***
Дела в офисе идут хорошо, пан Ольгерд. Бухгалтерия говорит, что в этом месяце долгов нет. От заказчиков нет отбоя. Все товары поставили. Чистая прибыль на пять процентов выше, чем в прошлом году. Всё идёт гладко. Всё идёт гладко. Ты стал таким холодным, Ольгерд. Никогда не ложишься со мной в одно время. Вечерами где-то пропадаешь. Ты постоянно пьян. Ни о чём мне не рассказываешь, вместо этого ты просто молчишь и запираешься в своей комнате. Ты специально от меня отдаляешься. Я устала. Я устала. «А я не устал?»Блатхе, 17 число
«Сегодня был у нотариуса, а потом у психолога. Психолог сказал, что надо мои мысли куда-то записывать, и если они вызовут эмоции, то обязательно это для себя отметить. Ну ладно, надо — значит надо. У нотариуса был не один, с Ней. Её имя не вызывает эмоций, поэтому смысла писать его я не вижу. Она всё то время, пока обсуждали раздел имущества, еле сдерживала слёзы. Эмоций по этому поводу не ощущаю.Блатхе, 20 число
«Он вновь пришёл. Это случилось вчера, когда я уже практически уходил из офиса. Этот юрист. Хотя хер его знает, кто он на самом деле, я его диплом ни разу не видел. Он, может быть, где-то там и есть, но мне его никто не демонстрировал. Когда он только появился на пороге моей стоящей на грани разорения фирмы, я подумал, что он именно тот человек, который мне нужен. Только он поможет мне наконец всё вернуть на круги своя, чтобы фирма вновь начала приносить прибыль, и нам с Ней не пришлось больше перебиваться от месяца к месяцу. Сейчас я слегка другого о нём мнения. Вчера я с ним общаться категорически не хотел, поэтому поспешил уйти. Не получилось. Да, я понимаю, ожидаемо, но и не вам меня осуждать. Вы просто его не видели ни разу в жизни. Я вам этого, кстати, не советую. Он вновь начал говорить, что подписанный мной договор об оказании услуг обязывает меня выполнить свою часть. Но я-то знаю, что подписывал, поэтому пока-что проблем удавалось избегать. Что я чувствовал по поводу нашего с ним разговора? Злость» Возвращаясь домой, Ольгерд ощущал себя как обычно — никак. Постоянный гул машин на главной улице Оксенфура совсем не раздражал его, очередная стычка группы эльфов и людей его тоже не особо трогала, а путь до когда-то родного сердцу места даже на секунду не заставлял его улыбнуться. Ольгерд даже не знал, чем можно было бы занять мысли, чтобы не думать постоянно о той всеобъемлющей пустоте вместо его сердца — ничего больше не приносило ему удовольствие. Ни чтение книг, ни просмотр фильмов, ни сериалы с чипсами — абсолютно ничего. И от осознания этого факта ему становилось больно.Блатхе, 21 число
«Когда я пришёл на работу с самого утра, секретарша сказала, что заходил какой-то мужчина и оставил мне письмо. Она сказала, что это странно, потому что он просто мог написать мне на рабочую почту или на мобильный телефон, но меня это не волновало. Меня сегодня ждала встреча с одним из моих главных поставщиков. Он должен был обсудить со мной дополнения к договору купли-продажи, поэтому я решил не заставлять его ждать. Если вас это интересует, то всё прошло удачно. По-другому оно пройти не могло. Что я чувствую по этому поводу? Ничего. Открыл письмо я только вечером, у себя дома. На листе ничего не было написано, он был абсолютно пустой, без единых пометок или даже грязи. Я решил его выкинуть. Выкинул в мусорку в другом дворе. На всякий случай. Пока шёл назад, чувствовал на спине чужой взгляд. Я начинаю думать, что мне пора нанять ведьмака»***
Ночные улицы столицы Темерии никогда не покрывались тьмой полностью. Уличные фонари, неоновые вывески, свет от фар и мобильных телефонов горожан — всё это не позволяло Вызиме утонуть во мраке северной ночи, оставляя её такой же яркой, как при свете дня. Вернон Роше больше предпочитал умиротворение, отсутствие раздражающего сетчатку глаза света, тень, где можно спрятаться. Будучи когда-то давно рядовым разведчиком в армии короля Темерии, он ещё оттуда запомнил первое правило выживания — спрячься и выжди момента. Но где ты спрячешься в тесном душном густонаселённом городе, в котором даже подворотни освещены бьющим из низких окон фиолетовым и синим неоном? Правильно, только на виду. За Роше медленно и устало плелись двое полицейских, его подчинённых. Они вот-вот должны были закончить свою смену, но приказ детектива прервал их сборы домой, в тёплые кроватки, поэтому сейчас оба довольны уж точно не были. Роше тоже как-то особенно счастливым себя не ощущал, однако работу откладывать было никак нельзя — сегодня могло вскрыться кое-что очень важное связанное с Белками, а это для него на данный момент являлось приоритетом. Нет, какой-то личной неприязни у мужчины к Старшим расам как к группе населения не было, однако некоторые индивиды умели довести его до белого каления, как никто другой. Не упоминая даже то, что эти самые «некоторые индивиды» активно занимались разбоями, грабежами и наркотиками, при этом издеваясь над несчастным Роше и всей его командой спецподразделения. Трое мужчин медленно подходили к закрывающемуся в это время ресторану, расположившемуся вместо первого этажа типичной многоэтажки, владелец которого уже было собирался закрыть двери в помещение на ключ, однако Роше вовремя успел остановить его негромким кашлем. Эльф резко и с некоторым испугом в глазах взглянул на правоохранителей через плечо, оценивая ситуацию, и лишь затем поворачиваясь к офицерам полностью, слегка переминаясь с ноги на ногу. Выглядел он обычно, особых примет заметить было сложно, даже глаза его в свете фонарей сияли стандартным зеленоватым оттенком, а волосы были обыденно коричневато-чёрными, на такого эльфа внимания дважды никогда не обратишь. Роше знал, что Белки любили рекрутировать именно таких гражданских, а потому моментально насторожился. — Мистер Дираэд, не так ли? — Вернон попытался начать диалог с предполагаемым помощником Белок на максимально хорошей ноте, однако поведение Дираэда с испуганного очень быстро сменилось на агрессивно-настороженное, — К нам поступило сообщение, что вы можете быть связаны с Белками. Мы должны проверить ваш ресторан, если вы не против, — на такую приторную и напускную учтивость эльф лишь презрительно фыркнул, одной рукой распахивая настежь входную дверь: — О, конечно же я не против, господин Детектив, — сарказм сочился из каждого его слова, и Роше на это лишь устало закатил глаза, — Вы ведь до этого три раза ко мне на проверку не приходили, и квартиру мою с ног на голову не переворачивали. Я уж не знаю, что вам ещё надо сделать, чтобы вы мне поверили. Я не вожусь со всякими бандитами, у меня совсем другие принципы. — Ты эльф — этого достаточно, чтобы мы думали, что ты помогаешь Белкам, — язвительно ответил один из полицейских, окидывая Дриаэда презрительным взглядом, словно он вот-вот был готов броситься на несчастного эльфа с кулаками, дабы выбить из него правду силой. Вернон на этот едкий диалог не обратил ни малейшего внимания, спокойно переступая порог скромного заведения, моментально подмечая его ухоженность и уютную атмосферу, которая создавалась благодаря плотным бардовым шторам, добротной ореховой мебели и невысоким белым свечкам на каждом обеденном столике. Он пользовался деньгами Белок, в этом у Роше сомнений не было. Вернону оказалось крайне выгодно, что его помощники решили поболтать с подозреваемым чуть-чуть подольше снаружи, хоть ему и не хотелось, чтобы дело дошло до откровенных кулаков — избивать гражданских не входило в его планы на этот вечер, даже если этот гражданский на данный момент и являлся подозреваемым. Первое время детектив ещё слышал отдалённый гул со стороны оставленных им снаружи, до него даже доходили некоторые слова, которые напрямую касались политики. «Король», «Эльфский кодекс», «Нильфгаард» — это то, что Роше смог выловить из их диалога без особых стараний. Однако, чем дальше вглубь ресторана он заходил, тем хуже ему был слышен разгорающийся спор и тем отчётливее можно было уловить глухое копошение в стороне подсобки, а потому мужчина быстро туда направился, касаясь рукой кобуры пистолета, до этого спрятанной за строгим чёрным пиджаком. Неизвестный тоже был настороже, а потому моментально замер, когда услышал чужие громкие чёткие шаги, однако Роше уже знал, где он находится. Дверь в кладовку оказалась не заперта, и Вернон легко её распахнул, параллельно взводя курок револьвера. В помещении было темно, хоть глаз выколи, а потому Роше пришлось приложить усилия, чтобы разглядеть сидящий на полу силуэт, крайне тяжело дышащий и спиной опирающийся на одну из коробок с чистящими средствами. Неизвестный придерживал рукой бок, откуда на пол звучно капала густая алая кровь, в то время как в его другой руке расположился однозарядный пистолет, созданный явно ещё до Первой Нильфгаардской войны. — Романтичная обстановочка, ты так не считаешь? — голос раненого звучал приглушённо и надрывно, будто бы ему приходилось выдавливать из себя слова силой, однако на его губах всё равно играла лёгкая улыбка; Роше лишь презрительно фыркнул в ответ, пока что не собираясь убирать руку с оружия в кобуре. — Твою простреленную тушу видело пять человек в городе, и трое из них заметили, как ты прошёл сюда через чёрный ход. Неумолимо теряешь хватку, старик, — Вернон пытался поддерживать марку язвительности, однако его суровый холодный голос не позволял ему этого полноценно сделать — покомандуй он отрядом полицейских ещё несколько лет, и его глотка не сможет выдавить из себя абсолютно ничего, кроме холодного сарказма и усталости. — Тяжело сохранять планку, когда в тебе застряла пуля, смазанная ребисом, — раненый как мог пытался оставаться в данной ситуации спокойным и расслабленным, несмотря на то, что лицо его даже в полутьме заметно побледнело, а под глазами собрались красные круги, — Ты ведь пришёл не один, я прав? Тебе нужно поторопиться арестовать меня, а то такими темпами эта честь достанется кому-то из них. — Поделюсь званием, я не гордый, — наконец-то вернув курок своего револьвера на место, Роше склонился над собеседником и наиболее аккуратно коснулся его руки, пытаясь её немного отодвинуть, дабы посмотреть, насколько тяжело был ранен мужчина; выглядело всё довольно-таки плохо, — Если пуля прошла через кишечник, будет больно ещё несколько дней. Потом пару дней рана будет гноиться. А потом ты умрёшь, — до ушей детектива дошёл тихий усталый смешок, не такой едкий, как это бывало обычно, а потому и сам Роше еле успел сдержать глупую улыбку, несмотря на то, что обстановка совсем не располагала к хоть какому-то смеху. — Тебе нужно убираться отсюда, — продолжил Вернон, как только встал обратно на ноги и отряхнул стрелочные брюки от пыли, которая до этого спокойно лежала на полу; детектив ловко вынул из внутреннего кармана своего пиджака небольшой свёрток с магическим лекарством, которым государство снабжало каждую милитаризированную организацию, включая полицейских, и без раздумий отдал его мужчине, — В следующий раз, когда мы встретимся, твоё состояние не спасёт тебя от ареста, Йорвет. Тихий смешок эльфа неожиданно прервали тяжёлые шаги двух полицейских, и тому резко стало не до смеха.***
Геральт неприятно сощурился от бьющего по сверхчувствительной сетчатке утреннего солнца, когда ему прямо в глаза попал большой яркий луч, прорезавшийся между двумя многоэтажками Третогора. Промышленная революция довольно сильно ударила по культурному наследию столицы Редании, и от старых возвышенных эльфских зданий остались лишь далёкие отголоски, которые больше напоминали жалкие лачуги для бедноты, чем благородное наследие прошлой эры. Наверное, когда-то это место было по-настоящему прекрасным, думал Геральт, не было в этих местах ни бесконечных застроек под жилые муравейники, не было бизнес-центров, небоскрёбов. Был лес, а в лесу — скрытый ото всех остальных каменный городок со своей жизнью. Ведьмак ехал в своей старой доброй «RoACH» 1596 года на пассажирском сиденье и дремал — Ламберт наконец-то согласился провести ночь за рулём вместо Геральта, который обычно и вёл автомобиль. Ведьмак вообще редко кому доверял свою дорогую сердцу машину, которую подарил ему ещё дядя Весемир на первое полноценное задание Геральта (Эскелю в тот раз достался новенький, прямо с завода, револьвер с серебряными пулями), однако Ламберту за столько-то лет путешествий с ним вполне себе доверял. Геральт даже помнил, из какого детского дома пятнадцатилетний он и Весемир забрали Ламберта — центрального Реданского Третогорской области. Маленький несносный пацан ещё тогда выделялся своим характером, да и его медицинские показатели были подходящими для достаточно безболезненных мутаций, поэтому его взяли без особых раздумий. Хотел ли он такой для себя жизни? Вопрос на засыпку. Ламберт выглядел сонным и уставшим, что было неудивительно после долгой ночной поездки по не самой простой трассе, соединявшей Оксенфурт и столицу. На ней до сих пор в некоторых местах остались огромные дыры от артиллерийских снарядов после Первой Нильфгаардской войны, в которой Редания, объединившись с Темерией, еле как выстояла. Почему ни Радовид, ни предыдущий президент Редании, эти дыры так и не заделал — тайна, окутанная мраком. Весь этот поток мыслей стрелами возникал в сознании полусонного ведьмака, пока сидящий рядом тихонько напевал себе под нос какую-то популярную рок-композицию, убаюкивая таким образом ещё сильнее. Окончательно Геральт проснулся только в тот момент, когда Ламберт не особо-то и аккуратно припарковался рядом со зданием Национального Совета Редании, где уже стояли некоторые известные автомобили их товарищей по цеху: друзей, просто знакомых, и даже тех, кого сам Геральт едва видел — Радовид собрал абсолютно всех ведьмаков школы Волка. Призвал, словно верных псов на цепи, которые были только и рады увидеть его лысую голову, ленивые глаза и недовольный оскал. Только вот рады они не были ни на йоту. — Будет что-то серьёзное, — грузно кратко прокомментировал Геральт, когда они оба вышли из машины и направились в сторону главного входа административного здания, на что Ламберт, удивительно, ничего не ответил, а лишь показал на входе консьержке ведьмачье удостоверение, не останавливаясь ни на секунду; его походка, движения и жесты ощущались невероятно нервными, словно он чего-то боялся, только вот чего именно — пока Геральт не понимал. Зал для переговоров находился на третьем этаже, поэтому ведьмакам пришлось практически проталкиваться через собравшихся по очередному государственному делу министров в дорогих костюмах, депутатов с сытыми лицами и военных командующих, удостоившихся чести сюда попасть. Похоже не у одних ведьмаков была на сегодня запланирована аудиенция с Президентом, и все находящиеся внутри ожидали этой встречи с нетерпением и некоторым трепетом — всё же Радовид на самом деле был гораздо влиятельнее, чем могло показаться на первый взгляд. Возле непосредственного зала тоже собралась толпа, только вот она разительно отличалась от предыдущей: ведьмаки и ведьмачки выглядели больше как сборище фрилансеров или спортивных тренеров, нежели настоящих государственных служащих, которые располагались на два этажа ниже. Знакомых лиц среди них было достаточно: старый добрый Эскель всё с тем же бессменным шрамом на половину лица, юная Цирилла, дитя-предназначение Геральта, которая уже как лет десять совсем и не дитя, ещё с десяток более молодых ведьмаков, среди которых начинали появляться и женщины благодаря новым исследованиям магов и чародеек, и во главе их всех стоял дядя Весемир — единственный бессменный глава и директор школы Волка. — Даже он пришёл, — невесело тихо бросил Геральту Ламберт, быстро сливаясь с толпой коллег, словно он не хотел, чтобы его друг слышал его, и уж тем более отвечал; Геральт останавливать его не стал, потому что у него всё равно бы не получилось, а потому решил, что до начала заседания ему и самому стоило бы поприветствовать старых друзей. Цирилла по-настоящему обрадовалась, наконец-то впервые увидев Геральта за последний год путешествий то в одиночку, то с Керис, а потому быстро и активно, как она всегда умела, начала рассказывать о каждом её приключении до мельчайших подробностей. Рассказывала девушка о том, как она дралась с гулями в подвалах, и о том, как выводила из квартир накеров размером с мышку, даже о выселении хима из чужой головы упомянуть не забыла. Геральт слушал её внимательно и учтиво, при этом мягко улыбаясь уголком губ, перебивая её лишь в тех местах, где ему самому было интереснее узнать поподробнее. Эскель к ним подошёл чуть позже, примерно на середине рассказа Цириллы, и Геральт сразу подметил, что его товарищ тоже был каким-то уж больно нервным. Ламберт что-то рассказал ему, или Геральт один ничего не знает о происходящей ситуации? Такое негодование на лице мужчины не осталось для Эскеля незамеченным, а потому он неловко прервал уже почти дорассказавшую историю о бруксе девушку. — Может хоть ты объяснишь мне, что произошло? Ламберт с самого утра какой-то странный, да и всё это не похоже на запланированную встречу, — Геральт как мог старался звучать сухо и незаинтересованно, однако получалось скверно — слишком уж много было вопросов, и слишком мало он получал ответов; Эскель понимающе кивнул и украдкой взглянул на неожиданно стушевавшуюся Цириллу, а ведь она всего пару секунд назад ярко улыбалась, — Да, похоже я один такой, кому ни о чём не доложили. — Никто из нас не знает наверняка, — уклончиво ответил Эскель, при этом стараясь не смотреть своему другу в глаза, и только он было открыл рот, дабы продолжить свою мысль, как из дальней части коридора послышался лёгкий стук низеньких мужских каблучков, которые могли принадлежать лишь одному человеку во всей Редании — её непосредственному Президенту — арбитру между тремя ветвями власти, верховному главнокомандующему, главному законодателю и ещё Мелитэле знает кому; все лишние разговоры пришлось прекратить. На фоне всех высокорослых и крепких в плечах ведьмаков и ведьмачек довольно скромный в ширине и средненький по высоте Радовид выглядел даже каким-то неказистым и хилым, однако всё же кое-что моментально выделяло его из всей окружавшей его толпы — пронзительный светло-карий, практически золотой, взгляд, который заставлял нервничать любого, кто смотрел прямо в его глаза дольше пяти секунд. Радовид своевольно и на удивление легко распахнул двойные светлые двери, ведущие в зал переговоров, и махнул рукой ведьмакам следовать за ним. Зашли все в довольно просторную белую комнату, в которой из мебели был исключительно крупный овальный стол, растянутый почти на всю длину комнаты, и вмещал он приблизительно сорок человек — как раз хватало на всех депутатов Парламента. Геральт сел на один из простеньких стульев с чёрной обивкой рядом с Эскелем и ещё какой-то малознакомой ему ведьмачкой, волосы которой, как и у Геральта, были серыми от прошедших мутаций, в то время как Ламберт оказался по другую сторону стола, чуть подальше от сидения Радовида. Президент поприветствовал собравшихся уже сидя, и обвёл зал холодным отстранённым взглядом — в нём собрались все ведьмаки школы Волка, и это его порадовало. Да и выглядел он так довольно, что у Геральта начинало складываться ощущение, что у него от банальной покорности других людей член встаёт как по часам. — Наверное, вас всех интересует, почему я вас здесь собрал, — медленно и спокойно начал свой очевидно длинный монолог Радовид, расслабленно облокачиваясь о спинку своего бархатного высокого стула — все остальные сидели на жалких полу-табуретах, — И вы уже могли заметить, что вас стало на несколько человек меньше, чем было, — Геральт, по правде говоря, не заметил, — Это и является причиной внеочередного собрания. Следует сказать, что ситуация под контролем, и волноваться вам не о чем. Однако я хочу прояснить, что кое-что произошло на границе с Темерией, всего неделю назад. Кое-что непоправимое и оскорбительное. То, с чем вы разберётесь. Были убиты трое наших ведьмаков, прямо на нейтральной территории. Предрекая ваши вопросы, — быстро среагировал Радовид на нарастающий в комнате шёпот, — Вы этим займётесь, во-первых, не все, а во-вторых, потому что у полиции хватает иных дел. Пять человек должны будут оставить свои гражданские контракты на время, двое поедут в Темерию и поговорят с нашим дорогим союзником, а остальные трое поедут набирать новых детей. Вопросы? — после такого информативного рассказа, которые у любителя поболтать на отстранённые темы Радовида случались редко, никто не смог вымолвить ни слова; должно быть, в Темерии произошло что-то по-настоящему ужасное, что всю лирику Радовиду пришлось на время отбросить. Решать, кто из уже двенадцати ведьмаков поедет выполнять задание Президента, пришлось прямо за столом, чтобы лишний раз не тратить его драгоценное время на пустые походы туда-сюда. Первыми пошли под нож те, у кого на данный момент не было крупных контрактов, затем уже пришлось выбирать из оставшихся. Ламберта с Геральтом разделили: юному ведьмаку придётся выбирать новобранцев из детских домов, а Геральт поедет в Темерию. Тот был, в принципе, не против — знакомые у ведьмака там были, и особенных проблем возникнуть было не должно, в то время как Ламберт своей ролью оказался недоволен, ведь ему насильно придётся делать то, через что он сам с такой болью прошёл. — Всё будет хорошо, — вышло у Геральта гораздо более сухо, чем он планировал изначально, поэтому Ламберт ему ну никак не поверил и лишь сильнее нахмурил свои густые тёмные брови, пальцами крепко, до белых костяшек, сжимая автомобильный ремень безопасности. — Нихуя, Гер, хорошо не будет. Ты слышал, как он отозвался о наших мёртвых собратьях? Правильно! Никак он о них не отозвался! Похоже, похоронами опять Весемиру придётся заниматься, — юный ведьмак был воистину взбешён, и держался изо всех сил, чтобы не начать кричать, выплёскивая весь накопившийся гнев наружу, — Когда в последний раз вообще умирал ведьмак? Почти тридцать лет назад, когда пришёл Лео. Наша смерть — не такое уж и частое событие, его можно было бы хоть как-то организовать! Но нет же, нет. Нет, сука, денег! — Геральту начинало казаться, что ещё пару минут таких криков, и Ламберт начнёт буквально плеваться желчью. — Хватит тебе, успокойся. Твои едкие комментарии ничего не вернут назад, и Радовида они тоже не изменят, — удивительно спокойный тон Геральта лишь разжёг огонь, бушевавший в груди Ламберта, ещё сильнее, и горечь обиды за павших товарищей накрыла его с головой окончательно; он кричал всё то время, пока Геральт спокойно, а главное молча, вёл «RoACH» до их съёмной квартиры, где они соберут вещи на дальнейшие поездки. Наверное, Геральт просто слишком устал.***
Чёрный густой туман посреди комнаты — вам это кажется странным? Эмиэль Регис Годфрой сказал бы, что странного в этом ничего нет, случается со всеми время от времени, и ничего страшного. Его комната, в которой он находился прямо сейчас, полностью, от потолка до пола, пропахла медикаментами, спиртом, травами и ещё Лебеда знает чем, однако самому Регису такой запах нравился — перебивал стойкую металлическую вонь человеческой крови. Мешать работу и личное пространство было глупым решением, однако снимать отдельную квартиру, когда твой единственный заработок — лечить подстреленных бандитов, было бы не менее глупым решением. Иногда Регис останавливался и думал, каким образом он вообще из презентабельного врача, доктора наук, стал практически беглым преступником, пособником сразу нескольких крупных банд Туссента, включая столь ненавистную ему Сианну, однако имя одного единственного существа всё меняло и вопросы моментально исчезали. Регис не мог его оставить, не мог бросить на растерзание тем, кто был готов с лёгкостью воспользоваться его способностями, а затем просто выбросить, как забытую всеми игрушку. Он не хотел для него такой жизни, в горечи и печали одиночества. Сегодня должны были привезти ещё несколько раненых после очередной разборки между бандами, однако что-то они уж слишком сильно опаздывали. Солнце уже давно скрылось за горизонтом, а стрелки настольных часов уже пятьдесят минут как прошли отметку в десять часов, в то время как сами гости должны были прибыть примерно к восьми, судя по сообщению, отправленному наспех Детлаффом. Конечно, в таких делах что-то спланировать наверняка всегда оказывалось задачей непосильной, но вот только легче ситуацию для Региса это не делало — страх того, что что-то ужасное непременно произошло, не покидало его, даже с чётким знанием того, что просто так Детлаффа не убить. А что, если те, с кем сражались головорезы Сианны, нашли и себе высшего вампира? Что, если он сильнее Детлаффа? Нет, не время паниковать, паника лишь затмевает сознание, мешает концентрации. Вдох-выдох, Регис. Ты должен быть готов на все сто процентов, когда тебе в квартиру принесут полумёртвых истекающих кровью людей и сосредоточиться на них, а не высматривать за ними Детлаффа. Хотя он сам всё равно скорее всего не явился бы — уж больно много у него работы накопилось за последнее время. Регис вовремя успел уловить, как несколько человек с тяжёлыми шагами и кипящей кровью неумолимо приближались к двери, а потому, резко сорвавшись с места, побежал её открывать прежде, чем в неё хоть кто-то из них постучал. В его квартиру ввалилось трое — человек и эльф несли третьего, раненого, поддерживая того за подмышки, чтобы их несчастный хрипящий и стонущий товарищ скончался как можно позже, и Регис успел хоть что-то для него сделать. Вслед за ними спокойно вошёл Детлафф, который взглянул на своего друга лишь украдкой, вот только Регис успел прочитать каждую эмоцию на его лице — и эти эмоции ему ох как не понравились. Однако медлить и детально расспрашивать Детлаффа времени не было, ведь раненый уже успел заляпать своей кровью только недавно вычищенный паркет, и он ждать ну никак не собирался. Уложив мужчину на подготовленную заранее для хирургического вмешательства кровать, накрытую плотным полиэтиленом, Регис ловко и непринуждённо разорвал чужую плотную чёрную кофту, лицезря уродливую рваную рану, полученную явно от не самого наточенного армейского ножа. Чуть ниже, в районе бедренной и тазовой костей застряла пуля в девять миллиметров — такую будет достать гораздо проблематичнее, однако плюс в том, что она могла и не задеть таз. Без лишних разговоров Регис откупорил лежащую рядом со всем необходимыми для операции инструментами бутылку нильфгаардской водки и смочил место ранения, затем отдавая остатки жидкости мужчине, и тот жадно принялся глотать алкоголь, который время от времени, не попадая ему в рот, стекал по груди прямиком на всё тот же полиэтилен. Перчатки, которые Регис ловко натянул на руки, вампир заранее продезинфицировал, дабы не заразить несчастного раненого ещё и сепсисом, которому и без того при наихудшем стечении обстоятельств грозила инвалидность. Детлафф всё то время, пока Регис увлечённо вынимал пулю из несчастного бандита и аккуратно педантично штопал его, пристально наблюдал за каждым движением своего друга, спрятавшись в углу комнаты и скрестив руки на груди. Регис прекрасно чувствовал на себе этот острый липкий взгляд, однако против совершенно не был — он к нему уже давно привык, и в какой-то момент даже ловил себя на мысли, что без него становилось как-то пустовато. Как-то у них так уж сложилось, что Регис легко принимал молчаливость своего товарища, а Детлафф время от времени позволял тому быть к нему ближе, чем многие другие вампиры. — Советую вам всю следующую неделю менять повязки не реже, чем раз в шесть часов, — мягко начал повествовать Регис, когда раненый наконец-то пришёл в себя после столь тяжёлой полевой операции, — Хотя, лучше вам всё-таки для начал найти того, кто будет вам с этим помогать. Боюсь, что пуля всё-таки раздробила вам тазовую ость, — вампиру было искренне жаль мужчину, и эта жалось довольно чётко прослеживалась в его голосе, — Если вы не пойдёте к профессиональному доктору в специализированном учреждении, то можете окончательно потерять возможность ходить, — таким образом Регис максимально мягко завуалировал тот факт, что бандит навсегда останется по пояс инвалидом. Ушли бандиты в даже ещё более мрачном настроении, чем когда они только появились на пороге. Эту часть своей работы Регис уж точно не любил и корил самого себя, несмотря на то, что сам он сделал абсолютно всё возможное в случившейся ситуации для этого несчастного человека. Детлафф хорошо понимал, что именно в данный момент чувствовал его друг, однако, вопреки всему, почему-то из тени не выходил, словно боялся всё сделать только хуже. Регис же, не став ожидать каких-либо действий от товарища, медленно и крайне устало начал аккуратно собирать полиэтиленовый пакет со совей кровати, при этом стараясь всё же не вымазать пальцы и одежду в человеческой крови. Вымазал. Ну ничего — всё смоется, одежда отстирается, а комнату вполне можно проветрить и наполнить ароматом трав с помощью сандаловой палочки, особых проблем возникнуть было не должно. Регис уже давно забыл, что такое жажда крови, и этот факт крайне радовал. В молодости он вёл себя иначе, был менее разборчивым и гораздо хуже держал себя в руках, о чём через столько сотен лет сожалел. Наверное, именно поэтому он пошёл учиться именно на врача, когда институты стали нормальной частью жизни общества, — хотел таким образом хоть как-то загладить вину за всех тех убитых без сожаления людей, эльфов и краснолюдов. По крайней мере, он убеждал себя в том, что это ему помогает справиться с угрызениями совести. Регис смог спокойно выдохнуть и расслабиться лишь тогда, когда от прошедшей в квартире операции не осталось ни следа, и дух витавшей всё это время смерти покинул помещение окончательно. Детлафф до сих пор не сдвинулся с места ни на миллиметр, упорно продолжая прятаться в мрачном углу покрытой сумраком комнаты, однако по его взгляду было ясно — он хотел. — Что-то не так, душа моя? — покровительственный голос Региса так неожиданно и резко разорвал повисшую между мужчинами тишину, что Детлафф даже не успел среагировать и просто продолжил стоять не шелохнувшись, всматриваясь в чужую фигуру, ровно сидящую за письменным столом, на котором беспорядочно лежали какие-то бумаги, конверты и прочие разнообразные канцелярские принадлежности. Хотел ли Детлафф ответить Регису или нет — это на самом деле было абсолютно не важно, потому что ему всё равно не нравились слова. Они обманывали самых умных и лгали самым честным, в то время как действия всегда были понятны и просты. Более того, действия — это практически единственное, что у Детлаффа получалось относительно хорошо. «Идеальное орудие», — так однажды цинично выразилась о вампире Сианна, когда думала, что её никто не слышал, однако Детлафф в тот раз не посчитал это оскорблением, ведь это была всего лишь констатация факта. Факта, за который Регис готов был впервые за три столетия оборвать чью-то жизнь. Регис обрадовался тому факту, что Детлафф наконец-то решился подойти к нему ближе, и бьющий из окна серебреный лунный свет озарил холодное бледное лицо вампира, которое прямо сейчас выглядело даже более устрашающим, чем это было при обычном солнечном освещении. Однако его стальные глаза излучали совсем не агрессию или злобу, даже намёка на это не было в его мягком усталом взгляде, и Регис сразу понял, что именно сейчас нужно было больше всего его другу. Детлафф спокойно и даже немного медленно присел перед Регисом на корточки, покровительственная улыбка с лица которого не сходила ни на секунду. Робко прикоснувшись к плечам Региса, Детлафф сам и не заметил, как оказался в чужих крепких тёплых объятиях, которые были столь ему необходимы после тяжёлого и кровавого задания Сианны. Регис был готов дать своему спасителю всё на свете, только чтобы тот был по-настоящему счастлив. Даже если он и был счастлив под замком мстительной жестокой женщины. Он будет с ним рядом всегда.***
— Ламберт, глянь вот туда — вечно холодный голос Геральта впервые за последний год наполнился какой-то доселе невиданной заинтересованностью и вдохновением, в то время как его лицо показывало такой настрой лишь слегка вскинутыми бровями и не более; Ламберт вдохновлённым себя не чувствовал, да и в принципе вся эта поездка во время отпуска на север Редании казалась ему пустой тратой свободного времени, которое они с Геральтом могли потратить и более продуктивно (недавно вышел совсем новый популярный Зерриканский сериал, и Ламберт поклялся успеть его посмотреть от начала и до конца за эти две недели). Молодой ведьмак показательно лениво перевёл взгляд на стоящую вдалеке старую полуразрушенную смотровую башню, которой когда-то, примерно две сотни лет назад или чуть больше, пользовались ведьмаки. Ламберт знал, что те ведьмаки, которых создали ещё до Промышленной революции, были совсем другими, для их описания можно даже подобрать слово «дикие», но Ламберт не стал бы так уж резко разбрасываться словами — он тогда не жил. Однако в то время родился Геральт. Геральт с Эскелем были одними из трёх первых ведьмаков, которым выпало счастье родиться под контролем Реданской Республики, и которых учил через пот и кровь Весемир. — Когда-то ведьмаки были сами по себе, ни от кого не зависели! Не было ни республик, ни президентов с их законами, они не принадлежали государству. У них была только свобода, — Геральт предавался воспоминаниям о прошлом с таким рвением и отдачей, будто бы и впрямь жил в то время, несмотря на то, что сам он стал ведьмаком гораздо позже. — Ты потише слово «свобода» говори, а то Радовид прибежит сюда и лично посадит тебя в тюрьму без суда и следствия, — язвительно отреагировал юноша, медленно продвигаясь дальше по туристической дорожке вглубь северных гор; Геральт шёл слегка позади своего товарища, не переставая наслаждаться окружающими его видами горных вершин, буйного леса и остатками разрушенных временем величественных зданий крепости Каэр Морхен. В самый сезон это место полнилось бесконечными волнами туристов, которые как с цепи сорвавшиеся фотографировали отзвуки прошлых столетий, давно утерянных в веках, и которые уже никогда не будут возвращены в этот мир. Сейчас, со стороны современных людей, это выглядело так, будто бы за эти два столетия после революции незаметно произошло ещё одно Сопряжение сфер, которое полностью изменило мир, перевернув его с ног на голову. Все эти широкие каменные стены, рвы, дозорные башни, бастионы — всё это выглядело больше как страница в учебнике по истории для младших классов, как сказка, а не реальное прошлое. Когда-то все они были другими — чародеек жгли на кострах, ведьмаки путешествовали по всему миру без границ и виз, даже монстры — и те были иными, что уж говорить об обычных людях, которым раньше чудом казался фокус с отрыванием пальца, в то время как сейчас их уже передача сообщений из Зеррикании в Реданию за какие-то жалкие секунды не удивит. Однако сейчас, стоя у подножия величественной древней крепости, Геральт ощутил, будто мобильный телефон в его кармане — очередная навороченная штучка магов, «RoACH», припаркованная слегка поодаль от начала дороги — обычная кобыла, а они с ламбертом облачены не в кожаные куртки и белые футболки с чёрными джинсами, а в крепкую броню, поножи и латы с мечами за спиной. — О чём задумался? — на этот раз Ламберт задал Геральту вопрос мягко и тактично, без едкого сарказма — ему было интересно; а ведь правда — посмотри сейчас на ведьмака со стороны, и может показаться, будто бы его сознание всего на мгновение улетело куда-то далеко, за границы времени и пространства, куда-то, где ему было хорошо. — О том, что могло бы быть, — и его лицо озарила грустная улыбка.