Убитые бабочки совершившие перерождение.

Осень. В этом году она холодная. Школьники идут в новый класс, студенты начинают новый учебный год ,выпускники покидают эти места. Все как обычно. И это до тошноты надоело. Достоевский- тихий парнишка который пользовался популярностью в классе, учился в специальной школе. В основном тут дети с отклонениями в психике, физически больные или дет. Домовцы. Последние тут появляются редко. А Федор знал уже всех и все они ему надоели. Ни с кем нельзя пообщаться о интересующих подростка темах. Федору было четырнадцать, но он предпочитал сидеть в библиотеке и никого не трогать. Но этот день стал переломным. Брюнет как всегда сидел за средними партами и втыкал в книгу, в пол уха слушая одноклассников. Доносились лишь обрывки фраз о приходе новенького. Новенький? Интересно, хотя он наверное такой же как и все другие, так что Достоевский и не надеялся с ним завязать общение. Или с ней? Он не был уверен. До урока ещё больше двадцати минут, так что есть время подумать . Но дверь класса со скрипом открылась и в кабинет зашёл человек. Среднего роста паренёк( или все же девушка?). Был он странноватым. Белоснежные волосы ,прямые, но челка была растрёпанная и пушистая, а сами волосы были чуть ниже лопаток. Карие глаза, на сколько мог судить Федор, ведь один из них, а именно правый, был закрыт челкой. Светло- серый свитер, белые штаны, кросовки. Паренёк прижимает к само-вязанному (что видно по не аккуратным петелькам) свитеру потрепанную сумку через плечо. Все взгляды были прикованны к этому мальчишке. Кто-то уже подошёл к ниму и пытался разговорить, но в ответ молчание, на что новенький получил пинок в живот и злые насмешки. Паренёк жалобно склонился, прижимая руки к животу и поспешно уходя в глубь кабинета, где людей было меньше. Когда мимо Федора проскочил паренёк, он взял его за запястье и усадил к себе, на соседний стул, тихо шыкнув. Одноклассники жалобно застенали. Такие задирки и издёвки были не в первую. Традиция для новеньких. –Федор, ну ты чего. Отдай нам этого мальчишку. Тебе что, жалко что ли?–Расплываясь в коварной улыбке протянул один из парней. –Заткнись. Не надоело ли новеньких в угол загонять?– Достоевский смирил его призрителтным взглядом, от чего от него отстали. Этого парня, с черными по плеч волосами, яркими пурпурными глазами и всегда в черной одежде прозвали странным, от чего его боялись. Федор смерил взглядом и паренька: на левом, открытом глазу был яркий шрам, который тускло светился на и так бледной коже ее более бледным оттенком. –Ты как? Тебе сильно больно?– Вопросил брюнет, шепча. Тихо, поддерживая белокурого за плечи. –Ничего... Я в порядке– Прокряхтел блондин, искривляя губы в подобие улыбки. Было видно что она была фальшивой. –Откуда ты?– Робко и строго спросил парень, наконец отпуская спасённого, заметив, что ему не комфортны телесные прикосновения. –Я из детского дома– Блондин резко отрезал. В класс зашла учительница, не высокого роста и спокойно подошла к столу, начиная заводить уже привычную пластинку про новенького. Вскоре мальчишку попросили выйти и представится, на что тот, жалобно всхлипнв носом поднялся и пошел к доске. –Я... Николай Гоголь. Мне тринадцать лет, и я из детского дома– Тихо прозвучало по всему кабинету, отдаваясь эхом в стены со старой и обвисшей краской. Где-то в классе послышались насмешливое хмыканье от людей. Федор бы назвал их нелюдями, ведь так обращаться с себе подобными просто безчеловечно! Коля немного постоял, после прошел к Федору, взглядом спрашивая, не против ли он. Парень кивнул и место рядом с ним теперь было занято блондином. Честно, Достоевский и не думал что они смогут поговорить. Но когда увидел, как паренёк достал блокнот из сумки и кинул на стол, немного ошалел. На обложке были от руки нарисованны картины из книг, которые Федор знал очень хорошо. Он наблюдал как одноклассник листает блокнот для скетчей и всматривался в мелькавшые рисунки- в основном люди и части тела. Наконец Гоголь остановился на чистом развороте и взял в руки карандаш, грубо обточенный канцелярским ножом. Федор ловил на себе изучающие взгляды соседа по парте, и только наблюдал как из-под стержня карандаша появляется очертание сидащего человека. Вскоре Достоевский понял что служит ему натурой. Конечно этот Демон не умел улыбатся, но уголки губ слабо поднялись. Судя по тому, что Гоголь так же улыбнулся, его смену эмоций заметили. Урок был скучным и нудным. Шелест тетрадок и ручек, ветер который прорывался сквозь щели в ставнях. Облезшая зелёная краска кусками слезала со стен и качалась под порывами воздуха. Одноклассники хихикал, то и дело оглядываясь на Федора и его нового соседа. Достоевского мучил один вопрос. Но он выдержанно ждал перемены, что бы задать его своему новому соседу. От него пахло красками, какими-то конфетами и чем- то сладким. Наверное шампунем от его волос. Этот запах казался родным. Сам Федор не знал почему, но просто отметил это для галочки в голове. Смотрел на школьника, запоминал каждую деталь- как тот двигает пальцами, делая все новые штрихи, как откидывает пряди волос, которые лезли на второй глаз, как приоткрывал губы, глубоко вздыхая. Вот и звонок прозвинел, вырывая Федора из мыслей. Он даже не дождался пока учитель уйдет, или пока все займутся своими делами. Напролом заявил: –Тебе разве не мешает челка?– Достоевский было потянулся к волосам, дабы убрать их с бледного личика. Но оборвал движение, положив руку на парту рядом с Николаем. –Немного. Хотя с ней или без нее- ничего не меняется.– Усмехнулся Гоголь и продолжил рисовать. Заметив не понимающий взгляд, Гоголь вздохнул, откладывая карандаш в сторону. Заправил пряди за ухо, Николай повернулся к Достоевскому, заставляя того замереть. Гетерохромия. Скрытый за челкой глаз был жёлтым, в отличие от второго, карий. Такой тусклый, стеклянный. В нем, в отличии от второго, блики не играли и не водили хороводы от лучей мерцающей лампы. Второй глаз был мертв, слеп. Коля поспешно вернул челку на место, продолжив рисовать. –Как это так получилось?– Шепча спросил Достоевский, казалось, даже с сожалением. –Я не знаю. Может с рождения, а может в детстве. Я не помню. – Протароторил блондин, подпирая щеку рукой. В его взгляде читалась благодарность. Все таки такой "теплый " прием Гоголю не по душе. Так что Коля предпочел держатся ближе к своему новому товарищу, и пытатся не мешать. Гоголь продолжил рисовать, так же поглядывая на Достоевского. Рисовал и в прямь с натуры. Пытался повторить все: от идеальной внешности, до каждой мелочи. Он учился в свое время в художественной школе, но после того, как его исключили за не успеваемость, так как Коле не нравились эти скучные уроки, он перешел в мир гимнастики и музыки, занимаясь игрой на гитаре. Достоевский за ним наблюдал. Тихий паренёк, который казалось ни чем кроме чтения и не увлекался, но на самом деле был в мире фигурного катания. Это было ему по душе: холод, лёд, пустые трибуны. Он ещё не когда не выступал на публику, но , к слову был прекрасен в этом деле. Николай большую часть перемены не мог сосредоточится на рисунке-волосы мешали и лезли в лицо. Так что парень легко ударил ладошками по парте, поворачиваясь к своему новому другу. –Можешь дать резинку?– Слегка раздражённо прошипел блондин, крутя в руках искусанный карандаш. Удивленный взгляд аметистовых глаз устремился на Гоголя, но вскоре в его руках оказалась маленькая черная резинка для волос. Николай умело завязал волосы в высокий хвост, пытаясь забрать и челку, но из-за разницы в длине она все равно выбивалась и падала на лицо. Николай цыкнул, вставая с места. –Покажешь мне школу?– Прошептал Гоголь. Хотя нет, это был не шепот. Просто во всем гуле, что раздавался по классу, его голос был тихим. Достоевский кивнул. Встав и пройдя к выходу, он начал вспоминать самые интересные места в школе. Спортивный зал. Точно. Он был на втором этаже, где уже проводился ремонт, от чего он был прекрасен. Множество кружков: фигурное катание, гимнастика, футбол, баскетбол, волейбол, спортивные танцы, олимпийские игры. Здесь было все! Все проводилось в этом спортзале,за исключением фигурного катания на коньках: оно проводилось в соседнем здании-катке. В основном в такие кружки как гимнастика, танцы и каток никто не ходил, так что Достоевский занимался в гордом одиночестве. Кроме тренеров, которые не редко за ним наблюдали. Вот и сейчас Федор, сжимая чужую ладонь в своей, стремительно вел новенького в любимое и родное место. –Зачем мы пришли именно сюда? Спортивный зал, как обычный...– Пробормотал Никоша, чуть сердито, оглядываясь. –Ты занимаешься чем-то?– Вопрос на вопрос. Гоголь не любил такое, но все же ответил, чуть подумав. –Спортивной гимнастикой, играю на гитаре и ходил в художественную школу пару лет– Протянул Коля, прижимая указательный палец к губам, как бы обозначая факт того, что он задумался. –Когда-то я был на катке и умею кататься на скейте– Добавил после блондин. И тут ему ответили: –Здес есть множество кружков, в том числе гимнастики, фигурного катания, а так же, на других этажах художественные и музыкальные кружки– Гордо заявил Федор, осматривая спортивный зал, в поиске тренеров. Было пусто, а значит все они, или хотя бы один из них в подсобке. –Я бы записался на гимнастику...– Задумчиво прошептал Гоголь. Его тут же потащили в ту самую пыльную подсобку, в которой и собирались физруки и тренера. Достоевский постучал в дверь, открывая и с порога заявляя. –Можете записать его на гимнастику?– И выдвинул Гоголя вперед. –М, нам нужно посмотреть его растяжку, а после все обсудить–Вяло протянул один из людей. В гимнастическом кружке был всего один человек- Накахара Чуя, но так как он выпускник, он перестал его посещать. Так что Гоголь будет в нем в гордом одиночестве. Оный кивнул. Компания из Достоевского, Николая и тренера вышли в спортивный зал, проходя во второе помещение: с матами, брусьями и прочеми вещами. Гоголь выдохнул, слегка разминаясь. Опустился на мат, стал растягивается. Но после не долгих нескольких минут поднялся, понаклонялся в разные стороны и отошёл к краю мата. Кивнул, выдохнул и сделал то, что от него явно не ждали: колесо, мостик и шпагат. Блондин встал потирая затылок: судя по всему он потянул шею, ведь должной растяжки у него не было. А тренер был в восторге, как и Федор. Глаза засияли, а мужчина с радостью сообщил Николаю время провождения занятий и пошел записывать его в кружок. Николай лишь вяло потер затылок: он , на самом деле, уже около месяца не занимался, так что боялся что-то повредить, но слава богу все обошлось. А Достоевский так и смотрел на него: все таки, этот парень его притягивал, и с ним точно будет что- то интересное...