All for Us

Зимние каникулы пришли быстро, и Гарри словно оставил несколько месяцев позади, совсем не заметив. Только память его не подводила, и он отчетливо помнил каждую важную деталь из того, что произошло за этот временной отрезок. Проблемы нагоняли его быстрее, чем он мог опомниться. Завернутые в яркую упаковку с бантом, они напоминали о себе каждый день, оставляя за собой осадок и не давая Гарри расслабиться как следует. Казалось, какие проблемы могут быть у подростка? Те, что взрослые способны решить щелчком пальцев, конечно же. Но Поттер может только мечтать о том, чтобы это было правдой. Но они преследуют его всю жизнь, и пока ни один человек не решился взяться за это, кроме него самого. Если так подумать, то у него и детства не было: Дурсли со своими замашками, Волдеморт постоянно не дающий ему проживать нормальную жизнь, а тут еще и внезапно появившийся Сириус. Только вот радоваться надо за своего крестного, что про него столько статей уже написано. Скитер на самом деле постаралась и почти в каждом выпуске Пророка было хотя бы несколько строчек про него. Она взывала к правосудию над невиновным и, казалось, многие с ней соглашались. Это радовало Гарри: по крайней мере репортерша не развернула интервью в иную сторону. Ему не терпелось отложить в сторону учебу, даже несмотря на то какими богатыми на знания были его дни, после того как он взялся за голову. Последний день учебы был как раз завтра, и все, что ему осталось сделать, — это сдать эссе по Расщепительным зельям Снейпу. И тогда он сможет посвятить себя всего на освобождение крестного из липких рук Министерства. Только вот сам Блэк все еще прятался где-то в Хогсмиде, и никто не мог его найти. Ходили слухи, что авроры ходят по деревушке в его поисках. Как Сириусу удавалось не попадаться им на глаза — оставалось загадкой, на которую у Поттера не было времени от слова совсем. Но несмотря на то что он был буквально завален стопками учебников и кипами пергамента, он всегда находил время навестить совятню. Неясыть, что пришлась ему по душе в магазине, он назвал Фунтом. Птиц был спокойным, но в то же время смешным, а главное — радовал глаз. Еще летом они с Драко совершили короткий обряд, чтобы привязать его к Гарри. Теперь его письма не прочитают те, кому не следует. Он вспоминает, как в прошлом году посылал записку Дурслям, что останется у друга на лето. Ведь тогда еще у него была Хедвиг, а значит, Дамблдор был осведомлен о его местонахождении. Но сейчас он надеется, что от старика больше не всплывут никакие «жучки». Впервые за долгое время он почувствовал себя спокойно. Перед глазами был закат, а сидел он в компании своего питомца. Свежий холодный воздух пробирал его кожу, но то было даже приятно. Гарри закрыл глаза, и тишина окутала его. Лишь споры сов между собой и убаюкивание ветра звучали в ушах. Ему не хотелось думать, разгадывать загадки основателей или темных магов. Ему хотелось просто жить и не быть обязанным чем-то остальному миру. Только вот Волдеморт обрек его на постоянные муки, стоило ему явиться в его дом и совершить попытку его убийства. Гарри знал, что именно с того момента его жизнь покатилась по склону, набирая ему всевозможные проблемы по пути, как снежный ком. Только по этой причине он находился в Хогвартсе во время зимних каникул, а не у себя дома. С родителями. Парень дернул головой, не желая дать плохим мыслям закрасться глубже. Письмо с разрешением на выход в Хогсмид и подробные инструкции о том, как надо отправить сову, он приготовил заранее. Ему просто хотелось побыть с неясытью немного больше времени, чем обычно. Он взглянул на уменьшающуюся точку в небе и забрался обратно под мантию-невидимку. Дурсли, возможно, могут и не подписать документ, но тогда последней его надеждой был Дамблдор. Он не успел сделать это летом, совершенно позабыв о такой необходимости, и только сейчас у него выдалось время отправить Фунта. Многие не остаются в замке, но это было не про Гарри. Ему претила мысль о том, что придется выслушивать от родственников о его родителях вновь и вновь. Он, как и всегда, избегал своих проблем и одной из них являлось плохое отношение с сестрой своей матери и ее семьей. Гарри старался относиться к ним нейтрально, но все их разговоры нехотя вели к Лили. С него хватит. Нет, он был благодарен за то, что они вырастили его до тех пор, пока он не вылетел пулей из дома, но он чувствовал, что одна несмешная шутка со стороны Дадли — и он не выдержит давления и сломается, как сухая ветка. Поттер был не готов снова вливаться в их дом и подстраиваться под них. Слишком многое произошло за это время, а его нервы сдавали полным ходом. Сегодня днем у него произошел не очень приятный разговор с Люпином. Рон Уизли, не умеющий закрывать рот, когда надо бы, узнал о том, кем является их профессор. Гарри не смог определить, как гриффиндорец к нему относится, но рыжий весьма преуспел в том, чтобы разболтать об этой новости. Ему не было важно, что это могло навредить Ремусу или что на него могут натравить Министерство. Рон просто открыл свою пасть и рассказал всем, кого он знает, что профессор — оборотень. — Я не знаю, как так вышло, сэр. — Это рано или поздно должно было случиться. Через некоторое время и Корнелиус Фадж об этом узнает, и тогда я не смогу больше работать в Хогвартсе, — вздохнул Люпин, оседая на стул. Он старался с самого начала быть аккуратным, но его вторая сущность всегда показывала себя раз в месяц. — Я бы хотел вам доказать, что это не моя вина, но… — Это неважно, мистер Поттер. Я позвал вас сюда не для этого. Кабинет ЗоТИ пустовал. Столы и стулья были отодвинуты к стенам, давая большое пространство посередине. Видимо, беспорядок остался после предыдущего урока профессора, и он еще не успел расставить все по местам. Люпин выглядел неважно, но Гарри скинул это на приближающееся полнолуние. За окнами темнело, но до отбоя было еще далеко. — Я бы хотел поговорить с вами о вашем отце, Джеймсе. Он был одним из храбрых людей, которых я знал на протяжении всей жизни. И я уверен, что… — Это неважно, — повторил слова преподавателя он. Тот посмотрел на него с неким удивлением в глазах, но дал парню договорить. — Я не хочу жить прошлым. — Как скажете, — понимающе опустил голову он. Они сидели в тишине несколько минут. Гарри старался не вздрагивать каждый раз, когда в окне проскальзывали силуэты дементоров. Они были далеко, патрулировали школу, но он мог чувствовать их присутствие даже отсюда. — Скоро полнолуние. — Я знаю. — Люпин взглянул в окно на неполную луну. Солнце светило с противоположной стороны, постепенно скрываясь за горизонтом, передавая смену сестре. — Профессор Снейп готовит мне зелья, что помогают мне с моим превращением. — Я уже в курсе. — А вы умнее и внимательнее, чем мне описывал директор Дамблдор, — заметил профессор. — У вас большое будущее. Хотелось рассмеяться от этих слов, но он лишь проглотил ком в горле. Гарри много раз слышал эти слова и когда-то тоже думал, что станет великим волшебником, как ему и предсказывают. Но ему хватило нескольких лет, чтобы осознать правду. Он был лишь пушечным мясом, который совершенно случайно выжил. Никто не мог быть уверен, что магия матери защитит его, но тем не менее, ни одна душа не удосужилась помочь его семье. Его скинули, как ненужного щенка, к родственникам, когда многим было известно, что Сириус является его крестным. А во время первого года обучения его послали бороться со злом, словно он один из секретных агентов аврората и ему под силу победить Темного Лорда. — Вы же знаете Сириуса Блэка? — резко спросил Гарри. Снейп однажды мельком упомянул о большой дружбе четырех волшебников с Гриффиндора, но дальше этого разговор не зашел. Он выглядел слишком раздраженным этим упоминанием, чтобы парень начал расспрашивать про что-то большее. — Конечно. К чему этот вопрос? Вы боитесь, что он все-таки доберется до вас? — Не говорить же профессору, что он надеется найти беглеца? Гарри закусил губу, стараясь правильно сформулировать вопрос. — Вы знали, что он мой крестный? Тишина окутала кабинет, но она была не успокаивающей. Наоборот. Напряжение росло, не позволяя ни одному мускулу в его теле расслабиться. Ремус неуверенно кивнул. Ну, конечно. Его всегда воротило от мысли, что никто не удосужился сказать и слова об этом. Всему магическому миру известно, что крестные не могут навредить своим подопечным. За это их магия сама покарает, и они останутся ни с чем. Но Гарри старался держать лицо. Ему давно стало известно, что манипулировать эмоциональным человеком было намного легче. Практиковаться в каменном лице ему однозначно надо было. — Почему никто не сказал об этом в суде над ним, и почему его посадили в Азкабан, когда он был ни в чем не виноват? — Мистер Поттер, — вздохнул преподаватель, — это сложно объяснить. — А вы попробуйте. Но Люпин категорически отказался говорить об этом, оставив парня в раздумьях. Ему никто ничего не хотел рассказывать, словно он был маленьким мальчишкой, не способный понять. Его это до невозможности раздражало. С ним скорострельно попрощались, оставив ни с чем. Снова. Но профессор ему не то, чтобы не нравился, но в последнее время его присутствие давит. Воздух накаляется вокруг, и ему хочется сбежать, чтобы не стоять с ним в одном помещении. Он отчаянно избегал встречи с профессором, не желая накалять ситуацию все больше. Зимние каникулы ему в этом помогали, а письмо рано утром от Дурслей заставило его настроение подняться до самого потолка. Лишь увидев Фунта, летящего к нему сквозь падающие волшебные снежинки, он терпеливо ожидал, когда же он скинет пергамент. Но вместо этого неясыть учтиво опустилась на край стола и протянула письмо в клюве. — Спасибо, — прошептал Гарри в никуда, раскрывая конверт. Размашистая подпись Петунии красовалась в самом низу. Облегченно выдохнув, он сразу направился к своему декану. Уже завтра он отправится в Хогсмид.

***

Драко не было в школе, чтобы объяснить, что к чему в этом городке, но зато Гермиона с радостью составила ему компанию. Друг сказал, что его родители хотят его видеть на двадцать пятое декабря, и он не может сопротивляться их желанию. Они зашли в Сладкое Королевство, озираясь по сторонам в удивлении. Хоть оно было менее масштабнее, чем магазины в Косом Переулке, но разнообразие заставляло их глаза разбегаться. Поттер не был сладкоежкой, но он купил несколько видов конфет и шоколада, чтобы попробовать. Он также угостил Гермиону, которая не могла выбрать между несколькими сортами мороженого. Стараясь впитать в себя все возможное и не упустить малейшей детали, они ходили по городку. Жители Хогсмида доброжелательно относились к студентам: к тем, кто родился в семье волшебников, и даже к тем, кто впервые побывал в исключительно магической деревне. Они показывали правильную дорогу в нужное место, объясняли и обсуждали с ними разные темы. Когда солнце стало заходить, они зашли в Три Метлы и заказали себе по сливочному пиву, по совету Малфоя. Оно не было алкогольным, как думал Гарри, и вкус был не таким ужасным, как то месиво, которое пил дядя Вернон. Впервые за долгое время он почувствовал себя обычным подростком в Хогвартсе, и он старался запомнить этот день. Они делились рассказами из своей жизни в маггловском мире. Гермиона смотрела на него неотрывно и не перебивая. Лишь ее возмущенные вздохи говорили о том, что она все-таки слушала. — Я стараюсь не вспоминать об этом, — заключил он, когда они вдоволь насмеялись с историй про Дадли. — У меня в голове не укладывается, что ты так жил. Почему ты раньше не рассказывал? — нахмурилась она. — Никто не спрашивал, — пожав плечами, он заказал еще по кружке. Девушка рассказывала о своих родителях-дантистах, которые одновременно расстроились и обрадовались, когда их дочь начала проявлять первые признаки волшебства, и о том, как она потерялась в первый свой поход на Косую Аллею. У нее было много разных историй, где она оставалась одна и ей приходилось надеяться лишь на себя саму. Но она старалась возмещать свое незнание о новом мире учебниками, в которых было все подробно описано. Гарри думал, что он тоже мог бы быть таким. Но ему не дали время все осознать, как бросили в свободный полет птенцом, и он не понимал, что происходит. Если бы он умел перематывать время туда, где никто не строил свои планы на него, он бы, наверно, был второй Гермионой. Ведь тогда это было так увлекательно: новый мир, волшебство, мифические существа, о которых лишь говорят в сказках. Это было так увлекательно, но Гарри был слишком занят. Тяжело вздохнув, он решил, что третья кружка пива будет лишней. Ему надо было подышать воздухом. Он оставил девушку одну за столиком, и нашел заднюю дверь заведения. Красивый вид на озеро открывался отсюда, и он невольно загляделся дольше, чем обычно. Разные цвета переливались на поверхности и он буквально был заворожен ими пока не услышал, как сбоку кто-то чавкает. Гарри обернулся и дернулся назад, когда увидел перед собой большую собаку. Та лениво подняла на него голову, но быстро вернулась к своим костям, жадно вгрызаясь в них зубами. — Ну привет, — тихо сказал парень. Он не ожидал встретить здесь еще кого-то, а особенно больно похожее на волка животное. Собака навострила свои уши и замкнула свои глаза на нем. Ее взгляд не был похож на животный, думал Гарри. Слишком много осознанности в нем и чувство, будто его понимают. — Анимаг? — прошептал себе под нос он, но сразу же отмел эту мысль. Он тяжело вздохнул и отвернулся, не собираясь мешать трапезе. Вряд ли волшебник в своем уме будет есть отходы какого-либо заведения. Кто-то да дал ему объедки, так что он не волновался, что собачья челюсть замкнется на его шее. Хоть это и не было похоже на одомашненное животное, но легкое чувство безопасности в этой компании он почувствовал. Да и не могла собака быть анимагом. В другом случае она бы ела человеческую еду со стола. Присев на каменную лавочку, он прошелся по волосам пятерней. Ему надо было искать Сириуса, но сделать это без единой зацепки было невозможно. Он один посреди целого волшебного городка, и его дядя, возможно, ходит под оборотным зельем. А еще возможно, что он прячется в каком-то укромной уголке, дожидаясь ночи. Гарри не отменял также варианта, что крестный давно покинул Хогсмид. — Где же ты? — пробурчал он. — Гарри! — неожиданно громко прозвучало сзади. Он обернулся и увидел Гермиону. — Ты скоро? Уже темнеет. — Да, дай мне еще немного времени. Стоило ей уйти, как собака подбежала к нему, уткнувшись влажным носом в ладонь, и старательно обнюхала его. Поттер невольно улыбнулся внезапной нежности и почесал ее за ухом. Черная густая шерсть слиплась в некоторых местах от постоянной слякоти на улицах. Мордой она полезла ему в лицо, поднявшись на лавку массивными лапами. Парень уворачивался, как мог. Животное повиляло хвостом и укатило за угол здания. Ее и след простыл. Гарри взглянул ей вслед, но так и не понял, что это было. К нему никогда не притягивались животные, они, наоборот, старались его избегать. Кроме змей, конечно. Он не знал, с чем это было связано, но и не был против. Парень разделял любовь лишь к совам. — Это ты, Гарри? — тихо прошептали ему со стороны. Ему пришлось поднять голову, чтобы взглянуть высокому мужчине в лицо. Владельца голоса он не смог определить до тех пор, пока знакомая физиономия Сириуса Блэка не восстановила свои очертания. Он выглядел обезвоженным и оголодавшим: остро очерченные скулы, впавшие глаза и худые кисти рук, что старались запахнуть тонкую мантию покрепче. — Сириус? — ошарашенно ответили ему. Он не мог поверить глазам, что крестный сам его нашел. — Ох, Гарри! — облегченно вздохнул он, потянувшись к Поттеру. Позволив себя обнять, он пытался разглядеть в нем мужчину, что был другом семьи. Его внешний вид оставлял желать лучшего, а уставшие глаза говорили о многом. Блэк выглядел как человек, сбежавший из Азкабана, за которым гоняются дементоры. — Я думал, ты погиб! А ты живой… Он чувствовал, как трясутся у него руки, как его анализируют, стараясь не упустить ни одной детали. — Ты не знал, что я выжил? — Сириус покачал головой. — Меня связали сразу, как только я пришел к дому. Не дали даже попрощаться с Джеймсом и Лили, — Гарри видел, как трудно давались ему слова. — Да и в Азкабане нет возможности узнать, что происходят вне его стен, знаешь ли… — Но почему ты решил сбежать только сейчас? Они говорил тихо, и крестный сел рядом с ним. Его рука лежала на плече парня, не желая отпускать. — К нам приходил Фадж, — начал он, — у него в руках был Пророк. Там я увидел… — Мужчина замялся, не зная, как сформулировать свои следующие слова, — моего старого друга. — Друга? — Питера Петтигрю. — Гарри не был уверен, что имена друзей выговаривают с такой злостью в голосе. Казалось, что Блэк не договаривал, но он решил не давить на него. Он еще не знал, насколько все плохо с его эмоциональным здоровьем. Может, ему это все почудилось? — Я должен найти его. Он почувствовал, как ладонь волшебника на его плече сжалась в кулак, а играющие желваки на его лице заставили его дернуться. Поттер постарался аккуратно скинуть руку и поинтересоваться, в чем же все-таки дело. — Что сделал Петтигрю такого, что ты так зол? — Это он предал твоих родителей, Гарри, — мокрый взгляд Сириуса остановился на постепенно скрывающемся на горизонте солнце. — Это он выдал адрес твоего дома Темному Лорду и позволил ему пройти через Фиделиус.