Непростая и непостижимая цель у каждого своя

      Здание Смольного в Санкт-Петербурге в три часа дня Российская Федерация ожидает своего коллегу с его столицей. Вместе с РФ находится один из его сыновей — СПб, то бишь Санкт-Петербург. Оба спокойно ожидают гостей в полной тишине. Проходит минут десять, на часах четырнадцать и двадцать два, младший русский переводит взгляд на «отца». — Пап. — М? — Тебе точно нужен свидетель при подписании этого документа? — Да. Запомни, европейцам на все сто процентов нельзя доверять. Пока Финляндии нет в составе в НАТО, но это может произойти в любой момент, только дай повод. — Помню, историю учил. Тем более, англосаксы ими заправляют. — Именно. Прошу, сынок, не пропусти ни одной детали, хорошо? — Хорошо. Кстати, ты говорил что-то насчёт Хельсинки и провести с ним время. Можешь разъяснить, то есть… Можешь раскрыть тему? — Эх… Мы с Фином хотели развлечься и расслабиться, предположив, что вы, города, побудете друг с другом. — Ясно. Вы с ночёвкой? — Да, планировали завтра ещё кое-что обсудить. — Нужна помощь? — Нет, я попросил Ленинградского помочь мне, не хочу тебя утруждать на постоянной основе. — Ясно, я понял. Сегодняшняя моя задача — помочь тебе и провести время с финской столицей.       Только Петербург договаривает, как в дверь стучат. Оба русских переводят взгляд на часы и обратно на дверь. — Входите, — произносит РФ. — Здравствуйте. — Доброго дня.       Входят и здороваются скандинавы. Фин присаживается напротив Федерации, а его столица Хельсинки напротив культурной столицы России. Страны пожимают руки, затем Фин пожимает Петербургу, РФ с Хельсинки. СПб с серьёзным выражением лица протягивает руку столице. Тот еле заметно, но брезгливо окидывает город мимолётным взглядом и пожимает руку. Все садятся по местам.       Начинаются переговоры. Россия и Финляндия спокойно обсуждают нам неинтересную тему переговоров. Санкт-Петербург самые важные фразы записывает на листке бумаги, а аудио записывает весь диалог между странами. Хельсинки делает то же самое, но менее охотно. Он всё время отвлекается, разглядывает город.       Русские похоже одеты, поэтому Хельсинки первые десять минут смотрит то на одного, то на другого. Оба одеты в белые рубашки. Брюки и жилетки на пуговицах отличаются лишь оттенками. У Питера ультрамариновый, а у РФ тёмно-синий. Оба имеют алый галстук.       У города на лице очки и волосы уделаны в хвост. Чуть позже Хельсинки замечает, что у СПб нет перчаток в отличие от его отца.       У России на руках белые перчатки и маска, которые напрягают финскую столицу. Странно, что причёска в стиле гранж в общем не смущает столицу, а остальное да.       За две минуты культурная столица успевает полностью осмотреть Хельсинки, даже его непристойный вид. Его страна в рубашке и брюках хотя бы пришёл, и волосы заделаны. А его столица в джинсах, кроссах и в рубашке с завёрнутыми до локтей рукавами. Волосы распущены и в какой-то степени растрёпанны. По городу видно, что он неуважительно относится к россиянам, раз пришёл как из подворотни. Да при входе в кабинет он выглядел раздражённым. Но сейчас Хельсинки спокоен и заинтересованно смотрит в сторону города Святого Петра.       Проходит четыре часа с лишним, переговоры между странами завершаются. Что-то подписав и пожав друг другу руки, страны перекидываются парами фраз и скандинавы выходят из чужого кабинета. Хельсинки отдаёт своей стране бумаги и аудиозапись. — М… да уж, Хельс, ты не так хорошо поработал, как Санкт-Петербург. Я видел, что он почти беспрерывно писал и по-настоящему вникал в разговор. — А я видел, что ты таращился на своего соседа. Что ты в нём нашёл? Видел маску, слышал тон его голоса? Манекен какой-то. — Ты его не знаешь! Он потрясающий. Тем более, я заметил, как часто ты кидал взгляд на Санкт-Петербург. Заинтересовал, да? — Нет, — отворачивается и краснеет от осознания, что его спалили, а ведь город просто впервые видит нового СПб, которого воспринимает за диковинку, которую с уверенностью забросит и забудет через денёк-другой. — Да ладно, не стесняйся, мы же друзья. — Друзья. Только ты неединственный мой друг. — Знаю, но ты же прекрасно понимаешь, что я тебе доверяю и могу всегда помочь. — Конечно, знаю и… Может быть этот Петербург не так уж плох, как предыдущие.       Финляндия усмехается от слов своей столицы и обратно подходит к кабинету. Только собирается постучать, как дверь открывают, в проходе стоит Федерация. Фин отходит, передаёт Хельсинки бумаги, которые забыл отдать, и обратно поворачивается к РФ. — Ну, что? Мы идём? — Конечно, мой друг.       Триколор по-товарищески кладёт руку на плечо фина, а тот, в свою очередь, кладёт руку на талию и обнимает коллегу. Идут в обнимку. Их провожает взглядами городá. — Мама родная…       Видя, что делает его страна, Хельсинки становится стыдно за своего друга. Видно, тяжёлый случай. — Так и знал…       Со спины слышит громкий шёпот. Хельсинки оборачивается, это Санкт-Петербург сказал сам себе на русском языке. Хельсинки не понимает, что тот сказал. — Что?       СПб закатывает глаза и подходит ближе к старшему. Останавливается и смотрит тому в глаза. — Это я сказал сам себе. — Ты же понимаешь, что остаток вечера нам придётся провести вместе. — Знаю, отец меня предупредил. — Ленинград? Не думал, что он ещё работает. — Кхм. Что? Нет, мой отец — Российская Федерация, а Ленинград — мой предшественник.       От неловкой ситуации финская столица слегка злится и краснеет. Он отворачивается от Питера, но тот замечает это. — Если тебе интересно, фразу «Так и знал…» я сказал из-за подтверждения своих догадок. — Каких догадок? — Что в моего папу влюбилась кучка стран, тем более Финляндия. — Откуда ты знаешь? Зачем тебе эта информация?       Святой Пётр пожимает плечами. Скандинав не понимает этот жест, из-за чего русский ухмыляется. — Почему мы обсуждаем наши страны? Может пойдём в парк и познакомимся поближе?       Открыв рот, столица думает, что ответить. В итоге он складывает бумаги в сумку и переводит взгляд обратно на культурную столицу Российской Федерации. — Да, хорошо, буду только рад.       Фин дружелюбно улыбается, СПб улыбается в ответ, только не так искренне. Они перемещаются в парк.

***

— Как ты думаешь, они подружатся? — Кто? Города? — Да. — Не волнуйся, мой Петербург очень спокойная и творческая личность. Рано или поздно найдёт общий язык. — Надеюсь.       Страны выходят из машины и направляются в сторону одного из многочисленных переулков. Проходят мимо однотипных окон и дверей, через некоторое время РФ останавливается и подходит к одной двери. Открыв её, он пропускает Фина вперёд. Скандинав проходит, славянин за ним.       В помещении играет очень громко музыка. На огромное удивление Финляндии она не доносится за пределами здания. Они проходят в глубь, вокруг неоновая подсветка, на шестах развлекаются стриптизёры и стриптизёрши, полуголые официанты и официантки разносят спиртные напитки, а от самих табаком несёт. Стены покрашены в чёрный цвет с золотыми узорами, правда неоновые лампы всё портят, РФ всегда казалось, что обычный, тёплый, охристо-жёлтый свет гораздо больше бы пошёл, чем нынешние ультрафиолетовые. Ребята проходят в угол здания, где больше всего находятся столики с кольцевидными диванчиками. Россия садится за самый дальний, скандинав за ним присаживается на чёрно-золотой диван. — Что это за место? — Это? Бар-клуб. Раза три-четыре в два месяца с некоторыми знакомыми отрываюсь здесь. — С знакомыми? С какими именно? — Ты сохранишь секрет от моих детей и других стран? — Пф! Конечно, как можно предать такого прекрасного парня, как ты?       За маской не видно, но Фин уверен, что РФ улыбаться. Одобрительно хмыкнув, отвечает он: — У нас компания из КПРФ, ЛДПР, Министерства Обороны, ЕР, меня, ну, иногда и Андреевского тут отрывается. Я обычно не пью, надо же кому-то отвозить в стельку пьяных друзей. — Ха-ха-ха! Не думал, что Единая Россия может выпивать! Он показался мне довольно сдержанной и адекватной личностью. — Хе, он меньше всех пьёт, после меня, конечно же. Только Москве не проболтайся, а то ему обидно станет. — Нем как рыба.       Тут на высоченных каблуках, я бы даже сказала так: «На высоченных шпильках подходит почти обнажённая брюнетка с синей выкрашенной прядью, без лифчика в стрингах». Фин на неё с интересом посматривает. Переведя взгляд на Федерацию, скандинав на интуиции понимает, что младший неодобрительно и, в некой степени, сердито на неё смотрит, хоть лицо прикрыто маской. — Добрый вечер, Российская Федерация. Вижу, с Вами новый посетитель. — Да, это мой дорогой друг и сосед — Финляндская Республика. Ларис, принеси как обычно. Кое-какие закуски и напитки ему стоит попробовать. — Хорошо. Ждите, Российская Федерация и Финляндская Республика.       Девушка их покидает. Старший с неё переводит взгляд на соседа по границе. Снова на интуиции понимает, что РФ теперь менее напряжён. — Она тебя раздражает? — неожиданно сам для себя спрашивает Республика. — М? Она? Как сказать? Пятьдесят на пятьдесят. — А почему? — Понимаешь ли, Лариса — молодая, умная, способная и красивая девушка, ей всего лишь двадцать один год, учиться в институте, а выбрала такую работу. На глазах теряет моральные достоинства. Я не первый раз стараюсь её вразумить, она обещает исправиться, но с мёртвой точки пока что ничего не сдвигается. Просто пойми, да, я не имею право заставлять, однако со стороны я вижу, как всё больше и больше мои граждане становятся более раскрепощёнными и неблагодарными. Они, как маленькие дети, поможешь им, стараешься подсказать, направить, а они что? Делают всё по-своему, у них не получается, следовательно, какой-то заговор против них устроили, а значит, что их страна, то есть я, виновата. Но есть и такие, как Лариса, губят свою жизнь, понимают это, никого не обвиняют, помощи не просят, да выбраться не могут.       Незаметно интонация в голосе России меняется, однако Фин нотки грусти и разочарования улавливает. Подсаживается к триколору ближе и обнимает за плечо. — Печёшься о ней, как о дочери. Не переживай, если она так умна, как ты сказал, значит в ближайшее время бросит эту работу. Ты только подожди.       Федерация снимает маску, одним глазом смотрит на старшего и грустно улыбается. Фин, наклонив голову, мило улыбается, продолжает обнимать соседа за плечо. Подходит знакомая официантка, ставит напитки и закуски. РФ кивает в знак благодарности. Лариса уходит, оставляя стран наедине с друг другом. — Ну что ж, — берёт бокал с коньяком, — мой дорогой друг, давай-ка выпьем, что смогли сдружиться. Я очень рад, что у меня есть такой хороший сосед, с которым могу провести время.       Финляндия краснеет слегка от тёплых слов РФ, но младший этого не видит из-за тёмной обстановки. Очки сползают на нос, Россия поправляет чужие очки, из-за чего тот ещё больше краснеет. Триколор слегка смеётся от милой, неловкой мордашки Фина. — Ну, чего ты? Не думал, что северная страна так может растаять от искренних, добрых слов. — Эх-хе-хе… Да все перед тобой впадают в какой-то транс, возможно, даже влюбляются. — Влюбляются? — смеётся, словно аристократ, недолго и вроде искренне. — Фин, ну, ты и шутник! — Да, да, ты прав. Я жёстко пошутил, — улыбается слишком фальшиво. — Ладно, за дружбу.       Поднимает он стакан, Финляндия тоже поднимает и чокается. За раз выпивают содержимое и закусывают жареными пельмешками. — М-м… неплохо. Давай повторим? — Ну, не знаю. Я много не пью, хоть стереотипы говорят об обратном. — Да ладно, РФ! Ещё разок и всё! — Ладно.       Триколор отходить и повторно заказывают напитки. Вскоре их приносят, скандинав сразу же берёт стакан и поднимает его, думает произнести тост. — Итак, дорогой РФ… — наконец произносит чуточку задумчиво, — я думал, был уверен, что этот год пройдёт для меня также серо, как предыдущие десять-пятнадцать лет, но ты, да, ты. Привнёс в мою жизнь новые яркие цвета, и я за это очень благодарен тебе. — Не за что, Фин.       Во второй раз чокаются и выпивают. Скандинав ставит стакан и вновь берёт закуску. — РФ, давай по третьему кругу. — Нет, Фин, я не буду больше. — Ну, Россиюшка, пожалуйста. — Нет. И в обще… Какой я тебе «Россиюшка»? — Ой, прости. — Ладно уж. Я не буду, но ты бери.       Старший идёт за добавкой спиртного, возвращается с литровой бутылкой. Триколор не скрывает своё удивление, Фин от этого факта ухмыляется. Открывает бутыль и прямо из горла пьёт. Начинаются светские беседы. Финляндия рассказывает свои чувства, которые он долго таил в своей душе. В ответ младший отвечает типичными «Ага», «Угу», «Понятно», «Ясно» и другими.       Пока люди от тридцати до шестидесяти миллилитров пьянеют от крепких алкогольных напитков, а от трёх литров приходит кончина, Фин только от пол-литра чувствует себя в расслабленном состоянии, начинает переходить границы своей личной жизни. Говорит об интересах, узком кругу общения, своём мнении и отношении к разным странам, семье и желаниям. Так доходит разговор о любви. — Слушай, РФ, ты почему-то всё время молчишь. Поговори со мной. — Ага, поговорить с тобой. От тебя так и льются монологи без прерывания. Даже звука не издать. — Да? Невероятно! — Тем более, у тебя заканчивается содержимое второй литровой бутылки. — И что? Я за неё заплатил. — Знаю. Знаю. — Так о чём поговорим? — ближе подсаживается и обнимает знакомого одной рукой. — О чём хочешь. — Оу… Какой огромный мне выбор дают.       Старший делает задумчивое лицо и начинает активно размышлять, не отрываясь от горла бутылки. Через несколько секунд спиртное заканчивается, и Фин продолжает без бутылки выбирать тему для разговора. — Ну?       Скандинав поднимает взгляд на славянина. Он ставит бутылку на стол и отвечает на отвали: — Давай о любви. — Любви?! — недолго и редко, но искренне и бархатно смеётся. — Ух… Не думал, что ты романтик. — Я? Нет. Правда я слышал, что русские могут быть теми ещё романтиками. Может что-то посоветуешь? Просто я в кое-кого влюбился и не знаю, как правильно признаться.       Федерация хитро сощуривает свой левый глаз и таинственно ухмыляется. Откинувшись на спинку дивана, РФ заметно расслабляется, складывает руки в замок, ногу на ногу и устремляет на пьяного скандинава свой взгляд. — Что ж… Я себя экспертом не считаю, но другу я всегда готов помочь. Излагай всё как есть. Кто, когда и по какой причине интересует тебя.       Серебряные глаза сверкают. Он заметно оживает и, поприличнее сев, готов внимательно слушать Россию. — Ты мне правда поможешь? — Постараюсь. — Ну-у-у… С чего начать? — Кто это? — Можно имя не называть? — Хорошо, но мне бы было легче с именем. — Эх… Ну, это русский парень… — О-о-о! Нет, нет, нет. Здесь я тебе не помощник. Ступай к пендосу, он разбирается в радужных вещах. — Погоди! Может он и девушка. Только я в этом сомневаюсь. — Как это? Ты даже не знаешь пол?       РФ жёстко придуривается, хоть и говорит всё с холодным выражением лица. Он старается незаметно дотянуться до маски и надеть её, чтобы поулыбаться от ситуации, которую ненароком сотворил. — Ну, понимаешь ли… Страна всегда выглядит как мужчина, поэтому я не могу утверждать на все сто процентов, что это парень. — Я понял. Ты сказал, что это русский. И страна. Судя по фактам, это или СССР, или Российская Империя. Правда хочу уточнить приблизительный возраст. — Он младше меня. — СССР всё-таки. — Нет, не он, к счастью… Погоди-ка… Откуда ты знаешь?!       Федерация лишь самодовольно и хитро улыбается, обнажая свои обычно скрываемые клыки. От такого неожиданного поворота событий Фин заметно теряется и протирает глаза. Россия возвращает привычное для всех выражения лица, и скандинав нервно выдыхает, подумав, что часть диалога ему привиделась. — Фин, всё хорошо с тобой? — Эм… Меня глюкануло жёстко. Пора мне бросить пить. — Нет, что ты? Тебе стоит расслабиться, ты так много работаешь, наверняка братья старшие тебе и так выносят мозг, — сладко, чуть ли не нараспев произносит, будто гипнотизирует старшего. — Да, да. Ты абсолютно прав. Пойду ещё за коньяком. — Возьми только пол-литра. — Хорошо.       Уходит. Через полминуты возвращается, садится напротив соседа по границе, пьёт. Россия сидит ровно и внимательно следит за всеми действиями его рук. — Кх! Кхм! Знаешь, РФ… — М? — …м-м-м… Знаешь к кому я питаю чувства? — Если это не СССР, то… Не буду озвучивать свои догадки. — Ну и ладно. Скажу открыто, — кулаком себя ударяет в грудную клетку, где располагается сердце. — РФ, ты мне симпатичен. Влюбился с первого взгляда! — Прям с первого? — Тц, — закатывает глаза. — Ладно, со второго. Но! Всё равно влюбился. — И что ты хотел сказать этим признанием? Зачем тебе это?       Придурковатая улыбка Фина и его весёлое настроение оказываются вне зоны доступа. Лицо мигом становится грустным и чуточку серьёзным. Как следует прокашлявшись, глубоко вдыхает и выдыхает. — Разве это неочевидно?       Зависает тишина между ними, на играющую музычку вдали им плевать. Ребята устанавливают зрительный контакт. Республики тяжело противиться взгляду триколора. Отводит глаза и от чистого сердца продолжает: — Мне казалось… — Прости, но я тебя прерву, — скандинав возвращает своё внимание на славянина. — Фин, пойми, в твоём признании я вижу множество смысловых веток, поэтому хочу конкретности. Более развёрнутый ответ.       Старший молчит, правда недолго. — Своим признанием хочу сказать: ты для меня не просто сосед по границе, торговый партнёр и мощная сверх держава. Я ценю тебя, как личность. Сначала я отнёсся к тебе неуважительно, халатно. Только позже я осознал, что мне нравится с тобой проводить время хоть в тишине, хоть в разговоре. Нравиться разглядывать на расстоянии вытянутой руки и более далёкого. Твоя незаметная забота ко мне очень затронула меня. Знаю, прекрасно понимаю, ты и любой человек в общем не может полюбить того, кто раскрывает пред дорогим человеком свою душу. Может быть ты слышал, что я — тихий пофигист с огромным любопытством? — замечает кивок от собеседника. — Так вот… При тебе я становлюсь другим человеком. Ты по-настоящему внёс в мою жизнь новые яркие цвета. Спасибо тебе.       После душевного монолога Финляндия встаёт с места и собирается взять ещё спиртного. Скорее всего водки. Но его останавливают, взяв за кисть руки. Он смотрит на руку. Конечно же, его останавливает РФ.       Оба сново между собой устанавливают зрительный контакт. Грустные, какие-то безнадёжные глаза скандинава оглядывают триколора словно через пелену. Федерация же не моргает, смотрит прямо на соседа, о чём-то думая. — Прошу, не уходи.       Нежно и волнующе произносит русский. От такой интонации скандинав встаёт в ступор, но продолжает наблюдать за следующими действиями сверхдержавы.       Россия встаёт и подходит очень близко к Финляндской Республике. Руку всё ещё не отпускает, только крепче сжимает и кладёт вторую поверх чужой руки. Только сейчас скандинав чувствует на сколько руки россиянина друг от друга отличаются, хоть перчатки из хлопка сильно приглушают ощущения разницы. Фин отрывает взгляд с рук и переключается на чёрно-синий глаз. Привычные строгость и холодность не отражаются там. Кивнув в знак того, что готов выслушать младшего, заметно расслабляет лицо он от напряжения. — Фин, по большей части я сомневаюсь, что твои слова искренне, потому что ты сейчас выпил, и что тебе могло в голову прийти, понятия не имею.       Эти слова задевают скандинавскую страну. Он грубо хватает за воротник, не выражая эмоций, и притягивает к себе РФ. Посмотрев тому прямо в глаза, он нежно целует прямо в губы сверхдержаву.       Федерация чуть ли не впадает в шок от действия Республики. Растерянность читается на лице, но не в глазу, чему не придаёт Фин должного внимания. Глаз бегает из стороны в сторону, размышляя о своём. Сердце бьётся словно бешеное. В итоге РФ расслабляется и принимает поцелуй.       Отстранившись, старший оглядывает полуспокойное лицо триколора. Руку кладёт на чужую грудь, чувствуя, как сердце Федерации насильно успокаивается. Старший понимает, что хотят от него скрыть. Безразличное лицо вновь становится печальным. — Теперь ты убедился в искренности моих слов? — Вполне. — Почему «вполне»? — делает шаг вперёд, младший назад, Фин опять наступает, а русский отходит, пока не натыкается на диван и садиться, скандинав усаживается на россиянина и прижимает его к спинке дивана. — Что я должен сделать, что бы ты полностью убедился в моих словах? — Сначала ответь на вопрос: что ты собираешься дальше делать?       Республика точно также грубо хватает за подбородок и целует также нежно, при этом расстёгивая рубашку россиянина. Тот не сопротивляется и, тормозя, отвечает на поцелуй старшего. Отстранившись, Финляндия придурковато улыбается и смотрит на сверхдержаву влюблёнными глазами. — Вижу, ты даже не против, Российская Федерация, — полностью расстёгивает пиджак и рубашку, осматривает тело — Ничего себе… Сколько шрамов… — проводит рукой по груди. — Где ты их получил? — Это большой секрет. — Я никому не скажу. — Не можешь догадаться? На войне, это же очевидно. — На какой войне? — На разных. — Ладно, не буду тебя донимать.       Фин внаглую припадает к шее и покусывает её. От такой наглости РФ хочет оттолкнуть от себя скандинава, но останавливается, задумывается. Лёгкая улыбка на нём появляется. — Улыбаешься. Точно не против. — Ты не сможешь знать наверняка.       Старший игнорирует слова РФ и продолжает украшать ключицы и грудь укусами и засосами. В этот момент младший старается сдерживаться, однако с каждой махинацией скандинава становиться сложнее и сложнее. — Российская Федерация, Финская Республика…       Страны поворачивают головы в сторону женского голоса. Лариса смотрит в глаза посетителей. Над ней нависает неловкое молчание. — Да, Ларис? — наконец произносит Россия, разбавляя неуверенность девушке. — …а-а-а… М-может вы снимите комнату здесь? А то при людях как-то не очень… — Да что ты говоришь, моя хорошая! — Где лучший номер?!       Фин перекрикивает младшего, не смотря на то, что девушка успевает услышать слова своей страны с лёгкими, но важными нотками сарказма. Она отходит от стран, правда через минуту возвращается с ключом. — Одна ночь — восемь тысяч.       Россиянин достаёт из кармана кожаный кошелёк и купюры по тысячи. Вручает бумажки девушке, та протягивает ключи триколору, но Фин перехватывает их и слезает с колен сверхдержавы. Страны направляются вверх по лестнице на последний, пятый, этаж. Лариса, до сих пор не отойдя от шока, смотрит им вслед.       Ведя Россию за руку, пьяной походкой Республика направляется к пятьсот третий номеру, который указан на ключе. Федерация помог бы пьяному другу, только тот против и не пропускает русского вперёд себя.       Открывается дверь, страны заходят в комнату. Им в данный момент наплевать на масштаб спальни, они увлечены друг другом: Россия держит Финляндию на руках, из-за чего расстояние между лицами заметно сокращается, и у них происходит поцелуй. Руки скандинава бегают по груди и стараются добраться до спины.       Бегая руками по спине, Финляндия не находит тот самый небольшой горбик, он чувствует лишь идеально-ровную спину. Вдруг задевает что-то одновременно гладкое и мягкое, левая рука сразу же выползает из-под рубашки Федерации. Взглянув на лицо триколора, Республика не видит изменений на лице младшего, значит ничего не чувствует. Теперь Фину интересно, что под пиджаком и рубашкой. — Россиюшка, можешь ли снять с себя пиджак и рубашку? — ласково, с расслабленным выражением лица произносит старший. — Фин, может обойдёмся без переодеваний? — у России звучит вопрос как утверждение. — Да ладно, я никому не скажу.       Сам начинает раздевать триколора. РФ переносит Фина на кровать и нависает над ним. Вот на пол летит верхняя одежда России, кроме брюк. Из-за мрачного освещения старший не сразу замечает чёрное пятно за спиной любимого. В голову ударяет осознание. — У тебя есть крылья?! — Правильная догадка.       За правильный ответ Россия награждает Республику поцелуем в щёку. От такого жеста внимания скандинав немножко краснеет и продолжает рассматривать тело триколора.       Медленно, внимательно смотрит на шею, спускается ниже, на плечи. Рассматривает правую руку, замечает протез. — Тоже на войне? — Нет, несчастный случай.       Фин не отвечает, переключается на вторую руку. Замечает на плече не хилые по размеру пятна. Финляндия наклоняет голову влево, видит три шрама: выжженные свастика, серп и молот, вырезанный христианский крест. — У тебя тоже свастика? — Как видишь. — То есть ты был в плену у Рейха… — Правильно говоришь. — …но откуда серп и молот? — Ну, Союз поставил. — Ты и с ним знаком?! Был… в те года. — И с Российской Империей, — указывает рукой-протезом на вырезанный крест. — Это он так тебя?.. — Да.       Чувство конкуренции у скандинавской страны пропадает, на её место приходит в чистом виде неприязнь к Империи, а к СССР и Нацисткой Германии искренняя ненависть. Со своим сводным братом Фин и так имел неровные отношения, а после всего нацизма с Рейхом прекратил дружить. Только вот ему не хочется с Империей ссориться. Он ему благодарен по-своему, хоть Российская Империя не часто с ним виделся в последние года своего правления. — Насколько помню, ты тоже имеешь выжженную свастику. — Да. На левом плече. — Только есть между нами разница.       Старший скукоживается на глазах. Федерация делает очень нагнетающую паузу. — В отличие от меня ты не был пленником Германии, а являлся союзником. Ты добровольно сделал себе клеймо позора. Я всегда задавался вопросом: зачем? Зачем ты это сделал? — Р… Россиюшка, пожалуйста, можешь больше такую интонацию не делать? Это… это пугает! Я… Я изменился с сороковых годов. Я тебе могу доказать, только не делай такой тон. Лучше холодный и бездушный, чем таинственный, тихий и напряжённый.       Скандинав криво улыбается. Федерация скидывает его взглядом серьёзным и холодным. Республика не понимает, что происходит. Алкоголь, ночь, пастель, Российская Федерация — всё перемешалось. Вдруг триколор наклоняется к уху соседа и шепчет: — Давай-ка просто сделаем это.       Мурашки пробегают по спине. Старший мигом осознаёт, что РФ. Сам Российская Федерация предлагает ему заняться интимом. Улыбается сам себе и сосредоточивает взгляд на младшем. — Ну, давай, Россиюшка.       Целует вновь так нежно, как до этого. Россия Фину отвечает. Скандинав тянет руки к шее РФ, тот обнимает протезом за талию старшего. Отстранившись от поцелуя, Фин целует поочерёдно уголки губ триколора. Незаметно для самих себя переворачиваются, и Федерация оказывается под Фином. Не спрашивая разрешения, скандинав припадает с поцелуями к шее, постепенно спускаясь к ключицам и груди. Россия с ухмылкой смотрит на действия Республики, тот начинает покусывать эти места. — Хм… Что-то здесь не то. Как-то тихо. — Ты абсолютно прав. Удиви меня, раз хочешь получить желаемое.       Слова триколора интригуют. Встаёт с славянина и снимает с себя рубашку, откидывает её куда подальше, к вещам России. Отстёгивает ремень, спускает ширинку брюк, они летят вслед за рубашкой. Финляндия остаётся только в нижнем белье.       Он наклоняется к своему возлюбленному, его руки тянутся к ширинке чужих штанов. Снимает их и отправляет тоже к другой одежде. Россия, как и Фин, остаётся лишь в трусах-боксерах. — Теперь, если ты не против, я тебя удивлю, и тебе предоставлю удовольствие.       В финале Республика целует Федерацию в щёку, снимает оставшуюся одежду и начинает развлечение. За дверью, когда проходишь мимо их номера, глухо доносятся стоны, слова восхищения то на английском, то на финском, то на русском. Изредка вылетают русские маты с финским акцентом. Однако это другая история…