***
День пролетел быстро. Фрэнк часто смотрел на часы, отсчитывая минуты до встречи с Джерардом. Он написал парню сообщений тридцать, спрашивая, как он себя чувствует, ел ли хоть что-нибудь, но ни на одно из них так и не получил ответа. Подъехав к дому, Фрэнк ещё минут двадцать сидел в машине, всё это время перечитывая ту записку, которую ему отдал Майкл. Что могло означать это письмо? Фрэнк не знал, как посмотрит Джерарду в глаза после того, что он сделал. Он хотел извиниться, поэтому заехал в магазин и кое-что купил для парня. Фрэнк понимал, что цепочка, которую он собирался подарить Джерарду, могла показаться подкупом — это было жалко. Мужчина не хотел, чтобы парень думал, что он желал купить его прощение таким образом — хотя отчасти это было так. — Джерард? — Фрэнк положил ключи на тумбочку, снял обувь и встал напротив комнаты парня, дверь в которую всё ещё была закрыта. Мужчина не решался войти или хотя бы постучать. Он стоял и ждал, надеясь, что его впустят. — Джерард, — снова почти шёпотом позвал его Фрэнк — несмотря на то, что он говорил тихо, он знал, что парень его слышит. — Джерард, я такой урод. Мне очень жаль. Мужчина слышал шуршание за дверью и как скрипел пол, когда Джерард ходил по комнате. Он хотел открыть Фрэнку? — Прости меня, — Фрэнк тяжело выдохнул. — Я принёс тебе маленький подарок. Фрэнк посмотрел на коробочку в своих руках несколько секунд, потом положил её на пол. Он простоял в магазине не меньше часа, выбирая что-нибудь для Джерарда: снова выгреб последнее из кошелька. Мужчина думал, что такими темпами останется на улице: слишком много он стал тратить, не считая. — Для девушки выбираете? — спросила услужливая консультантка, подходя к Фрэнку, рассматривающему витрину. Мужчина замер, обдумывая, как ему лучше ответить. Фрэнк понимал, что девушке, стоящей напротив, было абсолютно плевать на него, но ему всё равно было стыдно признаться. И он снова соврал. — Да, для девушки. Я её очень сильно, — он подбирал подходящее слово, — обидел, — мягко сказано. — Насколько сильно? — Очень. Фрэнк знал, что, даже когда он говорил «очень», всё равно врал. Потому что он был виноват сильнее, чем просто «очень». Он был катастрофически сильно виноват. Какое-то жалкое украшение вряд ли бы смогло облегчить путь к его прощению, но он всё ещё надеялся. Для Джерарда Фрэнку было ничего не жалко. Он знал, что готов отдать последнее, лишь бы парень был счастлив. Впервые за эти дни ему было не так гадко и паршиво на душе. Мужчина предвкушал, как красиво его подарок будет смотреться на прекрасной шее Джерарда, как парень улыбнётся, примеряя подарок, как обнимет его и скажет короткое «спасибо». И всё это могло произойти в реальности, а не только в фантазиях Фрэнка, если бы Джерард открыл дверь. Но он не открывал. Пока мужчине приходилось довольствоваться лишь ожиданием и мучительным, но заслуженным, молчанием Джерарда. Фрэнк мог войти сам, ведь не было заперто, но он не решался. Понимал, что и так натворил много. Если бы он вошёл в комнату парня против его воли, это точно расстроило бы его. Фрэнк не хотел, чтобы Джерард грустил — только не из-за него. — У меня есть ещё кое-что для тебя, — пробормотал Фрэнк, доставая из кармана джинсов скомканный лист. — Я оставлю это здесь, под подарком. За дверью снова послышались шаги. Мужчина замер. — Джерард, — Фрэнк припал к двери, слегка ударив по ней, — пожалуйста, открой. Я умоляю тебя. Позволь мне объясниться. Мужчина упёрся лбом в деревянную шершавую поверхность. Тяжело дыша, он слышал, как сильно билось его сердца. Ему было так страшно. Фрэнк уже был на грани отчаяния. Он продолжал надеяться, но с каждой секундой ожидания становилось всё сложнее. — Я выломаю эту чёртову дверь, если ты не откроешь, — пригрозил Фрэнк от безысходности, но это была ложь. Он мог просто её открыть, но не делал этого, потому что Джерард не хотел. Простояв ещё около тридцати минут возле двери Джерарда, Фрэнк сдался. Зашёл в свою комнату, тихо закрыл дверь. Уже не было сил, чтобы кричать и возмущаться. Мужчина был подавлен. Он чувствовал свою вину, но всё ещё считал, что это было несправедливо по отношению к нему. Даже жестоко. Фрэнк поступил плохо, он обманул, но он объяснил причину своих поступков. Всё это делалось ради Джерарда. Сидя на кровати в своей комнате, Фрэнк крутил в пальцах сигарету, смотря на неё, не решаясь зажечь. Мужчина не знал, сколько времени так просидел, но, услышав стук в дверь, вздрогнул, положив сигарету обратно в пачку — так и не притронулся к ней, испугавшись. Джерард стоял перед Фрэнком. Стоял, но не такой, каким мужчина его запомнил. Парень подрезал волосы. От отросших прядей, которые доставали до самого плеча, теперь ничего не осталось. Волосы парня стали короткими, едва прикрывая верхний кончик ушей. — Джерард, — прошептал Фрэнк. Мужчина в панике опустил взгляд на руки парня, разглядывая их, пытаясь найти следы: он испугался, что Джерард мог навредить себе. Фрэнк был дураком: только сейчас он понял, что не спрятал ножницы, ножи и другие опасные предметы. Вдруг парень что-нибудь сделал бы с собой? Фрэнк даже не мог думать об этом, чтобы на глаза не наворачивались слёзы. — Откуда это у тебя? — Джерард показал Фрэнку клочок бумаги, оставленный под коробочкой с цепочкой. — Майкл попросил передать. — Ты снова встречался с ним? — Я увидел его возле университета. Фрэнк говорил правду, но избегал некоторых деталей. Например, что Майкл не сам подошёл к нему. — Что он хотел? — Он искал тебя. Джерард опустил взгляд. — Ему снова нужны были деньги? Фрэнк не хотел говорить Джерарду про это. Мужчина знал, что парень расстроится. — Не знаю, — покачал головой. — Он попросил только передать тебе записку. Джерард замолк. Он ещё секунду смотрел на листок в своей руке, после чего кивнул. — Прости меня, — Фрэнк сделал пару неуверенных шагов навстречу: он боялся, что Джерард снова оттолкнет. Но парень стоял на месте. Ждал. Через пару секунд Фрэнк уже был совсем рядом. Он разглядывал лицо Джерарда, всё ещё не поднимающего на него глаза, не решаясь прикоснуться к бледной коже. — Когда смотрю на тебя, у меня замирает сердце, — произнёс Фрэнк. — Я думаю о тебе днём и ночью. Совсем потерял голову. Мужчина положил свою ладонь на его лицо. — Я знаю, что я плохой, — облизывая пересохшие губы, Фрэнк приблизился к Джерарду ещё немного. — Ну, пожалуйста, скажи хоть слово. Джерард продолжал молчать и не смотрел на Фрэнка, уже почти что сходящего с ума, что его не замечали. Мужчина понимал, что не имел права просить о чём-то, но он так сильно хотел, чтобы парень простил его, чтобы хотя бы посмотрел в его глаза — быть может, в них он смог бы увидеть раскаяние и сожаление, которые испытывал Фрэнк. — Тебе идёт новая прическа, — второй рукой мужчина зарылся в волосах Джерарда на затылке. Фрэнк припал губами к щеке парня, оставляя на ней горячий поцелуй. Потом стал рассыпать их по всему его лицу, повторяя извинения, как мантру, как свою собственную молитву — он и правда молился, но не Богу, а Джерарду. Парень начал трястись в его руках, его глаза слезились: ему тоже было тяжело. Фрэнк не смел прикасаться к губам, но всё равно целовал вокруг, руками цепляясь за плечи Джерарда. — Я смертельно в тебя влюблён, Джерард, — прошептал Фрэнк, после чего почувствовал, как губы парня первыми накрыли его. Джерард снова сдался. Не смог противиться Фрэнку и его мольбе. Его губы, мокрые и солёные, целовали неожиданно для Джерарда грубо, но Фрэнку нравилось это. Мужчина жаждал трогать его, прикасаться к нему, оставлять отпечатки своей боли на его коже, сердце, памяти. Фрэнк знал, что Джерард чувствовал это: как мужчине было плохо, как он страдал, когда делал все эти ужасные вещи с ним. Фрэнк очень сильно сожалел, но знал, что понимание всего происходящего не давало ему право на прощение, а наоборот забирало у него все возможные шансы на искупление своей вины***
— Майки — мой старший брат, — сказал Джерард, снова разглядывая письмо. — Так как в семье уже был сын, моя мама очень сильно хотела девочку. Но родился я. Папа рассказывал мне, что мама много плакала, когда ей сказали пол ребенка. Вера говорит, что аборт — это страшный грех, поэтому меня решили оставить. И хоть отец любил меня, я чувствовал себя пустым местом. Мама почти никогда не замечала меня, даже не разговаривала со мной. Я плакал по ночам в подушку из-за этого, спрашивая у Бога, в которого меня учили верить, почему она была ко мне так жестока, что я сделал такого и как мне заслужить её любовь, если она даже не хочет общаться со мной, но он не отвечал. Мне никто не отвечал. Фрэнк и Джерард сидели на полу, возле кровати. Мужчина обнимал парня за плечи, пока тот продолжал рассказывать. — В один из дней, проходя мимо родительской комнаты, я увидел, что мама доставала из шкафа вещи и складывала их в сумку. Я испугался, потому что подумал, что родители опять уезжали в командировку: не хотел снова с ними расставаться. Но мама складывала не их с отцом вещи, она убирала в сумку девичьи платья. Они были разных цветов: белые, голубые, розовые, — но все невероятно красивые. Я подглядывал за ней, наблюдая, с каким трепетом и нежностью мама разглядывала все эти вещи, а потом как менялся её взгляд, когда ей приходилось убирать их. Мама не могла больше иметь детей, а я видел, как ей хотелось девочку. И я подумал, что мог её осчастливить. Ведь когда я был ребёнком, мне не было важно, как меня будут называть и кем считать, главное получать любовь и заботу. Фрэнк сжал руку Джерарда, который замолчал на секунду. Только сейчас до мужчины начал доходить смысл того письма, которое он прочитал. У Майкла и Джерарда никогда не было сестры. «Дорогой девочкой» Донны был её младший сын. — Я стащил одно из платьев, заперся в своей комнате и примерил его. Мне не нравилось, что я видел в зеркале, но я наделялся, что понравится маме. И ей правда понравилась. Она, представляешь, впервые заметила меня. И после стала замечать всегда. Мы начали часто играть вместе: мама каждый день наряжала меня и делала разные прически. Хоть я понимал, что я мальчик, мне нравилось быть девочкой. Потому что эта девочка была любима моей матерью, — Джерард печально улыбнулся. Фрэнк чувствовал, как внутри что-то сломалось. Мужчина смотрел на Джерарда, но неосознанно видел перед собой маленькую девочку в платье с двумя хвостиками, улыбающуюся ему до боли знакомой улыбкой. Хотелось обнять Джерарда как можно крепче, чтобы утешить, чтобы забрать его боль себе. Разве он заслужил это? До этого дня Фрэнк не понимал, что общего у них с Джерардом. Ведь они были абсолютно разные. Но когда он обо всём рассказал, обнажив всё ещё не затянувшуюся на сердце рану, Фрэнк всё понял. Джерард, как и он, просто хотел заслужить родительскую любовь. — Мой мальчик, — прошептал мужчина, оставляя поцелуй на его макушке. — Мне так жаль, что тебе пришлось это пережить. — Когда мама погибла, я очень много плакал. Мы были особенно близки в её последний год. Порой у меня до сих пор звучит её голос в голове: он зовёт меня по имени: «Джи, Джи, Джи…» Я часто просыпаюсь ночью из-за этого, — Джерард проглотил ком в горле, сжимая в пальцах ладонь Фрэнка. — Мне снятся кошмары. Знаю, что я должен был быть сыном получше, но правда в том, что моя мать никогда бы не приняла меня, как мальчика. Конечно, я давно простил её за это, но раньше я очень злился. Даже ненавидел. Ведь она всё равно ушла, хотя я сделал всё, как она хотела: я стал послушной и хорошей девочкой. Джерард казался особенно беззащитным в этот момент. Он обнимал себя за колени, спрятав в них лицо. Фрэнк продолжал гладить его по голове, по теперь уже коротким волосам, слушая рваные вздохи и всхлипы. — Почему ты сделал это? — немного успокоившись, спросил Джерард. Парень не уточнял, но Фрэнк и так знал, про что именно был его вопрос. — Я не знаю, Джерард, я правда не знаю, — мужчина опустил взгляд. — Я хотел защитить тебя. — От кого? — он посмотрел на Фрэнка непонимающим взглядом. Мужчина застыл. Действительно — от кого? Фрэнк открыл рот, желая ответить, но понял, что не знал, что сказать. Ни спустя несколько минут, ни спустя даже час мужчина так и не нашёл ответа. Но Джерард и не требовал от него ничего: видимо, сам понял, что Фрэнк не знал. — Тебе понравился мой подарок? — спросил Фрэнк, когда он и Джерард находились в ванной комнате. Парень умывался, а мужчина наблюдал за ним, сидя на краю ванной. — Ты не надел его, — грустно заметил он. Джерард выпрямился, вытирая руки о полотенце, висящее возле шкафчика. — Прости. Я думаю, я не смогу его принять. Фрэнк нахмурился, не понимая, что Джерард имел в виду. — Почему? — Он слишком дорогой. — Для тебя мне ничего не жалко, — пробормотал Фрэнк. — Сейчас я принесу его и помогу надеть. Подожди, пожалуйста, — он суетливо вышел из ванной, невесомо проведя ладонью по спине Джерарда. Фрэнк открыл бархатную коробочку, показывая парню подарок, который он купил для него. Джерард, опустив глаза, застыл взглядом на серебряной тонкой цепочке, переливающейся под искусственным светом. — Как тебе? — нетерпеливо спросил Фрэнк. — Очень красивая, — прошептал Джерард в восхищении, посмотрел на мужчину и улыбнулся. Фрэнк удовлетворённо кивнул. — Хочу посмотреть, как она будет смотреться на тебе. Джерард повернулся спиной к Фрэнку, смотря на своё и мужчины отражения в зеркале. Айеро взял украшение в руки и, отложив коробку, обернул цепочку вокруг шеи Джерарда, застегнув замок. Парень, всё ещё не сводя взгляда с себя и Фрэнка, коснулся серебряной ниточки и провел по ней подушечками пальцев, расплываясь в широкой улыбке. Мужчина наклонился к плечам Джерарда, оставив на каждом из них по поцелую. Встретившись взглядами с парнем в зеркале, Фрэнк тихо произнес: — Тебе очень идёт. Джерард согласно кивнул, поворачиваясь к Фрэнку и касаясь его губ. Целуясь с Джерардом, мужчина снова забывал обо всём. Каждый раз был как первый: так же волнительно до безумия, до дрожи в коленях, до выпрыгивающего из груди сердца. Фрэнк ещё не раз возвращался к вопросу Джерарда, думая, как бы он мог ответить. Мужчина правда хотел защитить парня, но от кого? Он видел угрозу во всём. Мужчина не хотел себе признаваться, но, если бы кто-нибудь дал ему право, он был бы с Джерардом всегда и везде. Контролировал бы каждый его шаг, только бы знать, что он в порядке: цел и невредим. И рядом с ним никого нет. Что вся жизнь Джерарда вертится вокруг Фрэнка, что он его единственная любовь, что занимает все его мысли, что посвящает ему всё своё время. Это желание мужчины было эгоистичным, собственническим, лицемерным, и даже самому себе было стыдно признаваться в нём. И лёжа ночью, мучаясь от бессонницы, в объятиях давно спящего Джерарда, Фрэнк поймал себя на мысли, что, несмотря на то, что ему хотелось уберечь парня от плохих людей, правда была в том, что он делал всё это ради себя. Единственным человеком, от которого нужно было спасать парня, был он сам.