Север под свитером

Минхо начинает двигаться вдоль аквариумов. Каждый из них, как царство с уникальными жителями и Ли даёт волю воображению, ассоциациям, выпускает измученные чувства. Всё, что было внутри. Движется медленно, словно во сне. В каждом обитателе этого огромного центра он видит частичку себя, едва заметную, простую и маленькую или настолько глубокую, что сам с трудом распознает её. Вот стая прозрачных рыбок, они все роятся в одном месте, только позвоночник и тонюсенькие косточки в их туловищах, слегка загораживают от наблюдателей водоросли, покачивающиеся у задней стенки аквариума. Эти малютки — словно повседневные мысли «не забыть почистить зубы», «взять ключи», они тысячами в головах каждого, совсем простенькие, но не менее важные. Помогают жить, не потеряться в повседневности. Куда мы без них? Зовутся рыбешки, кстати, забавно — стеклянными сомами, ещё одно доказательство, что все, даже самое простое при первой встрече, может иметь в себе куда более глубокий (глубоководный) смысл. А вот, в следующем, такие же прозрачные, но уже побольше. С перламутровой, красной, ярко-голубой чешуей. Это эмоции, все такие же повседневные, не глубокие — мимолетные радость, грусть, внезапное удивление, но на них он, все же, обращает куда больше внимания, чем на «покрывало криво легло». Аквариумы, полные небольших разноцветных рыбок — тоже мысли, но уже не такие повседневные, связанные с чем-то более значимым для Минхо: любимый цветок, хорошее воспоминание или забавная идея, мысль, философия, что будто днями плавает по кругу в голове, подставляя все бока для обдумывания. После сине-зеленой перегородки, побольше, не такие яркие, но важные, плавают неторопливо и Минхо сразу вспоминаются те идеи и убеждения, что годами обитали в его голове, плотно укоренившись и размеренно полагая, что вытеснить их будет не так уж и просто. Среди них есть и те, которых он сам стесняется, они робко выплывают из-за декораций подсознания, кто на половину, а кто одним носом выглядывает. Они лишены ярких красок, и только затаившись, будучи очень внимательным, можно не спугнуть их, разглядеть, сколь в действительности они удивительны. Проходя тут, Минхо будто знакомится с собой вновь. Восстанавливает, собирает себя по частям. Пытается разглядеть кто же он, наконец, такой. Совсем рядом с ними, будто слепые и немые панцирные щуки, они напоминают Ли в нем самом что-то ещё совсем не оформившееся, что ещё само не понимает чем является, сродни интуиции, работающей неизвестным учёным образом. «Маленьким рыбешкам тут хорошо — думает Минхо, наклоняется, вглядываясь сквозь стекло на заросли водорослей, кое-где обвивающиеся вокруг маленьких веточек. Для обитателей этого мира они — огромные коряги. Едва ли выросшие на три сантиметра, с тонюсенькими ножками и округлыми листьями растения — для них целый лес. — им не тесно тут, привольно, — а вот их собратья побольше… им тяжело в своих клетках, их едва ли меньше и они плавают, временами почти врезаясь в друг друга, и Минхо жаль их — как больше идеи и смыслы, которым тесно в рамках общества, не то, что тем малюткам». Но можно ли этого избежать? Следующий аквариум, с одинаковыми сине-жёлтыми рыбами, он, будто будние дни жизни. Все похожие, почти идентичные, да и водорослей разных не так много, но если присмотреться их мир не так плох, в чем-то даже приятен. В другом, соседнем, флора намного богаче и рыбешки более резвые, разнообразные — напоминает выходные или дни законного отпуска. Некоторые рыбы агрессивные, некоторые игривые, гоняются друг за другом, рассекая аквариумную воду. «И во мне есть такие же части. —думает Минхо». Крылатка-зебра застыла неподвижно около стекла, столь расфуфыренная, что будто сама от этого страдает, за внешней красотой пытаясь скрыть смертельную ядовитость. Впрочем, тут много красавчиков — когда Минхо подходит, специально крутятся у стекл, чтобы их заметили оценили: «Похожи на мечты о красивой жизни, и мысли, что с сенсорных экранов красивые женщины вещают». Не то, чтобы они были плохи, но стоит быть осторожным. Застыв у большого аквариума, засматриваясь на одного из таких красавчиков, что усатой мордой тычется в стекло, а раскрашен будто помесь тигра с леопардом, Минхо замечает арапайм. Они сохранились, прибыли к нам ещё с эпохи динозавров. Большие, величественные, неспешно проплывают мимо — огромные, не доступные для охвата деревья, кажутся по сравнению с ними не таких внушительных размеров. И что-то отзывается внутри Ли, из глубины, будто то, о чем он сам не знает и чему, возможно, даже не дано слов найти. Минхо пару минут смотрит на них, затем прикрывает глаза, выдыхает и ныряет в арочные коридоры, что ведут к самому сердцу центра. Теперь он не просто заглядывает в подводный мир, а словно сам стал частью и обитателем. Он идёт дальше: рыбы становятся все крупнее, а своеобразные тоннели — выше. Минхо вспоминает все, что произошло с ним, за последнее время, от истоков, от первых сообщений и робких мыслей и только начинающих возиться в сердце чувств, до их же, но уже полноправными обитателями, до чёткого осознания, что да любит, впервые в жизни, до воспоминаний от которых трепещет сердце и перехватывает дыхание, ставших в последствии горькими и отравляющими. Но он не сожалеет о том, что встретил Хана, ни о единой секунде, ведь такого могло вообще не произойти. Он мог не узнать, как это, мог не узнать, что в этом мире есть человек для него, хоть по глупости, неаккуратности и, сметающей все прочие мысли, влюблённости — упустил. Арка кончается в средних размеров круглом зале, аквариум здесь создаёт купол и Минхо совсем один. Поднимает голову, раскинув руки смотрит на самых больших обитателей глубин, что уже приноровились содержать в искусственных условиях. Над головой неспешно проплывают группа небольших касаток, скрывается в водной дали и тут же виднеется северный малый полосатик — приятно встретить старого друга и где-то внутри, возникает интенция к улыбке, но куда сильнее все нарастающий зуд, что напоминает — он здесь уже почти час и не проверял телефон. Он достает и смотрит на экран, на часть фотографии Джисона, открывает диалог — ничего нового. Сердце давит. Минхо вздыхает и отправляет девайс обратно в карман. Снова запрокидывает голову — никого, вода пустует и это даже странно. Вокруг, из невидимых динамиков, доносятся звуки спокойной, тихой музыки. Издалека, как призрак прошлого, как воспоминание, появляются знакомые очертания — длинный рог, округлая морда и сужающиеся к концу тело и хвост, похожий на крылья мотылька. Нарвал. Минхо грустно улыбается, наблюдая за ним — кажется, это теперь тот образ, что будет преследовать его. Животное подплывает совсем близко и будто нарочно кружит над стеклянным куполом, поглядывая на Ли. — Нет-нет, — снова говорит Минхо — я бы согласился только на «прожили они долгую и счастливую жизнь и умерли в один день», ты можешь мне это предложить? В ответ только тишина и лёгкие звуки музыки. Нарвал все кружит. В кармане вибрация. Телефон. «О, серьёзно?» — почти вслух выдыхает Минхо, уже заранее сетуя на того незадачливого, что умудрился отправить ему сообщение именно в такой момент. Наверное, это от компании, он даже хочет проигнорировать и все же не может. Кнопка блокировки и он роняет телефон, тут же на лету подхватывает его, так и оставаясь стоять на коленях. 11:33. Хан Джисон: «Долго и счастливо? Я, пожалуй, согласен». На мгновение Ли забывает как дышать, потом вспомнив, дышит поверхностно, часто. В голове слишком много вопросов и пустота одновременно. Время, будто меняет свой привычный ход и он быстро, но в то же время медленно оборачивается вокруг — в одном из арочных проходов стоит Хан. Белесый свет от телефонного экрана отражается на его удивлённом, взволнованном лице. Минхо подскакивает, бежит к нему, а потом замирает буквально в шаге. — О господи, что ты… можно? — Что можно? — не понимает Джисон. — Обнять тебя. — младший лишь кивает, слабо, потрясенно улыбаясь. — Ты все же настоящий… — выдыхает Ли, прижимая к себе его. — Я не спятил окончательно. Хан тёплый, очень тёплый — только сейчас Минхо понимает, как замёрз и продрог за час, проведённый тут. — Да, настоящий… и ты тоже, кажется. — хихикает. На пару минут между ними устанавливается тишина — лучшая тишина в жизни Минхо, она наполнена теплом и таким родным, хоть и впервые ощущаемым запахом, в нем, неуловимо будто смешано все, что Ли может поставить для себя напротив слова комфорт. Потом он немного отстраняется, удерживая Хана за плечи, пока руки младшего, покоятся на его талии. — Ты не сердишься на меня? Сможешь простить? — Минхо всматривается в глубину глаз — я все объясню, если позволишь. Хан кивает, и смотрит так, будто все ещё не верит и в то же время беспокоится. И Минхо рассказывает ему все. Всё как было, на чистоту, не приукрашивает и не опускает ни одной детали. И в глазах молчаливого слушателя видно понимание и сразу все ответы, все слова, которые требовались, но которые никто другой сказать не мог. А потом Джисон сам, просто и искренне отвечает ему той же честностью — рассказывает, что произошло с ним: — Тогда я подумал, что перегнул… ну знаешь, что это слишком. Я ждал несколько дней, что ты вернёшься, но тебя все не было, и я подумал, может что-то случилось, начал сильно переживать, но потом… потом появился новый пост, а ответа все ещё не было и я удалил аккаунт, очень долго плакал и думал, как несправедливо жизнь отняла то, о чем я мечтал… — Что? Какой пост? — Ли не понимает. Хан пару раз тыкает на экран, а затем разворачивает телефон к нему: — Через два дня после того, как ты перестал отвечать. — Боже прости, — выдыхает Минхо и в этом голосе столько боли, — отложенная отправка… прости, я даже и не вспоминал о ней… Ему хочется тысячи и тысячи и тысячи раз извиняться, за то, что пережил младший, за каждую слезу, что он пролил. — Да, теперь я уже понял — они вновь смотрят друг другу в глаза — а потом… если честно все дни как в тумане. Я как будто потерялся, как будто все границы упорядочивания стёрлись, я не знал, что мне делать, все думал о тебе и не мог перестать и вчера ночью решил, что приду сюда… это был мой единственный способ оказаться ближе к обитателями морских глубин… они ассоциируются у меня с тобой. Надеялся на пару часов хотя бы перестать скучать столь сильно… иии встретил тебя. — он улыбается. — Знаешь, только ощущения от твоих рук позволяют верить, что это все взаправду, что я не сплю. — Прости, прости меня, пожалуйста, за всю глупость, за все, что я натворил. Прости, если сможешь. — Тебе не за что извиняться — пальцы Хана сжимают крепче и становятся ощутимо горячими даже через рубашку, — ты чуть не погиб, а я сам себя измучил мыслями. Твоей вины тут нет. — Если бы я был внимательнее, если бы не позволил себе отвлечься, ничего этого бы не произошло. — Минхо… я не считаю тебя виноватым, но если тебе это важно… я уже, уже давно простил — поспешно заканчивает он — и ты меня прости. — Тебе-то точно не за что извиняться, Джисони — Минхо нежно поглаживает пальцами его плечи, замечает румянец, на очаровательных щеках и невольно улыбается. — А мы… — робко начинает Джисон — получается, теперь встречаемся? — Да, если ты хочешь этого, если позволишь мне. — Это моя мечта. — И моя. Двое счастливых людей, занятые только лицами и глазами друг друга не замечают, как нарвал, бросив на них хитрый взгляд одного из своих черных глаз, уплывает. Они уходят, взявшись за руки в третий арочный коридор, который ещё никто из них не видел. Рядом с Джисоном мир окрашивается новыми красками. Он так живо реагирует на все, словно ребёнок, а Минхо улыбается и не может отвести взгляда. Освеженное, новое море плещется о берег, где проклевывается первая поросль будущего зеленого царства. И это царство он разделит с Джисоном, потому что не страшно. Едва ли есть кто-то более бережный, кому можно довериться сильнее. — О, ты только посмотри! Скаты как будто улыбаются, пока плывут! А как забавно свой рот вниз отгибают, словно щётка и дно ею пылесосят — Хан восхищён. — Эти «шторки» они скорее над ртом — поясняет Минхо — это бычерыл. Джисон говорит, что у рыб на вид чешуя мягкая, словно из бархата, а Минхо улыбается, обнимает его и обещает, что они обязательно отправятся поплавать с дельфинами. Боится упустить хоть одну деталь в том, как младший удивляется, указывая на двух рыб, те, при их приближении, толкают друг друга лбами, а потом отплывают и прячутся за корягой, словно сговорились, лишь иногда одна нос показывает. Минхо смеётся вместе с ним, непринуждённо, как и тогда, в первый раз, в богом забытом трейлере. — Осетры такие очаровательные, словно важные господа, а стерляди, как их дамы — только цилиндров и тростей не хватает — лепечет, делится впечатлениями Хан, — тут написано — он тыкает пальцем в табличку, что размещена рядом с аквариумом, - что они питаются другими рыбами, поменьше, но мне они все равно кажутся весьма милыми. — Кстати, Джисон, — Ли просто обязан это спросить — ты не презираешь меня за то, что я соврал компании? Тот отвечает серьёзным взглядом: — Да, быть не честным, избегать ответственности — не хорошо, но ты делал это не только для себя. Обстоятельства бывают разными. Не пытайся быть идеальным, пытайся быть лучше, чем был раньше. Я рад, что благодаря всем своим не идеальным решениям ты там, где ты есть сейчас. А я, благодаря моим, столь же не идеальным, рядом с тобой. — Джисон слегка гладит его пальцами по щеке. Минхо кивает — Хан прав, если его это беспокоит, то это просто момент, который необходимо учитывать в будущем, ступенька, на которую он может опереться, чтобы подняться дальше. Мораль — это всего лишь наш компас, которому нужно следовать, но ничто не идеально, ведь украсть лекарства из аптеки представляется более правильными, чем дать человеку умереть. — Ты, главное, не отпускай меня теперь никогда. — Не отпущу, обещаю — Минхо крепче сжимает его руку — никогда не оставлю снова одного. — А я не отпущу тебя. Они двигаются к выходу, туда, где голубизна подводного мира сменяется дневным светом. Вместе.