***
Драко откидывает голову назад и наслаждается сладкой тишиной. Наконец-то общежитие в полном его распоряжении. Самое гребаное время. Группа студентов, вернувшихся в Хогвартс на восьмой курс, настолько мала, что вместо того, чтобы продумать создание новых комнат в существующих факультетских общежитиях, МакГонагалл собрала их всех вместе. Коридор на третьем этаже был разрушен во время битвы, и вместо того, чтобы восстановить его прежнее состояние, область была преобразована в простую общую комнату и две больших спальни. В женской спальне — шесть человек: Грейнджер, Патил, Патил, Ли, Боунс и Эббот. В мужской — восемь: Драко, Макмиллан, Корнер, Бут, Голдштейн, Томас, Лонгботтом и Поттер. Излишне говорить, что уединение найти трудно. Только в связи с зимними каникулами (начавшимися раньше в этом году, чтобы успеть отремонтировать Астрономическую башню, пока большинство студентов отсутствует, и Драко с нетерпением ждал этого) у Драко есть короткий отрезок одиночества. Тем не менее, в замке все еще достаточно восьмикурсников, поэтому он бросает серию чар Конфиденциальности в закрытую дверь, и только после чувствует себя достаточно комфортно, чтобы дотянуться до кровати за вещью, которая занимает все его мысли уже несколько месяцев. Паркинсон дала ему коробочку, когда они виделись в последний раз, за два дня до начала семестра. Она вложила ее ему в руки, подмигнула и сказала: — Чтобы я могла нанести тебе визит, пока ты застрял в этой дыре. Напомни мне еще раз, почему ты возвращаешься? Он не напомнил ей — к тому моменту они уже достаточно спорили об этом. А как только он понял, что это за упаковка, он осознал, что навещать его, когда он это использует, будет точно не Панси Паркинсон. Он пожимает плечами. Такое чувство, что с них сняли напряжение. Он не может вспомнить, когда в последний раз мог просто быть собой, не беспокоясь о впечатлении, которое произведет на самоуверенных зевак. Единственный человек, который сейчас не смотрит на него все время, ожидая, что он снова облажается, это Гарри Поттер. Драко всегда игнорировал насмешки своих товарищей-слизеринцев об их постоянных зрительных контактах, но когда сам обнаружил, что ищет взгляд Поттера и не находит ничего, кроме черного затылка несколько раз в день, он стал задумываться, не были ли они правы. Не то, чтобы Драко хотел, чтобы Поттер смотрел на него. Он устал от людей, пялящихся на него. Он просто хочет не высовываться, сдать ТРИТОНы и исчезнуть. Хотя даже в этом случае люди не перестанут смотреть. Он полагает, что, учитывая все обстоятельства, должен быть благодарен, что на него всего лишь пялятся. Мерлин знает, что он заслуживает худшего. Он нервно откидывается на подушки, держа коробку в руке. Она винно-темно–красная — слегка потертая от частых касаний Драко, — перевязанная черной лентой. Просто, но со вкусом — ничего похожего на кричащие изобретения, которые Драко конфисковывал на пятом курсе или на которые безнадежно смотрел через кабинеты во время шестого. Он никогда бы не догадался, что эта коробочка того же ассортимента — и он подозревает, что Паркинсон тоже. Он не может представить, как она специально покупает что-то у Уизли. Только тонкая золотая надпись на обратной стороне упаковки идентифицирует ее происхождение: простое элегантное WWW, которое превращается в XXX под кончиками пальцев Драко. Под логотипом находится описание продукта. Драко помнит его уже наизусть.Патентованные чары «Грезы наяву» — Издание для Взрослых Одно простое заклинание, и вы погружаетесь в высококачественную, сверхреалистичную сексуальную грезу наяву продолжительностью тридцать минут. Возможные побочные эффекты (если мы правильно выполнили свою работу) — физические проявления возбуждения. Рекомендуются одиночество и уединение. Не продается лицам до семнадцати лет.
Паркинсон не могла знать, какой подарок на самом деле подарила. Греза. Тридцать минут, в течение которых ему не нужно будет сгибаться под тяжестью своего прошлого. Тридцать минут, когда он может действовать без задних мыслей, последствий или стыда — где он сможет просто желать. Он пытался преследовать эту свободу все лето. Ему запретили использовать магию вне школы, но ему не нужна была магия, чтобы вызвать автобус «Ночной рыцарь» — прыщавый кондуктор пропустил его на борт без комментариев. Он слышал достаточно слухов от полукровок и маглорожденных, чтобы попросить высадить его в Сохо. Маглы там были невежественными и нетерпеливыми, и Драко трахался достаточно в едких клубных туалетах, чтобы понять, что от этого он не почувствовал себя лучше. Он жаждал не анонимности. Он жаждал прощения. Поттер появился в Мэноре утром после одного из выходов Драко в клуб. Увидев его, Драко замер, уверенный, что его поймали, уверенный, что его отправят в Азкабан на всю оставшуюся жизнь, но Поттер просто хотел вернуть ему палочку. Он протянул ее, неловко и небрежно, как будто Драко эту палочку просто случайно уронил на улице. Драко пусто уставился на него. — Мне запрещено использовать магию, — тупо сказал он. Поттер пожал плечами. — Я не знаю, вернешься ли ты в школу в сентябре. Увидимся там, полагаю, если решишься. В то время Драко не собирался никуда возвращаться. Но одно случайное замечание от Поттера, и вот он тут. Теперь он поднимает палочку. Она ощущается неуверенно в руке — была такой с тех пор, как он получил ее обратно, но мысль о новой палочке наводит панику. Куда ему идти за новой? К Олливандеру? Он взмахивает палочкой над упаковкой. Ничего не происходит. Глупая палочка. Он пытается снова. На этот раз палочка повинуется — черная лента ослабевает и развязывается. Это движение выходит каким-то чувственным — подергивание интереса пронзает нервы Драко. Остальная часть коробки открывается, разворачиваясь, и вот уже лежит ровно, расстеленная на простынях. Пергамент левитирует над раскрытой упаковкой. Драко берет его из воздуха. На первом листе инструкции текучими чернилами на дорогом пергаменте. Драко просматривает их и не может найти ничего, что могло бы его оттолкнуть. Заклинание исчезнет со страницы, как только будет завершено, он прочувствует свои тридцать минут, и воспоминание о транскрипции заклинания будет стерто. Он кивает, потому что ожидал чего-то подобного. Вряд ли имеет смысл предлагать пожизненный доступ к таким чарам после одной покупки. Контрзаклятие — стандартное заклинание, которое можно использовать в любое время. Никакой подготовки не требуется; чары используют неинвазивную форму легилименции, чтобы реагировать на уже существующие фантазии, но люди с сильной волей смогут направлять сюжет грезы. Чары полностью исчезнут ровно через тридцать минут. Ни больше, ни меньше. За первым листом пергамента лежит второй. Он содержит всего два слова:Alucinor libidinose
Драко представлял себе это заклинание несколько месяцев, а оно оказалось таким простым. Два слова. Он произносит их про себя, пока не становится уверенным, что правильно выговаривает слоги. Он наколдовывает Темпус. Сейчас ровно три часа. Сердце колотится. Рука дрожит. Светящиеся часы, вызванные Темпусом, колышутся на конце палочки. Он отгоняет их. Делает глубокий вдох. Заклинание для Грез наяву едва слетает с его губ, как кто-то стучит в дверь. Он подавляет инстинктивную панику — это фантазия. Если бы это было реально, чары Конфиденциальности, которые он наложил, приглушили бы стук. — Да? — от предвкушения голос становится грубее. — Привет, извини, что прерываю, но мне нужно кое-что взять из сундука. Я обещаю, что не буду смотреть. Драко резко вдыхает. Он знает этот голос. Он подозревал, что появится именно он. — Входи. Гарри Поттер просовывает голову из-за двери, закрывая глаза рукой. — Прости, я знаю, что это очень плохо — снимать чары Конфиденциальности. Мне просто нужно забрать книгу. Или Гермиона и Пинс меня убьют. — Поттер, спотыкаясь, идет к своей кровати — через три от кровати Драко, — одной рукой нащупывая дорогу, другой все еще прикрывая очки. Драко смотрит, ошеломленный разыгравшимся представлением. Он ожидал немедленного соблазнения. Он ожидал, что Поттер появится без рубашки, с потемневшими глазами и полыхающий желанием, наклонившись над Драко и бормоча комплименты ему на ухо. Это основной сценарий, который занимал его обычные, не из коробочки грезы — полог его кровати плотно закрыт, член напрягается в кулаке, губа прикушена так сильно, что можно почувствовать вкус крови. С другой стороны, он определенно может оценить реалистичность сюжетной линии. Это дразняще правдоподобно. Он снова колдует Темпус — 3:01 — и зовет Поттера. Поттер замирает. — Малфой? — его голос звучит странно. — Я не знал, что это ты. — Ты хотел, чтобы тут был кто-то другой? — Я… нет. Дрожь пробегает по спине Драко. Вон оно, все начинается. — Тебе не нужно закрывать глаза, — говорит он, пытаясь изобразить изумление, но немного не дотягивает. — Иди сюда. Поттер опускает руки и по-совиному моргает на Драко. — О, — выдает он. — Судя по заклинаниям на двери, я предположил, что ты… — в его голосе звучит разочарование. Это приятный штрих. — Мне просто нужно забрать книгу Гермионы. Драко отмахивается. — Все в порядке, мне не нужны подробности. Иди сюда, говорю. Поттер нерешительно подходит к кровати Драко. Драко нетерпеливо поднимается на ноги и кружит вокруг него, изучая так, как обычно не может, вглядываясь в каждую деталь. Его глаза задерживаются на знакомом завитке волос, пятнах на очках, тени щетины на подбородке. Поттер позволяет ему это с озадаченным выражением лица. Это восхитительно аутентично. Драко поднимает руку и держит ее возле лица Поттера. Ему кажется, что он даже чувствует эхо жара, исходящего от его щеки. — Это действительно очень впечатляющее заклинание, — бормочет он. Поттер убирает его руку. Драко раскрывает рот. Да не может быть. — Во что ты играешь, Малфой? Ладонь Драко горит там, где Поттер коснулся ее. Волнение захлестывает его, резкое и пьянящее. — Дерьмо, — говорит он с благоговением. — Я не думал, что смогу прикоснуться к тебе. Визуальные эффекты фантазии через легилименцию — это одно; воспроизведение физических ощущений — совсем другое. Драко сильно недооценил этих показушников-близнецов Уизли. Близнеца. Фантазийная версия Поттера все еще строит из себя немого. Ну, на упаковке говорилось: сверхреалистично. — Кто сказал, что ты можешь прикоснуться ко мне? — требует он. Глаза Поттера сверкают, и Драко наслаждается этим, редкая сила внимания Поттера почти осязаема — настолько она интенсивная. Затем он хватает Поттера за мантию, притягивает к себе и целует. Поттер приглушенно удивленно вскрикивает, и Драко головокружительно смеется — он чувствует это, дыхание Поттера на своих губах. Он может чувствовать его всего, и это намного лучше, чем он ожидал, намного лучше, чем он когда-либо смел себе представить. Поттер невероятно теплый и твердый. Его кожа гладкая у лица Драко, а губы мягкие — хотя шокированные и непреклонные. Драко отрывается, задыхаясь, хочет сказать фантазийному Поттеру, что не нужно придерживаться такого реализма, он предпочел бы просто продолжить, но как только прерывает поцелуй и распахивает глаза, Драко обнаруживает, что совершенно не может говорить. Поттер смотрит на него, разинув рот, как будто никогда не видел его раньше. Его широко раскрытые глаза мечутся между серыми глазами Драко, будто он пытается что-то понять, будто что-то ищет, но не уверен, что именно. Взгляд падает на рот Драко. И его тяжесть стекает прямо в член Драко. Заряженный момент горячей нерешительности. И Поттер бросается вперед, целуя его. Гарри Поттер целует его. Гарри Поттер целует его. Неважно, что это нереально, что это продукт десяти галеонов, потраченных в подсобке магазина приколов. Это кажется реальным — это кажется таким реальным, что Драко едва может думать. Он издает высокий отчаянный звук, и Поттер отвечает тихим согласием, прижимаясь ближе и приоткрывая губы. Чары отреагировали на желания Драко — теперь он не сомневается. Он хватает Драко за бедра, и жар разливается по всему телу. Он не может перестать прикасаться к Поттеру везде: от лица до рук и мочек ушей — он хочет все. Хочет все это так долго. Он никогда не думал, что сможет коснуться. Драко с силой наваливается на Поттера, тесня его назад, они оба безумно растрепанные, но Драко даже больше, подпитываемый пониманием того, что это его единственный шанс узнать, каков Поттер на вкус, какие звуки он будет издавать. Они оба тяжело дышат, горячие вздохи превращаются в один отчаянный поток воздуха между ними, и от этого у Драко кружится голова. Он тверд как скала — тверд с того момента, как Поттер коснулся его руки, — но боль в брюках отдалилась, подавленная вкусом рта Поттера, скольжением его языка, царапаньем щетины по подбородку. Драко рвется вперед, гонясь за большим: больше грубости, больше страсти, — и спина Поттера ударяется о столбик кровати. Поттер прерывает поцелуй резким вдохом. Оторвавшись ото рта Поттера, Драко проводит губами по шершавой челюсти, кусает ухо, облизывает шею. Его кожа на вкус как улица, как свежий горный воздух, как соль, дерево и мускус. Драко не может насытиться этим и осыпает жаркими поцелуями горло Поттера, дергая его мантию в сторону, мягкость кожи сводит с ума. — Святое дерьмо, — выдыхает Поттер. Драко вздрагивает, ошеломленный голос Поттера такой же сильный, как яркое ощущение кожи под языком Драко. — Что?.. Драко впивается зубами в мощные жгуты сухожилий на шее Поттера, и его вопрос растворяется в шипении, а пальцы впиваются в бока Драко. Драко проводит языком по следам зубов, позволяя вспышке собственничества затопить его, позволяя себе поверить в фантазию на минуту. Он не позволит Поттеру исцелить метки. Он позаботится о том, чтобы все могли их видеть, позаботится о том, чтобы все знали, что это Драко сделал с ним. Тогда он не будет так сильно возражать против взглядов. — Малфой, боже, это… Посмотри на меня. Драко поднимает голову, облизывая губы. Глаза Поттера напряженные — темные и ошеломленные. Он определенно не игнорирует Драко сейчас. — Я не жалуюсь, но… с чего это ты вдруг? — спрашивает Поттер. Драко хрипло, безумно смеется и снова целует его. Рот Поттера идеален, удивителен, и Драко теряется в поцелуе, а Поттер тает в ответ, холодными пальцами касаясь челюсти Драко. Нос Поттера прижимается к носу Драко, и Драко очарован мыслью об этом — нос Гарри Поттера. Он прерывает поцелуй и поднимает голову, чтобы прикусить кончик, провести по носу губами, воображая, что может почувствовать бугорок на переносице, куда сам пнул два года назад. Мысль истерична — Драко сломал нос Поттера, а теперь целует его, — и у Драко нет причин подавлять хихиканье, которое полнится в его груди, поэтому он позволяет ему вырваться, смехотворность носа Гарри Поттера под его губами слишком огромна, чтобы это вынести. Поттер отстраняется и с тревогой смотрит на него. — Подожди. Ты не… кто-то дал тебе любовное зелье или что-то такое, да? Вопрос и выражение его лица настолько невероятны — ну Поттер во всей красе, — что Драко немедленно трезвеет. Как часто он слышал особое настойчивое сопереживание Поттера, направленное на других людей? Как часто он тихо, стыдливо жаждал, чтобы и ему тоже досталось? — Малфой? — зовет Поттер. Драко заставляет себя ухмыльнуться и решается на еще одну поблажку. — Тебе станет легче, если я скажу, что считаю тебя самодовольным придурком? Поттер моргает. И вдруг хохочет — один раз, ярко, так, как Драко не видел весь год. Драко хочет попробовать его, хочет посмотреть, какие еще звуки он может извлечь из Поттера, так что он сокращает расстояние между ними, чтобы поймать его, проглотить, сделать частью себя на эти славные, благословенные тридцать минут. Поцелуй поглощает его, и он обнаруживает, что действует совершенно бездумно — удивляется, когда его пальцы скользят по теплой гладкой коже живота Поттера, потому что он и не осознавал, что его руки вообще скользнули под рубашку Поттера. Поттер издает тихий голодный звук и двигается под ним. Трение зажигает искры удовольствия в паху Драко, резкое напоминание о его ноющей твердости, и Драко хнычет, толкаясь бедрами вперед. Его член трется о Поттера, и на мгновение Драко забывает, что, конечно, этот фантазийный Поттер будет щеголять для него таким же стояком. Он хнычет, тут же наклоняясь, чтобы прочувствовать его форму. — Черт, ты такой твердый. — Да, — выдыхает Поттер в рот Драко. — Да, боже, это… Малфой, серьезно, ты такой… — Мерлин. — Драко впивается в бедро Поттера, сжимает его член. Стон Поттера почти так же хорош, как напряженная линия его эрекции. — Мерлин, я так хочу тебя трахнуть, — выдыхает Драко. Хватка Поттера ослабевает, но через мгновение возвращается, он притягивает его ближе, кусая нижнюю губу. — Хорошо, — говорит он. — Да, хорошо, давай… Боже, Малфой. Драко снова беспомощно целует его, а Поттер распахивает чужую мантию. Пуговицы рассыпаются, стуча по полу, но Драко едва это замечает. Руки Поттера находят его задницу, притягивают ближе, и Драко чувствует, как рациональные мысли блаженно уплывают с каждым скольжением языка Поттера, каждым движением его бедер. Он теряет самообладание. Ему нужно остановиться… ему нужно… ему нужно сделать все правильно. — Сними рубашку, — бормочет он, губы Поттера все еще касаются его губ. — Я хочу видеть тебя. Поттер отстраняется и смотрит ему в глаза долгое горячее мгновение, затем, не отводя взгляда ни на секунду, толкает Драко назад. — Ты тоже, — говорит он, сбрасывая мантию с полыхающими глазами. Драко кивает, очарованный, и следует примеру. Поттер колеблется, держа пальцы на поясе, поэтому Драко начинает первым, стягивая рубашку через голову и с неприятным уколом замечая Темпус, светящийся на кровати. Поттер здесь уже восемь минут. Драко все еще так много хочет сделать. Вспышка паники пронзает его, он снова фокусируется на Поттере и обнаруживает, что тот голый по пояс — рубашка сброшена на пол у их ног. У Драко пересыхает во рту. Он видел Поттера раздетым — они делят общежитие несколько месяцев, — но это никогда не было предназначено ему раньше. Ему никогда не разрешали смотреть. — Зачем Темпус? — спрашивает Поттер, когда Драко продолжает тупо пялиться. Драко делает шаг вперед и проводит рукой по обнаженной груди Поттера. Ебать. Драко предполагал, что он свел свои тайные взгляды на Поттера в последние несколько месяцев до минимума, но теперь уже так не уверен: грудь Поттера почти так же знакома, как его лицо. Темные соски, шрам на грудине, темная линия волос, спускающихся вниз, — Драко уже знаком с этим, уже успел представить, как это может ощущаться, как сосок Поттера затвердеет под его большим пальцем, как напрягутся мышцы живота, когда рука Драко потянется вниз, как будет звучать его прерывистое дыхание, когда пальцы Драко проследят линию жестких волосков к пуговицам брюк. Пока Драко разыгрывает свои фантазии в этой великолепной новой среде, Поттер, в свою очередь, исследует его. Его руки теплые, когда пробегаются по бокам Драко. Ногти острые, когда впиваются в его кожу. Палец не спеша, но уверенно пробегает по шрамам, рассекающим грудь Драко. Драко холодеет. — Нет, — коротко говорит он, и чары немедленно реагируют: Поттер кивает, плавно скользит рукой по спине Драко, вниз к его заднице, притягивая его вперед в мягкий поцелуй, который смывает прошлое, как кровь, стекающая в канализацию. Прикосновение голого живота Поттера к его животу электризует, и Драко забывает о Сектумсемпре, забывает обо всем, кроме этого — гладкая кожа, твердость, тепло. — Твой рот, — выдыхает Поттер. — Блять, мне нравится твой рот. Драко беспомощно скулит. Поттер говорил ему это раньше — в других грезах, где Драко стоял на коленях перед ним, рука Поттера лежала на его затылке, а член — между губами. Он не может поверить, что теперь способен действовать. Он не может поверить… Он падает на колени, поднимает неловкие пальцы к пуговицам брюк Поттера. Рука скользит в его волосы. — Ты не должен, — благоговейно произносит он, и снова унизительная поттеровская самоотверженность ударяет Драко в грудь. — Я хочу. — Он прогоняет ностальгическую боль. — Мерлин, я хочу. — Он борется с пуговицами — член Поттера слишком отвлекает, он такой твердый и такой горячий даже через ткань нижнего белья, и он дергается, когда пальцы Драко касаются его. — Я хочу разорвать тебя на части. Блять, Поттер. Ты сводишь меня с ума. Драко наконец выигрывает битву с пуговицами. Он стягивает штаны Поттера и сразу же зарывается носом в пах. Он глубоко вдыхает и позволяет запаху окружить его, наполнить. Член Поттера прижимается к его лицу — ебать, ебать, — и Драко утыкается в него носом, ртом через ткань, проводит губами по всей твердой длине. — Малфой, — тихо скулит Поттер, кончики его пальцев напрягаются, впиваясь ногтями в кожу головы, и этот стон пронзает всего Драко, посылая жар вниз по его спине. Одним быстрым движением Драко срывает с Поттера нижнее белье. Его член толстый, розовый и твердый — и затвердевает еще больше под жадным взглядом Драко. Блять, это просто чары. У Драко текут слюнки. Он хочет попробовать его. Он должен попробовать его. Он никогда больше не сможет смотреть в лицо настоящему Поттеру, но настоящий Поттер все равно никогда не обращает на него внимания. Драко облизывает губы, делает успокаивающий вдох, который совсем не успокаивает, и берет член Поттера в рот. Бедра Поттера дергаются, и он шипит поток проклятий, ногтями царапая кожу головы Драко. Драко стонет с полным ртом, слизывая соленую горечь, которая вытекает с уголков рта. Он в безумии задумывается, такой ли вкус у настоящего Поттера. Блять, вероятно ведь именно такой — если чары могут воспроизвести нюансы нелепой личности Поттера, почему они не могут воспроизвести вкус его предэякулята? Мысль ошеломляет, и Драко качает головой и сильно сосет, вознаграждая фантазийного Поттера за такой подарок. — Малфой, — стонет Поттер. Фамилия Драко никогда не звучала так хорошо. Драко поднимает глаза — Поттер смотрит на него с открытым ртом, темноглазый, великолепный, — и скользит губами дальше, дальше, дальше, пока член не упирается в заднюю стенку его горла. Он сглатывает и, понимая, что чары позволят ему, берет больше, берет в горло, пока нос не прижимается к темным завитушкам на лобке. — Б-блять, — выдыхает Поттер прерывающимся голосом. Его бедра дрожат под руками Драко. — Ты… Драко, боже. Блять, это чары. Драко вздрагивает. Движение настолько сильное, что он задыхается и отстраняется, хватая ртом воздух. Предэякулят и слюна текут по подбородку. Поттер смотрит на него так, будто он самое потрясающее из всего, что он когда-либо видел. Драко впитывает это со слезящимися глазами. — Позволь мне… — просит Поттер. Он дергает Драко за плечи, поднимая его вверх. — Боже, ты великолепный, это было потрясно, позволь мне… Драко бросает взгляд на Темпус. Осталось восемнадцать минут. Недолго — недостаточно долго, — но, Мерлин, он не собирается отказываться от шанса присунуть свой ноющий член между губ Гарри Поттера. Он хочет увидеть, как Гарри Поттер будет сосать его член, и ему это обязательно понравится. Он вытирает рот и неуверенно поднимается на ноги. Они ватные. Он правда должен взять минутку, чтобы перевести дыхание, но у него нет минутки. Или, вернее, у него их всего лишь восемнадцать. — На колени, Поттер, — его голос хриплый и лишенный авторитетности, к которой он стремился, но Поттер немедленно опускается на колени. Он расстегивает брюки Драко гораздо успешнее, чем получилось у самого Драко, и тот шипит, когда член выскакивает из ограничивающей его ткани — он болезненно, мучительно тверд. Но когда Поттер тянется к нему, Драко находит в себе силы отбросить его руки. Конкретно эта фантазия была в его мыслях дольше, чем хочется признавать. Так что он собирается сделать все правильно. Он дергает голову Поттера за пригоршню густых черных волос. Поттер резко вдыхает и хватает Драко за бедра для равновесия, но тот не протестует. Он идеален — хватка Драко на волосах обнажает линию его горла, и он просто… Он смотрит на Драко, его радужки — тонкое зеленое кольцо вокруг темных расширенных зрачков. Он действительно идеален. Драко собирается испачкать его. Он берет себя в руки, выжидает полсекунды, чтобы предвкушение момента захлестнуло, и шлепает членом по щеке. Поттер удивленно мурчит, и Драко пользуется возможностью потереться текущей головкой об открытый рот. Поттер высовывает язык, чтобы попробовать на вкус — черт, он такой мягкий и влажный, и это язык Поттера, — и у Драко почти подкашиваются колени. Он размазывает влагу по пухлым губам, подбородку, щекам, и глаза Поттера закрываются, как будто он наслаждается этим. — Открой рот, — хрипит Драко. Поттер повинуется без колебаний, его губы приоткрываются, язык высовывается, ложась плашмя на нижние зубы. Он дразнит себя — дразнит их обоих, судя по разочарованным коротким стонам Поттера — и трется головкой своего члена о язык, не позволяя себе скользнуть в горячий рот. Пока нет. Губы Поттера пытаются обхватить его член, но Драко удается отстраниться, и Поттер преследует его, Поттер пытается взять в рот снова и снова, только для того чтобы Драко отказал ему, хотя сам уже дрожит и так сильно хочет этого, что может закричать. — Ну же, — скулит Поттер. Его дыхание тепло окутывает головку члена Драко, и он уступает. Он снова дразнит себя, лаская головку губами Поттера, а затем наконец-то позволяет себе погрузиться во влажный жар рта. Мир Драко взрывается. Это… Ебать, это… Это великолепно, невероятно реалистично. Это абсолютно, охуенно умопомрачительно. Если бы у Драко осталось хоть немного дыхания, он бы стонал дифирамбы каждому рыжеволосому отродью, когда-либо выходящему из родильного отделения Святого Мунго, но он потрясен тишиной, воздух полностью выбит из его легких влажным разрушительным жаром рта Гарри Поттера. И зрелище… Мерлин, что за зрелище. Гарри Поттер стоит на коленях перед Драко, голый и возбужденный, и сосет его член так, будто был рожден для этого, будто ему это нравится. Драко не может перестать подаваться бедрами вперед, а Поттер просто берет, одной рукой обхватив основание члена, сосет, лижет, причмокивает и сводит Драко с ума. И хотя Драко ошеломленно молчит, Поттер ведет себя отнюдь не тихо. Он коротко благодарно стонет, громче каждый раз, когда Драко вонзается в его рот, посылая вибрации через член вверх по всему его телу. Блять. Блять. Драко выгибает спину. Он хочет кончить. Он хочет кончить на это глупое великолепное знаменитое лицо. Но осталось всего пятнадцать минут. Драко сжимает ладонь в кулак и тянет голову Поттера назад. Поттер отрывается, переводя дыхание. — Вау, — говорит он, задыхаясь. Он в полнейшем беспорядке. Слюна покрывает его подбородок. Губы красные и опухшие. И он все еще… все еще тверд как камень, его член темный, розовый и божественный. Поттер улыбается ему. — Было нормально? Я никогда не делал этого раньше. Драко скулит. Мерлин, это все, что он может сделать, чтобы не присунуть член обратно Поттеру до самого горла. Это не займет много времени. Но тогда что они будут делать следующие пятнадцать минут? Обниматься? — На кровать. Поттер вытирает рот и поднимается на ноги. — Мою или твою? Драко замирает с коленом, уже занесенным над собственным матрасом. Он даже не подумал о кровати Поттера. — Твою, — рычит он. Поттер снова улыбается. Драко хорошо знает это выражение лица. Оно никогда не было адресовано ему раньше. — Я надеялся, что ты это скажешь, — говорит Поттер. Он переступает через трусы и идет к своей кровати — Драко следует за ним, не задумываясь и уже протягивая руку, чтобы снова прикоснуться к нему. — Я не могу точно сказать, сколько раз дрочил на мысли о тебе в моей постели, Малфой, — добавляет Поттер небрежно, как будто это ничего такого не значит. Драко спотыкается на полпути. Хватается за столбик кровати Лонгботтома, слишком ошеломленный, чтобы смутиться, и пялится. Поттер оглядывается через плечо и смущенно кусает губу. Черт бы его побрал. Черт бы его побрал. — Ах, прости. Это было слишком? Драко отвечает, бросаясь к Поттеру и снова целуя, держа лицо обеими ладонями и прижимая к себе. Поттер хватается за плечи Драко, позволяя ему все, встречает безумные, беспорядочные поцелуи тихими одобрительными стонами, которые Драко не может вынести. Он двигается вперед, пока ноги Поттера не ударяются о кровать, и он не падает на матрас, а Драко сверху, оседлав его, их зубы стучат друг о друга, потому что Драко не может оторваться ни на секунду. Прижать Поттера к кровати — само по себе награда, но у этой позиции есть и другие преимущества — их члены зажаты между ними, Драко ровно над горячей длиной Поттера. Ощущение нереальное — слишком реальное, — и Драко перекатывает бедрами, гоняясь за ним. Поттер ругается и царапает ногтями его спину, впивается пальцами в задницу и притягивает ближе, их члены скользят друг о друга, и высокий стон срывается с губ Драко. Он снова перекатывает бедра — снова и снова — и быстро теряет контроль, толкаясь сильнее и быстрее, отчаянно нуждаясь в большем жаре, большем трении, больше Поттера — всегда больше Поттера. Их рты все еще соединены, но поцелуи превратились в бессмысленные задыхающиеся стоны. Драко не может думать ни о чем, только о члене Поттера рядом с его собственным. Накал нарастает в верхней части бедер, яйца напрягаются. Он снова близко… но еще нельзя… еще есть время… еще есть… Он отстраняется. Поттер скулит, протягивает руку, чтобы притянуть его обратно. Драко хочет умереть. — Палочка, — выдыхает Драко, смутно удивляясь, что все еще может говорить. — Где моя палочка? Он дергается, но Поттер крепче прижимает его к себе. — Позволь мне… — Он протягивает руку. Палочка Драко влетает в его протянутую ладонь. — Дай сюда, — огрызается Драко. Он не впечатлен беспалочковой магией, когда она даже не реальная. Он выхватывает палочку и снова бросает Темпус. 3:17. Осталось тринадцать минут. — Дерьмо. — Что? — Поттер рассеянно смотрит на время. Он все еще тяжело дышит, все еще коротко двигает бедрами, а его член все еще трется о член Драко. — У нас целая вечность. Фантазия настоящая: Драко хочет, чтобы именно это было правдой. От этого все еще больно. Поттер тянется и обнимает рукой оба члена, прижимая их друг к другу. Хватка Драко на палочке ослабевает. — Мы можем кончить сейчас, снять напряжение, — предлагает Поттер низким голосом. Он медленно двигает рукой вверх и вниз. Бусинка предэякулята увеличивается на головке члена Драко, добавляет мучительную скользкость между ними. — А потом можем провести остаток дня, делая все правильно. Все остальные разъехались по домам, а Терри и Энтони в Хогсмиде, они не вернутся до шести. Я не знаю, как ты, но я определенно не продержусь так долго. Драко позволяет себе пять секунд снисхождения. Он отдается сладкому медленному давлению руки Поттера, позволяет своим глазам закрыться, позволяет голосу Поттера звенеть в его ушах. Позволяет себе поверить, что это реально. Затем хватает запястье Поттера, дергает его вверх, прижимая руку над вихрастой головой. Поттер издает тихий удивленный, но вместе с тем возбужденный звук, о котором Драко будет думать всю оставшуюся жизнь. — Как насчет того, чтобы продержаться еще двенадцать минут? — порыкивая, предлагает Драко и слезает с него. — Продержаться… сколько? — Поттер приподнимается на локтях. Его член блестит от естественной смазки Драко. Внезапно Драко ненавидит все это. Он ненавидит Поттера и его великолепный, эрегированный, аппетитный член. Он ненавидит эти чары: они показывают ему то, чего он никогда не сможет иметь. — На четвереньки, — приказывает Драко. Поттер смотрит на него с открытым ртом. — Сейчас же! Глаза Поттера темнеют от приказа — ебать его, ебать, — и он переворачивается, встает на колени, открывая себя Драко. Драко встает на кровать коленями, царапает ногтями спину Поттера, следуя за гладкой линией позвоночника, пока не кладет ладони на торчащие гребаные ягодицы Поттера. — Малфой? — Шире, — приказывает Драко, хлопая Поттера по бедру, и тот послушно раздвигает ноги. Ебать. Его. — Ты такой горячий, Поттер. — Становится так свободно, когда он произносит это вслух. И так чертовски больно. — Ты мудак. Тупой, неприкасаемый мудак. Но такой горячий. — Я… — хрипло выдыхает Поттер, — я правда всеми руками «за» то, чтобы ты прикасался ко мне, если, наконец, доберешься до… боже, что ты… Охуеть. Драко впивается пальцами в задницу Поттера и еще раз широко длинно лижет по его дырке. Поттер снова издает этот высокий удивленный стон. Драко рычит, раздвигает его ягодицы шире, открывая. Когда сосал член Поттера, он хотел вознаградить его за то, что тот позволяет ему это. А теперь хочет наказать. — Ты… Боже, это твой… а-ах! — Поттер выгибает спину, толкаясь задницей назад. — Малфой, блять, ты… ты буквально целуешь меня в задницу прямо сейчас? — Если ты уверен, что я делаю именно это, то да, — рычит Драко и зарывается лицом между ягодиц Поттера. Драко не дразнит, не сдерживается, и вздохи Поттера быстро превращаются в стоны. Его задница настойчиво прижимается к лицу Драко, и Драко лижет, целует, погружается во вкус Поттера, упивается доступностью этой глубокой, охраняемой части. Поттер извивается, хнычет, лепечет что-то в простыни. Драко кажется, что он слышит приглушенное «Драко!» вперемешку с проклятиями, и пытается заглушить звук, протягивая руку между ног Поттера, чтобы обхватить его член. Это не работает. — Блять, Драко, пожалуйста… пожалуйста… Драко напрягает язык и вонзается в тугую дырку. Поттер скулит его имя, а член Драко пульсирует так сильно, что на секунду ему кажется, что он кончает. — Ебать, нет, не останавливайся, — голос Поттера невероятно хриплый. — Драко, пожалуйста… сделай так еще раз… Драко делает так еще раз, пронзая Поттера своим языком, крутя ладонь вокруг головки его члена, впиваясь ногтями в его ягодицы. Он дрожит, изо всех сил пытаясь держать себя в руках, но Поттер делает все хуже — он умоляет, извивается, трахает руку Драко и толкается на его лицо. Драко отстраняется и быстро заменяет язык пальцем, вдавливая его в тугое кольцо мышц, едва ослабленное языком. В какой-то момент у Поттера подгибаются локти, и он падает на постель, его лицо наполовину скрыто простыней, но то немногое, что Драко может видеть, ярко-красное — глаза прищурены, хвала и нецензурщина сыплются из его открытого рта, перемежаясь с рваными скулящими вдохами. Драко не готов к этому. Он думал, что Поттер будет шептать ему что-то грязное на ухо полчаса, пока он сам будет касаться себя. Никогда в своих самых смелых мечтах он не думал, что сможет такое получить — что он когда-нибудь заслужит шанс, даже вымышленный… — Драко, пожалуйста. Пожалуйста… Ноги Поттера широко раздвинуты, его задница высоко поднята. Драко трахает его пальцами, погружаясь в сжимающуюся дырку — но почему чувствует, будто это с него срывают защиту, оставляя открытым? Он убирает палец — Поттер скулит — и нащупывает свою палочку. Осталось десять минут. Он отмахивается от Темпуса и нацеливает палочку на ладонь. — Лубрико. Ничего не происходит. — Лубрико, — настаивает он. Поттер поворачивается, чтобы посмотреть. Его глаза яркие и расфокусированные, но даже сейчас, даже в фантазии, Драко чувствует себя несовершенным под его взглядом. — Это палочка, — говорит он, защищаясь. — Она плохо работает с тех пор, как ты вернул ее. Поттер поднимается с некоторым трудом на дрожащих руках, садится и наклоняется к Драко, прижимаясь лбом к его щеке — мягко, свободно и нежно. Он обхватывает руку Драко и направляет палочку на ладонь. — Лубрико. Что-то влажное и прохладное наполняет руку, но Драко едва замечает это — ему нужно только немного повернуть голову, чтобы зарыться носом в волосы Поттера. Он вдыхает его запах. Поттер пахнет потом, и шампунем, и Амортенцией, и Драко хочет съесть его, хочет сохранить в своей памяти. Поттер тихо смеется в его шею. — Не могу поверить, что ты так хорош в целовании меня в задницу, — говорит он. — Из всех людей, я никогда не думал, что в этом преуспеешь ты. — Ты невыносим во всех формах, да? — говорит автоматически Драко, но он не серьезно, не совсем, особенно когда Поттер посмеивается и целует его в челюсть, рукой все еще обнимая Драко, теплой, успокаивающей и душераздирающей. — Разве ты не собирался трахнуть меня, Малфой? — шепчет Поттер ему на ухо. Драко дрожит. — Или я слишком невыносим для этого? — Я собираюсь трахнуть тебя, потому что ты невыносим, — говорит Драко и толкает Поттера на кровати. Поттер вскрикивает, но снова смеется — легко, небрежно, и разве не так звучит удар в живот — и опять встает на четвереньки. Единственная реакция Поттера на первый палец — тихий, напряженный выдох. На третьем он снова ругается, трахая себя гибкими светлыми пальцами и свесив голову вниз, и Драко не может думать — не может думать ни о чем, кроме «горячий» и «тугой», «Поттер» и «сейчас». — Блять, — говорит Поттер, когда Драко скручивает пальцы и вытаскивает их. — Блять, пожалуйста, — говорит он, когда Драко встает с дрожащими руками. — Блять, — говорит он, когда Драко толкается в его тугую — такую тугую — дырку, головка члена встречает сопротивление, а затем скользит дальше, дюйм за мучительным дюймом. — Бля-а-а-ать, — на этот раз ругательство исходит от Драко, но это скорее сдавленный звук, чем слово, что-то вырванное из глубины его души. — Блять, Поттер. — Да, — шепчет Поттер. — Да, боже, да… — Это кажется таким реальным. — Боже, да, — бездумно соглашается Поттер, двигаясь ему навстречу, принимая член глубже. — Чувствую себя потрясающе. Блять… Поттер прерывается стоном, когда Драко входит до конца, его бедра встречаются с ягодицами Поттера. Он чувствует вкус крови — прикусил губу, хотя не сдерживал стоны; что-то гораздо большее пытается вырваться из него, что-то, похороненное уже много лет, спрятанное глубоко, где никто не может добраться до него, где никто не может причинить ему боль… Поттер начинает ерзать, его плечи вздрагивают, и Драко замирает, позволяя тугой горячей заднице сжать его мучительными тисками, даже когда ноги начинают дрожать, а желание толкаться, трахать и брать становится невыносимым. — Знаешь, наверно, ты должен двигаться, — выпаливает Поттер, и Драко ломается, не в силах сопротивляться — вытаскивает почти до конца и толкается обратно. Оба захлебываются стонами. — Еще раз, — рычит Поттер, но Драко и так двигается, отчаянно проводя ногтями по спине Поттера и трахая его как надо: изящно, инстинктивно преследуя тепло, тесноту, звуки. Поттер сжимает пальцами постельное белье, и Драко чувствует это, чувствует, как что-то сжимается в груди, опутывается вокруг сердца, поэтому отводит взгляд, скользя глазами вниз по розовым линиям, оставленным его ногтями на спине Поттера, прослеживает их до бедер, в которые сейчас впивается пальцами. Взгляд ловит Темную Метку, черную и уродливую на мягкой плоти внутренней стороны руки. И он вдруг вспоминает, когда в последний раз позволил себе поверить во что-то, когда в последний раз открыл себя и почувствовал трепет от мысли, что он могуществен, что он поступает правильно. Он уязвленно мычит и прикусывает губу, существо внутри угрожает вырваться наружу. — Что… что не так? Драко даже и не понимал, что темп замедлился настолько, что бедра замерли, а Поттер оглядывается через плечо, проверяя, все ли с ним в порядке, как будто он чего-то стоит. Половина его лица, которую видит Драко, щеголяет насыщенным румянцем. Его влажная челка прилипает ко лбу. Он сдернул очки, и его глаза невероятны — такие яркие, несмотря на расширенные черные зрачки. На мгновение Драко может только смотреть. — Малфой? Драко встряхивается. — Перевернись, — глухо приказывает он. — На спину. Хочу видеть тебя. И Поттер повинуется без колебаний. Снова. Он соскальзывает с члена Драко и неуклюже устраивается на кровати, расставив ноги. Его член лежит на животе, твердый, темно-красный и текущий. Он обхватывает его рукой и стонет. — Ты когда-нибудь делал это раньше? — спрашивает он, затаив дыхание. — Это охуенно. Я никогда не… В следующий раз, когда буду сверху, я покажу тебе, каково это. Драко зажмуривается. — Хорошо, — слышит он свой голос. — В следующий раз можем сделать так. — Хорошо. Но сейчас, — напряженно говорит Поттер, — ты можешь?.. — Драко открывает глаза. Бедра Поттера подрагивают, его рука сжимает член, но не двигается, как будто он ждет Драко, как будто хочет сделать это вместе. — Пожалуйста, я хочу… — Он раздвигает ноги шире, предлагая себя. У Драко член пульсирует от этого зрелища, и он чувствует, что реальность ускользает сквозь пальцы, колеблется этими ужасными, прекрасными, разрушительными чарами. — Ты хочешь меня? — говорит Драко, оцепенело слушая слова, которые сам говорил Поттеру тысячи раз в своих фантазиях. — Ты хочешь мой член? — Блять, да, — шипит Поттер, и Драко тянется к нему, обхватывает ладонью его член и толкается в тугой жар прежде, чем понимает, что происходит. Поттер стонет и откидывает голову, и все остальное исчезает из головы Драко так внезапно, что кажется, будто Поттер бросил Эванеско на его мысли. Гораздо лучше видеть его таким, видеть его целиком: раскрасневшееся лицо, тугие соски, великолепный, влажный, аппетитный член. Бедра Драко рвутся вперед, и это похоже на прорыв плотины — он не может сдержать стон удовольствия, не может остановить себя, толкаясь сильнее, острее, глубже, сгибая Поттера пополам и трахая его изо всех сил. Поттер отчаянно коротко стонет с каждым шлепком плоти о плоть, но Драко такой жадный — ему нужно слышать больше. Он никогда никого не трахал в постели, поэтому не знает, под каким углом будет правильно, но двигает бедрами раз, два — и Поттер вдруг кричит, ругается, извивается, смотрит дикими глазами, и Драко удается не кончить только усилием воли. — Давай, — выдавливает он. — Ну же, Поттер, я хочу видеть тебя… Дай мне посмотреть, как ты кончаешь, пока я трахаю тебя… Хочу видеть тебя… Хочу чувствовать тебя… Блять, пожалуйста… Поттер бессвязен, рукой быстро дрочит свой член, а проклятия перемежаются с именем Драко, и это лучшее, что Драко когда-либо видел, самое необыкновенное, горячее, узкое, влажное… Поттер хрипло напряженно вскрикивает. Спина выгибается, все его тело напрягается, и он кончает. Нити спермы падают на его глупую великолепную грудь, и это все, что нужно, чтобы убить Драко. Оргазм обрушивается на него, ослепляя, оглушая, сужая весь его мир до пульсирующего члена и сжимающейся задницы Гарри Поттера. Шум в ушах постепенно затихает. Удовольствие цепляется за него еще долго после того, как мир приходит в фокус. Поттер, бескостный, растянулся под ним. Он смотрит на Драко из-под тяжелых век. Весь покрыт жемчужными нитями. Его рот изгибается в мягкой улыбке. — Это было невероятно. — Ты невероятен. — Драко говорит это искренне. Вероятно, это его последний шанс сказать такое. Поттер смеется, затаив дыхание и не веря своим ушам, и Драко отводит взгляд, прежде чем его сердце умудряется выпрыгнуть из груди. Он отвлекает свое внимание и вытаскивает член из задницы Поттера. Тот шипит. Дырка сжимается и расслабляется, непривыкшая к пустоте. Из нее вырывается сперма Драко. И все внутри Драко трепещет. — Где моя палочка? — хрипит он, отводя глаза. Поттер протягивает ее ему небрежно, как будто не он тут голый, измазанный спермой и беззащитный, как будто у Драко нет Темной Метки на руке. Ему требуется три попытки, чтобы Темпус заработал — хотя, честно говоря, руки дрожат так сильно, что он удивлен, что вообще может держать чертову палочку. 3:29. Осталась одна минута. — Блять. — Зачем часы? — голос Поттера ленив, удовлетворен, и Драко чувствует себя ужасно от того, что ему осталась всего минута. «Я люблю тебя», — внезапно хочет сказать он, но это так нелепо, что даже в фантазии он не позволяет словам слететь с губ. Он не знает Поттера. Он никогда не узнает Поттера. И, конечно, не полюбит его. Вместо этого он наклоняется, пока его лицо не оказывается ровно над лицом Поттера, держась на дрожащих руках. Он бросает последний долгий взгляд, упиваясь потрескавшимися губами Поттера, тонкими волосками между бровями, всеми крошечными деталями, которые он никогда больше не увидит, затем целует его — медленно, мягко и глубоко. Поттер довольно мурчит — это ощущается как удар в живот — и целует в ответ. Драко хочется заплакать. Минута растягивается. Драко понимает, что он в нескольких секундах от того, чтобы проснуться на своей кровати, холодной, липкой и некомфортной. Готовится вернуться в реальность. Поттер все еще теплый и податливый. Его язык скользит по языку Драко. Их дыхания смешиваются. Боль в груди нарастает. Поттер сдвигается и нежно поднимает руку к челюсти Драко. Драко закрывает глаза и всхлипывает. В любую секунду. — Прости, — выдавливает он, пока образ Поттера все еще здесь, все еще слышит его. — Я так сильно сожалею обо всем, обо всем этом, это была моя вина… — Хэй, — говорит Поттер. — О чем ты? Хэй… посмотри на меня. Драко знает, что фантазийный Поттер, вероятно, простит его. А еще знает, что это сделает его реальную жизнь намного более болезненной. И знает, что все равно будет думать об этом. Он открывает глаза. Поттер все еще тут, хмуро смотрит на него. Драко невольно бросает взгляд на Темпус. 3:33. Драко непонимающе смотрит на время, даже когда холодный ужас нарастает у основания позвоночника. Поттер должен был исчезнуть ровно через тридцать минут. У них больше времени? Возможно, Драко неправильно истолковал тройку — это вполне могла быть восьмерка. Он не знает, как относиться к мысли о восьмидесяти минутах; прошедшие тридцать были более интенсивными, чем он мог когда-либо ожидать. Поттер все еще хмурится — и все еще очень, нервирующе осязаемый. Еще пятьдесят минут: разве можно такое себе представить! Нужно убедиться. — Не смывай это, — говорит он (если у него есть еще пятьдесят минут, он вылижет грудь Поттера) и поднимается с постели, игнорируя протестующего Поттера. Он хватает свою палочку и бросается через комнату к коробочке с чарами грез, которая лежит брошенная на его кровати. На упаковке определенно написано тридцать. Драко хватает свиток пергамента и просматривает первую страницу. Везде, где упоминается срок, написано: Т-Р-И-Д-Ц-А-Т-Ь. Он никак не мог ошибиться. Он оглядывается через плечо, чтобы убедиться, что Поттер все еще там и — что удивительно — идет к нему, красивый, голый и непонимающий. — Знаешь, я не виню тебя ни за что, — говорит Поттер, и отчаянный звук вырывается из горла Драко. Он срывает простыни, лихорадочно ища второй свиток, тот, на котором было заклинание. Оно должно было исчезнуть, как только было произнесено. Может… может, все изменилось, когда Драко прочитал его. Может, он каким-то образом выиграл приз — дополнительное время. Он пытается убедить себя в этом, альтернатива слишком ужасающа, чтобы даже размышлять о ней. Но когда он находит второй свиток пергамента, заклинание все еще там. Поттер удивленно хмыкает и встает рядом. — Это разработка Уизли? — Он берет коробку и наклоняет голову. — Грезы наяву? Ха. Я бы попробовал. Это сработает на двух людях? Но если заклинание все еще тут. И если Поттер все еще тут. О, нет. Драко смотрит на свою палочку. Бестолковая палочка. Палочка, которая срабатывает через раз. Ну нет. Невозможно. — Что? Этого не может быть. Ну правда, этого не может быть. Он не может… Блять. Он не мог на самом деле трахнуть Гарри Поттера. — Что происходит? Драко едва может чувствовать свое лицо, но судя по беспокойству в голосе Поттера, его ужас очевиден. Глаза Поттера скользят к коробке с грезами наяву, к заклинанию на втором свитке, к непослушной палочке. — Подожди. Темпус… Ты думал… ты думал?.. Драко не может говорить. Поттер ругается. Опускает руки, чтобы прикрыть член — настоящий, реальный член, который Драко правда держал в своем настоящем, реальном рту. Драко отправится в тюрьму на всю оставшуюся жизнь. — Я знал, что это было странно! — Поттер осматривает беспорядочно валяющуюся на полу одежду в поисках своих трусов и натягивает их. Драко тоже нужно одеться — он все еще стоит голый и замерзший, — но он не может… что он наделал… он не может дышать… Как все это могло быть реальным?.. Как он мог трахнуть Спасителя волшебного мира? — Блять, Малфой, — говорит Поттер. Он натягивает брюки, возится с пуговицами. Он раздраженно оставляет свои попытки и оглядывается на Драко. Тот вздрагивает и готовится защищаться. — Блять, — снова говорит Поттер. — Малфой, прости. Драко уже готов сопротивляться, но какая-то далекая отчужденная его часть удивляется, что мозг не может охватить прозвучавшее полностью, сбиваясь в сторону явного замешательства. Беспамятство было бы благословением. — Что?.. — он хочет уточнить, за что Поттер извиняется, но вместо слов вырывается только задыхающийся звук. Поттер немедленно оказывается рядом, его теплые руки сжимают плечи Драко. Блять, он настоящий. Он правда… он на самом деле… — Блять, Малфой. Дыши, — говорит он, и Драко инстинктивно повинуется, делая громкий болезненный вдох через рот. Еще два, и он набирает достаточно воздуха, чтобы начать умолять: — Клянусь, я не понимал, клянусь, я не думал, что это реально… Пожалуйста, не отправляй меня в Азкабан, пожалуйста, я сделаю все… Поттер смотрит на него так, будто он только что умолял его стать новым танцором Селестины Уорбек. — О чем ты? Азкабан? Еще один болезненный глоток воздуха. — Я… я заставил тебя… я принудил тебя… — Ты меня ни к чему не принуждал, — твердо говорит Поттер. Он все еще держит Драко за плечи. — Это не я думал, что все вокруг фантазия. — Но ты… — Драко вспоминает, как дырка Поттера сжималась вокруг его языка, как Поттер умолял. — Что ты… я не понимаю… — Что? — спрашивает Поттер осторожно. Он все еще без очков. — Ты правда пришел за книгой! — Да, — соглашается Поттер. — И Гермиона точно убьет меня. — И тогда я… Тогда мы… — Мы сделали это, да. — Я трахнул тебя! — Да, и мне чертовски понравилось, если ты не понял. — Я ударил своим членом тебя по лицу! Поттер фыркает. — Ну, я не так уж сильно от этого кайфанул, но выражение твоего лица того стоило. — Выражение моего?.. — Ты выглядел так, словно вот-вот воспламенишься. Очень лестно, правда. Драко болезненно стонет и отворачивается. Даже если он не отправится в Азкабан — невероятно, но, похоже, это так, — он не уверен, что когда-нибудь переживет это. То, что он сделал с Поттером. То, что сказал ему. То, что чувствовал. Все это было очень хорошо и складно, пока он думал, что это греза — ну, это не было хорошо и складно, это было тяжело, безнадежно и больно, — но теперь он знает, что все это произошло по-настоящему, что Поттер видел, как он… Он дергается, когда рука Поттера снова касается его плеча. Настоящая рука настоящего Поттера. На настоящем плече Драко. — Хэй, — зовет Поттер. — Мне действительно жаль. Я должен был понять, что что-то не так. Просто… когда ты сказал, что я заносчивый придурок… — Самодовольный придурок, — поправляет машинально. — Самодовольный придурок, — торжественно исправляется Поттер. — Я понял, что это не любовное зелье, и это было так чертовски приятно слышать. — Он раздраженно вздыхает. — Я должен был убедиться — не должен был быть таким спонтанным. Прости, если мы сделали что-то, чего ты не хотел делать. Поттер явно борется с самим собой, его лицо виновато нахмурено. Поттер чувствует себя виноватым. Учитывая обстоятельства, это почти смешно. Драко готовится к последнему потрясению. — Поттер, — медленно произносит он, потому что Поттер — идиот, которому нужно все объяснить. — Я знаю, что это сложно для тебя, но подумай немного. Я буквально считал, что ты волшебное проявление моих фантазий. Все, что мы сделали, было тем, что я хотел сделать. — Оу. — Поттер жует губу и отводит взгляд. Драко использует последний шанс хорошенько рассмотреть его. Настоящего. Его лицо без очков кажется острее. Драко нравится. — Знаешь, — нерешительно говорит Поттер, все еще не поднимая взгляда. — Если бы я применил это заклинание, я бы, вероятно, тоже увидел тебя. Драко закатывает глаза. — Заткнись, — бормочет он. — Я серьезно, — настаивает Поттер. Он встречается с глазами Драко, и снова этот взгляд — так невероятно похожий на него. За исключением того, что это на самом деле он. — Ты думаешь, я бы согласился на все это, если бы мне не нравилось? Тут уже ты тот, кто не подумал немного. Ты знаешь, сколько людей бросаются на меня ежедневно? Если бы я позволял всем им трахнуть меня, ты бы определенно об этом услышал. Драко усмехается. — Какой же ты самодовольный. — А ты несносный, выбешивающий и великолепный. Давай сделаем это снова когда-нибудь. Если захочешь. Драко снова проверяет пергамент. Заклинание все еще там. Но Поттер говорит самые нелепые вещи, именно то, что Драко хочет услышать. Он не может быть настоящим. Не может. Или может? — Откуда мне знать, что ты на самом деле не греза? Откуда мне знать, что ты не исчезнешь через несколько минут? Лицо Поттера расплывается в улыбке. — Ну, — говорит он, протягивая руку. Драко берет ее. — Как я уже сказал, Терри и Энтони не вернутся до шести. Почему бы тебе не попробовать узнать?