Последняя смерть Тахабаты

Соблазнительное женское тело стремительно и уверенно движется к намеченной цели: третьей и последней, после которой будет позволено родиться заново. Возможно, будет позволено. Затянутая в блестящую черную кожу, повторяющую каждый сладостный изгиб, фигура женщины ошеломляет встречных мужчин. Они сбиваются с шага, провожают глазами. Взрыв всепоглощающего желания с примесью неуловимой тоски. Волна страсти струится следом вместе с гривой пламенных волос и кровавым плащом, развевающимся от быстрой походки. Чеканный шаг звенит каблучками по мостовой, раздается в ушах особенной музыкой. Так могла бы звучать победа. Если бы не отдавала столь сильно горечью. ...С первым было легко. Одуревший от чувства собственной значимости, напыщенный... Он посчитал, что осчастливил своим вниманием женщину, падая жертвой её сладострастия. И лишь в самый последний миг увидел истинную суть дракона. Второй оказался суровым и неприступным воином. Но и его взгляд затопило восхищением, стоило сделать несколько ловких ударов двуручником. В бою. Спиной к спине. А потом – подлый до невозможности бросок кинжала, напитанный древней мощью, затушил огонёк искреннего уважения в бездонных глазах. Дыхание смерти поглотило то, чему не дано было родиться, а душа драконицы плакала, ощущая торжествующее биение внутри зеленоватого кристалла. Как всегда, оказываясь орудием в чужих руках, ощущая всем сердцем дыхание смерти. Каждый раз – не своей... Сейчас она шагает, ведомая таинственной силой, к третьему. Высшему среди равных, гению среди талантов. Смутное чувство заставляет сомневаться в собственных силах, сердце ноет осознанием боли, но ветер свободы уже играет в огненно-рыжих волосах, заставляя смириться с неизбежностью пути. Огромный зал смотрит стрельчатыми окнами на площадь, расцветшую невиданными цветами. Радужный аромат бьет в ноздри, слишком чувствительные для обычного человека, и заставляет нечто в груди сжиматься от тоскливого сожаления. По чему-то так и не понятому, но давно утраченному. Стражники непреклонно скрещивают алебарды и тут же отступают, повинуясь не яростному взмаху плаща незнакомки, а скупому взмаху руки мужчины. Он поднялся с высокого кресла – почти трона! – и неспешно, с достоинством, шагает навстречу незваной гостье. Тягучий мёд янтаря встречается с прозрачно-голубым хрусталём горного озера. Под обманчивыми глубинами последнего кроется предупреждение и опасность. Замирает, вскидывая голову в неосознанно-царственном жесте, застывает нерушимой глыбой, так и не решившись сделать шаг навстречу. Отчаянье – я не справлюсь! – затопило волной. И только оно было причиной невольной дрожи, прошедшей по телу при виде плавного, звериного шага мужчины. Он не играет, он и без того великолепен. - Женщины... – голос пленил и нежил, обволакивал. Правда, Тахабата готова была поклясться, что в бою он твердо отдает приказы, зажигая сердца воинов истинным духом войны, - Пленительные создания, ради которых мужчины готовы на любые безумства: посвящая вам свои победы, ищут утешения в случае поражения. Удивительные существа, сильные своей слабостью. Он говорит, медленно обходя по кругу роскошно-соблазнительную женскую фигуру. Внимательный взгляд, кажется, видит совсем не то, что остальные. Видит всё. Немного хрипло, будто удивляясь тому, что решилась заговорить, отвечает: - Слишком часто мужчины слабы. Разрешая женщине воевать за них, и терять себя в чужой смерти. Улыбка, словно удар молнии, поражает в самое сердце. Драконы не трепещут! Нет! Но сердце придерживается другого мнения. - У меня был брат, - резкая смена темы, словно повеявший прохладцей ветерок, - Однажды поверив в свою силу, он попал в ловушку женского коварства. Совершая много глупостей. И в конце-концов погиб... Ради той, которая не ведала, кого заставила отречься от собственной крови. Была ли она так же ранена любовью, как он? До сегодняшнего дня я считал, что нет. Вспышкой в сознании картины прошлого. Калейдоскоп страстей, терзания и муки. Любила... искренне, как только умеют драконы. Предала. Ибо вспомнила о долге и о чести. Вернее, заставили вспомнить, услышать властный зов покорности собственной судьбе. И пройти века страданий за сладкий миг греха. Но не пожалеть о нем. Никогда. Молчание виснет непроницаемой стеной, за которой скрывается бесконечность. Чуть опущенная в полупоклоне голова – как равной равному – и доспехи гордости, появившиеся вновь, когда душу затопила жажда жизни. Поза говорит о признании права на месть, пусть и неосознанно отказываясь от вины в собственном проступке. Украдкой смотрит сквозь полуопущенные ресницы. Дерзкий разворот плеч. Такой может быть только у лидера. И море спокойной безмятежности во взгляде. Весьма уверенной в себе безмятежности. - Иногда смерть – лучшая награда. Это свобода, полная и абсолютная, - непослушные губы Тахабаты почти верят в то, что говорят. Почти знают это наверняка. - Смерть лишь пустота! – гневный блеск зажигает прозрачный хрусталь, скрещенные на груди руки выражают непокорность. Готовность бороться за правду, какой бы она ни была. И вдруг... Мягкое, не несущее угрозы движение. Лёгкое касание матовой кожи, палец в уголке губ. И бархатистый шёпот, пробуждающий нечто, к чему не могло быть возврата: - Эти прекрасные янтарные глаза скрывают слишком многое, чтобы наша встреча показалась случайной. Они манят и обещают, но не могут нести зла... - Я пришла тебя убить! – резкий шаг назад смазывает очарование момента. Успевшее запечатлеться в душе горько-сладким мгновением вечности. В глубине зеленоватого кристалла полыхает гнилостная ярость. Усмешка, не разжимающая губ. Немного насмешливая, но не саркастическая. Того, кто умеет смеяться в первую очередь над самим собой: - Нет ничего хуже, чем бессмертный, боящийся потерять свою бесконечную жизнь, - светский тон, истинно мужское превосходство и - ни грамма страха. Совсем. - Нет ничего лучше, чем бессмертный, умеющий ценить каждое мгновение своей бесценной жизни, как последнее, - уверенно парировала чуть свысока, словно постигшая неведомую окружающим мудрость. Когда они только успели поменяться ролями? Уверенность против сомнения. Тонет в этом человеке, с отчаяньем понимая, что – нет, не сможет. Только не его. Не такого великолепного в своей силе, не такого... настоящего. Он смотрит чисто и ясно: приняв решение, пусть незаметно для себя самого, все же следует ему. Как легко быть хозяином собственной жизни! Как сложно отвечать за свои поступки перед самим собой... Долгое мгновение глаза в глаза с расстояния протянутой руки. Искры, природу которых не объяснить словами. Искренность, которую не доверить чувствам. Осознание бездны смысла в крошечном шаге, разделяющем два цельных мира. И - безумие, головокружительная истома страждущего воды, оказавшегося на берегу водоема. Обещание, застывшее в хрустальной сини. Жажда верить, полыхнувшая в янтаре. Это не похоже ни на что другое. Мир за высокими стрельчатыми окнами искрится жизнью. Переговаривается незнакомыми голосами, звучит стуком шагов по каменной мостовой, бряцает доспехами и оружием. Как ни в чем не бывало... Двое стоят друг против друга: уже противники, но еще не друзья. Мужчина с твердым, уверенным взглядом, и женщина, верная в своем лукавстве. Изменившаяся за этот кратко-бесконечный миг глаза в глаза. Ведь... просто жить иногда бывает недостаточно? Сжатая пружина тела уже готова разжаться в единственно правильном сейчас движении: навстречу собственной слабости, в которой сила. Под защиту непоколебимой уверенности в том, что прошлому следует оставаться там, где ему и положено, - за спиной. В омут неизведанного до конца источника, имя которому – жизнь, куда бросаются всегда безоглядно. Чтобы узреть истинную свободу, парящую на крыльях. Вместе. Оберегая и разрешая себя оберегать. По-настоящему...