***
– А потом он начал со мной ругаться, представляешь? – возмущался Драко. Гарри с Седриком слушали его внимательно. Слизеринец из них троих оказался самым громким, но он заполнял ту тишину, которая оказывалась между ними одними, и все оставались довольны. – Да, а ты заткнул его своими фактами, – улыбнулся Поттер, не отрываясь от книги по трансфигурации. Он все-таки умудрился превратить навозного жука в пуговицу. Правда, Макгонагалл не осталась довольной, учитывая, что он пожелал покинуть сборную Гриффиндора по квиддичу. – А нечего тут! – вспыхнул снова тот. Диггори тихо рассмеялся. Поездка в одном купе их троих немного сблизила: они не корчились словно от зубной боли при общении друг с другом - и это радовало Гарри. Общение же с Роном и Гермионой сошло на “нет” окончательно, когда рыжий обвинил его в поражении их команды. Он был либо слеп, либо туп, а может, и всё сразу. Поттер еще думал об этом. Не заметить летящий за ним бладжер всю игру – это надо же такое. Грейнджер перестала на него даже обращать внимание, когда он проходил мимо. Но Поттер чувствует ее пожирающий взгляд в спину на уроках. Даже Дамблдор задумался о такой перемене в компании и пригласил его на “чай”. Ничего из того разговора не вышло. Гриффиндорец старался объяснить, что их мнения о дружбе с его бывшими друзьями разошлись, да и не только о дружбе. Дамблдора не волновало, что бладжер мог в худшем случае лишить его жизни, но то, с кем он общается, было важной темой для разговора. – Мальчик мой, ты совершаешь большую ошибку, отдаляясь от своего факультета, – он снова перевел тему. – Это не моя вина, директор, – повторял в сотый раз парень. – Твои оценки стали лучше, я признаю, – Дамблдор провел ладонью по длинной бороде, – даже по зельеварению, – удивленно вскинул он брови, всмотревшись в пергамент. – Но это не повод прекратить свое общение с окружающими. Гарри хотелось побиться об стену. Директор уверенно не хотел принимать любую точку зрения, если она была не его. Это его выбешивало, и он уже терял всякую надежду донести свою точку зрения до него. Его слова отшвыривались к стенке, придавливались монологами старика, а возразить у него уже не хватало сил. Постоянно пререкаться желания не было. – Я постараюсь, директор, – процедил он сквозь зубы. – Тогда иди, Гарри, и передай от меня привет мисс Грейнджер и мистеру Уизли, – подмигнул он через свои очки-половинки. Улыбки за бородой он заметить не мог, но подозревал, что она растянулась на его губах. Он кивнул в ответ. Ага, как же. Прямо сейчас побежит в гостиную и кинется им под ноги. Они давно перестали ставить его во что-то, и ни перед кем унижаться Гарри не собирался. Упрямство директора его раздражало, а факт того, что он закрывал глаза на все приключения, что сваливались ему на голову, приводил в бешенство. Старик не собирался защищать гриффиндорца, поэтому тот старался поставить точку в их взаимоотношениях. Дамблдор же думал, что Поттер оказался умнее своих лет. И это его совершенно не радовало.***
– Профессор Снейп. – Урок закончился, и студенты сумбурно собирали свои принадлежности, направляясь к выходу. Малфой проводил взглядом Гарри, когда тот решил остаться в кабинете. – Что вам угодно, мистер Поттер? – Северус что-то сосредоточенно вырисовывал на пергаменте. – Я бы хотел Вас спросить о кое-каком зелье. Снейп поднял на него свои черные глаза и пронзительно на него посмотрел. С самого начала второго года ему казалось, что Поттера подменили. Он впитывал всю информацию как губка, не велся с недоумком Уизли. И это его настораживало. Директор давал ему совсем другие указания. Поттер всегда казался ему несмышленым ребенком, выращенным маглами, а в последнее время он стал совершенно другим. На первом уроке ему даже не пришлось отнимать баллы у Гриффиндора. – И что же это за зелье, что сам Гарри Поттер не может понять рецепт его приготовления? – Профессор отложил перо. – Уменьшающее зелье. – Как мне известно, это зелье не входит в программу обучения второго курса, мистер Поттер, – оскалился тот в ответ. – Займитесь лучше нынешней темой урока, а то вдруг завалите предстоящий тест. – Отнюдь, сэр, – пробормотал Поттер. – Я изучил весь курс второго года по зельеварению, и уже нашел несколько книг в библиотеке, которые содержат зелья со старших курсов. Я надеялся, что смогу уговорить вас на индивидуальные уроки. Профессор посмотрел на него с неверием, недовольно сморщил нос, но все-таки сжалился: – Приходите на дополнительные занятия по вторникам и четвергам. Надеюсь, это не помешает вашим тренировкам по квиддичу? – Он думал, что подловил. Гарри восхвалял эту игру и не мог провести и недели без полетов на метле. Учить пиявку старшего Поттера совершенно не хотелось. – Я ушел из команды по квиддичу, сэр, – обрадовался гриффиндорец. Иметь над головой Снейпа куда лучше, чем старый учебник. – Спасибо, я приду сразу после уроков! – Не забывайте, что вы не становитесь особенным в моих глазах, мистер Поттер. – Да! Вам просто стало жаль такого двоечника, как я, – его пробило на шутку, но реакцию Снейпа он не увидел. Он вылетел из кабинета профессора, оставив того в абсолютном удивлении. Стоило поговорить с Дамблдором о сильных изменениях его подопечного. Но с другой стороны, он обязан за Поттером присматривать издалека, а не быть его няней. Тяжело вздохнув, Северус продолжил оценивать эссе пятого курса. Поттер был на седьмом небе от счастья. Он хотел просить и Флитвика помочь ему с предметом, но решил не торопиться. Надо сначала посетить дополнительные занятия со Снейпом, а потом решать, может ли он осилить еще и полугоблина со всеми его причудами. Он был наслышан о том, каким придирчивым и дотошным тот был. С ним у него были не такие хорошие отношения, но по ненависти они не могли превзойти зельевара. Гарри был наслышан о гоблинах, и ему не хотелось попасться Флитвику под горячую руку. За обедом к нему подсела Джинни, младшая Уизли, что было неожиданно. Поттер постарался не обращать внимания на ее пристальный взгляд, но все-таки умудрился поперхнуться тыквенным пирогом. – Что такое, Джинни? – Она замялась, сжимая прядь своих рыжих волос, и отвела взгляд. Что-то ее гложило. – В последнее время… – начала она тихо, слегка пригнувшись к Гарри, – я вижу сны с тобой. – Гриффиндорцу пришлось запить пирог, что застрял у него в горле. Уизли расширила глаза и замахала ладонями: – Нет-нет, это не то, что ты подумал! – А что я подумал? – выдавил тот в ответ. Его глаза покраснели от кашля, и он снял очки, чтобы их протереть. – В моих снах у тебя находится то, что должно принадлежать мне, – прошептала она. – Я не знаю что это, но чей-то голос каждую ночь твердит мне, что эта вещь у тебя. Это его уже заинтересовало. Гарри сразу подумал о дневнике. Но как он попал к Джинни Уизли? Он может попробовать спросить у Тома. – Мне нужна эта вещь, Гарри, – взмолилась девочка. – Я уже которую ночь не могу уснуть без нее! – Но ты ведь даже не знаешь, что это. Как я могу дать тебе что-то, не зная — что? – Он не собирался отдавать дневник так просто. Вся эта помешанность говорила ему, что Уизли либо заколдована, либо привязана к дневнику. Кто-то точно сделал это с ней, преследуя неизвестную ему цель. Поттер вздохнул. Опять он собирается вляпаться в ненужную ему интригу. Но он так привык к разговорам с Реддлом, что хотел узнать о дневнике все, что сможет сам выяснить. Он перерыл почти все книги в библиотеке и не нашел ни единой главы о подобном средстве переписок. Но он не мог спросить никого из взрослых, ведь они могли задуматься, откуда у второкурсника подобная вещь. Тем более у Гарри Поттера, который прожил большую часть своей короткой жизни с магглами. Ему нужен был кто-то, кому он мог бы доверять и даже не задумываться о том, что предательство ударит со стороны именно этого человека. – Как поймешь, что это такое, мы сможем разобраться, Джинни. – Он взглянул в её мокрые глаза и собрался уходить. Впереди еще травология. После уроков все было спокойно. Он поболтал немного с Драко о его новых достижениях на тренировках, пожаловался на павлина Локонса, и они ушли по своим делам. Гарри пошёл на дополнительные занятия по зельеварению. Снейп положил перед ним ингредиенты уменьшающего зелья и, взглянув прямо в глаза, сказал: – Я так понимаю, вы еще не использовали свои знания об этом зелье на практике, мистер Поттер. – Парень прошёлся по ним взглядом, узнав сушеную смокву, коренья маргаритки, гусениц, настой полыни, селезенку крысы и экстракт цикуты. – Сегодня мы определим, так хорошо ли вы уяснили рецепт. – Но у меня был вопрос по нему, сэр. – Снейп его проигнорировал, направившись к своему столу. – Профессор Снейп! Поттер чуть ли ударил самого себя. С чего он мог подумать что зельевар, как добросовестный человек, будет учить его? Ну предоставил он ингредиенты с запасов школы, и что дальше? Все равно у него не выйдет правильно сварить зелье. Его уменьщающее, в конце концов, окажется оранжевого оттенка, что делает его опасным для употребления. Точно! Перед Гарри медный котел и ингредиенты. Пора было испытать его знание теории. Он, с легким чувством неуверенности, приступил к нарезанию корня маргаритки, чувствуя на себе острый взгляд профессора. По рецепту Зигмунда Баджа, о котором он прочитал в одной из книг, он перемешивал зелье только после добавления очищенной смоквы. Одна крысиная селезенка и две капли пиявочного сока. Ничего сложного. Его зелье постепенно меняло цвет на зеленый, когда у Гарри вспыхнули эмоции и радостный всклик раздался прямо под ухом у Снейпа. Профессор заметил продвижение в процессе приготовления и подошел, чтобы оценить ситуацию. Ему была дорога́ его лаборатория. – Прошу воздержаться в следующий раз, Поттер, – прошипел он. Пригнувшись, чтобы взглянуть поближе на зелье, он удивился — не ожидал такого от гриффиндорца, – мне еще дороги мои уши. – Поттер закивал в ответ. – Поздравляю, у вас больше не возникнет вопросов по этому зелью. Было очень странное ощущение. Профессор вроде и не объяснял ничего, даже слова о зелье не рассказал, но у него все равно поселилось чувство благодарности. В рецепте по учебнику перемешать зелье надо было сразу после добавления сока пиявок. Гарри не понимал, ведь смоква не могла сама ровно распределиться по зелью. Снейп смотрел на него неопределенно, словно он не ожидал от него такого. Кто бы ему сказал год назад, что Гарри Поттер будет учить программу на год вперед, – он бы посмеялся в лицо. – Надеюсь, вы понимаете, мистер Поттер, – Северус завёл руки за спину и оглядел гриффиндорца с ног до головы, – что наши с вами дополнительные занятия не дают вам никакого преимущества перед другими. – Конечно, сэр, я это понимаю. – Поттер протер запотевшие очки рукавом мантии. – В таком случае пройдите за мной, поработаете с ингредиентами, я объясню вам, в каких условиях их стоит держать. – Снейп развернулся на каблуке и направился в кладовку, где и хранились его сокровища. Поттер сравнивал его с драконом, что стоял над своей драгоценной подсобкой. Превратит любого в пыль, стоит им только ступить туда ногой без спроса. И быть приглашенным туда было большой честью для него. Сам профессор Снейп даст ему инструктаж! Это, должно быть, сон. Под конец занятия он промолвил: – Буду ждать вас в четверг, мистер Поттер, – немного нахмурившись, он продолжил: — десять очков Гриффиндору за удачно сваренное зелье.***
– Что у тебя делает этот дневник? – вдруг спросил Драко. Они сидели в библиотеке, на их столе было очень много книг и пергаментов, но среди них Поттер не заметил завалявшийся в его сумке дневник Тома. Он прикусил губу. – Какой дневник? Блондин указал на черный блокнот. Он не стал до него дотрагиваться. – Нашел, – Гарри постарался показать на лице удивление. – Я помню, как в начале года отец положил этот дневник в наше хранилище в Гринготтсе, – нахмурился Драко. Он что-то заподозрил? – Я нашел его в гостиной Гриффиндора, и я не думаю, что это дневник, – защитная реакция гриффиндорца не заставила себя ждать, – это обычный блокнот. А если бы это был дневник, то в нем было бы написано хотя бы одно предложение, а он - пуст, – Гарри развернул тетрадь, и подтвердил Драко, что там ничего нет. Поттер не знал, в каких масштабах его уже-друг просветлен в сфере дневника. То, что он связан с Малфоями, а значит и с темной магией - он уже понял. Не понял же он того, почему дневник оказался в гостиной и как так получилось, что именно он его нашел. Получается, это все было не совпадением? – Да ладно, – отмахнулся Драко, – мне-то что. Гарри выдохнул, и они вернулись к учебникам. *** К нему снова подходила Джинни. В слезах, почти в истерике, она просила ей отдать книгу. – Какую книгу? – спросил он. У него в голове возникала мысль отвести ее к Мадам Помфри, настолько ужасно маленькая Уизли выглядела. В глазах стояли слезы крупными бусинками, а сам ее вид оставлял желать лучшего. Она будто не спала несколько дней и спросонья надела мантию навыворот. Руки ее дрожали, когда она потянулась в парню. – Черную, – выдавила она. – Пожалуйста, Гарри! Я вижу тебя с ней в руках, мне она нужна! – Я не понимаю, о чем ты говоришь, Джинни, – мягко произнес он. – Пойдем прогуляемся, и ты успокоишься. Она кивнула, видимо, ожидая, что он сжалится над ней и отдаст дневник. Но он не собирался этого делать. Для всех остальных у него нет ничего похожего на тетрадь в кожаном переплете. Он поймал себя на том, что врет самому себе. Он хотел найти настоящего владельца и отдать ему собственность. Но с треском провалился и теперь держался за дневник зубами. Врет направо и налево, лишь бы никто не узнал настоящую правду о дневнике. Поттер узнал, что Том Реддл давно мертв. Он не понимает, как это возможно, но это было похоже на магические портреты. Правда, портреты имеют свойство иметь определенное время, когда их память обновляется, и они не помнят ничего, что происходило в течение какого-то времени. Это зависело от могущества самого волшебника. Например, портрет прошлого директора, насколько он уверен, мог держать свою память целых восемь лет, когда среднестатистический портрет помнил только два или три года. И единственное отличие было в том, что Реддл помнил все. Всех своих собеседников, всех хозяев блокнота, но ни разу не обмолвился о своей жизни. И помнил он лишь до своего шестнадцатилетия. Сказал, что он “мертв на данный момент”. И Гарри не хотел знать, что это значило. Но он обязательно узнает, потому что любопытно. Он проводил Джинни в медицинское крыло. Мадам Помфри перехватила первокурсницу и отправила Гарри восвояси, стоило увидеть состояние девочки. – Мистер Поттер, –Остановила его Макгонагалл в коридоре, – я хотела сказать, что мне очень жаль, что вы решили покинуть нашу команду по квиддичу. Это очень большая потеря для нас, – она посмотрела на него взглядом, а-ля “ты сплошное разочарование”. – Я понимаю, профессор, но я решил больше времени уделять учебе, а с квиддичем у меня этого почти не получалось. — Похвально, что вы решили посвятить себя науке, – скривилась она. – Директор Дамблдор ждет вас в своем кабинете. Я вас провожу. Снова Дамблдор, снова этот сладкий пароль у горгульи, снова причитания о том, что у него не те друзья. – Директор, с большим уважением, но я не могу быть другом для тех, с кем я не хочу иметь ничего общего, – не выдержал он, когда старик начал свою старую пластинку о гриффиндорцах. Тот посмотрел на него свысока. Ему не понравился Поттеровский тон и то, как он с ним разговаривает. Ну наконец-то, хоть какие-то эмоции. – Мистер Поттер, – “не мальчик мой, не Гарри, а Мистер Поттер! Да я разозлил мантикору!” – вы не общаетесь ни с кем из своего факультета, а я отвечаю за ваше психологическое состояние. Вы становитесь отшельником. Я не могу этого допустить. – Отнюдь, у меня есть друзья, директор, – вздохнул Гарри. – И прошу вас не беспокоиться обо мне, я могу разобраться в себе сам, и сам решу, с кем мне дружить. Дамблдор хотел испепелить его взглядом. Его смешная мантия не подходила его ужасающему, в этот момент, виду. Поттеру хотелось провалиться под землю, настолько пугающую ауру источал старик. Не такого он ожидал, когда пытался отвязаться от него. – Что же, – протянул директор, сомкнув пальцы в замок, – тогда я не буду влезать, Мистер Поттер, и отдам вашу судьбу в ваши руки, но попрошу не перекидывать на меня ваши ошибки, в таком случае. – Договорились, директор. Сердце бешено билось в груди, легким не хватало кислорода. Господи, кажется он только что ткнул палкой дремлющего дракона! Что же теперь будет? Не то чтобы Дамблдор так сильно оберегал его, но не иметь крышу над головой в его лице – это же провал! Сироту с Тисовой улицы тут же сожрут, стоит ему ступить хоть шаг из Хогвартса. С мыслями в тумане он шел, не смотря перед собой. Уроки уже закончились, и он сам не понимал, как очутился перед кабинетом профессора Снейпа. “Сегодня же четверг, а я еще и опоздал.” – тяжело выдохнул Гарри. Он постучал в тяжелую дверь, перед тем как ее отворить. Снейп все так же сидел за учительским столом, сосредоточившись на каком-то пергаменте. Но он бросил на него быстрый взгляд, стоило тягучему скрипу двери потревожить его тишину. – Еще месяца не прошло, а вы уже распоясались, мистер Поттер? – Да… – пробормотал он в ответ, кидая сумку на пол, но стоило ему осознать, что он ответил, то сказал уже громче: — Нет, сэр! Зельевар прищурился. Он понял, что с мальчишкой что-то не так, но ничего говорить по этому поводу не стал. – У вас есть уважительная причина, по который вы опоздали? – Северус отложил перо и взглянул на ученика. – Я был у директора Дамблдора, сэр. Профессор в ответ понимающе кивнул, и они начали занятие. Гарри был в своих мыслях, стоило тому опустить тон своего голоса. Он все думал о том, что быть у Дамблдора во врагах не самая лучшая перспектива в его жизни. Не то чтобы Поттер был его недругом, но директор был не лучшего мнения о нем после их последнего разговора. Гарри, возможно, сделал ошибку, не послушав его. Кто же знает, что он сейчас с ним сделает. Откажется от опекунства? Ему казалось сначала, что старик им дорожит, но учитывая, что после опасных для жизни приключений он предпринял абсолютное ничего, Гарри думал обратное, и это сподвигло его на агрессивное отношение к нему. Поттер был крайне вспыльчивым, если это касалось чьей-то безопасности. С самого начала учебы в школе ему всадили в голову, что любой может умереть от самой незначительной причины в магическом мире, и это заставляло его оборачиваться в коридорах. Взять хотя бы тролля, которого застала Гермиона в туалете. Тот вряд ли имел цель душевно поговорить. Она могла бы умереть. И факт того, что директор совсем не волновался о его физическом благополучии, совсем его не прельщал.***
На рождественские каникулы мало кто остался в замке. Большинство аппарировали домой — справлять магический праздник в кругу семьи. Диггори тоже отправился домой. Драко же остался. Вместе с ним было веселее, и хоть кто-то скрашивал его дни. На первом курсе Гарри представлял себе новогодние каникулы совсем по-другому. Знакомые с его факультета рассказывали о том, как волшебники справляли их праздник, но ему никогда не доставалось узреть это вживую. Невилл взахлеб описывал, как его бабушка проводила обряд подношения их предкам. Он многое не понял, но это было маловажно для него. «Поттер» хоть и была чистокровной фамилией, но у него никогда не будет шанса точно так же провести праздник. У него нет родителей, которые могли бы объяснить ему обычаи магических семей. – Будь мы третьим курсом, мы бы тусовались в Хогсмиде, – пробурчал Малфой, закинув руки за голову и смотря за падающими снежинками в Большом Зале. – Хогсмиде? – Ты чего?! – вскочил он в неверии, но вспомнил, что Гарри вырос с маглами. – Это маленький город около Хогвартса. Там очень много разных магазинов, кафе, и туда пускают студентов, начиная с третьего курса. Правда, нужна подпись от родителей. – А если родителей нет? – У тебя же есть опекун? Он мог бы подписать документ. – Не думаю, что Дамблдор отпустит меня, учитывая наши отношения на данный момент. – Гарри откусил кусок пирога. Слизеринец смотрел на него в шоке. Всех детей с разных факультетов удалось усадить за один стол, и еще осталось много места, так пустынно было в школе. Драко и Гарри сразу заняли места рядом друг с другом, и больше никто не имел желания к ним подсаживаться. Большинство старшекурсников все-таки остались в замке, чтобы провести последние каникулы со своими друзьями. – Сам Дамблдор? Не повезло. – Я уже и сам понял. – Директор навязывал ему свои убеждения, и в голове Поттера часто были сбои о том, что правильно и неправильно. Постоянно говорить себе “ведь Дамблдор так сказал” он уже устал. Да и больше не приходилось. Он не был в кабинете директора с того самого разговора. Во время каникул он все чаще слышал этот голос. Он появлялся неожиданно, заставая его врасплох. Но говорил все те же слова — "найди, пробуди". И Гарри уже думал рассказать обо всем либо декану, либо директору. Шутники уже надоели своими выходками. – Найди, – прямо над головой, и Гарри поднимает взгляд. Лишь пустой каменный потолок. – Пробуди, – уже за спиной, сверху, и он оборачивается, но все так же молчит. – Гарри! – Тот подпрыгивает на месте, но это оказывается лишь Малфой. – Ты чего такой дерганый? Дракон укусил? – Да так. – Гарри спрятал палочку обратно в секретный карман. Ее он вытащил на автомате, но даже не направил в сторону, откуда послышался голос. Он уже не ожидает кого-то там увидеть. – Мне кажется, на меня проклятие наложили. – Слизеринец на него непонимающе посмотрел. – Мне слышится чей-то голос, когда я один в коридорах, и он не отстает от меня с самого начала года. – Сейчас ты не один, так что не бойся, я беспомощного Потти всегда защитить смогу, – хмыкают ему в ответ. Он перевел все в шутку, но в душе Гарри все равно залег черный комок подозрений, что это все может быть и не от заклятия недоброжелательных студентов. Кто-то или что-то звало его туда, он не знает куда, и отставать от него этот голос не собирался. Словно по расписанию, он появлялся, когда Поттер был без какого-либо сопровождения. Гарри спросил у Тома, что за заклинание это могло быть, где тот, на кого заклятие упало, слышит странный голос. “Нет такого, насколько я знаю” “Тогда чей этот голос, который я постоянно слышу?” “Я не знаю, Гарри. Меня ведь там нет.” Точно. Том – всего лишь тетрадь. Скорее всего Том – это его дневник, как он сам это называет, в котором покоится часть его сознания. Потому что Реддл помнил свою жизнь до шестнадцати лет. Другим Гарри такой парадокс объяснить не мог. Он не нашел ни одного описания, под которое подходил Том. Пришли его оценки за полугодие, где “Превосх.” было больше, и лишь по зельеварению и истории магии у него оценка была на балл ниже. Снейп, как и обещал, не жалел его на уроках, даже учитывая, как много дополнительных заданий Поттер выполняет. Профессор Бинс же является привидением, который был преподавателем по этому предмету, кто знает, сколько лет уже. Гарри не часто задавал вопросы на его уроках, да и не было смысла: тот повторял лекции из книг, как наизусть. Поэтому оставалось лишь учить программу лучше. Читая учебник по истории магии, он затянулся туда с головой. Годрик Гриффиндор родился в том же самом городке, что и сам Гарри, а лишь потом его назвали в его честь Годриковой впадиной. Но ведь его настоящим именем было Ричард? “Почему Гриффиндор поменял своего имя на Годрик?” “Подожди, мне надо у него самого спросить.” Что? Гарри перечитал ответ во второй раз, но на странице появились новые слова. “Я не знаю, Гарри, я с самим Годриком не учился.” “Но ты говорил, что знаешь всю программу.” “Я и знаю, но мне неизвестно, что тогда происходило в его голове, и по каким причинам он решил, что его имя ему не соответствует. “ Поттер вздохнул. Удивить профессора своими широкими познаниями у него с самого начало не получалось. “Ты учился на Гриффиндоре?” Поттер принимал это за очевидность. Может, потому что он нашел дневник в их гостиной, а его чутье говорило, что Реддл по-любому попал бы в Гриффиндор. “Нет.” “На Когтевране?” Это было вторым вариантом. У Том была ума палата, он знал ответ почти на каждый вопрос, который задавал Гарри. Будь то по ЗоТИ, трансфигурации или зельеварению. По остальным у него не было вопросов, ответ на которые он не мог найти в книгах. “Нет. Я учусь на Слизерине.” Это было неожиданно. “Когда ты выпустился?” И тишина. Гарри недовольно кинул дневник обратно в сумку и продолжил читать про основателей школы. Том имел привычку игнорировать, если он задавал неудобный ему вопрос. Поттер иногда забывал, что общается не с живым человеком, а с сознанием когда-то жившего волшебника.***
Златопуст Локонс уговорил директора снова открыть дуэльный клуб. Гарри тогда удивился, увидев Флитвика таким злым, ведь тот обычно был спокоен, словно удав. Как оказалось позже, полугоблин сам пытался основать этот клуб, но директор даже не хотел об этом слышать. Будучи чемпионом в дуэльном мастерстве, он еле сдерживал себя, чтобы не вызвать напыщенного Локонса на дуэль. – Так несправедливо, так несправедливо, – пыхтел он себе под нос на уроке. Гарри слышал каждое слово, находясь в первом ряду, и чувствовал сожаление к профессору. Флитвик все еще рвался в дуэльный клуб, но директор назначил в помощь Златопусту Снейпа , и на этом все закончилось. Он еще ходил несколько дней с унылым видом и чувством предательства, но ничего не предпринял. И не то чтобы профессор зельеварения так рвался на эту должность. Компания Локонса ему точно не прельщала. Просто директор так решил, и все на этом. Гриффиндор и Слизерин собрались в большом помещении клуба тогда. Так много людей записалось к Локонсу, что он решил учить их по два факультета за раз. Чего-чего, а этого Гарри не ожидал, и все же решил, что тоже посетит клуб и посмотрит, что же там такого интересного. – Может, тебе уже перевестись на Слизерин? – прошипел на него Рон, стоило ему ступить в светлое помещение в компании Малфоя. – Помолчал бы, – взъерошился Драко в ответ. – Я с предателем говорю, а не с тобой, змея ты подколодная. – Эти двое не перестали перекрикивать друг друга в коридоре, даже когда Поттер убедил слизеринца, что в этом смысла уже нет. Сам он внимания не обращает, а вот Малфой не мог держать свой рот закрытым. Характер. – Кто бы говорил, сам-то предатель крови! – Тишина после этого сдавила воздух, Гарри легко толкнул друга в плечо, чтобы они не ввязывались в проблемы. Но Уизли уже выудил свою палочку и направил ее на блондина. – Мистер Уизли! – рявкнул Снейп. Он появился из ниоткуда над их головами и впился в них своим взглядом. Ему даже палочка была не нужна. – Ни единого движения палочкой, мистер Уизли, иначе окажетесь в кабинете директора в ту же секунду, а палочку не увидите до конца учебного года. Уберите ее туда, откуда достали. Рыжий спрятал древко, высокомерно взглянул на Гарри и развернулся в противоположную сторону. Поттер слышал, что он бормотал себе под нос еще много чего, но сильно не вникал. – А вас прошу не вляпываться в неприятности. – Да, сэр, – ответил гриффиндорец за двоих. Ему показалось, что Снейп отнесся к нему как к своему студенту. Словно тот учился на Слизерине, и декан ставил его на уровне с Малфоем. Это чувство приятно разлилось у него в груди, но он не понял, что это. Драко скосил на него взгляд. Гарри только пожал плечами, стараясь не прыгнуть от радости до потолка. Локонс нахваливал свои книги — в который уже раз — и объяснял, по какой причине им следует обязательно их прочитать. У Златопуста не было особенного отношения к Гарри. Хотя тот считал, что напыщенный павлин ни за что бы не пропустил шанс сделать колдографию вместе с мальчиком-который-выжил. Нет, Поттер не самовлюбленный болван, но он постепенно начинает видеть мир в настоящих его красках. Он понял, что всю его жизнь он был важной темой для разговоров. Сам того не понимая, он охватил множество заголовков Пророка, но ни один волшебник в магической Англии не задумался о местонахождении и благополучии “героя”. Из него только получали выгоду. Локонс вызвал Снейпа на показательную дуэль. Словно завороженные, они с Малфоем следили за летящими заклинаниями. То, как умело Снейп отбивал все летящие на него нападающие проклятия, заставляло Гарри задуматься, что такого мастерства он может достичь лишь с опытом. Потому что профессор разделался с Локонсом так быстро и с такой легкостью, что это заставило его задержать дыхание. Защитный купол не давал заклинаниям коснуться студентов, но они дергались каждый раз, когда вспышки ударялись об его стены с ужасным звуком. Тот резал уши. Гарри переглянулся в очередной раз восторженным взглядом со своим другом, когда красная вспышка Локонса растворилась в Протего Снейпа. Он словно попал на фаер-шоу, но намного круче. – Вот это крестный дает, да? – прошептал ему он. Поттер кивнул, не сумев вымолвить и слова. Оба профессора подарили друг другу реверанс, Локонс признал поражение, а Снейп с каменным лицом вернулся обратно на свое место на краю помещения. – Я покажу вам несколько самых главных дуэльных заклинаний, но я уверен, что вы их уже знаете. – “Не вашими трудами, профессор.”– А после этого мы проведем несколько дуэлей между учениками. Все будет происходить добровольно, конечно же, – кивнул он самому себе, – но я надеюсь на захватывающую битву. Он принялся показывать на практике пару заклинаний, которые большинство в клубе уже знали, не считая первокурсников, но никто их, конечно же, в дуэли ставить не будет. Малышня сама еще боялась держать палочку в руках и на рожон не лезла. А Гарри хотелось испробовать свои силы. Но этому, видимо, не суждено было сбыться. У Локонса любимчиком он не был. Нагрубив ему на первом же занятии, он поселил у преподавателя горькое чувство презрения к нему. Для Златопуста он уже не был героем, который спас всех от Темного Лорда. Но Гарри и не нужно было специальное отношение к себе. Надеясь, что проклятие сработает снова, он не боялся ответить никудышному колдуну. Поэтому, сколько бы он ни вызывался на дуэль, Локонс игнорировал его всеми известными способами. Во время последней битвы Гарри уже хотел уйти. Ему там нечего делать, когда у главы дуэльного клуба уже сформировалось предвзятое мнение о нем. Но на длинную дорожку поднялся Рон Уизли против Блейза Забини, и Драко уговорил его остаться, “чтобы посмотреть, как Забини надерет рыжему зад”. Они пускали друг в друга заклинаниями, и каждый из них отбивался довольно сносно. Лишь выражение лица Рона портило всю картину. Он словно съел целую тарелку лимонов, а брезгливость в его глазах чего только стоила! Скорее всего, это на Блейза и подействовало, или у него закончились идеи — он громко выкрикнул, подавшись вперед: – Серпенсортиа! Большая змея опустилась прямо перед ногами гриффиндорца. Тот бросил в нее несколько заклинаний, но те лишь откинули ее подальше и проблему не решили. Змея, подпрыгнувшая почти до потолка, упала лицом к Гарри. Агрессивно настроенная, она зацепила за него свое внимание, и, приподнявшись, раскрыла свои крылья. Громкое шипение раздалось, когда она показывала свои длинные клыки. Поттеру показалось, что та с ним разговаривает. Он подошел поближе, зная, что защитный купол не даст ей на него напасть. Тем временем, Уизли совершенно забыл о ней и продолжил кидать в слизеринца заклятиями. – Ты что-то сказала? – Говорящий, – она поднялась еще выше, смотря на мальчика сверху вниз. Взглянула прямо в его глаза. – Это я должен удивляться, что ты говоришь. – Верни обратно, – прошипела она. Вернуть обратно что? Саму змею? Но Гарри ничего не успел ответить, как Снейп внезапно остановил дуэль, и змея исчезла у гриффиндорца из-под носа. Оглядевшись по сторонам он осознал, что являлся единственным, заметившим разговорчивость зверя. Посмотрев на Драко, он поднял бровь. Казалось, тот побледнел. Не успел Поттер ничего сказать, как друг вывел его из помещения. – Ты – змееуст! – шепотом крикнул на него Драко. Его голос чуть ли не переходил на визг. Они зашли в пустой кабинет. – Но ты не можешь быть змееустом! – Почему не могу? Кто такие змееусты? – Он читал, что Салазар Слизерин тоже был змееустом, но никакого значения тогда этому не придал. Мало ли, может, каждый второй волшебник имеет возможность разговаривать со змеями? – Ты понимаешь, что тот-кого-нельзя-называть – это последний известный магической Британии волшебник на данный момент, который говорил со змеями?! – В Малфое бушевало негодование, словно Поттер скрыл от него большой заговор. – Ты понимаешь, что с тобой будет? На тебя снова поставят клеймо, только в этот раз не героя, а злодея! И вправду, если Темный Лорд – змееуст, то все могут принять Гарри за его наследника. Да хотя бы последователя – это еще хуже. Он уже как-то разговаривал со змеей, но это было в зоопарке, и тогда он не знал, что является волшебником. – Если ты змееуст, значит сам Салазар Слизерин был твоим предком, Гарри. – Но это получается, что я могу быть в родстве с тем, кто пытался меня убить? И кого убил я? – они переговаривались шепотом. В идеале нужно было бы найти место получше, чтобы ни единого уха, но заброшенный кабинет подходил. Конечно, если там не было следящих чар. – Забудь о том, что ты умеешь говорить со змеями, – прошипел на него в ответ друг. – Об этом никто не должен узнать, а пока будем надеяться, что кроме меня твоего шипения никто не услышал. Неожиданное хладнокровное мышление Малфоя его удивило. Он, конечно, снова сам все решил, но Гарри не был против, а в каком-то роде и согласен. Поттер и так настроил большую часть Хогвартса против себя и не хотел делать то же самое с остатками Магической Британии. Он кивнул. Все должно быть секретом. Он понял. Никому не проболтается.***
– Мистер Поттер, как долго вы хотели скрывать от меня, что научились разговаривать со змеями? “Мерлин тебя подери.” – Я сам не знал, сэр. – По вашему лицу этого было не видно. Было чувство, что вы разговариваете на парселтанге свободно и научились это делать очень давно. Стоило Гарри прийти к Снейпу на дополнительные занятия, как тот завалил его вопросами. Когда в первый раз заговорил, что говорил, с кем говорил. Он чувствовал себя на допросе и не понимал, как это связано с их уроками по зельеварению. Но, признаться честно, профессору он доверял. И дело было не в том, что тот являлся крестным его лучшего друга. Было в Снейпе что-то такое по отношению к Поттеру, что давало мальчику легкую надежду на то, что до директора это не дойдет. И все же, его заинтересованность насторожила. – Я думал, что говорил на человеческом, и никакой разницы не ощутил, сэр. Я понимаю, что это очень подозрительно, но я не знаю, был ли у меня в предках Слизерин. Вы сами в курсе, что о волшебниках в моей семье я знаю самый минимум. – Да, с родственниками вам не повезло, – признал Северус, а Гарри навострил уши. Профессор мог сболтнуть что-то, чего он еще не знал. Но этого не случилось. – Я советую вам не афишировать о ваших знаниях парселтанга, – проговорил он. Гарри понимающе кивнул.***
В библиотеке было тихо. У Драко была тренировка по квиддичу, а Диггори был завален уроками и головы с учебников не поднимал. Гарри же прочитал главу о Слизерине по Истории магии, и честно говоря, ничего примечательного на нужную ему тему не нашел. Почему змееустами являлись только его потомки и с чем связана эта способность, оставались вопросами без ответа. Он поведал Тому о новом открытии о себе. “Я, оказывается, змееуст.” “Добро пожаловать в клуб.” “Ты тоже был змееустом?” “Верно.” “Может, мы с тобой родственники?” “Есть способ проверить.” “Заклинанием?” “Обрядом.” В обряде не было ничего такого сложного. Если хорошо попросить Снейпа, можно было достать ингредиенты, которые Гарри нужны, а в Хогвартсе много пустых помещений, в которых можно его провести. Все-таки это не темная магия, и Поттер лишь хочет узнать, кому сказать спасибо за то, что он получился таким. Решив отложить это дело на неопределенный срок, он продолжил свое домашнее задание по трансфигурации. Озверевшая Макгонагалл, сколько бы он ее ни оправдывал, не жалела эссе ни одному курсу. Казалось, что ее кто-то укусил, и она решила завалить абсолютно каждого студента. Писать эссе о метаморфах было до ужаса скучно. Разные мысли лезли в его голову, сколько бы он ни старался сосредоточиться. Он не считал, что они родственники. Лучше можно было бы сказать, что он на это очень надеялся. Хотя часть его души очень хотела, чтобы потерянные родственники объявились и забрали его от Дурслей. Реддл был мертв и ничем ему помочь не мог. Хотя бы потому что дневник – на самом деле не он сам. Поттер все еще не смог разгадать причину самостоятельности этой тетради.***
– Я тут вспомнил, – Малфой сел на соседнее место на зельеварении. Это был один из двух уроков, на котором Слизерин был определен с Гриффиндором, и они с Драко могли побывать в компании друг друга, – кое-что. – Он оглядел класс и, убедившись, что остальные сосредоточены на профессоре, продолжил: — В Хогвартсе есть Тайная комната. Про нее даже пишут в учебниках, но все считают ее все лишь легендой. – И где она? – спросил Гарри, не отрываясь от пергамента. – Ты оглох? На то она и тайная, что никто не знает, где она находится! – сказал он слишком громко, и все пары глаз в кабинете уставились на него. Драко прокашлялся и под укоризненный взгляд друга уставился на учебник перед ним. Северус скользнул по ним глазами, но ничего не сказал. – Если ее не смогли найти за столько времени, я не думаю, что найдем мы, Драко, забудь об этом. – Но если ее мог открыть только Салазар Слизерин, не значит ли это, что только его наследник и сможет открыть комнату после его смерти? Найти вход – не самая трудная часть! Если бы не было тебя – вот тогда бы я об этом и думать забыл, но такой шанс, Гарри! Тот лишь тяжело вздохнул. – Мне это не надо, но если у тебя будут хотя бы зацепки, я тебе помогу. – Слизеринец чуть ли не подпрыгнул от радости. Профессор снова посмотрел на них с неприязнью, но продолжил выводить дозировку ингредиентов на доске своей волшебной палочкой. Гарри много не думал о Тайной комнате. Она оставалась для него загадкой, а он сам отдал Драко право на ее решение. Тот долго сидел за книгами по истории Хогвартса, но видимо, ничего не нашел. Громко хлопнув учебником, он развернулся к гриффиндорцу. – Я могу спросить у профессора Бинса, помнит ли он чего о Тайной комнате. – Навряд ли он что-то помнит, – пробормотал Диггори вместо Гарри. – Катберт не помнит, как он умер. Думаешь, он что-то знает про Тайную комнату? Малфой кивнул, но в его глазах Поттер прочитал, что он не упустит ни единой возможности найти то, чего он так сильно хочет. Комната, которая считалась Слизеринским убежищем, засела в голове и не отпускала. Гарри в какой-то мере его понимал. Лишь бы его друг не оказался жертвой директорских манипуляций. “Драко одержим идеей найти Тайную комнату. Ты что-то знаешь о ней?” “Да. Её открывали, когда я учился в Хогвартсе.” Но ведь никаких записей о ее открытии нигде нет. Том рассказал о смерти Миртл, которая находилась в женском туалете и там же погибла по неизвестным причинам. В Тайной комнате находится монстр, которого держал Слизерин, получается. Можно было увидеть со стороны, как шестеренки в голове гриффиндорца заработали. Он сопоставил два плюс два: Салазар Слизерин – змееуст, а в тайной комнате существо, убивающее без единого телесного повреждения. Он не мог понять, что это, но питомец основателя был однозначно из класса пресмыкающихся. Поттер не мог открыть никому, что его источником информации был Реддл. Они могут не понять, да и это приводит к наводящим мыслям, что студент имеет при себе дорогостоящий артефакт для общения с как минимум одним мёртвым. Гарри не отменял того факта, что дневник мог быть темной магией. Таковой он сам не чувствовал, но это может быть от того факта, что о магии он узнал каких-то полтора года назад. Чувствовать магию он еще не привык. Решив заглянуть в женский туалет на первом этаже, Поттер оставил друзей в библиотеке, отпросившись по нелепой причине. Захватил дневник с собой, на всякий случай. В туалет вход был воспрещен по непонятным ему причинам, но дверь была не заперта. И ничего необычного там не было: чистый мрамор, кабинки и раковины, расположенные по кругу. Даже зеркала были не запыленными. Кто-то ему рассказывал, что домовики были основой Хогвартса. Готовили и убирали именно они. И об этом туалете они точно не забыли. – У меня гости! – взвизгнули у него прямо над ухом. Резко обернувшись он увидел перед собой привидение девочки. – Кофе, чай? – Ты – плакса Миртл? – Не такая и плакса! Ну поплакала немного на свадьбе своего брата, и что теперь? Клеймо теперь на всю мою привиденческую жизнь, – скрестила она руки на груди. Миртл плыла по комнате так быстро, что Гарри еле успевал следить за ней своим взглядом. – Ты же погибла здесь, в этом туалете? Можешь рассказать мне об этом случае? – Я тебе больше скажу! Я умерла прямо в этой кабинке, – она прошла сквозь дверцу одной из кабинок, и Поттеру пришлось открыть ее самому. Ничего удивительного там не было. Да и если бы было, домовики наверняка давным-давно все убрали. – Единственное, что помню – это большие желтые глаза, а потом – пустота. – И ты понятия не имеешь, что могло тебя убить? – Было темно, и я не видела, как оно выглядело, но я слышала шипение. “Эврика! Шипение! Слизерин! Большая змея!” – Спасибо за информацию! – Подожди. – Она пролетела сквозь Гарри, остановившись прямо перед его лицом, стоило ему развернуться и направиться к выходу. – Даже не останешься поболтать? Я ведь тебе столько всего рассказала, а ты мне даже имени своего не говорил. – Меня зовут Гарри Поттер, – гриффиндорец подался назад. Ощущения приведения внутри своего тела не показались ему самыми лучшими. Стоило избегать этого чувства. – Я очень тороплюсь, но обещаю зайти к тебе на днях. – Я тебе поверю, Гарри Поттер, – сказала Миртл, пробуя его имя на языке. – Но если ты не придешь, я расскажу директору о твоей большой заинтересованности в моей смерти. Она отплыла к одной из кабинок, но Поттер ее остановил: – Почему это? – А вдруг ты наследник Слизерина, а я расскажу тебе тайну, которая перевернет магический мир в не очень хорошую сторону? – она сказала “расскажу” в будущем времени. “А это значит, что у нее еще есть, что мне сказать”. Гарри обязательно вернется сюда и, возможно, не один раз. – Я еще зайду, поверь мне. Привидение Плаксы Миртл на первый взгляд казалось не очень сообразительным. Но заинтересовывать она определенно умела, и даже Гарри пал перед ее загадочными обещаниями. Сейчас он был уверен, что в Тайной комнате находилась большая змея. Скорее всего, дорогой питомец Слизерина, которым он мог управлять с помощью знаний парселтанга. Но кто мог открыть комнату в последний раз? Реддл рассказал, что Миртл умерла в 1943-ем году, и значит, что наследник учился в школе именно в то время. Но кто? Слизеринец? Но Гарри ведь тоже говорит на парселтанге, а ведь он далеко от Слизерина. Все было очень запутанно. Наследником мог оказаться и один из учителей. Разговор с Миртл дал некоторые ответы, но вопросов стало еще больше. Вернувшись в библиотеку, Гарри увидел только Седрика. На беззвучный вопрос гриффиндорца он ответил: – Драко побежал к профессору Бинсу. Поттер кивнул. – Слушай, – стоило ему опуститься на свое прежнее место, Диггори подсел к нему поближе, и зашептал, – мне кажется, что Драко слишком увлекся. Когда ты ушел, он только и делал, что говорил о Слизерине и его тайной комнате. – Оставь его. Может, он сможет ее найти. Слизеринец, все-таки. Диггори покачал головой, не соглашаясь. – Вспомни, что произошло на первом курсе. Ты дрался сам-знаешь-с-кем и победил, но что, если твоя удачливость сыграла бОльшую роль в этом? Сам знаешь, Драко не назовешь любимчиком Госпожи Удачи. Я не хочу, чтобы с ним произошло что-то необратимое. Седрик был старше их с Драко. В нем не было ничего примечательного, что могло бы выделить его из ряда студентов школы. Но то, что Гарри в нем любил больше всего – его отношение к дружбе. Стоило Малфою показать себя совершенно с другой стороны, как Диггори понял, чего тот стоит и стал заботиться он о них с Поттером, как о младших братьях. Спрашивал, не нужна ли им помощь с занятиями, давал Драко идеи по стратегии на квиддиче, и его не волновало, что они втроем были с разных факультетов. И озлобленное отношение трех факультетов в сторону Слизерина его тоже не волновало. Диггори на самом деле показывал себя как старший брат, и Гарри это ценил. – Не волнуйся, если что-то случится, я обязательно буду рядом, – уверил его Гарри. – Не делайте ничего глупого, и если что, я всегда смогу помочь. Гарри с ним согласился. Но все равно следующей ночью прошел в женский туалет под мантией-невидимкой. Темное помещение поприветствовало его синим свечением Миртл. Та резко оглянулась на шум шагов по мраморному полу, но никого не увидев, прищурилась. – Кто ты, и почему ты пришел в мой туалет? – громко сказала она. Угроза просочилась в ее голосе, и парень невольно дернулся. –Технически это не твой туалет, – ответил ей Гарри, снимая мантию. Миртл громко пискнула и закружилась вокруг него. – Ты все-таки пришел! Какой честный молодой человек, Гарри Поттер! – Она захихикала и села на высоком подоконнике, откуда лился лунный свет. – Мне было интересно, что еще ты можешь мне рассказать. Не пропустить же мимо такое разговорчивое привидение. – Миртл скривилась на слове “привидение”. – Я тут подумала, – заговорчески начала она, – я тебе ничего рассказывать не должна. – Но ты сказала, что расскажешь? – Я передумала, – приведение скрестило руки на груди. – Но если ты можешь дать мне что-то взамен… то это был бы совсем другой разговор, – Миртл улыбнулась. И эта улыбка совсем не понравилась Гарри. Что он мог дать такому привидению, как Миртл? Абсолютно ничего. Она поселилась в туалете на первом этаже после того, как преследовала девчушку с ее факультета несколько лет. Она, наверное, имела вескую причину, потому что ее буквально заточили в Хогвартсе. Она поселилась там, где ее и убили, что было очень странно. Но ничего больше он о ней не знает. – И чего ты хочешь? – Гарри ничего не приходило на ум. – Когда я училась в школе, мне нравился один парень, – мечтательно пролепетала она, – но я уже совсем забываю, как он выглядит. Знаешь, как грустно, когда ты не помнишь, как выглядит твоя первая — и последняя — любовь со школы? Прошло уже пятьдесят лет, а я все не могу выкинуть его из головы. Интересно, как сложилась его жизнь.. – Ты хочешь, чтобы я привел его в Хогвартс? – неверяще спросил Поттер. – Нет-нет! – она подлетела к нему, замахав руками. – Он наверняка уже постарел, и я не хочу видеть его таким! В библиотеке всегда хранят колдографии выпускников, а мне нужно, чтобы ты принес мне одну с ним. Вот и все. – Миртл поправила свои большие очки, и Гарри смог разглядеть ее получше. – Как его зовут? Я посмотрю, что смогу сделать. – Том Реддл, он тогда... – Стой, повтори еще раз. – Его звали Том Реддл. Поттер был шокирован. Том и был наследником Слизерина? Как он мог такое упустить?! Но с другой стороны, Реддл никогда не упоминал, в каком году он учился в школе чародейства, и наверняка у него на это свои причины. Одну из таких причин он узнал прямо сейчас. Скрывать, что ты наследник Слизерина, было логичным решением. Но Гарри легко сопоставил два и два, что означало: Том Реддл учился в Хогвартсе во время последнего открытия Тайной Комнаты плюс то, что Том Реддл – змееуст, равняется — сознание дневника на самом деле принадлежало наследнику Слизерина! Теперь Гарри был уверен, что дневник был связан с темной магией. По-другому и быть не могло. Но он не торопился предъявлять новую информацию своему собеседнику. Стоило узнать больше, прежде чем кидаться из крайности в крайность. – На каком курсе он тогда был? – Гарри сделал вдох, осознав, что он задержал дыхание на те несколько секунд тишины. – Он должен был выпуститься в 45-ом году. Том учился на Слизерине. Он был таким... – мечтательно закатила глаза Миртл. – Староста факультета, самый умный студент в школе, а его взгляд чего стоил! Половина Когтеврана вздыхала, когда он проходил мимо нас. Жаль, что я угробила первые годы бытия привидением на преследование этой чокнутой Оливии.. Поттер был слишком уставший, чтобы направиться сразу в библиотеку. Очень странно, что все его приключения начинались именно с нее, но, по его мнению, это было единственное стоящее место во всем замке. Правда, иногда он проводил свое время на площадке для квиддича, где сидел на скамейке и наблюдал за тренировками друзей. Никто не был против, да и Поттер не имел привычки лезть, куда не надо. Это просто случалось, и он ни в чем был не виноват. Он видел большую разницу в стратегии сборных Пуффендуя и Слизерина. Змеиный факультет больше играл поодиночке, когда команда Диггори играла связками игроков. Это никому не новость, что змеи стараются не надеяться ни на кого, кроме себя, но в игре стоило сделать исключение. Пришла пора удивить школу и выиграть игру за счет командной игры, а не за счет того, что Драко поймает снитч. Но Гарри не стремился излить свои мысли об этом ни Драко, ни Седрику. Он был лишь наблюдателем и не пытался учить капитанов их сборных действующим стратегиям. Следующей ночью он пробрался в библиотеку и, достав палочку, прошептал: – Акцио журнал выпускников 1945-го года, – но ничего к нему не прилетело. Он пробовал это заклинание здесь уже несколько раз, и, учитывая, что ни один раз оно не сработало, он сделал вывод, что в библиотеке оно не работает. Придется искать ее самому, а книг здесь довольно много. Раздел с журналами оказался в самом конце, рядом с Запретной секцией. Искал он недолго, но была уже полночь, и его клонило в сон. Тома Реддла он увидел сразу. Он был на одной из первых страниц, как один из старост школы. Поэтому дневник так много и знает, ведь в школьные годы тот отличался своим умом. Том на вид был высоким юношей с темными волосами, ярко выраженными скулами и светлыми глазами. Правда, колдография была черно-белой. Но взгляд слизеринца все равно заставил мурашкам пройти по спине холодной волной. Гарри с легкостью оторвал страницу из журнала, хотя сомневался, что это возможно, и спрятал ее во внутренний карман мантии. Решив, что привидения по ночам не спят, да и у него сон убежал с концами, он направился на первый этаж, чтобы передать Миртл ее желанную колдографию. – А теперь ты можешь говорить, – сощурил глаза Поттер. – Ох, он так похорошел за несколько лет! – прошептала она. – Пойдем, приклеишь ее для меня на стену. Да, парень совсем забыл, что она не может взять в руки эту страницу. Поэтому последовал за ней к последней кабинке и прикрепил колдографию заклинанием. – Спасибо, Гарри! – Она словно хотела его обнять, но ей мешали очевидные причины. – Я тебе все-все расскажу. Поттер ничего не сказал о слезах, скатывающихся по ее прозрачному лицу. Глаза слипались. – С чего бы начать... – Она пролетела к ее излюбленному подоконнику. – О! Я знаю! – Давай только быстрее. Я не спал уже почти двое суток. – Да-да, конечно, – Миртл закивала в ответ. – Я была на четвертом курсе, когда Оливия Хорнби нашла во мне свою очередную жертву для своих шуточек. Она не оставляла меня в покое весь год, представляешь! И один раз она меня очень сильно обидела, сказала кое-что плохое про Тома, и что я идиотка, если считаю, что он на меня поведется, и я закрылась в той самой кабинке, – она указала на последнюю кабину, где и попросила Гарри наклеить колдографию. – Я не помню, сколько я там просидела, но Оливия давно ушла, а я все еще сидела там. А потом я услышала чей-то голос. Я уж подумала, что Хорнби вернулась, чтобы снова надо мной поиздеваться, но это был мужской голос, да и говорили они не на человеческом! Миртл резко перевела тему на то, как она преследовала Оливию в виде привидения и как та рыдала от безысходности, когда поняла, что не может от нее избавиться. Но Гарри ее прервал: – Кто тогда был в туалете? – Я не знаю, – пожала она плечами. – Было уже темно, да и увидеть что-то со слезами на глазах не очень удобно. Я открыла кабинку, чтобы прогнать мальчика из женского туалета, но увидела перед собой два огромных желтых глаза. А дальше ты и сам знаешь... – А что сделал директор, когда в школе погибла ученица? – Я не знаю подробностей, но я слышала, что в этом случае обвинили Хагрида и отобрали у него палочку. Но мне мало верится, что полувеликан мог разговаривать со змеями. Тогда, в туалете, это точно был наследник Слизерина! – пробормотала она. – И я почти уверена, что глаза принадлежали его змее. Они шипели друг с другом, понимаешь?! – Понимаю. – Гарри задумался. Как Хагрид мог быть причастен к открытию Тайной комнаты? Почему директор, тогда еще Диппет, посчитал его виновным, если тот, очевидно, не был потомком Слизерина? Столько вопросов. Единственное, в чем он был уверен, так это в том, что Том точно был замешан в этом. Не могло так получиться, что змееуст был не при чем, когда в Хогвартсе открыли Тайную комнату, а огромная змея ползала по замку. Гарри накинул на себя мантию и собрался уходить. – Уже уходишь? Ну и ладно, спасибо за Тома! Я и забыла, каким красавчиком он был. Гарри ей не ответил. Хотел кивнуть, но вспомнил, что она его видеть не может. Он понимал, что еще вернется сюда. Не зря же наследник именно в этом туалете говорил со змеей. Том его отчаянно игнорировал. На все вопросы про тайную комнату он больше не отвечал, и Гарри понимал, что по одной единственной причине. Реддл не хотел раскрывать, что именно он был тем, кто открыл комнату. Именно он был причиной смерти Миртл, и именно он скинул всю вину на Хагрида. Злость почему-то разрасталась в Поттере, и он не понимал ее причину. Том ничего ему не должен. Он не был обязан рассказывать ему о тайной комнате, наводить его на Миртл и даже говорить, что являлся при жизни змееустом. Тогда почему он так глупо выдал себя? Если бы он не дал Гарри информацию о самом себе, тот бы не догадался о наследнике Слизерина. Возможно, он не учел того факта, что сама Миртл окажется приведением в Хогвартсе и будет жить в том самом туалете. Это было так глупо. Он рассказал о Миртл Драко. Сказал ему, что запутался в коридорах первого этажа и случайно зашел в ее туалет, где и разговорился с привидением. – Она сказала, что умерла по вине наследника Слизерина, и Тайная комната была открыта во время ее года обучения, – прошептал ему Гарри. – Но тогда вину повесили на Хагрида, хотя он гриффиндорец, да и не змееуст вообще. – Мы должны опросить его, в таком случае. – Не думаю, что он тебе обрадуется, Драко, – сказал тот ему в ответ. Полувеликан и вправду недолюбливал слизеринцев. Может, это было по причине того случая с тайной комнатой, но это было маловажно. Хагрид вряд ли расскажет что-то, если Малфой будет в одном с ним помещении. – И то верно, – почесал блондин подбородок. – Идите вместе с Седриком, а я подожду в замке. Не хочу, чтобы он что-то заподозрил. Диггори еще не был в курсе, что его вписали в такую авантюру. Но после уроков его перехватили друзья, когда тот выходил с Прорицаний, и объяснили ситуацию. Тот отнекивался, но другого варианта ему никто не дал. – Давай, не будь трусишкой, – сказал тогда Гарри. – Мы просто поболтаем с Хагридом. – А зачем вам нужен я? – скривился пуффендуец. – Я даже не хочу знать, где находится эта комната. – Потому что ты наш верный друг, и мы не можем вляпаться во что-то без тебя! – засмеялся Малфой. Седрик засмеялся в ответ и согласился. Не оставлять же их одних, а то могут набрать себе проблем, что отлично у обоих получалось. – Но мне придется остаться в замке, а то Хагрид может ничего и не рассказать. – Фобия к слизеринцам? – Драко кивнул. Он уже привык к особенному отношению в сторону его факультета. Да и жаловаться было не за чем. Слизерин славился выпускниками, которых нельзя было назвать добрыми волшебниками. И ничего не могло прервать то стереотипное мышление, что каждый студент этого факультета являлся последователем Темного Лорда. Хагрид был удивлен, увидев Гарри на пороге хижины. А особенно был удивлен его компании в лице Седрика Диггори. Почему-то он был уверен, что гриффиндорец хорошо общается с прежними друзьями. – О! Гарри! Дарова, – пробормотал он. – Ты привел с собой друга? Ну заходите, заходите, я вам чайку налью. – Привет, – сказали они синхронно. Его большая собака буквально сползла с дивана и направилась в их сторону. Клык подошел к ним, обнюхивая карманы и не находя ничего вкусного, а потом снова разлегся на диване. Седрик дернулся назад от собаки, но заметил это лишь гриффиндорец. Хлопнув его по спине, он вошел первым. – Проходите, садитесь, я тут печенье испек, – Гарри скривился. – Чё эт вы пришли-то ко мне? – Поболтать, - выдавил Поттер, откусив маленький кусочек печенья лишь для приличия. Запив его чаем, чтобы смягчить камень во рту, чуть ли не выплюнул его обратно в кружку. Тот был горячий, да еще и странного вкуса. Его затошнило. Диггори был умнее, и ни к чему не притронулся. – Ах, поболтать. Давно вы ко мне не заходили с Гермионой и Роном. Кстать, а где они? И как тебя зовут, мальчик? – обратился он к пуффендуйцу. – Седрик Диггори, я на четвёртом курсе, учусь на Пуффендуе, – проговорил парень. – Пуффендуйцы добрые, – кивнул Хагрид. Он пролил немного чая на свою бороду, но, кажется, не заметил этого. – Не храбрые, как гриффиндорцы, но никогда не откажут, если попросить у них помощи. Помню, когда учился в Хогвартсе… – Хагрид, – мягко прервал его Гарри, – мы как раз хотели тебя спросить про кое-что произошедшее в Хогвартсе, когда ты там учился. – Да-да, конечно, – он положил печенье перед носом Клыка, но тот даже не поднял головы. Даже собаке не нравится его выпечка. Она была, словно шоколад, завернутый в цемент. – Я многое позабыл уж, но отвечу на то, что смогу. – Тебя же выгнали из Хогвартса, потому что считали, что ты открыл Тайную комнату? Полувеликан застыл с кружкой в руках и уставился в пол. Что-то гложило его. – Так это… Как его…. – Хагрид, почему все решили, что открыл комнату именно ты? – Я не знаю, – покачал наконец головой тот. – Это было на курсе третьем, что ли. У меня тогда отняли палочку и хотели убить моего друга. Но комнату я не открывал, Клыком клянусь! Диггори переглянулся с Поттером. Хагрид чего-то не договаривал. – Кем был твой друг? – Он был маленьким, никому не мог навредить, а директор не хотел ничего слышать! Он ведь тогда еще малышом был.. Гарри тяжело вздохнул. Им приходилось буквально вытягивать из него информацию, и это очень сильно раздражало, как и его самого, так и Седрика. – Кем был твой друг? – повторил он свой вопрос. – Его зовут Арагог, – всхлипнул Хагрид и отпил чая. – Он жив? – Он живет в Запретном лесу со своей семьей. – Как? – удивился Гарри. Сам того не заметив, он по инерции потянулся к своей кружке, чтобы запить информацию. Седрик шлепнул его по руке, мол, не надо. – Арагог – акромантул. Он был вот такусенького размера, когда я его нашел, – он показал примерный размер питомца своими огромными руками. – Я клянусь, он бы и мухи не обидел, а Диппет решил, что тот убил девчушку с Когтеврана! Какой вздор! – Но он же чем-то питается все это время, Хагрид, – пробормотал ему Диггори. – Не думаю, что акромантулы – травоядные. – Ты просто не знаешь Арагога! – Так кто открывал тогда комнату, если это был не ты? – не дал ему развить свою мысль гриффиндорец. – Так это… – задумался Хагрид, – не знаю я… Поттер потерял всякую надежду, что сможет навести Диггори на верную мысль. Если он расскажет, кто сказал ему о Миртл, то появятся наводящие на дневник Тома вопросы. Как понял сам Гарри, директор решил замять эту историю со всеми вытекающими. Ни в одной газете того года Гарри не нашел новостей об этом несчастном случае. – Хотя стой-ка. Как его... Теодор… Тайлер... Томас… Точно! Том! – обрадовался своей памяти Хагрид, – Том, староста Слизерина, тогда науськивал директора, что это я был тем, кто открыл, как ее… тайную комнату! Хотя это был не я! – Том? Какая у него была фамилия? – Не помню, – покачал головой Хагрид, – но я на него очень сильно обиделся тогда. Диппет ему сильно доверял. Так он потом выпустился первым учеником Хогвартса! – возмущался полувеликан. – Представляете? – Представляем, – ответил за них двоих Гарри. Им пора было идти. Скоро начнет темнеть, а им ведь надо еще рассказать все Малфою. Поттер толкнул Диггори в бок, указав головой на дверь. – Приятно было с тобой посидеть, Хагрид. У меня будет еще одна просьба. – Да-да, Гарри, что такое? – Не говори никому о том, что мы к тебе приходили, пожалуйста. – Конечно-конечно, – ответил Хагрид, снова почесав бороду. – Я буду нем об этой нашей встрече. – Гарри в этом очень сомневался. Клык проводил их усталым взглядом, Хагрид же пожелал спокойной ночи. Они молчали по дороге в замок. Диггори сосредоточенным взглядом смотрел себе под ноги. Гарри был уверен, что он составляет цепочку событий в своей голове. Он был не из глупых. Он так же был уверен, что его друг мог с легкостью попасть на Когтевран. Снег доставал им до щиколотки. Парню стало неожиданно холодно, когда зимний ветер просочился под полы мантии и пощекотал его. Было чувство, что за ним следят. Он обернулся, посмотрел на пройденный путь, но свет в хижине Хагрида уже был потушен, а Диггори был спокоен как удав. Гарри решил, что тот оставил свои мысли для разговора с Драко, и был совсем не против. Разговор с полувеликаном выжал из него все соки. Может, это было, из-за того что тот недоучился, или по какой-то другой причине, но разговор поддержать было не одним из его свойств. Вытягивать из него все щипцами утомило даже слушателя Диггори. Оставалось только надеяться, что сегодняшний вечер останется в пределах хижины.