Столкновение

       Эдгар приоткрыл глаза, медленно выходя из состояния беспамятства. Отрезки неясных воспоминаний сначала легонько ласкали его обессиленный мозг, затем начали намертво прожигать кислотой извилины, заставляя темноволосого воскресить недавние события в памяти.              Столкновение. Среди космической пыли, неясных отголосков в безграничной пустыне невинного человеческого разума, он отчётливо разделял временные промежутки столкновения на «до» и «после». Столкновение и было кульминацией, определившей дальнейший исход судьбы Эдгара.       Жгучая боль в ногах и пахе, заставила парня окончательно очнуться. Он издал едва слышный стон, пытаясь пошевелить онемевшими конечностями верхнего пояса. Возня привлекла внимание Колетт.       — Очнулся, надо же. Не переживай, в течении этой ночи ты точно не умрёшь. — Девушка скорчила ехидную гримасу, тряся хиллящим экстрактом, который принадлежал Байрону, почившему ещё в самом начале битвы.       Эдгар лишь желает прекратить мучения, освободить безгрешный Вечный Дух из изуродованного, тяжёлого тела, что сковывает в своих мясистых стенках его сознание, обращая в сосуд для живого праха.       Поднимая заплывшие глаза на Колетт, Эдгар смотрит пристально, ожидая своей участи. Это — столкновение, бой не на жизнь, а на смерть. Он осознавал это с самого начала, только тогда главенствующая роль, способная отмерять срок на жизнь несчастным на безумной бойне принадлежала ему. Теперь же охотник стал добычей.       Колетт подходит к искалеченному Эдгару. Тихонько посвистывая, она перебирает всемозможные извращенные способы вернуть утраченное небытие её израненного рассудка, разрушенного этим самодовольным ублюдком.        — Знаешь ли... — протяжно пропевает садистка, — убить тебя было бы слишком скучно. Смерть лишь освободит твою сгнившую душу из растерзанной плоти. Я хочу вывернуть твою сущность наизнанку, узнать, что ты за человек. Мы станем одним целым, мой дорогой Эдгар.       Колетт берет отрезанный ранее член Эдгара. Подносит к лицу парня и круговыми движениями обводит вокруг опухших губ головку, медленно вводя в ротовую полость. Эдгар чувствует тонкую розоватую кожицу и малые венки, объятые вкусом мочи, недавно вылившийся из уретры и засохшей спермы из-под залупы. Это ещё ничего. Самое ужасное, это ощущение гниющей плоти на языке. Гниль медленно охватывает его рот. Кажется, что стойкий запах вони охватил его полностью, зажал в свои тиски непрерывного терзания. Колетт неожиданно проталкивает половой орган в глотку парня, начиная быстрые фрикции в его горле. Назад-вперёд, вперёд-назад... Склизкий, смердящий мертвечиной член, покрытый мочой, ударяется о подъязычный хрящ, вызывая рвотные позывы. Из глаз парня слёзы льются непрерывным потоком, обжигая раскрасневшиеся щёки. Нос и рот продолжают насиловать зловоние разложившейся плоти. Все эти факторы заставляют Эдгара извлечь из своего желудка обильный поток переваренных остатков пищи.       Колетт издаёт смешок.Она проталкивает длинные костлявые фаланги пальцев с облезшей кожей на подушечках ещё глубже, тем самым вызывая новое рвотное мессиво желто-белого цвета из недр желудка Эдгара. Она слизывает блевотину с его успевших провонять в результате последней деятельности губ. Девушка проталкивает язык в полуоткрытый рот обессиленного Эдгара, круговыми движениями обводя внутренние стенки щёк, заляпанных в рвоте. Колетт хочет вылизать его всего изнутри. Начать с глотки, манящей девушку своими невинными розоватыми ошметками плоти, продолжить фрикции с пищеводом, спускаясь все дальше и дальше языком по длинной трубке. Добраться до самого сокровенного. До пищеварительных желез. Она хочет высосать весь желудочный сок своей жертвы, наполненный живительным вкусом бепространственной материи бытия. Само собой, так просто это сделать не получится.       Колетт решает поддразнить Эдгара, вывести его несчастное обессиленное тело, ныне похожее на сгусток всех нечистот мира, хоть на какие-то эмоции.       — Скажи что-нибудь, — Колетт, захватив бледными тонкими пальцами чёлку парня, обращает его взгляд на себя. Глаза тёмноволосого, ранее полные пренебрежения, теперь как будто навсегда абстрагированны от внешней среды пеленой безразличия. Радужка размыта, область выше слизистой растекается сплошным нежно-алым пятном. Колетт этого не потерпит. Она заставит Эдгара показать себя всего, пусть для этого и придётся разорвать его на части.