Краешком глаза (From the corner of my eye)

Они снимают еще одно видео. Бретт знает, что он витает в облаках, и он догадывается, что редакторы скорее всего приблизят его изображение и на фоне будет гудеть Гимнопедия № 1 Эрика Сати, но ему наплевать. Как это может его волновать, когда у него есть Эдди и его до глупости красивые, порхающие пальцы, показывающие камере, как изгибается смычок, и как колодка на самом деле тяжелее головки смычка, из-за чего приходится регулировать вес и силу каждый раз, когда проводишь смычком, и… Его мысли блуждают, но Бретт знает, что он никак не может перестать залипать на Эдди. Очевидно, что Эдди увлечен своим делом и знает его очень хорошо. Эдди всегда хорошо преподавал. Он вел канал, на котором публиковал туториалы и уроки. Бретт смотрел их раньше, смеялся и пытался повторить так, как будто он был самым настоящим новичком. Эдди учил людей вещам, которые останутся с ними на всю жизнь – Вещи, которые я бы хотел, чтобы кто-нибудь объяснил мне в самом начале, – сказал ему Эдди, – И я надеюсь, что, возможно, мои советы помогут многим потенциально великим солистам на их пути. Кто знает, может быть, я – мы – будем ответственны за появление следующей Хилари Хан. Бретт знает, что Эдди – отличный учитель. Эдди был тем, кто научил его любить. Его внимание переключается. Бретт пытается сфокусироваться на камере, но его взгляд снова скользит к Эдди. Эдди с этими размашистыми движениями, с растрепанными волосами. Он видит всё это в одно кристально застывшее мгновение – взмах ресниц над щекой, решительную линию подбородка и сверкающий изгиб глаз, когда он поворачивается к нему. — Алло? Земля вызывает Бретта? Мир возвращается к болезненной реальности, этот прекрасный застывший кадр вне его досягаемости. Теперь Эдди живет и дышит, и это то, что неподвижное изображение никогда не сможет воспроизвести. Бретт чувствует, как горячий румянец поднимается по его щекам, и странное тепло спускается к кончикам пальцев. Он смотрит на Эдди, как олень, пойманный в луч фар. Он знает, что когда он краснеет, румянец покрывает его кожу до самой груди. Знает ли об этом Эдди? Хочу ли я, чтобы он это знал? —Ты, эм, ты в порядке, Бретт? — Да, абсолютно, – автоматически отвечает Бретт, затем борется с желанием дать себе пощечину. – Я имею в виду, вроде того? Мне не плохо или что-то типа того, у меня просто - «стояк из-за тебя, потому что ты чертовски привлекателен» – заболевание. — Да ладно, – протягивает Эдди, растягивая слова. – У тебя внезапно появилось заболевание, о котором до сих пор не слышали ни твои родители, ни мои родители, ни кто-либо из наших друзей и даже я? — Ну, эм, – заикается Бретт, он на самом деле заикается, что происходит, – да? — Хм, – хмыкает Эдди, поворачивается, чтобы что-то нажать, и внезапно резко разворачивается к нему лицом. — Эй, Бретти, – неожиданно и опасно певуче говорит Эдди. – А хочешь узнать кое-что действительно любопытное? И не волнуйся, я выключил камеру и сохранил отснятый материал для видео. Бретт почувствовал, как вспотели его ладони. —Конечно...? — Маленькая пташка нашептала мне, – выдыхает Эдди хриплым голосом (что не способствует спокойствию Бретта, о нет) – что ты, возможно, немного... ну, знаешь, влюблен в меня. О, и особенно в мои руки. Это правда, Бретт? О черт о черт о черт, черт, твоюжмать, паникует Бретт. — Нет, – говорит он едва слышно, голосом слабым, как у котенка. Эдди приподнимает бровь. Ладно, время рациональному Бретту попрощаться, сумасшедший импульсивный Бретт возвращается. Он разрушит всё, что у него было с Эдди, из-за того, что он собирается сделать. Бретт встает. Все мысли исчезли. Сейчас самое подходящее время. —Я сошел с ума, я влюбился в тебя, и в твое лицо, и в твои плечи, и в твои руки, и в твои пальцы, и в раргх, я не знаю, в твои ноги, уже очень давно. Я только сейчас это осознал. И видл, что наши фанаты ждут этого от нас - от тебя - и я тоже. Серьезно. Можешь возненавидеть меня сейчас, Эдди. Ты можешь просто ударить меня, приятель, я пойму. Бретт зажмуривает глаза. Он слышит прерывистое дыхание и звук трения кожи об ткань. Он решает украдкой взглянуть на неизбежное. Эдди стоит, его длинные ноги скрещены. Он выглядит... смущенным? Его лицо покраснело, и если бы Бретт так хорошо не знал Эдди, то он бы не заметил, что у того перехватило дыхание. Но его глаза такие-такие голодные. Бретт видит себя в этих расширенных зрачках. Он знает, что выглядит ужасно. — Врежь мне, если ты против, – шепчет Эдди и целует его. Его руки нежно касаются лица Бретта. Слишком нежно. Бретт этого не заслуживает. Он слышит, как у него из горла вырывается высокий, беспомощный стон. Это всего лишь поцелуй. Он и раньше целовался. И Эдди раньше целовался. Почему этот простой поцелуй так волнует его? Потому что это Эдди. Потому что это Эдди отрывается от его рта, чтобы прошептать, — Чувак, я всегда любил тебя, ты понимаешь? Это Эдди с бесконечной осторожностью ведет его к дивану, это Эдди невыносимо тихо мурчит в его ухо. Это Эдди спрашивает его, — Ты не против, ты в порядке? (А для Эдди — это Бретт, запрокидывающий голову, когда Эдди проводит губами по его шее. Это хриплые восклицания, которые Бретт издает распухшими губами, когда Эдди кусает его в местах, где не будут заметны следы. Это то, как Бретт зарывает руки в его волосы, зажимает в кулак и тянет их.) Бретт возвращается в реальность и видит Эдди таким, какой он есть, опустошенным, несовершенным и все еще слишком красивым. — Мне никогда в жизни не было так хорошо, Эдди. Я думаю, ты это уже понял. Эдди сверкает прекрасной, мимолетной, как ртуть, улыбкой снова. Он выглядит нереальным. Недосягаемым. — Рад видеть, что вы снова с нами, профессор Янг. — Заткнись, – стонет Бретт, а затем мгновенно краснеет еще больше, когда понимает, в какой положении они находятся. Эдди как бы сидит верхом на бедрах Бретта, склонившись над ним, но при этом ничего особо не трогая. Он смотрит вниз. — О, да ладно, Эдвина. Не подозревал, что у тебя там такая жара. — Действительно? Теперь ты заговорил о моем альтер-эго? – Эдди вздыхает, хотя Бретт видит, что он пытается не рассмеяться. – Ты портишь настрой, чувак. И мой стояк. — Ладно, тссс! – хихикает Бретт, а затем замирает. – Ты никогда не делал этого раньше, правда? Эдди быстро превращается из Эдди-с-полузакрытыми-глазами-слишком-горячего-чтобы-с-этим-можно-было-смириться в Эдди-о-черт-упс. — Если честно, я был только на 68% уверен насчет твоего фетиша на руки. Я не думал, что доберусь до следующего уровня. Хочешь пока просто целоваться и все такое? — Да, хорошо, – говорит Бретт, ухмыляется и ныряет за еще одним поцелуем. – Хватит болтать.