***
– Экспеллиармус, – проговаривал он четко. Вместо его родной палочки у него в руках была обыкновенная ветка. Когда-то Рон ему сказал, что вне Хогвартса несовершеннолетним колдовать запрещено. Гарри еще плохо обращался со своей палочкой, и хотя бы ее имитация была отличным способом не забыть ее ощущение в руках. Древко сильно отличалось от его остролиста, но он быстро приноровился не обращать внимания на неудобные изгибы и шершавость. – Экспеллиармус, – снова и снова, пока Гарри не будет доволен результатом. Движение рук было для него важнейшим аспектом. Уже прошла половина лета. Точнее пролетела. Поттеру так казалось. Писем он от друзей не получал, но и сам тоже не рвался никому писать. Дамблдор, его опекун, о нем тоже позабыл. Только в начале августа сова прилетела из Хогвартса со списком учебников и принадлежностей. Книги у него уже есть, а основные предметы остались с первого курса. Поттер не хотел ничего нового. Недолго, после первой совы, прилетела ухоженная сипуха Диггори. Он интересовался, как у Гарри обстоят дела с обучением и нужна ли ему помощь. Он не знал, откуда у пуффендуйца его адрес, но размышления ни к чему не привели, и он просто махнул рукой. Поттер, улыбнувшись самому себе, сразу же сел писать ответное письмо. Его первое письмо кому-либо. Старательно выводя слова пером, он рассказывал о своих успехах. Больше всего ему хотелось удивить Снейпа, но он понимал, что это маловероятно. Профессор был агрессивно к нему настроен с самого начала учебного года, а Гарри даже не знал причину этой ненависти. Снейп заваливал его вопросами, делал острые замечания, и хорошо, что не завалил. Первый курс все-таки, а он - Гарри Поттер. Надо соответствовать. – У тебя отобрали твою палочку-выручалочку, Поттер? – прокричал Дадли, проходя мимо чулана. – Флиппендо. – Неужели ты испугался, что тебя вышвырнут из твоего магического пансиона, и поэтому все лето не вылезаешь за порог дома? – усмехнулся он. – Флиппендо, – Поттер сосредотачивается, и движение ветки в руках чувствуется синхронизированным с заклинанием. Таким образом он понимал, что сделал все правильно. Это чувство не могло его подвести. Поворот кисти руки совершался легче, а кончики пальцев слегка покалывало, словно из них вот-вот выплеснется магия. – Ты еще и оглох в своей психушке? – недовольно проголосил кузен. – Нечего удивляться, ведь твоя мамаша, по словам мамы, была той еще чокнутой. – Может, мне на тебе и испробовать новое заклинание? Ну, раз уж ты так самоуверенно говоришь о психах в таком ключе, значит, ты их совсем не боишься? – Гарри с легкостью выудил из секретно кармана в рукаве свою палочку и направил ее на Дадли. – Только не жалуйся потом, а то я не уверен в своих силах. Сын Дурслей считал себя очень важной персоной. Избалованный до невозможности, он влезал туда, куда не надо. Этого у него не отнять. Хоть вспоминай, что он учудил, стоило Гарри получить первое письмо из Хогвартса. Чуть ли не истерику устроил. Его розовые щеки загорали, стоило кому-то сделать что-либо не так, как он того хотел. Красный как рак, смотря на Гарри исподлобья, он прошипел: – Ты не посмеешь, – он сжал свои еще маленькие кулачки, – я все маме расскажу. – Тогда закрой дверь в чулан, и не придется ничего рассказывать тете Петунье. Он убрал палочку, а просвет в дверях становился все меньше, пока дверной замок не щелкнул, и Гарри, погрязнув в одиночестве с головой, решил, что игнорировать Дадли становилось все тяжелее и тяжелее. Стоило ему тронуть его родителей – гриффиндорец спичкой разгорался. Он считал, что на его плечах не должна была покоиться ноша ошибок его предков. Потянув за нитку с потолка, он включил одинокую лампочку. Зеркало на одной из полочек сверкнуло, и он взглянул на себя. Его черные волосы немного отросли и торчали в разные стороны, а цвет глаз нельзя было определить под очками: то ли зеленые, то ли серые, а может, вообще голубые. Ему надоели эти очки, да и то, что в школе он ни у кого их не замечал, наводило на вопросы. Стоит у кого-то спросить, можно ли от них избавиться и исправить свое зрение. Стараясь пригладить свои волосы, он вспоминал времена, когда тетя Петунья отчаянно стригла его каждую неделю. Его волосы росли слишком быстро. Прикинув на себе длинную стрижку, он резко замотал головой, стараясь забыть этот образ. Жуть. В середине июля дядя Вернон, громко пыхтя, обратился к племяннику: – Мы подумали с Петуньей, – отвлек он Поттера от вкусного мясного пирога, – что ты можешь занять вторую спальню Дадли. – Что? – Вопрос прозвучал одновременно двумя голосами. Дадли, упирающегося обеими руками об стол и приподнявшегося, и Гарри, чья вилка зависла на половине пути до его рта. Оба были удивлены таким решением. Его кузен начал психовать, устраивая огромный скандал. – Вы не можете со мной так поступить! – закричал он. – Куда я еще буду складывать свои вещи?! Петунья встала из-за стола и отвела его в сторону. Гарри четко слышал, что именно они говорили на повышенных тонах, но решил не обращать на это внимания. Вместо этого он уставился на дядю и осторожно спросил: – А почему вы решили переселить меня в комнату на втором этаже? Он запыхтел, не желая говорить настоящую причину. Гарри почувствовал своим нутром, что тот не желал говорить об этом, но все равно его взгляд на дядю выпрашивал ответ на вопрос. – Чтобы в твоем поганом пансионате не думали, что мы бедняки, и у нас нет для тебя комнаты, неблагодарный ты мальчишка! – К его щекам прилила кровь. Да и говорил он шепотом, почти переходящим на крик. Поттер его снова разозлил. Тем не менее он, улыбнувшись, прошептал в ответ: – Спасибо. Дадли после этого ходил целый день угрюмый, чего нельзя было сказать о его кузене. Перенести все его вещи в новую комнату можно было одним заходом. Но каким же счастливым он тогда был! Гарри было намного удобнее иметь мало пространства. Раньше ему стоило протянуть руку и нужная ему вещь уже была поблизости. Даже вставать не надо было. Он не был ленивым, но ему нравилось, что не надо терять время на поиски чего-либо. Его лампа, горящая по ночам, всегда нервировала дядю Вернона, и ему приходилась держать ухо востро, чтобы услышать его шаги или открывающуюся в их спальню дверь. И он вел себя тихо как мышь. До тех пор, пока какое-то существо не появилось прямо в его комнате. Одетое в грязную тряпку, с большими глазами, оно посмотрело на Гарри с большим удивлением. – Ты кто? – прохрипел парень. Он был готов захлопнуть дверь обратно в любой момент. То, что семья Дурслей все еще завтракала в гостиной, играло ему на руку. – Добби надеется, что мистер Поттер не будет его наказывать… – пролепетало оно. – Я не буду наказывать Добби, – в горле у него пересохло. Не каждый день к нему заявляются волшебные существа, знающие его имя, – если ты скажешь, кто это. – Добби является домовым эльфом, Гарри Поттер, сэр, – Добби, как понял он, прижал большие уши к лицу, словно прячась. – Что ты здесь делаешь, Добби? – Гарри никогда прежде эльфов не видел, но был наслышан. Этот ему не навредит, как он понял, и поэтому он вошел в комнату, плотно закрыв за собой дверь. Не очень хотелось, чтобы кто-то из его родственников поднялся и увидел данную картину. Они не будут рады гостям, а домовому эльфу – и подавно. – Добби пришел предупредить Гарри Поттера. – Эльф поднялся на его кровать. – Он хотел попросить, чтобы Гарри Поттер не ехал в Хогвартс. – Почему? – В школе будет опасно для Гарри Поттер. Сэр, – снова пролепетал он. Сложив свои руки вместе, он глядел на парня с жалостливым взглядом. – Я не могу не поехать, Добби. И я уверен, что со мной будет все в порядке. Может, у него проблемы с психикой, а может, Гарри что-то не так сказал, но эльф взбунтовался. Парень схватил его за тонкие запястья, стоило Добби схватиться за его единственный источник света ночью – настольную лампу. – Добби, успокойся, – внушительно прошипел он. – Добби не справляется со своим заданием, – проревел он. – Гарри Поттер поедет в Хогвартс! Не ожидал Поттер, что у такого тощего и маленького эльфа окажется настолько сильная хватка. Вцепившись в его лампу, тот не желал его отпускать, стараясь ударить по самому себе. – Добби должен быть наказан! Он потерял интерес, стоило Гарри отобрать лампу. Пробежавшись по комнате, он разбросал его книги, и страницы полетели в разные стороны. Парень старался схватить их все, но они падали быстрее. Добби начал открывать его шкафы, срывая двери с петель и ударяя самого себя одной из них. – Стой, – прорычал Поттер, – я не поеду в Хогвартс, только успокойся! – голова эльфа остановилась на полпути к деревяшке. – Гарри Поттер останется дома? – в надежде спросил он. – Да, – рассерженно ему ответили, – только перестань крушить мою комнату! – Добби счастлив, что Мистер Поттер его послушался! – прижав руки к груди, он сделал подобие улыбки, – Добби сейчас же уберется в комнате доброго мистера Поттера. Щелкнув пальцами, он разложил все по местам. Страницы исчезли из сжатых кулаком Поттера, а книги были аккуратно собраны на его письменном столе. Одежда больше не валялась по полу, а шкафы починились. – Мистер Поттер дает слово, что не поедет в Хогвартс? – Да, – процедил он, – только скажи мне, кто тебя попросил прийти ко мне домой. Эльф покачал головой и потупился. – Добби не может этого сказать. Парень чуть ли не чертыхнулся. Закатив глаза, он заверил домовика, что не поедет никуда. Но конечно же, он врал. Только вот дядя Вернон наказал ему не высовывать и носа из комнаты из-за важного обеда с одним из возможных компаньонов. После того как ему отдали комнату, он не очень-то хотел досаждать Дурслям. – Добби благодарит Гарри Поттера. Добби нужно идти. – Пока, Добби, – сказал Гарри. – И не возвращайся, пожалуйста, – простонал он, как только эльф с хлопком исчез. Ему было страшно представить, что бы тот устроил, если бы Гарри долго сопротивлялся его просьбе. Ему было интересно, кто мог бы послать Добби к нему с таким наставлением. Почему ему не надо ехать в школу? Парень лишь пожал плечами. Он уже понял, что героя никто в покое оставлять не собирается. Ему казалось, что его заставят сражаться с Темным Лордом до конца его дней. А ведь он знаком с магическим миром всего год! А уже устал, как собака. Ложась на застеленную кровать, он уставился в потолок. В голове все еще не укладывалось, что на первом курсе ему пришлось убить кого-то. Поттер не считал, что после ожогов, которые он оставил на теле Квиррелла, тот выжил. Он мог поклясться, что видел кости его рук, проглядывающие сквозь сгоревшие слои мяса и мышц. Запах все еще преследовал его. Содрогнувшись от воспоминаний, он перевернулся на бок. Рон и Гермиона сильно помогли ему пройти через охрану. Без них бы он не справился. Но в то же время он бы и не разгадал этот ребус и не подверг свою жизнь опасности. Он скучал по своим друзьям. Одиночество больно давило на грудь, и он старался сдержать себя от того, чтобы в ту же минуту сесть за написание письма. Он не хотел посылать им письма в случае, если им не захочется отвечать ему. Они оставят его без ответа, а Гарри будет сидеть в своей комнате один и думать, что же он сделал не так, если они не хотят с ним переписываться. Лучше уж не писать им вообще. Не будет такого чувства предательства, как если бы его проигнорировали.***
В конце августа он попросил дядю отвезти его на вокзал, раз уж им по дороге. Дадли тоже отправляется в частную школу с вокзала Кингс-Кросс. По легенде, он едет вместе с ним, но в школу святого Брутуса. Тот хмыкнул, но согласился. Они приехали намного раньше, чем ожидалось. От разговоров Дадли в машине у Гарри разболелась голова. Было еще половина девятого утра, но Поттер решил, что ничего плохого не случится, если он придет до того, как там соберется большое количество людей. Крепко схватившись за рукоять, он разбежался к стене. Вместо ощущений перехода он почувствовал удар под дых, и воздух выбился из легких. Гарри свалился вместе со своим багажом, больно ударившись головой о каменную кладку перрона. Зашипев, он схватился за больное место и пошарил рукой по полу в поисках своих очков. Без них он всегда чувствовал себя слепым котенком. Это была его самая слабая сторона. Но больше всего интересовала причина, по которой он не смог попасть на платформу. Может, вход открывается в определенное время? Маловероятно. Гарри казалось, что среди родителей учеников Хогвартса много тех, кто предпочитает отправить своих детей пораньше. Платформа должна была быть открытой круглосуточно в день отбытия. Он решил подождать, не имея понятия, есть ли другой проход к Хогвартс-экспрессу. Собрав все свои пожитки обратно, он сел на свой чемодан. Кого он не ожидал здесь увидеть, так это Невилла Лонгботтома. Его бабушка была совсем не той старой медузой, какой ее описывал внук. Наоборот. Статная женщина с прямой осанкой, одетая с иголочки. Весь ее вид кричал о том, что она чистокровная знать. Королевских кровей она не была, но мало ли. Августа Лонгботтом гордо шагала по перрону, наставляя Невилла. – О, Гарри! – крикнул он, увидев Поттера. Помахал ему рукой, но опустил ее, увидев взгляд своей родственницы. – Как провел свое лето? – подошли они к нему. Невилл толкал свой багаж одной рукой, а в другой у него покоилась его жаба. – Продуктивно, – кивнул ему парень. – Здравствуйте, – обратился он к его бабушке. Хотя бабушкой ее точно не назвать, – миссис Лонгботтом. – И вам доброго утра, молодой человек, – улыбнулась она, хотя ее взгляд остался прежним. – Прошу прощения, не знаю вашу фамилию, – его только что ткнули носом в очевидное. Все чистокровные семьи знают о наследниках остальных семей. То, что она не знала Гарри и ясно об этом сообщила, означало, что он либо полукровка, либо маглорожденный, и она его совершенно не уважала за кровь. Он этого не понимал. Но у каждого свои заморочки. – Поттер. Меня зовут Гарри Поттер, мадам, – он склонил голову в знак первого знакомства. Этот жест показывал ему как-то Рон, когда речь зашла об этикете в магическом мире. Августа странно дернула головой, словно не верила своим глазам. Гарри улыбнулся, но усердно пытался это спрятать. Реакции на его личность стали забавлять после одиннадцатого человека, которому он представился. Недоумение сменилось на другую эмоцию. – Какая удачная встреча, мистер Поттер! – вдруг воскликнула колдунья. – Я Августа Лонгботтом, бабушка Невилла. – Она протянула ему свою ладонь, и Гарри ничего не оставалось, как мягко ее пожать. С каждой встречей с чистокровными семьями он всё больше убеждался, насколько они повернуты на этикете. С ними приходилось вести себя соответственно, либо они затапливали тебя в грязь своими дорогими каблучками. – Что же вы не проходите на платформу, а стоите здесь? Ждете кого-то? – Отнюдь, – ответил он и, подумав секунду, добавил, – мадам. Я пытался пройти туда, но проход оказался закрыт. – Закрыт? Такого не может быть! – она выудила свою палочку и взмахнула ею, не произнося ни одного слова. “Невербальная магия!” – удивился Гарри. Он нередко видел ее в исполнении учителей или директора, но каждый раз восхищался. – Странно, он и вправду заблокирован чьей-то магией, – пробормотала она. Ее аккуратные брови сомкнулись на переносице, а она сама выглядела озадаченной. Нечасто увидишь чистокровного мага в неверии. – Но это поправимо, – она снова взмахнула палочкой, и Гарри на этот раз увидел, как двигались ее губы. Но ни единого слова произнесено не было. – Невилл, – обратилась Августа к своему внуку. Ее тон резко отличался от того, с которым она разговаривала с Гарри. Тот дернулся, уставившись на родительницу, – ты пойдешь первым, чтобы мистер Поттер был уверен, что проход не закрыт, и он снова не ударится об стену, – строго наставляла она Невилла. Он кивнул в ответ и закрыл свою жабу в клетке. – Я дальше не пойду. Удачи в школе, и будь умницей. – Младший Лонгботтом снова кивнул. – Не забывай о том, кто ты. – Пока, бабушка. – Парень неуверенно разогнался, но вскоре исчез за проходом, оставив Поттера вместе с Августой Лонгботтом. Она смотрела вслед внуку. Он хотел думать, что она будет по нему скучать, но, увы, не мог читать мысли. Лицо ее оставалось без эмоций. Гарри не хотел уходить, не попрощавшись. Эта колдунья ему сразу понравилась. Она была загадочной и со своими бзиками, но ничто не могло омрачить ее заботы о Невилле. – Знаете, мистер Поттер, – начала она медленно, – я вам очень благодарна. И пусть Мерлин меня простит за то, что я сейчас сказала, но я вам на самом деле благодарна. – Гарри в непонимании посмотрел на нее, но вопроса не задал. Казалось, она продолжит, объясняя свои слова. – Я не знаю, стоит вам это говорить в столь молодом возрасте, но я не могу больше держать это в себе и не делиться с вами. – Что же я такого сделал, мадам? – все-таки поинтересовался он. – Вы спасли моего внука, мистер Поттер, – она обернулась к нему лицом, и он мог заметить, как блестели ее глаза, но Августа все еще держала осанку. – Возможно, вы вскоре поймете, о чем я говорю. И я буду у вас за это в долгу. Не дав Гарри ничего сказать, она развернулась, прошла несколько шагов, и ее засосало в аппарационный скачок. Она оставила в его голове много вопросов. Посмотрев на то место, откуда она исчезла, он обернулся к проходу и с уверенностью проскочил в него. Платформа не поменялась за год. Она вообще никогда не менялась. Уже собрались студенты, которые пришли пораньше, но Гарри не ожидал, что их будет настолько много. Словно Хогвартс-экспресс решили отправиться раньше обычного. Он встал в одну из очередей — в надежде, что для него еще останется свободное купе. – Гарри! – послышалось издалека, и он заметил кудрявую шевелюру Гермионы. Ответил он ей холодно. Обида за то, что никто ему не писал все лето, затаилась в груди. – Как ты провел лето? – гриффиндорка улыбнулась и встала около Гарри вместе со своим багажом. – Замечательно. Узнал много нового. – Да ладно? – Она искренне удивилась, словно ее друг был не способен на что-то подобное. – Расскажешь мне в купе, хорошо? Давай пока подождем Рона, а то я нигде не могу его найти. Кстати, мы не могли тебя найти в Косом переулке — почему ты не пришел за покупками? Мы там встретили Локонса, – Грейнджер мечтательно закатила глаза и прижала кулачки к лицу, не замечая, что ее собеседник давно потерял интерес к ее словесному поносу. – Он такой.. такой… храбрый! И знает очень много. Представляешь, он через столькое прошел.. Но потом появились Малфои и все испортили, – она нахмурила свои густые брови. – Гермиона, я неважно себя чувствую, поэтому не смогу подождать Рона, – перебил ее наконец Гарри, – не ищите меня, если что. Она говорила, словно его кто-то приглашал пойти за принадлежностями. Это Гарри очень разозлило. Не написав ему ни строчки, она надеялась, что он с помощью телепатии узнает о месте и времени их встречи и придет. Болтовня гриффиндорки перебила все его мысли, и он не мог заново сосредоточится, от чего лишь разболелась голова. Единственным, чего он хотел – побыстрее найти свободное место и сесть. – Хорошо, – с сомнением протянула девочка и направилась вдоль платформы, выискивая рыжую макушку. Усевшись в самом дальнем купе поезда, Поттер открыл один из своих черновиков и повторял рецепт первого попавшегося зелья — дыбоволосного. Так сложилось, что ему было легче усваивать информацию, когда он ее писал. Но он не решился делать это на пергаменте, поэтому его черновиком была обычная толстая тетрадь в клеточку. Так было легче, и он не потратил лишние деньги на пергамент и чернила. А учитывая, сколько стоят перья и, вообще, сколько времени Гарри пришлось учиться не портить их после первых конспектов — так он сэкономил все свои деньги на счету Гринготтс. Кстати, о банке… – О! Потти! – Дверь в купе открылась, и белобрысая голова взглянула вовнутрь. – Где же твои друзья? Потерялись? Или ты наконец образумился и избавился от маглорожденной и предателя крови? – Драко Малфой собственной персоной вломился в его личное пространство. Гарри пришлось поднять свой взгляд и понять, что тот совсем не изменился за лето. Разве что вырос на несколько дюймов. – Я видел, с каким угрюмым видом ты послал эту замухрышку. – Может быть. В последнее время все удивляются тому, что гриффиндорец умеет думать. Его семья, какая бы она не была; бывшая лучшая подруга; и даже его — может быть, бывший — враг с первого курса. За лето он многое обдумал. Ему ни к чему вражда в школе, где он должен учиться. Малфой, казалось, не мог вымолвить и слова, но все же выдавил: – Тогда поздравляю, Потти! – он улыбнулся ехидной улыбкой и протянул руку для рукопожатия. – Ты официально стал умнее в моих глазах. Как будто для него это что-то значило. Он пожал руку слизеринцу и, опустив глаза обратно к тетради, дал понять, что разговор дальше не пойдет. Ад еще впереди. Там, где Профессор Снейп будет выдавливать из него последние соки жизни, где профессор Макгонагалл будет подгонять его на тренировки по квиддичу, а директор — закрывать глаза на все ужасные случаи, которые будут происходить в школе. Особенно с Гарри. Драко, может, и понял намек, но конкретно его проигнорировал и стал затаскивать свой чемодан в купе. Блондин ухмыльнулся, заметив настороженный взгляд соседа. – Ну как же я могу бросить героя, когда он остался без друзей? – Гарри поднял брови в удивлении. Поправив очки, он вновь попытался сосредоточиться на рецепте. Малфой начал заниматься своими делами. Вскоре дверь в купе снова отворилась. Скорее всего, кто-то искал свободные места. Им оказался Диггори. Еще одна насмешка судьбы над Гарри. “Что же мне так везет-то? Я всего лишь хотел побыть один,” — думал в сердцах он. Хотя Седрику он был в какой-то мере рад. – К вам можно? А то везде все заполнено, а времени почти не осталось, – Седрик, кажется, удивился тому, как тихо и мирно сидят два злейших врага в одном купе, но тактично промолчал. – Проходи, располагайся, – сказал Малфой, даже не удосужившись спросить Гарри о его мнении. Не то чтобы он был против компании пуффендуйца, но его немного раздражало, как Драко решил все сам, когда это был не он, кто первый занял купе. Никто больше к ним не заходил. Не сумев в спокойствии освежить свою память, Гарри принуждённо влился в разговор о квиддиче, когда Диггори рассказывал Драко о секретах ловцов. Слизеринец собирался на отборочные в команду, что было неудивительно. Он лопался от зависти, когда Гарри попал в сборную будучи первокурсником. Сам Поттер туда не рвался, но попробовать что-то новое очень хотелось. – Отец сказал, что купит мне новую метлу, если я пройду, – гордо сказал он. – Не то чтобы кто-то из второкурсников сможет переплюнуть меня, но я должен произвести фурор на отборочных. – Я уверен, у тебя все получится. – Седрик хлопнул его по плечу, будучи на втором ярусе. Он был уже довольно высоким для своего возраста, и гриффиндорец завидовал ему белой завистью. Хотелось скорее уже вырасти. – По-другому и быть не может, – хмыкнули ему в ответ. Гарри много не разговаривал. Так всегда было, и он не знает с чем это связано, но ему всегда нравилось больше слушать, чем говорить. Так он и сидел, внимательно переводя взгляд то на одного, то на другого и вникая в их разговор о разном. Начиная от профессоров и заканчивая новой метлой, что вышла в прошлом месяце. Пока не пришла продавщица сладостей, мягко постучав по дверцам. – Дорогуши, будете покупать что-нибудь? – заглянула она, не дождавшись ответа. Малфой вскочил в поисках денег, Диггори же смущенно спустился и протянул ей галеон. – Мне два Берти Боттс, пожалуйста. – Она отдала ему две коробочки и улыбнулась. Драко взглянул на Поттера, который даже не шевельнулся: – Что случилось, Потти? Не любишь сладкое? – У меня нет с собой денег. – Гарри это не волновало. Ему, может, и хотелось съесть что-то сладкое, но у них еще ужин в Хогвартсе впереди, а десерты там даже лучше. Малфой понимающе кивнул, что было ему не присуще, а гриффиндорец вернулся к своим делам. Ему на тетрадь упала заколдованная лягушка. И упаковка Берти Боттс. А еще шоколадные шарики. Он непонимающе поднял голову, увидев прямо перед собой Драко. – Что это? – Сладости, Поттер, ты уже совсем? – Спасибо, – он улыбнулся. Слизеринец нахмурил брови. Гарри мог сказать, что он не привык отдавать, но был рад, что вызвал у блондина такое желание. Это не было жалостью. Малфой не упустил бы возможности сунуть его носом в тот факт, что у него нет денег. Наоборот, он молча купил ему то же самое, что и себе. Позже он заметил, как Диггори открывал упаковку шоколадных лягушек, но лишь спрятал улыбку за тетрадью. Малфой что-то расщедрился. – А вы знали, – медленно начал Драко, когда они расслабились, – что многие считают продавщицу сладостей не человеком? Он заинтересовал остальных парней своими словами. Гарри опустил тетрадь на колени, а Диггори приподнялся на локтях. Они навострили уши, а блондин усмехнулся. – Многие считают ее воплощением Хогвартс–Экспресса, – проговорил он. Он выкинул карточку из под шоколадной лягушки, когда Дамблдор на ней помахал рукой и исчез. – Как это? – спросил Гарри. – А вот так, – развел руками Драко в ответ. – Мне старшекурсники рассказали, – усмехнулся он. – Когда они только начали учиться в школе, какая-то старшекурсница хотела покинуть поезд, – начал он свой рассказ. – Они сказали, что никогда не видели такой разъяренной старушки. Она словно превратилась в дементора. Да и не стареет она совсем, как это объяснить? – махнул он рукой. – Теория, конечно, хорошая... – задумался Диггори. – Но где доказательства? – Справка из святого Мунго — твое доказательство! Старушенция сломала ей ногу, схватив ее, когда она хотела сбежать, – сердито сказал Драко. – Какая же силища у нее должна быть, чтобы это сделать! Гарри переглянулся с пуффендуйцем. Все это звучало неправдоподобно. – Как она тогда все еще работает продавщицей, если так навредила студентке? – В том-то и дело! Она еще не была на территории школы, и никто не может осудить само воплощение поезда! – Молча переглянувшись с парнями, Драко скрестил руки на груди и отвернулся. – Не хотите – не верьте, а я вам правду рассказал. – Если честно, то я уже не знаю, чего ожидать, поэтому… – пробормотал Гарри, но достаточно громко, чтобы остальные его услышали. Драко ухмыльнулся. Остаток поездки они проводили, либо занимаясь своими делами, либо Малфой затягивал их в дискуссию. Квиддич, который был первым в его списке, о приключениях Гарри на первом курсе и о новом Профессоре ЗоТИ. Они боялись, кем будет следующий преподаватель, хотя бы потому, что первый оказался носителем Темного Лорда. Тему того-кого-нельзя-называть они не затрагивали. Пуффендуец тактично о ней молчал, а Гарри раздумывал, стоило ли начинать говорить о нем со слизеринцем. Но заметив, что они уже приближаются к школе, каждый начался собирать свои пожитки и переодеваться. Гарри совершенно забыл, что сел в купе в магловской одежде, а Драко ни разу о ней ничего не упомянул. Хагрид встречал первокурсников и провожал их к лодкам. Курсы выше же собирались поехать на самоездовых каретах. Драко прожужжал о них все уши, встав рядом с ним и Диггори. Они планировали поехать вместе. Никто из них не предлагал, но Седрик сказал, что они продолжат обсуждение по дороге в замок, и все с ним согласились. На улице было уже темно, и деревья, окружающие дорогу, никак не придавали уверенности, что из тьмы не выпрыгнет злое чудище. Шестое чувство заставляло его смотреть по сторонам. Когда пришла их очередь, Гарри сел первым. И он совершенно не ожидал увидеть запряженную костлявую спину животного. Оно было похоже на лошадь. Он засмотрелся, а отлип, только когда Малфой пихнул его в бок, чтобы тот подвинулся. Лошадь не имела кожи, и лишь темная субстанция обволакивала кости. Ни внутренностей, ничего. – На что ты смотришь? – пригнулся через него блондин и огляделся. – Да так, – гриффиндорец отвернулся. Может, ему почудилось? Но костлявые лошади везли не только их карету, но и все, которые он видел. И виделись они ему всю дорогу до Хога. Гарри сдерживал себя, чтобы не кидать на них свой взгляд. Хотелось забыть их, как страшный сон, настолько жутко они выглядели. Слышать хруст с каждым сделанным ими шагом было еще противней.***
Дамблдор объявил новый учебный год начатым, а также представил нового Профессора по Защите от Темных Искусств. Златопуст Локонс, о котором говорила Гермиона, оказался полным посмешищем. Он был самодоволен, как индюк, а открыв учебник, выданный им, Гарри вообще осознал, что никакого познаваемого материала там нет. Он лишь пролистал его, почитав несколько волшебных, даже для мага, историй, и больше его не открывал. Ему сравнивать не с кем, но профессор должен знать немного больше, чем каким заклинанием защитить свои прекрасные волосы во время боя с Минотавром. Снейп снова постарался завалить его на первом же уроке, но чего он не ожидал, так этого того, что Поттер заранее подготовился к этой “битве”. Посадив его обратно, Профессор по зельеварению ухмыльнулся, но очков факультету не прибавил. Гриффиндорец все равно удовлетворенно улыбнулся, опускаясь на свое место. Хорошо, что хоть не отнял. Иногда он задумался: а правильно ли определила его шляпа? Он ведь послушался Рона с Гермионой и настоял на Гриффиндоре. Тогда он не знал, что окажется в такой ситуации, где половина факультета устроила ему бойкот. Прошла всего неделя, а он из героя превратился во врага гриффиндорцев. Гермиона сразу рассказала Рону, как их друг изменился за лето. Как он ходит угрюмый целыми днями и ни на что, кроме учебников, не смотрит. Стоило разок отшить Уизли, и тот пожаловался всему курсу, как мальчик-который-выжил плохо относится к своему лучшему другу. Грейнджер наигранно вскидывала голову и отворачивалась, стоило Поттеру пройти мимо, а он ведь проигнорировал ее всего лишь раз. Но они забыли про него на все лето. Решив игнорировать их в ответ, он спокойно занимался своими делами, и лишь первокурсники с его факультета со своими вопросами разбавляли особенно скучные дни. Гарри не знал, что делать с блокнотом, который он нашел в гостиной Гриффиндора. Было уже поздно, но до отбоя еще оставалось время, он возвращался из библиотеки, где не мог остановиться читать про дуэльные заклинания. Выбор книг здесь был намного больше, чем у него дома, где весь ассортимент состоял только из школьной программы. Случайно споткнувшись об валяющуюся на полу тетрадь, он с трудом удержал равновесие. И никого рядом. Блокнот пуст, словно его только что купили, хотя по треснувшей кожаной обложке такого не скажешь. В Хогвартсе не имели привычки иметь тетрадей. Он подумал, что кто-то привез ее из магловского мира. Поттер решил разобраться с этим завтра, оставив его в прикроватной тумбочке. Во сне его отчитывал Снейп за неправильно помешанное зелье, а Флитвик был недовольным его движением рук. Делали замечания они одновременно: Поттер размешивал зелье левой рукой, а в правой у него находилась палочка, которой он пытался сотворить заклинание. Даже во сне он чувствовал, как в голове образовывается каша из той информации, что говорили профессора, и он терялся, не зная что делать. Проснувшись рано утром, задолго до завтрака, он рассердился и начал перебирать свои заметки. Как он мог забыть, что Раздувающий раствор надо мешать четыре раза против часовой стрелки, а не по ней? Это было очень глупо, и он сделал эту ошибку неосознанно. Его волновали ошибки, даже сделанные во сне. Он перепроверил рецепт, поздно поняв, что во сне он размешивал левой рукой. Это был всего лишь сон, его воображение. Пытаясь успокоиться, он решил заняться тетрадью, которую нашел вчера вечером. Перелистывая страницы, он заметил написанное наклонным ровным почерком “Привет”. Удивившись, что в многолистовой тетради лишь страница поприветствовала одним словом, он обмакнул перо в чернила и выцарапал кривое “Привет?” в ответ. Это ведь магический мир, так почему бы здесь не быть тетрадям, которые могут отвечать? Хотя это может быть средством переписки. Но тогда почему все не используют такой способ? “Как тебя зовут?” - почти сразу же появилось ответ. “Гарри Поттер. А тебя?” “Том Реддл.” Гарри никогда не встречал никого с таким именем. Может, он выпустился несколько лет назад? Или это чей-то дальний родственник или друг, с которым переписываются? У Поттера было много вопросов, но он решил все-таки уточнить. “Ты с кем-то общаешься по этой тетради?” “Это не тетрадь. Это дневник.” Гриффиндорцу не понравилось, что ему не ответили на вопрос. Легче было бы, если ему говорили меньше ненужной информации. Он мог бы передать этот дневник тому человеку, который потерял его, и с чистой совестью продолжить учиться. “Кому мне передать дневник, Том Реддл?” Ответа не было минут пять. Гарри уже разволновался, что у того кончились чернила или ему просто не захотели отвечать, а он потом окажется ответственным за то, что не вернул собственность настоящему хозяину. “Можешь оставить его себе.” Парень подпрыгнул на стуле, лишь заметив появляющиеся слова на странице, и поправил очки, вчитываясь в написанное. И что это значит? “Но этот дневник принадлежит кому-то, я не могу его оставить.” “Он принадлежит мне.” “Как мне отдать его тебе?” Ответа снова нет. Его не было во время завтрака. И после. Уже закончились все уроки, и даже тогда Гарри не получил ответа. Два дня, три, четыре, а под конец недели Поттер решил задать другой вопрос. “Почему ты разрешаешь мне оставить дневник у себя?” “Я могу быть прекрасным собеседником.” Отлично. У Поттера ведь как раз нет, с кем обсудить школьные сплетни. – Снова грызешь гранит науки, Гарри? – прозвучало прямо за спиной. Он захлопнул тетрадь так быстро, как мог. Уизли подкрался бесшумно. Лишь на несколько секунд позднее он вспомнил, что слова исчезали сами по себе, но он не хотел наводить на себя какие-либо подозрения. Делать уроки ранним утром стало уже привычно. То, что Рон так рано проснулся - все еще было не очень. – По крайней мере, мне есть, чем заняться. И это занятие полезнее того, что обычно делаешь ты, – прохрипел Поттер. Голос все еще был невыспавшимся. – Снейп тебя любить больше все равно не станет, – хмыкнул тот, заметив учебник по зельеварению. – Кто знает. Рон развернулся на каблуке и вышел из спальни, оставив героя наедине с собой. Ну, или с собеседником в лице неизвестного Тома Реддла. Как бы тот ни думал, он не был одним из лучших людей, с кем можно было вести разговоры. Не ответив ему за целую неделю, он заставил Гарри ходить на нервах. Вместо зельеварения он решил потренироваться в трансфигурации. Навозный жук, покоившийся в банке на журнальном столе, смотрит жалостливо, но Гарри прямо по горло надо превратить его в пуговицу. Он положил его на стол и обставил книгами, не давая ему убежать. Взмахнув палочкой, он выдохнул заклинание, и коричневая большая пуговица начала бегать из стороны в сторону на своих маленьких ножках. – Сегодня явно не мой день.***
Коридоры были опустевшие, хотя уроки закончились совсем недавно. Поттер направлялся в библиотеку. Реддловский дневник был постоянным гостем у него в сумке — так, на всякий случай, и сегодня он планировал разговориться с ним. Слышно было лишь стук его каблуков по каменной кладке и завывание осеннего ветра, стучащего по стеклам замка. Было зябко. – Пробуди, – послышалось издалека. Гарри резко развернулся, выставив палочку вперед. – Кто здесь? – Наследник, найди, пробуди, – хрипящий голос издавался отовсюду. Словно он был в голове у самого Поттера, и он не мог определить, с какой стороны находился собеседник. Никого больше в коридоре не было. – Выходи, кто бы ты ни был, – его голос был чуть выше, чем обычно, но Гарри был все равно уверен, что он был бы услышал, каким бы тоном он ни разговаривал. Собеседник стих, и гриффиндорец настороженно, но уверенно направился привычным маршрутом к библиотеке. Он вставил палочку обратно в ножны в рукаве. – Мы ждем, – снова тот голос, – мы долго ждем. Гарри оборачивается на секунду, но не отвечает и не останавливается. Он решил, что кто-то из его факультета решил над ним подшутить. Тема о надменном гриффиндорце быстро разлетелась по Хогвартсу, и несколько человек уже успели начать над ним подтрунивать. Он оставался в нейтральных отношениях только с первокурсниками, которые не хотели верить, что Поттер может предать факультет, и с Невиллом, который в такие дела особе не лез. Он старался редко общаться с Гарри, но даже тогда замечал, как на них смотрели остальные. Такого осуждения он не видел даже у профессора Снейпа, когда он выдал ему огромное количество терминов на первом его уроке в Хогвартсе. Казалось, что даже те, с кем он не знаком, шептались за его спиной. Ему пришлось читать книги Локонса, чтобы сдать его курс. Он находил это занятие очень скучным и часто отвлекался, чтобы ответить Тому. Поттер не знает, кто он такой и откуда он взялся со странным дневником, но незнакомец оказался очень умен, особенно в сфере ЗоТИ. Гарри такого не ожидал и попросил его дать ему несколько советов, ведь его профессор, мягко говоря, был не очень достоверным источником информации по предмету. “Профессор Локонс может только рассказать свои безумные истории. Но место преподавателя ЗоТИ проклято, поэтому он не останется здесь надолго, и это радует.” “Проклято?” “Да, я не знаю кем, но так все говорят.” “Тебе стоит подождать год, ты можешь сильно пораниться, если будешь выплевывать заклинания направо и налево без присмотра преподавателя.” Гарри закатил глаза. Понятно все и с ним, мол. Захлопнув дневник, он прошелся вдоль стеллажей и нашел одну из книг, более или менее подходящую для изучения ЗоТИ. Защитные заклинания они везде защитные заклинания, решил он. – Привет, а ты - Гарри Поттер? – К нему подошла одна из первокурсниц Когтеврана. – Да, это я. – Я хотела спросить. – Спрашивай, но быстро. – Поттер опустил книгу и взглянул на белокурую девочку. Не будь она на другом факультете, он бы подумал, что она тоже Малфой. Те же платиновые волосы, яркие светлые глаза, и он даже сравнил черты лица, что могли бы быть от Малфоев. – Почему у тебя так много мозгошмыгов? – она наклонила голову в бок, поправив свои странные очки. Гарри показалось, что он ослышался. – Чего у меня так много? – Не переутомляйся, Гарри, – сказала она, почти перебив. – Мозгошмыги имеют свойство скапливаться, если человек слишком много думает. Вскинув брови, гриффиндорец смотрел на нее, как на сумасшедшую. Она вглядывалась во что-то вокруг его головы. – Как тебя зовут? – Луна, – проговорила она, выудив что-то из своей сумочки. – Луна Лавгуд. А это тебе. Она протянула ему тонкий браслет. Он состоял из зеленых переплетений с темно-фиолетовыми крапинками. Гарри осмотрел странное украшение, но позволил девочке надеть его ему на запястье. – Этот браслет отпугивает мозгошмыгов. – Спасибо, – буркнул Поттер. Определенно не самый хороший опыт в новых знакомствах. Кто такие эти, черт возьми, мозгошмыги, и чем они могут ему навредить?