Туда, где вечность (Where Forever Lies)

Голос Патрика едва слышен из-за шума толпы и музыки, даже когда он говорит Питу на ухо. Тем не менее, Питу удаётся различить слова: — У меня начинает болеть голова. Мы можем вернуться в номер? Пит делает ещё один глоток шампанского и пожимает плечами. В данный момент он был бы не против покончить с этим вечером; честно говоря, его тоже тошнит от афтепати. Послепобедная истерия прошла около часа назад — и хотя фигура стеклянной награды, стоящей на барной стойке, наполняет его грудь жгучей гордостью, которую он давно не испытывал, тусовщик в нём уже не так силён, как прежде. На самом деле, он на грани сна. Как Джо и Энди всё ещё могут хохотать до упаду в другом конце помещения, как будто сейчас только полдень? А это… неужели они разговаривают с ребятами из гребаной Coldplay? Да, это определённо Джонни Баклэнд пьяно беседует с Джо. Пит на мгновение загорается желанием присоединиться к их маленькой компании, но тогда ему придётся оставить Патрика и пройти через всю комнату до туда… «Бля, я старею,» — думает Пит и вздыхает в мыслях. — Да, давай, — наконец говорит он Патрику сквозь нежную улыбку, кивая в сторону выхода. — Я тоже немного перегорел. Он бросает двадцатку на стойку и соскальзывает с барного стула, подхватывая награду одной рукой. Он пьян настолько, что та почти выскальзывает у него из рук, на что Патрик в панике вскрикивает, но Пит ловит её, нервно посмеиваясь. Несмотря на все клише, награда AMA действительно тяжелее, чем кажется. — Чувак, ты выпил всего, типо, два бокала, — упрекает Патрик, когда они покидают танцевальный зал на первом этаже отеля, игриво пихая Пита локтем в рёбра. — Заткинсь, — насмехается Пит. — Она скользкая. — Конечно. Просто не разбей её, пусть она побудет у нас хотя бы двенадцать часов, хорошо? — Эй, ты хочешь понести её? Знаешь, бремя Перевозки Награды — не такая уж и лёгкая задача. И она правда довольно тяжёлая. Я про награду. — Тогда держи обеими руками, хуйло. — Что? Держать мой хуй обеими… — Ради всего святого, Пит! — Патрик раздражённо качает головой, но пытается приглушить смех ладонью. Его щёки приобретают восхитительный розовый оттенок, означающий, что он одновременно смущён и неохотно весел. Пит засчитывает это за вторую победу за вечер. Пока они в приятном молчании ждут лифта, Пит бросает косой взгляд на своего лучшего друга. На лице Патрика появляется мягкая улыбка, пока он наблюдает за тем, как циферблат над раздвижными дверьми отсчитывает до одного, и румянец ещё не сошёл с его лица; Пит думает, что они оба немного пьяны от шампанского. Он старается улыбаться не слишком широко, когда Патрик переводит на него недоумённый взгляд, удивляясь, почему он так пялится. — Не могу ничего поделать, Трик, — нахально говорит Пит, обнимая его за плечи. — Ты просто чертовски милый. Патрик закатывает глаза и краснеет ещё сильнее, прикусывая внутреннюю сторону щеки, чтобы скрыть собственную ухмылку. — Ненавижу тебя, — ворчит он, но, к удивлению, не сбрасывает руку Пита. У Пита теплеет в груди. — Лжец. — Неважно, — «победа номер три». Пока они стоят в ожидании лифта, Пит размышляет о некоторых других событиях последних нескольких часов и понимает, что у него было куда больше маленьких побед, чем он предполагал. По его телу разливается тепло при мысли о двух интервью, которые они дали: во время одного Пит так рассмешил Патрика, что тот чуть не упал. А второе… Боже. Патрик, как известно, не слишком тактилен с Питом на публике, так что басист точно не был готов к полу-объятиям, похлопыванию по груди и блядскому поправлению галстука, которым Патрик так любезно одарил его за кулисами. Он уверен, что скоро в интернете появится такое видео (если уже не появилось), и тогда он найдёт все скриншоты и гифки и сохранит их себе на телефон. Мурашки, пробегающие по его спине всякий раз, когда Патрик касается его, знакомы, но страшны. Пит уже привык к ним, — в конце концов, прошло четырнадцать гребаных лет с тех пор, как он впервые обнял Патрика в подвале маленького дома в Гленвью, впервые услышав его пение, — но они всё ещё заставляют Пита испытывать странную, едва заметную грусть. Он знает, что никогда не будет с Патриком так, как того хочет, пусть иногда и обманывает себя, думая наоборот. Но… пока у него есть прижимающийся к нему, расслабленный и довольный Патрик, сверкающий лёгкой улыбкой на лице, прибережённой для Пита и только для Пита, басист знает, что будет в порядке. В конце концов, этого хватало четырнадцать лет. Лифт, наконец, достигает вестибюля, и два музыканта заходят в него одновременно, всё ещё обнимая друг друга. Пит нажимает на кнопку их этажа и вздыхает, прислоняясь спиной к одной из зеркальных стен вокруг. Патрик присоединяется, всё ещё с его рукой на плече. На полпути Пит отдалённо слышит, как Патрик спрашивает: — Эй, ты в порядке? Он моргает и понимает, что смотрит на награду в руке. — Ага, в порядке, — отвечает Пит, переводя на него взгляд и улыбаясь. — Просто… Всё ещё в восторге, понимаешь? Патрик понимающе кивает, улыбаясь в ответ. — Я тоже, — говорит он и с некоторым изумлением переводит взгляд на стеклянную награду. — Не могу поверить, что спустя столько времени наши фанаты всё ещё нас обожают. Это… это уже даже не безумно; это почти абсурд. Типо, что мы вообще сделали, чтобы заслужить это? — Ну, — рассуждает Пит, и выражение его лица становится задумчивым. — Я думаю, это сочетание моих обалденных слов, крутых рифов Джо, бесконечного великолепия Энди и твоего ангельского голоса, — он ухмыляется Патрику и пихает его в рёбра. — Честно говоря, я думаю, дело в тебе. В твоём голосе. И в том, как ты мил с каждым фанатом, которого встречаешь, — «и в твоём лице, и в твоих глазах, и в твоём смехе, и в твоём… всём». — Что я могу сказать, Пирожок? Может быть, ты выиграл её в одиночку. — Очень в этом сомневаюсь, — говорит Патрик, снова краснея. — Не сомневайся, — настаивает Пит, когда двери лифта распахиваются. Патрик осторожно высвобождается из-под руки басиста и ведёт их к номеру. — Дело не только во мне, ясно? Этого не может быть, — голос певца теперь странно тих; он достаёт из заднего кармана ключ-карту и вставляет её в замок. Он открывает дверь и шаркающей походкой входит в номер, по пути включая свет. Что-то во внезапной перемене жизнерадостного поведения Патрика заставляет Пита немного протрезветь. Он следует за Патриком в спальню и ставит награду на тумбочку между двумя кроватями, озабоченно хмуря брови. — О чём ты говоришь? Патрик вздыхает и закусывает губу, опустив взгляд на плюшевый ковёр под ногами. Он сбрасывает пиджак и расстёгивает манжеты на рукавах. — Я… я не знаю, — наконец отвечает он, закатываю рукава белой рубашки до локтей. Это до смешного привлекательно. Как и то, как он легко щёлкает ловкими пальцами, расстёгивая воротник и развязывая галстук-бабочку, оставляя её висеть на шее. — То есть… блять, я даже не знаю, что имею в виду, — он садится на край своей кровати и смотрит на Пита с печалью в глазах. — Эм… Я опоздал сегодня не из-за встречи. Что? Пит моргает, внезапно глядя на него очень обеспокоено. Он совсем не ожидал этого. Сегодняшняя ночь должна была быть счастливой. — Ладно, — медленно говорит он, бросая куртку на кровать позади себя, прежде чем сесть рядом со своим лучшим другом. — Тогда почему ты опоздал? Ты нас немного напугал, на самом деле. — Я-я, эм… — Патрик снова вздыхает и снимает шляпу с головы, проводя ладонью по редеющим светлым волосам. — Знаешь, я зашёл в Твиттер перед выходом, просто чтобы прокрутить страницу и посмотреть, что люди говорят о сегодняшних наградах. — Ага… — Пит подозревает, к чему клонит Патрик, и ему это не нравится. — И я… блять, ты подумаешь, что я нелеп, — Патрик теребит пальцы на коленях и продолжает тихим голосом. — Я-я видел твит фаната о том, что они надеятся, что мы выиграем сегодня вечером, и на нём было много ретвитов и лайков и всего такого, и это круто, но в ответах… — он делает паузу, печально глядя на Пита. — Я знаю, ты всегда говоришь мне не читать комментарии в интернете, или не обращать на них внимание, или не позволять им залезть ко мне в голову, н-но… все эти люди говорили, что мы отстой, и упоминали другие группы, которые, по их мнению, должны были победить — и мне плевать на это, правда, потому что мы слышим это дерьмо каждый день. Но меня расстроило то, что… — его голос срывается, и он прочищает горло. — …Какой-то ублюдок написал: «Walk The Moon должны победить, потому что их вокалист хотя бы выглядит как рок-звезда». И они… они опубликовали мою фотографию, сделанную примерно в прошлом месяце, и написали что-то вроде: «По крайней мере, в WTM нет старых, уставших, выгоревших толстяков». Пит практически трепещет от злости. Он дышит тяжело через нос и рычит, ударяя кулаком по матрасу. — Какого хрена?! — восклицает он. Почему вообще в мире существуют люди, которые действительно занимаются подобным дерьмом? — Патрик, пожалуйста, ты должен знать, что они ошибаются… Но Патрик продолжает говорить: — У-у него было около тридцати лайков и нескольких ретвитов, и, конечно, были люди, которые осуждали их за это, но были и те, кто соглашался… — он побежденно опускает голову и закрывает глаза. — После того, как я увидел это, я, вроде как… я… немного запаниковал в туалете рядом с вестибюлем, и я не хотел идти на шоу. Я сказал вам и некоторым фанатам, которые спрашивали, где я, что у меня была долгая конференция по телефону, но на самом деле я… прятался в кабинке туалета и пытался собраться. — Патрик, нет… — Пит помнит, как Патрик потратил чуть больше времени на то, чтобы собраться, и сказал группе, что встретит их на красной дорожке. Когда он написал им, что позвонил кто-то из лейбла, они поверили ему. Пит начал волноваться после того, как им пришлось пройти по красной дорожке без него, но Патрик казался спокойным, когда позже присоединился к ним в зале. Он поворачивается к своему лучшему другу и качает головой, чувствуя себя ужасно из-за того, что не заметил, что что-то было не так. — Трик, они… тот ублюдок был… кем бы они ни были, они, блять, ошибались, — он кладёт руку на плечо Патрика и сжимает, наклоняет голову, пытаясь встретиться с младшим взглядом. — Ты должен это знать. Ты заслуживаешь эту награду так же, как мы, а может даже больше. Без тебя, блять, мы бы ни за что не получили номинацию. Патрик только усмехается. — Вы могли бы выиграть и без меня, — тихо говорит он. — Я… я даже не смог приличную речь произнести. Какая рок-звезда боится сцены после пятнадцати, блять, лет? — Э, типо, все, — настаивает Пит. Он протягивает руку и кладёт палец на подбородок Патрика; его зелёно-голубые глаза блестят от слёз. — Эй, — он нежно проводит большим пальцем под глазами Патрика, ободряюще улыбаясь ему. — Ты, блять, сердце и душа группы, чел. Никто из нас не выиграл бы без тебя. И это нормально — говорить нам, когда ты чувствуешь себя дерьмово, знаешь. Я думал, ты уже это усвоил. — Я знаю, знаю, — говорит Патрик. Он шмыгает носом и смаргивает слёзы, прежде чем они успевают упасть. — Просто… Это была важная ночь, и я не хотел испортить её всем вам. — Ты бы не испортил её, честно, — Пит наклоняется и заключает Патрика в крепкие, тёплые объятия, не обращая внимание на то, как его сердце начинает трепетать, когда Патрик тут же обнимает его в ответ. — Мы твои друзья, Трик. А я, я, блять, твой лучший друг. Моя работа — заставлять тебя чувствовать себя лучше, когда ты расстроен. Кстати, сколько раз ты делал то же самое для меня? Патрик тихо усмехается. — Больше, чем я могу сосчитать. — Вот именно, — Пит отстраняется и довольно улыбается певцу, когда видит улыбку в ответ. Они сидят на кровати несколько секунд, просто глядя друг на друга, и Пит говорит себе, что не замечает, как зрачки Патрика слегка расширяются, а кончик розового языка облизывает губы. Боже, было бы так легко просто наклониться и… — Давай, — наконец говорит он и встаёт. — Я знаю, как тебя подбодрить. Патрик недоуменно моргает, глядя на него. — Как? Пит достаёт свой телефон из кармана и разблокирует его, одним нажатием открывая приложение с музыкой. Он прокручивает свои плейлисты в течении нескольких секунд, прежде чем ткнуть на песню, которая всегда напоминала ему об их с Патриком отношениях. Она медленная и мелодичная в начале, ничего, кроме вокала и фортепиано, но к припеву она становится рок-балладной — как раз по их части. Она начинает играть, и Пит выкручивает громкость на максимум, кладя телефон на тумбочку перед трофеем. Повернувшись лицом к Патрику, Пит протягивает ему руку. — Потанцуй со мной. Может быть, это из-за шампанского. Может быть, это остаточный восторг от сегодняшней ночи. Но, к удивлению, Патрик делает глубокий вздох, берёт Пита за руку и встаёт. Пит лучезарно улыбается ему, да так широко, что у него болят щёки. Он притягивает Патрика ближе, обнимает одной рукой за талию и начинает раскачиваться в такт музыке. «If I could find assurance To leave you behind I know my better half would fade…» Куплеты милые, но в них нет особого смысла — классический рок-н-ролл. Зато припев действительно заводит Пита, и он наклоняется, чтобы тихо прошептать слова на ухо Патрику. “I’ll follow you down through the eye of the storm Don’t worry, I’ll keep you warm…” Дыхание Патрика немного сбивается, и хватка на руке Пита усиливается. Басист улыбается сам себе и продолжает, надеясь, что Патрик услышит искренность в его голосе. “I’ll follow you down while we’re passing through space I don’t care if we fall from grace I’ll follow you down.” Перкуссия стихает, и, когда начинается второй куплет, снова вступает пианино. Пит чуть отстраняется и смотрит на Патрика сверху вниз; широко раскрытые глаза смотрят на него с обожанием, и крошечная, благоговейная улыбка появляется на прекрасных губах. — Пит, — бормочет Патрик, и голос у него чуть громче шепота. — Ш-ш-ш, — успокаивает Пит. Его сердце учащённо колотится, когда он смотри на Патрика сверху вниз — тот без шляпы, со взъерошенными волосами, с расстёгнутым воротником рубашки, а его пухлые щёки стали восхитительного розового оттенка. Его губы в форме лука Купидона выглядят так идеально, почти съедобно; Пит помнит, как он волновался из-за маленького прыща, появившегося у него на подбородке этим утром, но сейчас он едва заметен. Он самое красивое существо, которое Пит когда-либо видел. Когда припев повторяется, басист наклоняется, прижимаясь любом ко лбу Патрика, и по его спине пробегает дрожь, когда Патрик прижимается к нему сильнее. Теперь их груди соприкасаются; Пит чувствует, что сердце Патрика бьётся так же сильно, как и его собственное. Это одновременно успокаивает и озадачивает. Когда он шепчет следующие слова, их губы находятся всего в нескольких дюймах друг от друга. “I’ll follow you down to where forever lies Without a doubt, I’m on your side There’s nowhere else that I would rather be I’m not about to compromise Or give you up to say goodbye I’ll guide you through the deep I’ll keep you close to me…” — Пит, — снова шепчет Патрик. Его рука в ладони Пита начинает потеть, а румянец темнеет. Он выглядит встревоженным, но в его глазах есть что-то такое, что заставляет сердце Пита биться быстрее. — Я… Что это? — Я… я не знаю, — отвечает Пит, сердце колотится у него горле. Он тяжело сглатывает, на мгновение переводя взгляд на слегка приоткрытые губы Патрика. — А чего ты хочешь? Патрик просто смотрит ему в глаза и ничего не говорит. Он медленно высвобождает свою руку из ладони Пита, и они оба одновременно перестают качаться, хотя песня ещё не окончилась. Прикусив губу, Патрик слегка сжимает талию Пита, и хватает свободной рукой его за галстук, совсем как чуть раньше тем вечером. Он глубоко вдыхает через нос и судорожно выдыхает, бормоча:
 — Ч-что если я хочу, чтобы это было благодарностью? За… всё, что ты для меня сделал? Пит не может вдохнуть. — Э-эм. Да, если ты хочешь… Это сойдёт, я думаю… — Да? — Патрик слегка приподнимается на носочках. Песня достигает своего финального крещендо, гремя из динамиков телефона, но единственное, что слышит Пит — отрывистое дыхание Патрика прямо у собственных губ. — А-а что, если я хочу, чтобы это было действительно… действительно страшным риском? — Я помогу тебе не бояться, — Пит почти дотрагивается до губ Патрика. Всего на дюйм ближе… — Ты всегда это делаешь, — Патрик моргает, и его глаза медленно закрываются. Его рука помещается с талии Пита на его шею, и он притягивает Пита ближе за галстук. — Я-я думаю, что хочу, чтобы это было и тем, и другим. Это нормально? Пит кивает, сильнее впиваясь кончиками пальцев в бёдра Патрика. — Да, Патрик, это… оп-пределённо нормально, — он едва слышит собственный голос из-за шума в ушах. — Хорошо, — говорит Патрик и наклоняется, сокращая расстояние между их губами, и мир перестаёт вращаться. Песня начинает играть заново, но это далёкий, далёкий гул на периферии сознания Пита, потому что он наконец целует Патрика, после стольких лет, и это, черт возьми, невероятно. Тот ахает, когда Пит наклоняет голову и скользит одной рукой по его спине, запутываясь в его мягких волосах; он пользуется этим, скользя языком по приоткрытым губам Патрика. Тот приоткрывает рот шире, хнычет, когда их языки так великолепно соприкасаются. Басист не может думать, не может дышать, он может только целовать своего лучшего друга, здесь, посреди их шикарного гостиничного номера. Он чувствует себя так хорошо, что чуть не плачет. Патрик дрожит в его объятиях, — от страха или волнения, а, может, от сочетания того и другого, — поэтому Пит крепче обнимает его, целует сильнее и прогоняет каждую каплю сомнений из их голов. На прикроватной тумбочке одиноко стоит их награда AMA, уже начинающая собирать пыль. Питу всё равно. Он только что получил лучшую награду, о которой только мог мечтать, и с этого момента он будет делать всё возможное, чтобы получать её каждый день. Песня, под которую они танцевали, играет и играет, пока телефон Пита не садится. Двое мужчин этого даже не замечают. ###