Столкновение

      Колетт сидит на земле, обхватив израненными руками острые колени и вглядывается в пустоту кустов, растущих прямо перед ней. Ноги её крепко сжаты, возможно, в целях достижения энтропии.       Закатное солнце пробегает золотистыми лучами, обдающими лихорадочным жаром по её белокурой макушке. Сон больше не посещает девушку, чтобы заключить, обволочь её своими липкими руками, отправив Колетт на время в паутину вечного забытия. Он уже не опускает её окостеневшие веки, прямо как у фарфоровой куклы, открывая всему миру её опухшие окровавленные глаза, пронизанные сетью множественных, раздувшихся в результате длительной бессоницы капиляров.       Обветренные губы нашептывают хаотичный набор словосочетаний, напоминающий молитву. Она не знает, о чем говорит, просто рефлекторно, на основе низших нервных импульсов выбрасывает звуки из полуоткрытого рта.             Слова, отчеканенные острыми зубами сразу же теряют смысл, когда всесильная тишина пожирает последние их отголоски. Смеркает.       Не имеет значения, куда беловолосая пойдёт. Всесильная тишина будет следовать за ней, душить её снаружи, разъедать внутри, обращая Колетт в некое незримое существо без тела и без души. Она останется на месте.       В голове керосиновыми фонарями вспыхивают миллиарды мыслей, только угасают сразу же, как только Колетт пытается зацепиться хоть за одну из них. Деградация умственная и душевная обжигает её гниющий мозг кислотой. Столкновение. Познавшей гнозис Колетт уже всё равно. Она прекрасно осознаёт, что не сможет выжить. Да и что есть смерть? Страх смерти — это и есть причина, толкающая людей на рабское бессмертие. Все мы уверены в своей смерти, так почему же нам не оставаться спокойными?       Она продолжает смотреть вдаль, медленно вдыхая запахи ночной пустыни, всё ещё объятой пылом былых сражений. Звуки шарканья ботинок о песок приближается прямо к сидящей девушке.        — Насколько жалкое зрелище, — с презрением констатирует подошедший Эдгар. — Ты прямо как тупая животинка, загнанная прямиком на скотобойню и покорно ожидающая своей участи. Не можешь побороть не то, что меня, а свою же слабость.       Колетт не реагирует. Слабость? Это полный упадок души, невозможность противостояния окружающей реальности.       Но девушка же напросто не видит смысла в пустом сражении с её последним местом атараксии и нирваны. Можно ли считать её слабой? Можно ли считать слабым Эдгара, который так рвётся на это? Воля к победе, жизни, не имеет значения по сравнению с сохранением оставшегося оплота чистоты, ясности мыслей Колетт.       Слабость. Эдгар определённо не соответствует этой концепции. Колетт внезапно, пожалуй, впервые охватывает некое чувство дизбаланса. Она не позволит осквернить противоречиям кусочек её внеземного пристанища.       Девушка медленно поднимается, но не оборачивается. Эдгар, издав лёгкую ухмылку приближается к ней. Колетт внезапно оглядывается. Тёмноволосый чувствует на себе некое синеватое свечение больших, опухших глаз, выражающих больше не безразличие, а лишь животный голод, жажду плоти и отомщения.       Колетт несётся прямо на него, прошибая одним пинком кости ног Эдгара. Он падает лицом в песок, своевременно крича от неистовой боли. Парень чувствует, как острые осколки костей упираются прямо в его мышечные слои, напрочь разрывая плоть, сосуды и вены, выбрасывающие на песок бордовую кровь редкими сгустками.             Эдгара охватывает жгучий страх, мыслить нормально больше он не может, им управляет лишь инстинкт самосохранения. Он наивно пытается подняться на локти, дабы отползти от хихикающий Колетт. Девушка внимательно наблюдает за Эдгаром, провожая его попытки взглядом. — Пупсик, будешь знать, как дизы кидать!       Она подходит к нему, замечая, что Эдгар стал гораздо привлекательнее. Возможно, здесь сыграл роль тот фактор, что теперь он практически вписывается в её мини-мирок. Осталось лишь окончательно присвоить его себе, стать с ним частями единого коллективного психоза.       Колетт стягивает с Эдгара сначала жилетку, потом футболку, затем и штаны. Лёжа в луже собственной крови, тяжелораненый уже не кричит, а лишь тихонько всхлипывает, осознавая безвыходность своего положения. Она видит только плоть, обнаженную, искреннюю и поэтому настолько прекрасную в своём естестве.       Подойдя к Эдгару, Колетт обнимает его дрожащее тело, поминутно поглаживая парня по бледной, худощавой спине, из-под которой слышаться гулкие рыдания. Хихикая прямо ему на ухо, Колетт достаёт из сумочки маленький ножичек и переворачивает Эдгара на спину.       Она резко наносит удар по половому органу бедного парня, оставляя член болтаться на полупорванной мошонке.       Кажется, миллиарды синапсов нейронов спинного мозга одновременно пылают в адском огне сумасшедшей бойни. Эдгар, закричав от прожигающей всё тело боли, пытается рвануться из последних сил, но вместо этого лишь ударяется головой о песок.       Объекты на карте расплываются в одно сплошное мессиво, становится безумно тихо. Эдгар лишь чувствует, что по ногам стекает тёплая жидкость, то ли кровь, то ли жидкость, ранее находившаяся в мочевом пузыре. Всё обращается в черную массу забвения.