С любовью, Ан

      Вот уже минут десять Никитос сидел на кухне, вдыхал сладкий парок из свежеподаренного pod'а и неотрывно смотрел на практически чистый листок формата А4.       Вы можете из заранее оговоренного подарка сделать сюрприз? Ан вот смог.       Когда в деньрождественское утро Никиту разбудил домофон, он даже спросонья догадался, кто к нему наведался в столь ранний час и, взяв трубку, опередил визитера, буркнув:       — Доставка… — чем определённо сбил курьера с толку, потому что тот промямлил в ответ что-то невразумительное.       Получив подарочек от Ана, Ник, не распечатывая, кинул его на кухонный стол и отправился досыпать.       И лишь к полудню, окончательно проснувшись, умывшись и позавтракав, наконец распаковал свёрток.       Из коробки вывалился аккуратно сложенный вчетверо лист. Первое, что пришло на ум — инструкция. Но когда развернул, по сердцу пробежала очередная трещина. На совершенно белой бумаге, без всякой лишней поздравительной ерунды вроде картинок или смайликов, было написано всего несколько слов: «С днём рождения, моя Карма».       Как он это сделал? Как вложил лист в коробку, заказанную в интернет-магазине через сайт? Варианта два: либо он в городе и перехватил курьера по пути, либо он и есть этот курьер.       Никитос поморщился. Потому что парень доставивший посылку совсем уж не совпадал с ожиданиями. Низенького роста, ушастый, длинноносый, с маленькими блеклыми глазками и двумя крупными выступающими передними зубами. Крысёныш одним словом. Тут уж при всей лояльности шкала симпатий падает ниже плинтуса.       Только вряд ли курьер может себе позволить такие подарки.       В итоге решил спросить у самого Ана, открыл чат и написал:       «Привет. Спасибо за подарок. И за поздравление».       Однако ответа не последовало. Никитос больше часа беспрестанно поглядывал на телефон, но сообщений от Ана так и не было.       Лишь во второй половине дня, когда Никита сидел в гостях у Арса, прилетел извиняющийся месседж:       «Привет. Еще раз с днём рождения, Ник. У меня тут небольшие траблы на работе. Не мог ответить. Извини. Как ты? Празднуете уже?»       «Не. Я у друга. Анимэ смотрим. Отмечать на выходных будем».       Вдаваться в подробности, что сейчас праздновать просто не на что, а ближайшая зарплата только в пятницу, не хотелось.       «Ну, нет. Это не дело. Днюха-то сегодня. Давай, я вам хотя бы пиццу закажу?».       «А, решил за еду меня купить? Думаешь, всё так просто, да? Думаешь, я дешёвка? — набрал Никитос, наклеил оскорбленный смайлик, а после добавил, — Ладно, давай. Четыре сыра, — немного подумал и приписал, — и грибную».       Ан, как обычно, посмеялся скобками, затем отправил вопросительное:       «И?».       «Что И?» — не понял Никитос.       «Третья в подарок».       «В смысле? А первые две не в подарок?».       «Первые две в подарок от меня, балбес. Третья — от пиццерии».       «А! — обрадовался такой безграничной халяве Ник, — тогда ещё эль диабло».       «О… любишь погорячее?».       «Дэээ…», — ответил Никитос и добавил смайл со стыдливо опущенными глазками.       Когда в дверь квартиры Арса позвонили, пацаны почти хором пропели: «До-стаааа-вкааа!» и обменялись голодными улыбками.       Вместе с пиццей курьер принес большой сет роллов и две полторашки крафтовой медовухи. Всё, что нужно для того, чтобы отпраздновать днюху в тесной компании с лучшим другом.       Уже сидя за столом, Никита вдруг сообразил, что не называл Ану адрес. И даже не говорил имя друга, у которого находился. На всякий случай перечитал переписку. Но в ней действительно не было ни слова о местоположении.       «Ан, ты как узнал, куда пиццу отправить? Следишь за мной?» — тут же набрал Ник.       «Не специально. Извини. Ты в моём браслете. А в нём симка с GPS».       «И номер квартиры твой GPS показывает?».       «Эммм… нет. Но я знаю, что в этом доме живет твой друг Арс. Ну и номер квартиры, соответственно, тоже знаю».       Никите стало, мягко говоря, не по себе. Захотелось снять браслет и зашвырнуть куда-нибудь подальше. На Луну. Как минимум.       «То есть все-таки следишь за мной, маньячелло?».       «Не драматизируй, Ник. Если тебя это так напрягает, зайди в настройки и отключи GPS. Или просто симку вытащи».       «Да ладно… — медовуха уже ударила в голову и Никитос слегка расслабился. — Следи. Мне скрывать нечего. И спасибо за вкусняшки».       «Рад, что понравилось. Празднуйте. А у меня ещё кой-какие дела. Могу быть не на связи. Не теряй».       Вскоре медовуха закончилась, а жажда веселья и чревоугодия осталась. И, по такому случаю, Арс достал из запасов дежурную бутылку армяка*. Полирнув им душу поверх медовухи, Никитос почуял, что ручное и ножное управление организмом начинает отказывать, а потому вызвал такси и врубил автопилот.       Сидя у подъезда и посасывая pod, Ник с улыбкой наблюдал, как покачивается этот пьяный мир, как расплывается в небе луна, как, вторя ей, плывёт в луже лунное отражение, как, вдруг вытягиваясь, это отражение расползается на две дорожки и под гул мотора превращается в две фары. Зелёные шашечки в лобовом стекле тоже забавно расплываются, вырисовывая сюрреалистичные картинки. Этакие пятна Роршаха**.       Поднявшись со скамейки, Никитос на бреющем подлетел к такси, оттянул дверь и провалился внутрь. Две крепкие руки усадили еле живое тельце и пристегнули ремнём безопасности прямо поверх рук.       — Доставка… — промямлил Никита прилипающим к нёбу языком.       — Что? — переспросил водитель.       — Доставь-ка меня домой…       — А, да. Вы указали адрес в приложении.       Машина тронулась с места. Поехала. И ехала долго. Так долго-долго. Всё ехала и ехала. Жу-жу-жужжала и жу-жужжала. И всё так вот покачивалась… покачивалась… И вместе с ней покачивался весь Никита. Покачивалась еда в его желудке. Покачивалась тошнота. И закладывало уши. И захлопывались веки. И кто-то, кажется, храпел. Так неприятно храпел. Так громко, что даже у Никиты царапало в горле и в носу. Потом было больно. Голове. Головой о боковое стекло так больно-больно. И опять это моторное жу-жу-жу. И все по новому кругу… долго… долго… жу-жу-жу-жутко долго.       И вдруг — тишина. Неподвижность. И темнота такая, что открывая и закрывая глаза, не видишь никакой разницы. Никитос попробовал пошевелиться, но руки по-прежнему были под ремнём безопасности. Или это уже не ремень?       — Очнулся? — спросил полушёпот-полухрип, щекотнув левое ухо.       — А… аээ… — только и смог выдавить Никита.       — Все хорошо, Ник. Не бойся.       — Ан? — Никитос выпучил глаза, но улучшению видимости это никак не способствовало.       — Не бойся. Всё хорошо.       Теплые сухие губы ткнулись в левую щеку. Никита дёрнулся, но широкая ладонь вернула его голову обратно.       — Всё хорошо. Это я. Твой Ан.       — Ты что связал меня?       — Нет, — раздался приглушённый смешок, похожий на голубиное воркование, — ты в ремне запутался. Но так даже лучше.       Спинка сидения вдруг откинулась назад, увлекая за собой Никиту и приводя его в лежачее положение.       — Эээ… — заёрзал тот, но снова тщетно. — Ты чё делаешь?       — Тщщщ, — горячий палец прижался к его губам. — Я тебя не обижу.       По щеке Никиты проползло что-то теплое и скользкое, как улитка.       — Какой ты аппетитный. Как же я ждал этой встречи.       — Ан, не гони! — Никитос испуганно затрепыхался и почти высвободил правую руку, но этот чокнутый резко перекинул ногу и уселся сверху, прижимая запястья Ника к сидушке.       — Тщщщщщ, — повторилось змеиное шипение, призванное успокаивать, но на деле лишь усиливающее панику. — Чего ты боишься? Я же тебе нравлюсь.       — Блин, придурок, слезь с меня… — не сдавался Никитос, пытаясь вывернуться. Сердце колотилось так, что его, наверное, через куртку было видно. В подмышках стало жарко и скользко.       — Ник, ну не ломайся. Сделай мне приятно. Давай… Разве я тебе не достаточно заплатил? Кроссы, pod… остальное по мелочи. Если этого мало, я могу доплатить наличкой. Сколько ты хочешь?       — Отвали! — уже во весь голос заорал Никита, но звуки утонули в обшивке авто.       — Давай, пацан, — продолжал ласково уговаривать извращенец, расстегивая сначала одну, затем вторую ширинки. — Ты же сам сказал, что любишь погорячее.       — Ан, я не хочу. Я не готов. Давай потом? — затараторил Никита, чувствуя, как чужая рука заползает в трусы. — Ан, я пьяный сейчас. Давай завтра?       — Завтра, — мечтательно протянул насильник, — конечно, завтра… и завтра, и сегодня, и послезавтра… Я больше никогда тебя не отпущу, — с придыханием бормотал Ан, соединяя вместе две головки и зажимая их в руке, — Любимый мой пацан, моя секс-игрушка…       Прикосновение чужого члена подействовало неожиданно. Плоть Ника начала предательски наливаться эрекцией.       — Видишь, тебе это тоже нравится, — продолжая надрачивать обоим одновременно, шипел Ан. — Ты же сам этого хочешь. Я могу многому тебя научить. Ты ведь совсем ничего не знаешь о собственном теле.       — Ан! Мне больно, — простонал Никитос.       Ладонь насильника была сухой и шершавой, как пересушенное махровое полотенце, и оттого сильно натирала нежную чувствительную кожицу. Было реально больно.       — Давай тогда сам, — уступчиво предложил Ан, высвободил правую руку Никиты, облизал ладонь и положил вместо своей.       Так стало намного легче. Влажно. Скользко. Фапая и себе, и насильнику, Никита откинул голову и закрыл глаза. Если не вдумываться в то, что в этот момент происходило, то было даже приятно. Вскоре низ живота налился знакомой тяжестью, в паху потянуло, перед глазами заплясали разноцветные круги…       И Ник проснулся от собственного стона. Пару секунд поблуждал взглядом по стенам своей съёмной комнаты, пытаясь сообразить, как он здесь оказался. Затем откинул одеяло и обнаружил, что скомканная измятая простынь, рука и приспущенные трусы обильно вымазаны спермой. На столе лежал pod, свёрнутый вчетверо листочек и телефон с сообщением от Ана.       «С добрым утром. Как ты? До дома нормально добрался?».       Ничего не ответив, Никитос откинулся обратно на подушку и уставился в потолок, пытаясь разобрать, что из вчерашнего дня было сном, а что явью. _____________________ *армяк — шутливое название армянского коньяка. **https://ru.m.wikipedia.org/wiki/Тест_Роршаха