Давай определимся сами, что между нами

«Матушка всегда говорила мне, что я — её самая большая гордость, » — размышлял Зеницу перебирая меж пальцев локон уже коротких волос. — «говорила, что любит меня и будет любить всегда неизменно, каким бы я не был ужасным.» — на миг замер, ощущая дрожь в пальцах. — «ужасным… Неужели я всегда был настолько плохим сыном, что она смогла так легко от меня отказаться?» — Пап, а купи мне эту заколку! Пожалуйста! Она такая красивая. — кричала у прилавка девочка, теребя рукав уже явно уставшего от прогулки родителя. А он и не мог воспротивиться ей. Зеницу наблюдал за этим, остановив дыхание и держа руки у самого своего лица. Мысли приходили в тот момент навязчивые, неутешительные: «не помню, чтобы хоть раз называл того человека иначе, нежели «отец». Кажется, я даже лица его сейчас не вспомню… всего лишь три месяца понадобилось, чтобы забыть эти холодные черты.» — он вздохнул пару раз отрывисто, с тяжестью опуская руки. — «а он меня помнит, интересно?» Взгляд Агацумы плавно скользил вдоль засыпанных снегом лавочек, провожая укутанную в несколько слоёв одежды девочку. — Мам! Смотри какая заколка, это я тебе купила, а папа мне помог! Хотя он совсем не разбирается в украшениях, но я была рядом, а потому мы купили самую красивую! «Какая она счастливая. А я совсем не умею выбирать подарки. Да и дарить тоже…» — Он пытался думать о чём-то другом, хотя наблюдая подобную сцену, сравнением обращались все его мысли: «Тоже так хочу. Беззаботно, и совершенно не думая. Легко и радостно.» — после он все-таки отвернулся, в тот же миг запрокинув голову назад и ловя лицом падающий большими хлопьями снег. «Ветер усилился, холодно.» Зеницу думал о таком большом количестве вещей, постоянно сбивался. Отпуская одну мысль, сразу же ловил другую. Не мог он того осознать, но говоря откровенно, не хотел разбираться в себе, а от того разочаровываться ещё сильнее. Руки медленно потянулись к лицу, с намерением убрать капли растаявшего снега. Ладонью смахнув их, Зеницу остановил кончики пальцев на щеке, где обычно появлялся солоноватый след. «А любила ли меня матушка вообще? Хотя бы раз было ли это взаправду?» — и в конечном счёте все же возвращался к одной ненавистной теме. — Эй, Зеницу, чего это ты сидишь тут, мерзнешь? — Джигоро-сан…– оказывается, дрожь в руках была сильнее, нежели Зеницу мог почувствовать. — а вы помните своих родителей? — Что за вопросы странные? — старик провёл рукой по своим усам. — ну, плохо, конечно, но все же помню. Вредные были, но люди порядочные. Так к чему это-то? — А. Просто интересно стало. — Зеницу поспешно перебирал руками. — Скучаешь по ним, что ли? — Да не то чтобы. — Хм, «разлад в семье иль как?» Не знаю, что у тебя там случилось, но коли ты об этом думаешь, значит тебе оное не безразлично. Раз беспокоишься, то однажды решение проблемы появится. — Джигоро без смущения махал рукой, как бы говоря Зеницу подвинуться. — Да, конечно… А вы разве не шли отдыхать? — спрашивал Агацума, бегая взглядом по лицу старого мастера. — У меня вроде время ещё есть. — Да-да, просто прогуляться решил. Я в этом городе в последний раз был лет пять назад. Хо-хо, так это то время, когда я с Кайгаку только встретился ещё! — С Кайгаку? — удивился Зеницу. — я отчего-то думал, что он ваш внук. — Хах, учитель и ученик — все равно что семья! — Вот оно что. — Зеницу притупил взгляд. — Хм, я вот о чем думал, кстати… — О чем же? — Джигоро чуть замялся, а юноша это заметил. — Не хочешь тоже в ученики податься ко мне? Ты парень славный, да и сам говорил вроде, что идешь куда вздумается.– старик радостно похлопал Зеницу по плечу, ловя его удивлённый взгляд и нахмуренные брови. — Н-нет, вы что… — Так быстро? Даже подумать не хочешь? — Да я никак не могу стать вашим учеником! — Это почему еще? — Джигоро, конечно, ожидал, что паренек сразу не согласится, но чтобы реакция была настолько бурная… — Ну вы ведь охотник на демонов, а эти твари такие страшные! Я точно с этим не справлюсь! Вообще нет! Да и ответственность это слишком большая… — его руки принимали форму корзинки, после в момент соскользнули с колен на свободное место рядом. — А я обучу тебя, как их на кусочки кромсать! — твердо сказал старик, грозя условным монстрам своим кулаком. — С-са-ай. — часть лавочки засыпал идущий снег, а потому Зеницу в миг одернул руку и поторопился убрать с неё капли. — Я же не потому! А идти мне есть… — он задумался об этом и резко притих. — куда? Видя как нахмурился Зеницу от своих тяжких дум, мастер невольно вздохнул. — Ты, мой дорогой друг, подумай, заставлять тебя я не буду. — Джигоро встал с лавочки и завёл руки за спину. — Ну а пока пошли уже в тёплое место, ты вон весь синий! — Что? А! — Агацуму поражала скорость смены темы. — Хорошо. Он встал вслед за старым мастером, а движение начал уже смотря ему в спину. Обдумывая услышанное, вновь провёл кончиками пальцев по щеке: «Всмысле синий?..» — Ты идешь там? — Да, иду, — Зеницу нагнал мастера, шагая по левую руку от него. — уже здесь. — Ха-ха, ну молодец, что уж там. — рассмеялся Джигоро, явно находясь в хорошем расположении духа из-за подобных выходок Зеницу. Сам юноша более ничего не говорил. «Похвалил за просто так? Или что я уже сделать успел?.. Джигоро-сан на самом деле странный человек. Джигоро-сан, он…» — Агацума мельком посмотрел на своего спутника. — «…он не выглядит злым или огорчённым из-за моего отказа. Почему он вообще так просто к этому отнёсся? Так просто и без этого… Как его, ну чувства странного ко мне относится? От чего это все?» — чем дольше Зеницу смотрел на старого мастера, тем больше думал о его личности и характере. — «А ведь мне кроме как за ним, больше идти и некуда.» — Хм. — Хах, что ты там уже напридумывал, что аж хмыкнул? — чуть посмеялся Джигоро, до сих пор замечая как внимательно Зеницу на него пялился. — А, нет, ничего, просто парочка мыслей. — Агацума поспешил отвернуться от неловкости, но вскоре снова наткнулся на полные довольством глаза. «Какой смысл ему вообще помогать мне и оставлять при себе? Где я должен остановиться? Не всегда же я буду идти вслед за ним.» — Смотри, нас уже Кайгаку встречает. — Джигоро указал рукой куда-то вперёд. — Кайгаку… «Он опять смотрит мне прямо в душу! Какой же он жуткий тип.» — Агацума невольно повёл бровью. — Комната уже давно готова. — сказал мечник безучастно, в какой-то степени грубо. — Да-да, молодец, Кайгаку! — старый мастер поспешил обогнать своего ученика, перед этим с похвалой похлопав того по спине. — Пошли скорее, на улице холодина смертная. Мечник кинул ровный взгляд на Зеницу и пошёл следом. «Жуткий. Тип. Черт. Его. Дери.» — но выбора, кроме как также пойти внутрь и не было… Уже проходя по коридору небольшого отеля, Агацума совершенно не обращал внимания ни на интерьер, ни на персонал, ни на план здания. Он здесь уже неоднократно был, провожая отцовских гостей, а потому лишь торопился проскочить в комнатку данного ему номера. «Стоп. Комнату. Ком-на-ту! Одну! Да как же я мог так проколоться! У меня же есть с собой деньги, так почему?!. Не догадался!» — кричал в душе Зеницу и уже поторопился развернуться, как вдруг вспомнил, что: «меня вахтерша в лицо знает. Черт!» Кайгаку молча наблюдал за бесовтсвами Агацумы. Со стороны ему это казалось нелепым, а потому он не решил и дальше обращать на это внимание. Равнодушно переведя взгляд к двери, подошёл к ней и проследовал в комнату. На футоне в форме искривлённой звезды уже лежал Джигоро. Казалось, из-за его искреннего наслаждения долгожданным отдыхом вокруг распускались цветы. Однако, услышав характерный скрип, он все же соизволил открыть глаза. Картина перед ним возникла довольно неуютная: Кайгаку, по своему обыкновению впавший в состояние флегматичное, которое было чуть ли не единственной заменой постоянной агрессии, и Зеницу, с дрожащим, поникшим, а оттого стеклянным взглядом и такой же неуверенной, кажется, отторженной улыбкой. Мастер приподнял голову, чтобы еще раз хорошенько рассмотреть и оценить ситуацию. С задумчивым прищуром, по той же причине шевеля усами, спросил: — Что это с ним? — не отводя глаз от Зеницу, он ожидал ответа, а вопрос, очевидно, был предназначен Кайгаку. — А что не так? Ведёт себя как обычно. — без колебаний в голосе отозвался тот, начиная обустраивать свой «уголок» на ближайшую ночь. — Взгляд дохлой рыбы ему к лицу. — лёгкий смешок. Одна секунда, и Джигоро все с тем же непониманием медленно повернулся к Кайгаку. — Да разве ж это нормально?.. — начал уныло старик, — эй! Зеницу! — но совсем не так закончил. Резкий крик привёл того в чувства. Неуклюже бегая глазами да с каким-то усилием прикрывая их, он все же сделал шаг в комнату и как можно более бесшумно закрыл дверь. В последний момент прижался к ней лбом, при этом не опуская рук. Зеницу вздохнул с каким-то разочарованием, ощущая последнюю пару минут бесконечно долгими. Он осмотрел комнату и своих спутников, а последующие события в такой неловкой атмосфере, вплоть до отправки ко сну, предпочёл пропустить и вычеркнуть из памяти… Уже укрывшись одеялом, просто вцепившись в него мёртвой хваткой, Агацума все же вышел из состояния «овоща», впуская в свою голову огромное количество мыслей. Будто все это время мозг пребывал в пассивном состоянии и теперь требовал восполнить пробелы излишней активностью. «Хочу сквозь землю провалиться.» — подобный общий вывод он делал для себя чуть ли не каждую пару секунд, тяжело вздыхая при этом. «Хорошо, что я хоть не по центру сплю.» — комната была условно поделена на три части горизонтально, на каждого члена группы по кусочку. — «плохо, что рядом с Кайгаку… Хотя он и так, и так был бы слишком близко!» — Зеницу угрюмо жмурился, до этого сопроваждая свои мрачные мысли бесцельным втыканием в потолок. — Агацума, харе вздыхать, бесишь. — Кайгаку точно не считал, сколько конкретно раз уже успел услышать эти нервные всхлипы, но раз шесть точно было, а терпение он имел, как известно, не бесконечное, а очень даже ограниченное. — Да я-то что уже сделал?.. — оба говорили шепотом, но Зеницу даже так был намного тише. — Ты мало того, что дохлоглазый, так ещё и глухой? — Какой-какой? Дохлоглазый? Что за слова такие… — он обратил взгляд в сторону Кайгаку, и хотя лица его не видел, улавливал нотки нарастающей агрессии и недовольства. — Хах, самые обыкновенные, на лице твоём написанные. — Да будто ты меня в этой темени видишь!.. — недостаток света сказывался на восприятии и, возможно, как раз поэтому Зеницу мог вести себя чуть смелее. — Ах ты мыша серая, покричать посреди ночи решил?.. — Агацума, откровенно говоря, выводил из себя, но Кайгаку обладал достаточным уважением к своему спящему мастеру, чтобы вести себя чуточку тише. Сам Зеницу, услышав угрожающий тон, и вовсе представил, с какой яростью сжимались в этот момент кулаки мечника. Он нервно вздохнул, зажмурившись. — Н-нет… Но! — собрался он было с силами продолжить диалог. — Заткни-ись, до тебя что, с первого раза не доходит? Кажется, Зеницу смог увидеть блеск искрящихся от злобы глаз. По ощущениям словно самый страшный ужастик, настолько пугающий, что было тяжело отвернуться или хотя бы сомкнуть глаза. Пальцы пуще сжимали одеяло, а по лицу словно бегали огненные мураши. Поджав губы тонкой трубочкой, сделав отрывистый вздох, и наконец со всей силы зажмурившись, он резко отвернулся, стараясь не создавать лишних звуков и привлекать внимание. После Зеницу начал подтягивать одеяло выше, положив его у самого своего носа. Он, как обычно бывало в стрессовом состоянии, бесцельно смотрел в потолок, пускай и не видел его. «Не думаю, что протяну так ещё хотя бы одну ночь…» Агацума внимательно прислушивался ко всему, что окружало его, и хотя шорохи со стороны были еле слышны, он смог для себя заключить: Кайгаку перевернулся на другую сторону, а значит боле не имел возможности смотреть на него. Не успев до конца осознать эту мысль, Зеницу посмотрел туда, где предположительно и была спина мечника. Однако не желая продолжения разговора, покрепче сжал одеяло и закутался в нём куколкой, повернувшись лицом к стене. В какой-то степени он страдал от подобной неопределённости, не только в этой ситуации. А Кайгаку… Кайгаку имел слишком хороший уровень восприятия, чтобы не заметить пару бегающих по его спине глаз. «Какой же этот пацан надоедливый.» — Но у него уже не было настроения придираться. «Не таким должно быть совместное путешествие.» — Вот только Джигоро совсем не спал, а уже это Кайгаку понять не смог, ибо его учитель в прошлом являлся столпом. Утро следующего дня стало добрым не для всех. Конечно, мы говорим о Зеницу. Жить в столь активном графике было тяжело, и пусть он мог бы привыкнуть просыпаться с восходом солнца, чего очень не любил, некоторые другие обстоятельства заставляли его нервы и сердце рыдать. И, естественно, мы имеем ввиду Кайгаку. Чем больше аспектов личности мечника раскрывалось Агацуме, тем меньше становилось его желание язвить и что-то доказывать. Возможно, проявлять себя. После не самой приятной ночи бледное лицо становилось ещё бледнее, всмотревшись можно было заметить красноту глаз и явный сине-фиолетовый отлив под ними. Зеницу собирал свои вещи почти бесшумно, без резкости и с очевидной аккуратностью. Движения его ловких рук были настолько плавными и размеренными, что закончить сборы он смог, пожалуй, самым первым. — Я подожду вас у главного входа. — Агацума кивнул головой, открывая дверь, и быстренько шмыгнул сквозь проход. С такой же скоростью он торопился выйти за пределы здания и не попасться на глаза сотрудникам. Ещё оставшиеся в комнате Джигоро и Кайгаку лишь смотрели на щель не до конца закрытой двери. Старый мастер завязал свою мешковидную сумку и чуть улыбнулся. — Быстро он. Мечник же перевёл взгляд от двери к уголку, где Зеницу и собирал свои вещи. Два обстоятельства подверглись сравнению. Кайгаку нахмурил брови с непониманием, в голове не укладывалось, как такой «недотепа» мог настолько быстро совершать действия: и собрать вещи, и переодеться, и не забыть об утренних процедурах. Да и к тому же, с такой лёгкостью и… «…отчего-то нежной плавностью? Звучит отвратительно.» — Кайгаку, пошли, пошли-и! Ученик помедлил секунду из-за собственных размышлений, но все же ответил: — Да, я иду. Прогулка по коридорам длилась не более двух минут. — До свидания! — подняв руку на уровне лица, прощался Джигоро с сотрудниками. Кайгаку лишь слегка кивнул и последовал за мастером. — До свидания, дорогие гости! Безопасной дороги, возвращайтесь к нам ещё! — отвечала вахтерша, которая к тому же принимала, а может и отпускала другого посетителя. Она была женщиной лет сорока, своим видом создававшей впечатление вредной и кокетливой дамы. — Хозяюшка, не подскажите, что это за гости только что ушли? — человек у стойки провожал кампанию взглядом. — Ну что же вы, молодой человек, я не могу поделиться с вами такой информацией. — Женщина чуть прикрыла глаза, говоря неровным, чего-то ожидающим голосом. — Да и не стоит так ко мне обращаться. Хотя она и отвечала за порядок, принятие гостей и в некотором роде организацию работы в гостинице, как таковой владелицей ее не являлась. — Вы столь стеснительны. Как же мне ещё вас звать? Вы так трудитесь, что это здание сияет. Уверен, без вас эта гостиница не стала бы столь хорошим местом. — мужчина перевёл взгляд на довольную собеседницу. Он имел длинные, тонкие чёрные волосы, отливающие глубоким синим оттенком, завязанные в низкий хвост, выразительные тёмные глаза, хотя левый был на тон светлее, что было хорошо заметно, и несколько грубые от усталости черты. Эта дама могла поспорить, что если бы он хорошенько выспался, смог бы лишь увеличить свою привлекательность. Хотя, по её нескромному мнению, глубокий горизонтальный шрам на шее явно не был привлекательным. За столько лет она набралась опыта замечать изъяны и даже мельчайшие детали внешнего вида, эти навыки, очевидно, применялись не только у стойки гостиницы. — Ну что же вы так меня хвалите, ох. — она с притворным смущением вела пальцами по своей щеке, отводя взгляд. — О нет, по моему мнению вы вполне этого достойны. — Он взмахнул рукой, заправляя часть длинной чёлки за ухо. Рукав соскользнул по руке вниз, обнажая запястье бледных рук. Голос был томным, а взгляд проникновенным. Пожалуй, он умел общаться с женщинами. — Ох. — она была этим поражена, создавая окно молчания в их диалоге, что было совсем не свойственно столь разговорчивой даме. — Ах, н-ну, раз вы так говорите… — Конечно, вы не должны сомневаться в этом. И все же мне безумно интересно, кем были те гости. Отчего-то мне кажется, что вы можете знать даже такую мелочь. Каждое слово похвалы топило её упрямость и сокращало ожидающий настрой. — Ах-х, пожалуй, я и правда могу это знать. Но мне так интересно, сколько же вам лет, дорогой посетитель? — она начинала сдаваться, но полное поражение принимать не спешила. — Это довольно неловкий вопрос… — он повышал значимость своего ответа. — Столь же неловкий, как и ваш. — Полагаю, у меня нет выбора? Недавно исполнилось двадцать четыре года. — Вы так молоды! «Боже, ему точно нужно хорошенько выспаться! Ах, если бы я была хотя бы на десять лет моложе…» — Вы огорчены? — мужчина ожидал ответа, жмуря глаза. — Нет, нет, что вы. — она анализировала своего собеседника, ища за что ещё можно было бы зацепиться. — Наверное, я не смогу узнать о тех гостях… Думаю, мне следует их догнать и спросить. Хорошего вам вечера, хозяюшка. — он поторопился встать, даже не одаривая собеседницу прощальным взглядом. — Ах, нет-нет, подождите! Я могу сказать вам… Тем временем Джигоро и Кайгаку уже покинули гостиницу, однако Зеницу рядом с ней не было, потому они решили пройтись чуть дальше, в надежде наткнуться на него. И все-таки оказались правы. Юноша стоял у той самой лавочки, где остановился вчера, и указывал рукой вдоль улицы. Рядом с ним стоял мужчина, по одежде и количеству сумок можно было сказать, что он также являлся путешественником. За то время, пока спутники шли к Зеницу, он уже успел распрощаться с прохожим. — Зеницу! — мастер совершенно не сдерживал голоса. — Джигоро-сан. — Агацума повернулся лицом к старику. — Ты же сказал, у входа подождёшь. — Ах, да… Мне лишь надо было выбросить испортившиеся вещи, я думал, успею до вашего выхода. — А-а! Точно, точно, припоминаю такое. А тот мужик? Знаешь его, что ли? — он указал старшим пальцем вдоль улицы. — Нет-нет, он лишь попросил показать ему дорогу. — Показать дорогу? — подал голос Кайгаку, перекрестив руки на груди и с непонятным для Агацумы намерением щурясь. — Д-да… Эм, у меня было время вчера узнать город, т-так что вот. Да. — он беспорядочно размахивал руками перед собой. Мечник же ничего не ответил. — Таки чего мы ждём? — Ах, да, насчёт этого. Подождите меня немного, — Зеницу сложил руки ладонь к ладони и чуть наклонился. — я быстренько! — И убежал прочь. Эх. — Джигоро почесал затылок. — Ну, подождём. — Учитель. — М-м? — Я тоже отойду на минутку. — Не дождавшись ответа, Кайгаку также ринулся по своим делам. — Да как так-то! — старика огорчал и злил распад группы, — Тц, ну и черт с вами! — потому он просто сёл на лавочку, в ожидании смотря на падающий снег. Агацума быстро пробегал мимо прилавков, ловко обегая прохожих. Их было не настолько много, чтобы от недостатка места врезаться в каждого третьего. Спустя пару кварталов он добежал до общественной бани и завернул за угол. Там лежала гора мусора, которую уже никакие балки не сдерживали. «Даже не сомневался, что дорогу нужно держать сюда. Настолько хорошая память?» — Кайгаку сделал круг, пройдя по соседней улице, но так как имел хорошие физические данные, догнать юношу труда не составило. Он остановился у самого угла здания. Зеницу расстегнул сумку и начал доставать оттуда разнообразный, скопившийся за время путешествия мусор. Первыми стали несколько испорченных бамбуковых палочек и тканевая салфетка. Скорее всего, вовремя не выкинутые после еды. Далее Зеницу достал один, но довольно объемный мешок. Его он не боялся кинуть на грязный снег, но выкидывать пока не спешил. Вторым в очереди стало ещё не ношеное, но полностью пропитанное уже застывшей кровью жёлтое хаори с белыми треугольничками. Его даже согнуть было сложно. Кайгаку, наблюдая за этим, повёл бровью, но более ничего не выражал. Закинув испорченную одежду в самое дно этой мусорной горы, где даже при уборке его мало кто обнаружит из-за количества хлама, Зеницу принялся за мешок. Берясь за веревочки, он вздохнул как-то отчаянно, с не самыми приятными чувствами. Внутри так же лежал пучок отрезанных чёрных волос, а под ним виднелся сложенный наряд с еле видным цветочным узором. Кайгаку также мог видеть содержимое мешка, хоть и нечётко. Теперь его лицо исказилось в непонимании: «Какого чёрта это значит?..» Агацума же зажмурился, с тяжестью вздыхая, стянул верёвки и лёгким движением закинул остатки своего недалёкого прошлого к испортившемуся хаори. — Ох… — он прошёлся руками по лицу вверх, мгновение спустя зарывая их в волосы. Он смотрел отчужденно, возможно, его сердце сейчас билось намного чаще. Зеницу ещё не научился отпускать прошлое. Неуверенно дернув ногой, он еще раз вздохнул и поторопился обратно. Кайгаку же успел в мгновение проскочить за стеллажи какого-то прилавка, чтобы остаться незамеченным. Он кинул продавцу пару монет в соответствии со случайно подслушанной ценой и взял первую попавшуюся побрякушку. Конечно, возвращался он так же, по соседней улице, и тем не менее, вернулся к мастеру первым. — Кайгаку. Верну-улся. — понимая, что раз пришёл один, то скоро примчится и второй, Джигоро встал с лавки и отряхнулся. — О, а в руках у тебя что? Да ладно, дорогой мой ученик, неужто сувенирч-к? Только сейчас мечник посмотрел, что он успел ухватить. Это оказалась вырезанная из дерева Манэки-нэко. Кайгаку, кажется, чуть прищурился, ведь не верил в такие вещи, как удача или судьба. — Можете забрать себе. — он протянул руку мастеру, а тот и не отказался от подарка, в тот же миг внимательно рассматривая фигурку. — Видно, настоящий мастер вырезал. Срезы чёткие и ровные. Хмх. — он ухмыльнулся скорее от удовольствия. Не был Джигоро клептоманом, но эта вещица была не так уж и плоха. По левую сторону тем временем уже мчался Зеницу, за пару метров от своих компаньонов он поскользнулся, но смог удержать равновесие, размахнув руками. Сердце, кажется, ушло в пятки, а потому, остановившись, он поставил руки на колени и склонил голову, смотря себя в ноги. «Чуть не помер, пока бежал!» — Ах-ха-ха! Зеницу, с возвращением. — старика все же забавило поведение Агацумы. Кайгаку этого, наоборот, не ценил, а потому со вздохом развернулся и неспешно пошел по улице. — Джигоро-сан… — его бледное лицо залилось багровым румянцем. Такой контраст был довольно необычным. Говоря кратко, физическая подготовка Зеницу оставляла желать лучшего. — Ну, пошли? А то Кайгаку, вон, попёр уже. — мастер похлопал юношу по плечу. — Д-да, сейчас, я отды-, ах, -шусь. — Зеницу поднял голову к старику, давая знать о своём состоянии. — Конечно! Но потренироваться тебе лишним бы не было. — совершенно не скромно Джигоро намекал на ученичество. — А-ха… Сейчас, я… Фух. — А-ха-хах! Да, да, я жду. Кайгаку же хоть и шёл впереди, но с достаточно низкой скоростью, принимая во внимание состояние этой «мыши серой». «Ещё вчера этот придурок вёл себя странно. Он хранит так много секретов, я уверен в этом.» — Кайгаку чуть повернул голову, чтобы видеть идущих за ним товарищей. Зеницу отчего-то смеялся, заражая этим смехом и Джигоро. — «Беззаботный слабак, когда ты уже отцепишься?» — мечник хмурил брови, тихо цокая себе под нос. — «однажды ты сдашься.» Кайгаку ненавидел слабых людей и питал к ним искреннее отвращение. Возможно, потому что и сам он однажды таковым являлся, а люди, как правило, ненавидят наблюдать отражения своего прошлого. Кайгаку начал задумываться о своих, как он сам считал, нелепых действиях ещё тем утром у реки: «Это просто смешно…» — он закрывает лицо рукой, спросони протирая глаза. Новый член команды был для Кайгаку неожиданностью. И хотя он считал Агацуму слабым, но все-таки помог ему в тот день, пусть помощь была незначительной. Мечник объяснял это помутнением сознания или сонливостью, но не мог принять того факта, что проявил благосклонность к Зеницу. А наблюдая за ним и Джигоро во время трапезы, грудь словно наполнялась свинцом, отчего-то появлялось желание мстить. За что мстить, Кайгаку не знал, но это чувство явно было направлено на Агацуму. Возможно, именно этот набор незнакомых чувств стал толчком к ещё большей неприязни. Агацума же, как и Джигоро, имел надежду поладить с мечником, но умозаключение, которое тот вывел из своих размышлений, разбивало эти надежды: «Если так продолжится, эти чувства могут стать помехой. Я заставлю Зеницу уйти, не важно, какими методами.» Даже если это будет насилие. Кайгаку прекрасно осознавал свою эгоистичность, но не считал эту черту недостатком. Если она поможет ему выжить, то он без каких-либо противоречий назовёт её сестрой-спасительницей. Либо убьёшь ты, либо убьют тебя — по такому правилу жил Кайгаку. А отступаться от него сродни самоубийству.