплится тонкая зловещая искра, поигрывая время от времени зелёным огоньком. Несущая напоминание и угрозу. Жгучее желание - жить несмотря ни на что - закружило голову смесью бесшабашности и надежды. Что ж, мучитель мой, я буду помнить. Путь смерти – сладкой и горькой одновременно, потому что каждый раз умираешь не ты. Путь, по которому пройду до конца, пусть даже после него часть души превратиться в мертвый камень. Я буду помнить, глотая воздух свободы, какой ценой она достается... это ли не худшее из наказаний? И она пошла.