***
Родись Лань Чжань в другое время, когда между Великими Орденами ещё не существовало такого сильного дисбаланса власти, и они хотя бы номинально считались равными, то стал бы Верховным заклинателем прежде, чем научился ходить и говорить. Почётная должность досталась бы ему сразу, как участники Совета кланов убедились бы в наличии у Лань Чжаня голубого чешуйчатого хвостика и тёмных рожек на макушке. Первый дракон за сотни лет, родившийся у смертной пары. Кому как не ему, отмеченному сразу и огнём, и небесам, вести за собой заклинателей по светлому праведному пути?! Конечно, первое время титул принадлежал бы младенцу лишь номинально, а управлял Советом регент, которым бы назначили либо отца, либо дядю Лань Чжаня. Но Лань Чжань родился в эпоху царствования Вэней. Деньги, земли, люди и артефакты… почти всё ценное, что было в мире заклинателей, находилось в их жадных руках. И Вэнь Жохань, мечтавший стать первым Императором Бессмертных, сжёг бы Облачные Глубины в ту же секунду, как узнал бы, что в Гусу посмел родиться дракон. Орден Лань Чжаня считался довольно богатым и могущественным, но против Вэней он бы не выстоял и дня. А значит, чтобы Гусу Лань и все его члены продолжали жить, Лань Чжань должен был умереть. Конечно, ребёнку этого никто рассказывать не собирался. Лань Чжань сам случайно подслушал. Подслушивание — против правил его клана, а Лань Чжань правила не нарушал. Во всяком случае до того рокового для себя дня.***
Вот уже два месяца его не пускали к маме. Говорили, что она болеет, и с ней видеться нельзя. Лань Чжань не понимал, почему нельзя. Когда болел он сам, то был очень рад, если Хуань-гэ или дядя находились в эти дни рядом. А значит и мама тоже бы обрадовалась, приди он со старшим братом её навестить. Тем более им с братом и так разрешалось встречаться с ней лишь раз в месяц. Лань Чжаню этого было мало. Он считал себя ужасно жадным и неблагодарным, постоянно ругал себя за эти недостойные качества, и никому никогда не жаловался, а лишь убеждал себя ещё сильнее ценить это короткое драгоценное время, проведённое с мамой. Но сейчас его лишили даже этих редких встреч. Годами подавляемые обида и гнев захлестнули Лань Чжаня. И тогда мальчик впервые решился нарушить правила: он задумал тайком забраться в домик с горечавками, где одиноко страдала от болезни его мама. Лань Чжань тем вечером поужинал, сыграл на гуцине довольному его успехами дяде, вернулся с братом в Цзинши, умылся, переоделся в одежду для сна, забрался в постель, получил поцелуй в лоб от Лань Хуаня, который, чувствуя и разделяя тоску Лань Чжаня по матери, в последние дни был особенно ласковым, пожелал старшему брату спокойной ночи, и дождавшись, когда тот уснет, поспешно обулся и выбежал на улицу. Лань Чжань прожил в Облачных Глубинах всего пять лет, но это была вся его жизнь на тот момент. Он прекрасно знал все тропинки и потайные места вокруг, а также примерно представлял маршруты и расписание патрулей, которые в те дни носили чисто номинальный характер, ведь известные своей праведностью адепты ордена Гусу Лань почти не нуждались в строгом контроле, а приезжие молодые заклинатели ещё не прибыли к ним в орден на обучение. Лань Чжань с удивлением осознал, что нарушать правила, оказывается, весьма просто, хоть и очень-очень страшно. Всего десять минут — и вот он стоит у домика своей матери, а рядом нет ни дяди, ни кого-то из старейшин, которые могли бы помешать ему войти внутрь. Вернее так мальчик думал, пока его чувствительные драконьи уши не уловили внутри домика чужой разговор ровно в тот момент, когда Лань Чжань уже потянулся к двери, чтобы открыть её. Ругались двое, и с каждой секундой их голоса становились всё громче и злее. Лань Чжань с удивлением и ужасом узнал в спорщиках собственную мать и одного из самых уважаемых старейшин своего клана. Ни один из них на его памяти никогда не повышал голос. Нет, не так. Вообще никто и никогда не смел шуметь в Облачных Глубинах, на территории которых имелась гигантская стена с двумя десятками правил о тишине, высеченными мудрыми предками на ней более века назад. Только младенцы и приезжие заклинатели могли позволить себе нарушать их. Но и тех, и других быстро отучали от этой вредной привычки строгие наставники. Но вот один из этих наставников сейчас зло кричит на его мать, а та не менее яростно ему отвечает. И судя по хрипу в их голосах, ругались они уже давно. Лань Чжань не собирался подслушивать, но от удивления и испуга так оцепенел, что не смог сдвинуться с места или заткнуть уши. — Почему мой так называемый супруг сам не явился сообщить мне это?! — Глава Ордена слишком занят… — Слишком занят, чтобы поговорить со мной о судьбе собственного сына? Трус! — гневно перебила старейшину мама. Тот, естественно, возмутился: — Да, как только у тебя язык повернулся, говорить так о Цинхэн-цзюне?! После всего, что он сделал для тебя, недостойная ты девчонка, и твоего сына! — И что же такого он сделал для А-Чжаня? Позволил ему немного пожить в родном доме, а не избавился сразу, как увидел рога и хвост? — Да! Неужели ты считаешь, что такие предложения не звучали? Думаешь старейшины на Главу не давили? И кто по-твоему всех заткнул?! Не догадываешься? Так я тебе скажу! Твой муж и его брат! Только их защита помогла выиграть твоему несчастному ребёнку несколько лет жизни подле тебя. А ты смеешь называть Цинхэн-цзюня трусом! Человека, что второй раз восстал против собственного ордена, ради людей, которые ему дороги! — Но… Это ведь его обязанность! — все ещё зло, но уже не с таким жаром, как раньше, ответила мама. — А-Чжань — его сын, маленький и невинный ребенок. Чистый и безгрешный! Не только мой муж, но и мы все должны защищать его! Разве не об этом говорится на вашей проклятой стене?! Или о правилах вы вспоминаете только тогда, когда это выгодно вам?! Голос старейшины также немного смягчился. — Тебя послушать, так мы тут все — настоящие чудовища. И знаешь, — с грустью продолжил мужчина, — возможно, ты даже права. Твой малыш этого действительно не заслуживает. Но что нам делать? Эти рога и хвост — приговор для Гусу Лань, если о них станет известно Вэнь Жоханю. Этот тиран не потерпит потенциального соперника за власть. Каждая секунда пребывания Лань Чжаня в Облачных Глубинах — огромный риск для всех нас. И твой сын — не единственный чистый и безгрешный ребенок в нашем клане. А ты — не единственная мать, которая желает своему дитя благополучно дожить до глубокой старости. Наших сил просто не хватит защитить всех. На это мама возразить не смогла. — Как… как много времени осталось у А-Чжаня? — дрогнувшим голосом спросила она. — Пока нам удаётся скрывать его хвост под ханьфу, а рога волосами, мальчику ничего не грозит. Но вот когда выдавать его за обычного человека станет невозможно, то… — Старейшина неловко замолчал, так и не закончив свою мысль. Лань Чжань испуганно накрыл свои рожки ладонями. Два крошечных холмика едва нащупывались, но мальчику в тот момент они казались огромными. Сколько он себя помнил, ему всегда говорили скрывать свою драконью натуру. Лань Чжань не знал зачем это было нужно, но никогда ни о чем не спрашивал и просто послушно следовал этому очередному правилу, созданному специально для него. Тем более это было не сложно: вне учебы Лань Чжань общался только с братом и дядей. И с мамой… раз в месяц. А они и так были в курсе этой тайны. Мама болезненно закашлялась. — Прости, девочка, — с искренним сочувствием сказал старейшина, когда кашель прекратился. — На самом деле, Глава Ордена был против того, чтобы мы тебе обо всём рассказали. Боялся, что эта новость усугубит болезнь. Возможно, он был прав. Но ты — мать Лань Чжаня. Ты имеешь право узнать о его судьбе раньше, чем настанет пора прощаться. К тому же, — горько усмехнувшись, добавил он, — ты ведь подозревала нечто подобное, не так ли? Мама ничего на это не ответила. Может быть, она кивнула. Или отрицательно покачала головой. Лань Чжань этого не знал. Он мечтал ворваться в дом, прогнать старейшину и прижаться к маме. Хотел найти утешения в её ласковых руках. И дать утешение ей самой в ответ. И даже почти решился на это, испуганный внезапной тишиной. Но мама вновь заговорила: — Он надеялся, что я уйду раньше А-Чжаня, и ему не придется иметь дело с моей истерикой. — Нет! — раздраженно воскликнул старейшина. — Почему каждый поступок своего мужа ты видишь в таком мрачном свете? Он беспокоится о тебе. И о вашем сыне. Он даже смог, наконец, убедить совет разрешить тебе и детям встречаться чаще. — Правда? — от надежды, прозвучавшей в её слабом хриплом голосе, Лань Чжаню захотелось плакать. — Да, как только ты, бедная моя глупая девочка, поправишься, то сможешь видеться со своими сыновьями хоть каждый день. Так что прошу: набирайся скорее сил и помоги нам всем сделать все то время, что осталось А-Чжаню провести в Облачных Глубинах, как можно более счастливым. Теперь старейшина говорил так печально и ласково, словно обращался к родной дочери, а не к навечно запертой в этом одиноком доме преступнице. — Учитель… — Ну а если ты совсем-совсем окрепнешь, то кто знает, что может случиться дальше. Вдруг известной на всю Поднебесную своей непокорностью и вероломством жене Цинхэн-цзюня удастся сбежать с земель клана в края столь далёкие, что их не достигают лучи нашего жестокого солнца. И быть может сбежит она не одна, а прихватив с собой своего младшего сына. Почему только его? Ну так старший ребенок — наследник, за ним следят тщательнее, и искать его будут усерднее… Да и брошенному отцу и мужу пусть хоть одно дитя в утешение останется. — Учитель, это он придумал? Это ведь идея Лань-гэгэ, моего мужа? Или все же ваша? Лань Чжань сбежал раньше, чем прозвучал ответ старейшины. Он так сильно хотел, чтобы этот план придумал именно отец, что испугался услышать, что это не так. Никем не замеченный, мальчик вернулся в Цзинши, лёг в постель и, утомленный слишком насыщенным днем и еще более насыщенной ночью, моментально уснул. И снилась ему жизнь в далеких, так не похожих на Гусу краях. Там не было брата и дяди, родного дома, привычной еды и знакомых пейзажей. Но там была мама, свободная и такая счастливая, какой никогда бы не могла быть, пока на неё давили три тысячи правил и четыре стены домика с горечавками. Немного поразмыслив над этим сном утром, Лань Чжань решил, что это будет счастливая жизнь и для него.***
А через месяц его мамы не стало.***
В Облачных Глубинах запрещено убивать, поэтому Лань Чжань догадывался, что всё произойдет где-то в другом месте. И был эгоистично рад, что его брат до последнего будет рядом с ним. Вот только они уже давно покинули резиденцию их клана, а Сичэнь все продолжал куда-то торопливо идти, почти бежать, крепко прижимая Лань Чжаня к своей груди. — Брат, ты устал. Отпусти меня. Я могу и сам идти. — Нет, так выйдет быстрее, а у нас мало времени, — слегка задыхаясь ответил Сичэнь и перешёл на бег. Лань Чжаню эта спешка не понравилась. — А почему мы тогда не летим на Шоюэ? — Слишком светло. В небе нас легко заметят. — Вэни узнали обо мне? — с ужасом прошептал Лань Чжань. Лань Сичэнь совершенно не удивился, поняв, что его младшему брату известно о том, что правящий клан не будет в восторге, узнав, что в Гусу живёт дракон. — Ещё нет, но разведчики доложили, что в сторону Облачных Глубин движется отряд заклинателей во главе с Вэнь Сюем. Не бойся. Вряд ли дело именно в тебе, А-Чжань, скорее всего Вэнь Жохань просто решил вновь напомнить главам Великих Орденов, кто среди них главный, и нагрянуть с проверкой к каждому из них. Недовольство его правлением растет, и он боится восстания, — попытался успокоить он испуганного Лань Чжаня. — Но тебя всё равно нужно спрятать, ты — сын главы Гусу Лань, Вэнь Сюй обязательно захочет увидеться с тобой, оценить твою лояльность. Это опасно. «Только спрятать?» — едва не спросил удивлённый Лань Чжань, но не решился, и вместо этого задал другой волнующий его вопрос: — Дядя остался встречать Вэней? Это бы объяснило то, что он не пришёл проститься с племянником. — Дядя остался сжечь библиотеку, — с болью в голосе ответил Лань Сичэнь. — Что? — Большей глупости Лань Чжань в жизни не слышал. Он наверняка сейчас спит и ему просто снится кошмарный сон. — Когда Вэни доберутся до Облачных Глубин, их встретит один из старейшин, который объявит, что наш орден постигло страшное горе: в закрытой секции библиотеки вышел из строя древний артефакт, регулирующий влажность и температуру в помещении, и из-за этого случился пожар. Часть старинного здания уничтожена. Сотни драгоценных книг утрачены. Лань Чжань — младший сын главы ордена и один из самых многообещающих юных заклинателей Гусу — погиб, первым бросившись спасать книги. Лань Чжань забыл как дышать. Он крепче прижался к брату и, не сдержавшись, все же тихо заплакал у него на плече. — Прости, А-Чжань. Мы все были уверены, что у нас в запасе есть ещё хотя бы пару лет, пока Вэни не потребовали бы твоего участия в ночных охотах. А потому не торопились рассказывать всё тебе. Решили дождаться хотя бы твоего двенадцатилетия. Я сам узнал обо всем совсем недавно, и то лишь потому, что однажды не выдержал, и напрямую спросил у дяди, что мы все будем делать, когда станет невозможно скрывать от посторонних, что ты — дракон. — А почему именно библиотека? — ошеломлённо спросил Лань Чжань. — Она же является главным сокровищем Гусу! Как же книги?! — Пришлось импровизировать. Именно потому, что библиотека для Ланей почти священна, Вэни скорее всего и поверят, что всё произошедшее — действительно несчастный случай, — мрачно ответил Лань Сичэнь. — Иначе смерть сына главы ордена прямо перед приездом делегации Вэней выглядела бы слишком подозрительно. — Но книги… — Часть дядя успел сложить в мешочек Цянькунь, и передал мне, чтобы я, в свою очередь, отдал их твоему опекуну на хранение. Остальными пришлось пожертвовать. Лань Чжань как раз хотел узнать у брата, какой же храбрец согласился рискнуть навлечь на себя гнев Вэней, приютив дракона, когда Лань Сичэнь внезапно остановился и с облегчением произнес: «Старейшина, хвала небесам, что вы уже здесь! Я так боялся, что моё сообщение ещё не достигло вас». «Старейшина? — удивлённо подумал Лань Чжань, оборачиваясь. — Неужели один из Гусу?». В центре лесной поляны стояла одинокая высокая фигура в черном потрёпанном балахоне. Лицо человека скрывал низко надвинутый капюшон, но это не помешало Лань Чжаню понять, кто именно явился за ним, ведь белые, почти как у мертвеца, пальцы мужчины небрежно сжимали пожалуй самую известную дицзы в Поднебесной. — Так это и есть мой новый сын? — неожиданно приятным и весёлым голосом, безжалостно разрушающим весь его мрачный образ, спросил Повелитель Мёртвых у Сичэня. — Да, это мой младший брат. Его зовут Лань Чжань. Его именем в быту, когда придёт время, будет Ванцзи. Ванцзи… Лань Чжань впервые услышал это имя, и оно ему очень понравилось, хотя и звучало пока непривычно. Неужели он всё же доживет до того дня, когда люди станут так к нему обращаться?! — Лань Чжань, значит, — задумчиво повторил Старейшина Илин, вплотную приблизившись к мальчику и, кажется, внимательно разглядывая его лицо, — красивое имя для красивого ребёнка. Тебе подходит, малыш. Лань Чжань вспыхнул. К нему уже давно не относились как к ребёнку. И не называли красивым, ведь далеко не красота прежде всего ценилась в Гусу. Мальчик почувствовал себя смущённым, возмущённым и польщённым одновременно, что ему совсем не понравилось: слишком много сильных эмоций сразу. — Ох, насупился, какая прелесть, — Старейшина, не удержавшись, наклонился ближе и ущипнул Лань Чжаня за порозовевшие круглые щёки. Такое обращение с ним позволяла себе только мама. Но то мама, а то странный незнакомец с крайне дурной репутацией и сомнительными моральными ценностями. Лань Чжань с трудом удержался от соблазна в отместку укусить Повелителя Мёртвых за палец. — Уверен, что хоть в твоём Ордене сплетни и запрещены, ты всё же слышал пару страшилок обо мне, Лань Чжань, но поверь: всё что тебе рассказывали о Старейшине Илин — полная чушь, — мужчина наконец убрал свои пальцы от его лица, чтобы стянуть со своей головы капюшон. — На самом деле я намного страшнее, чем могут себе представить праведные Лани, а потому… я вполне способен защитить тебя. Будь это не так, твой брат ни за что бы не привёл тебя ко мне. Не могу обещать, что драгоценному маленькому нефриту понравится на Луаньцзан, буду честен: это весьма паршивое местечко, но на данный момент оно же для тебя и самое безопасное. Ну так что, будешь там жить со мной? Обещаю, насильно я тебя туда не потащу. Выбор за тобой. Под капюшоном оказалось неожиданно молодое и невероятно красивое лицо. Серые, обрамлённые длинными густыми ресницами глаза смотрели спокойно и ласково, обещая защиту и поддержку. Пухлые губы, что ещё недавно дразнили его, сейчас приветливо улыбались. У Лань Чжаня отчего-то перехватило дыхание, а сердце забилось быстрее. Оставлять Облачные Глубины было грустно. Прощаться с братом больно. Думать о будущем страшно. Но теперь оно у него по крайней мере было. Лань Чжань обернулся к брату, который всё ещё крепко прижимал его к себе, и обнял за шею. — Всё будет хорошо, — прошептал мальчик на ухо Сичэню. — Ах, А-Чжань, это ведь я должен говорить тебе это, — брат ласково потерся своим носом о его. — Мы с дядей обязательно найдём способ писать тебе. А однажды, я уверен, ты сможешь вернуться домой. Лань Чжань согласно кивнул, твёрдо решив впредь никогда не ставить под сомнение слова Лань Сичэня, а затем, когда брат опустил его на землю, обернулся к Старейшине и, поклонившись, сказал: — Спасибо, что помогаете мне. Мужчина вновь тепло улыбнулся и протянул ему свою руку. В этот же самый момент за спиной Старейшины открылся портал. — Добро пожаловать на гору мертвецов, маленький дракон. Лань Чжань вложил свою ладонь в протянутую ему руку. Белые, как у мертвеца, пальцы оказались на удивление тёплыми.