Однажды я заглянул в голубые глаза, и мне привиделась в них вечность.
—Фредерик Бегбедер
***
Вечер того же дня. Оксана присела на край кровати, сжимая плечи руками. Время перевалило за восемь и уже было темно, без фонарика ничего не увидишь. Её нижняя губа дрожала, а пальцы судорожно цеплялись за одежду. Дверь на улицу была приоткрыта, в эту маленькую щель протиснулся Серёжа. Он виновато опустил голову и тяжело вздохнул. Услышав шорох, Фролова чуть испугалась, вскинула брови к верху, однако, заметив его присутствие, отвернулась. —Оксаночка...— Матвиенко не делал шаг к ней, боясь, что прогонит за любую оплошность. Девушка молчала и ничего не говорила. Горечь обиды и разочарования закрались в её голове. Серёжа старался смотреть в глаза, но видя как она расстроена, сердце сжималось от гнева на себя. У неё не было сил даже поднять тряпку, которой та вытирала пол после драки. Закинув ноги на кровать, Фролова отвернулась от парня, скрывая подступившие слёзы. Он невзначай протянул руку, но та отстранилась. Сжав кулаки, он делает шаг и садится на самый край, что его пальцы проходятся по лодыжке. Оксана закусила губу и уткнулась в подушку —Ты считаешь меня отвратительным...?— он убрал руку и оглядел комнату, где ранее чувствовал себя как дома, тут всегда было тепло и уютно, ведь на пороге была его любимая, которая всегда могла вынести тебе любимый пирог приготовленный для тебя по особому рецепту, одним из ингредиентов была завораживающая улыбка хозяйки,—мне очень стыдно, поэтому я здесь,— Серёжа нервничал, за это время Оксана не сказала ни слова и это пугало ещё больше. Он еле слышал её шмыганье носом. Незаметно для себя, на глазах образовалась пелена слёз. Проглотив стоящий в горле ком, продолжил,— я не твой идеал, не твой любимый и не твой навеки...— эти строчки давались трудно, поэтому говорил полушёпотом, однако для Оксаны и Серёжи казались, самими громкими словами в мире,— поступив с Арсением омерзительно, я не заметил, как сделал больно тебе, а это непростительно...— парень больше не мог смотреть на неё, не мог больше моргать, ещё чуть-чуть и он выдавит из себя слёзы,— я не прошу у тебя прощения, моё тело будто вручили в руки самому дьяволу и я даже толком не понимал, как оказался на Арсении, а его лицо в крови,— Фролова перевернулась на другой бок и села рядом, держась руками за кровать. Их взгляды не были направлены друг на друга и руки не соприкасались. Оба молчали, оба были в мыслях. Тишина не давила, она давала время на раздумия и переварить происходящее,—Я не пришёл к тебе за прощением, ведь прекрасно понимаю, что его никогда не получу... Мне больно осознавать, как тяжело тебе. Я руиню все твои мечты... Ты не заслуживаешь такого обращения, ты не моя вещь и не моя собственность...— голос предательски дрогнул, от переживания заболела голова, не хватало воздуха в лёгких. Серёжа не даёт покоя бедной Оксане, не даёт свободно дышать и себе делает хуже. Проступок открыл глаза на вещи, которые он не хотел понимать и верить. Матвиенко зажмурил глаза и уже хотел уйти, но его остановила рука на плече. Красное лицо Фроловой от слёз смотрело на него, а парень и шага не может сделать. Как же хотелось вмазать самому себе, убить себя и разорвать на миллионы кусочков. Девушка приближается ближе и обнимает его за шею, положив голову на плечо и тихо плачет. —Прости, что не могу ответить на твои чувства...— она закусывает губу, чтобы не издавать звука. Его нос утыкается в любимые волосы и он чувствует запах нежного парфюма. Он не может поверить своим мыслям. Не для него этот аромат был предназначен. Серёжа переступает через себя, его руки обхватывают голову, прося остановиться, не продолжать его обнимать. Хватка ослабевает, Оксана полностью мякнет. Не хватает сил чтобы что-либо сказать. По щеке Матвиенко пробежала слеза, а глаза покраснели. Парень привстаёт и дрожащими губами, держа в последний раз так Оксану целует в лоб, оставляя все воспоминания позади, обиды и горечь. Это было мгновение, которое показалось вечностью. —Прости меня...— Серёжа делает короткое прикосновение, проводя пальцами по волосам и, не в силах справиться с эмоциями, выбегает из дома... Парень боится посмотреть за спину, боится вернуться, боится причинить боль своей любимой девушке. Не его девушке. Фролова смотрит в потолок, а на лице появилась горькая улыбка, которая сменилась на безразличие. Все чувства испарились, оставив после себя пустоту. На небе заиграли яркие звёзды, Оксана тянется к выключателю и одним движением руки свет в комнате гаснет...***
Очередное утро, очередное серое утро. Антон нехотя открывает свои глаза, и так же нехотя понимает, что начинает светать. Поднимаясь с кровати, парень, как обычно, смотрит в окно, но кроме темноты ничего не наблюдает. Уже машинально он поворачивается и идёт на кухню, чтобы заварить кофе, по пути отсыпав несколько ругательств ножке кресла, которое постоянно забывает переставить, чтобы не ударяться по утрам. Арсений крепко спал на раскладушке: голова сползла с подушки, руку мужчина положил под щеку, а покрывало почти упало на пол. Антон поправил его челку и аккуратно укрыл плечи. Небо ещё не сияет своей привычной голубизной, а временно покрыто небольшими белыми облачками. Юноша садится на ступеньку у порога и попивает кофе, смотря на все эти утренние красоты. Утром очень тяжело управлять своими эмоциями, особенно таким ранним. Антон насильно перескакивает на другие темы, рассуждая о красоте природы. Но, в конце концов, он сдался им. Арсений уж точно никак не похож на этот устоявшийся в его сознании образ. Почему-то юношу к нему тянуло, хотелось просто поговорить, даже не из-за интереса к недавно полученной информации, а просто о жизни. Когда Антон сидел вчера под ивой и упала звезда, он все таки загадал желание: «Хочу что бы наконец-то появился тот, кто поможет решить все мои проблемы». И тогда к нему пришёл Арсений. Антон не верит в знаки вселенной и всякий другой бред, но эта мысль заставила его улыбнуться. Легкий и прохладный ветерок прошёлся по голым плечам и парень поёжился. На его плечи приземлился плед, а сам прерыватель раздумий сел рядом. —Ты чего так рано проснулся?— зевая и прикрываясь рукой, спросил Арсений —Не спится,— Антон отпил немного горячего напитка, с шеей укутываясь в плед. —Замёрз?— парень шмыгнул носом и кивнул,— Чудо ты, чудное, пошли домой. Он взял юношу за плечи, поднимая со ступеньки, и немного растер их, помогая согреться. Зайдя в дом, Антон скинул с себя плед и поплёлся на кухню, Арсений послушно пошёл за ним, прикусывая губу. —Может я завтрак приготовлю, а ты пока согреешься?— мужчина облокотился на столешницу, оказавшись рядом с парнем. Антон забегал глазами и нервно сглотнул. Попов вопросительно поднял бровь и тот кивнул, отодвигая стул. Арсений стоял у плиты и как раз собирался разбить два яйца об сковородку, когда юноша, повернувшись вполоборота, спросил: —А как ты с тем парнем познакомился?— Попов замер, кидай на него взгляд через плечо. —Долгая история,— махнул он рукой. —Мы не спешим никуда,— Антон повернул стул так, что бы быть к мужчине лицом. —Я занимаюсь проектированием зданий и иногда придумываю интерьер, на этом и базируется моя компания,— Попов начал жарить яйца, помешивая их деревянной ложкой,— Его звали Егор, он пришёл к нам, что бы лично я спроектировал ему дом для родителей, он хотел что-то небольшое, уютное и современное, уже выкупил землю, но родителям не сказал, хотел устроить сюрприз на годовщину,— Антон внимательно слушал, рассматривая спину Арсения и борясь с желанием посмотреть ниже,— так и познакомились, в ходе работы мы сдружились, потом он пригласил меня в бар, что бы отметить завершение проекта,— Попов прокашлялся и чуть помедлил,— напились, поехали к нему, переспали, ну и закрутилось,— он выложил блюдо на тарелку и принялся жарить тосты,— ты только не думай, что я легкодоступный, он мне уже тогда нравился, а в опьянении я не мог ему отказать. —Как ты понял, что тебе нравятся парни?— Антон закинул ногу на ногу, ему нравилось слушать Арсения. —Не помню, в подростковом возрасте, наверное, тогда не предавал этому значения, я не думал, что мне нравятся парни, просто не нравились девушки,— Попов постучал деревянной ложкой по сковороде и юноша встрепенулся. —Ты говорил, что у тебя с отцом проблемы, расскажи о своей семье,— Антон говорил тихо, боясь задеть больную для него тему. —Знаешь, я ведь не сразу стал заниматься тем, чем хотел,— он положил на тарелку готовый жаренный хлеб и посыпал яичницу зеленью,— Должно быть вкусно,— запах блюда, что приземлилось перед лицом юноши, сводило с ума. —А что ты делал до этого?— Антон сглотнул и взял в руку вилку. —У отца нефтяная компания и он горел желанием, что бы я продолжил его дело,— Арсений надкусил тост, запивая чаем,— отказывался, мы начали ссориться, потом отец срывался на маму, а я все чаще не ночевал дома,— парень пережевывал яичницу, не сводя с Попова глаз,— как только я стал совершеннолетним, мама ушла от нас, сейчас она живет в Питере с очередным хахалем, а отец, узнав обо мне правду, ещё больше обозлился, так что нет у меня никакой семьи,— Арсений пожал плечами,— Хватит обо мне, расскажи о своих родителях. —Мой папа инженер, а мама бухгалтер, они работают на человека, у которого завод в Москве, но часть его находится здесь, родители работают там, но раз в месяц уезжают в город, папа хочет перебраться в Москву, когда я школу закончу, потому что поступать то тут и негде, а с работой туго,— Антон перевёл дыхание и отпил немного кофе,— Очень вкусно, кстати. —Я вообще люблю готовить, но некому, сам я постоянно в работе, завтракаю овсянкой, а вечером, уставший, заказываю доставку,— юноша улыбнулся, доедая яичницу. —Чуть не забыл, сегодня день города и каждый год в центре такую дискотеку устраивают, не хочешь со мной пойти?— Арсений округлил глаза, а потом сменил реакцию на мягкую ухмылку. Ну как ему отказать? —Конечно, только в машину за костюмом схожу,— Попов собрал тарелки и чашки и, с грохотом, положил их в мойку. —Какой костюм? Мы же не в театр идём,— съехидничал Антон. —И что ты предлагаешь?— мужчина повернулся к нему лицом, упираясь руками в столешницу. —Надень какие-то джинсы, намного лучше будет,— пояснил тот, поднимаясь из-за стола и поправляя длинную футболку. —Ладно, что-то придумаю, время же ещё есть? —До восьми вечера успеешь-подмигнул тот и скрылся в ванной.***
1849 год. Конец мая. Огромное поле. Солнце такое яркое, что всё посаженное ранее сгорало от жары, так как рабочие не успевали поливать. Смуглые лица, тёмные руки и ноги— обычный загар для крестьянина. Пальцы у каждого болели от муторной работы, а коленки дрожали из-за нехватки отдыха. Лица замурзанные в земле, а голову прикрывали соломенные шляпы. Место, где трудящиеся работали никак не называлось, это был большой огород со скотом, потому сюда привозили крепостных. Попадали туда по-разному: одних выкупили, других обменяли. Работая круглый год, запомнить всех легко, поэтому во время совместного дела могли перекинуться фразами, анекдотами и если понадобится помощь— запросто помогали. Все они, как и земля, были собственностью богатого помещика, которого из толпы обычных рабочих можно было узнать по усам под носом, густым бровям и прищуренному взгляду, будто подозревал всех, кого видит. Он никогда не любил светские мероприятия и в основном его лицо видели крепостные. Общался по письмам, поэтому не было смысла прилюдно показать себя. Его отношение к людям было ужасное, мужчина отнекивался, когда к нему приходили крепостные за просьбой не быть таким жестоким по отношению к рабочим. Настоящий изверг по правам человека. Работала на этого дядьку молодая пара. Они недавно поженились и не могли расстаться даже во время работы, поэтому, хоть ее и распорядили, как горничную, она иногда сбегала к мужу, чтобы просто полюбоваться им, когда была свободная минутка. Однажды это заметил помещик и приказал бить розгами по пяткам на глазах мужчины и остальных. По щекам ручьём текли слёзы и, стоя на коленях, мужчина просил остановить пытку, прекратить эту боль. Хозяин был непреклонен. Удары были настолько сильными, что в результате по пяткам на траву начала капать бордовая кровь, а девушка начала дрожать. Муж предлагал себя, пытался вырвать из рук хлыст, однако его не подпустили другие крепостные, мол:« И ты получишь, и ей худо будет.» Тогда точно решил, что сделает все возможное, чтобы свергнуть его и жить свободно. Он жил мыслью, спал с этой идеей и придумывал множество планов. Собрал союзников, вместе с ними смог вилами, лопатами и всеми приспособлениями того времени уничтожить ночью помещика, да и охрану получилось. На кухне тоже были знакомые, которые недорого нашли яд, дабы отравить охрану. Яд подействовал не сразу, а ближе к вечеру. Прошла неделя, а на полях начали вырастать ростки, после которых раскрывались бутоны с красивыми цветами. Они заполонили всю территорию вместо пшеницы— чудо из чудес! И тогда крепостные решили, что это город будет называться «Цветущий»… 1985 год— год, когда изменилось отношение людей к жителям Цветущего. Город процветал, экономика возросла и, в основном, о нём говорили, как об идеальном месте для курорта. Всех удивляла природа и как от крупных городов тут отличается климат. Говорили, что от Москвы не далеко ушёл, а своей историей вообще впечатляет. Здесь прямо чувствуется, как любят каждый угол, ухаживают, а за ежедневной поливкой цветов можно наблюдать вечно. С одной стороны сирень, которая протягивается вдоль дороги, с другой клубника растёт, рядом поле, на котором выращивают: овощи, фрукты, ягоды. Улыбчивые коренные жители, добрый люд и вроде бы для счастья нужно улыбнуться им в ответ. Всё произошло не сразу, началось с того, что про город узнали, когда один из журналистов упомянул мэра с надписью «Это— настоящий мэр, и поддержит, и поможет!» Странное название, не так ли? А людей и вправду так зацепил этот слоган, что некоторые проезжающие кричали его имя. И после такой шумихи, все вдруг вспомнили, что оказывается этот город не так далеко находится от Питера, а точнее под ним, сосед получается. Тыкать в то, что это не город, а поселок городского типа никто не собирался. Находились конечно умники, однако сами жители говорили, что звучит такое название не презентабельно и совсем не соответствует действительности. Число населения перевалило за восемьдесят тысяч, что на пять тысяч больше, чем в прошлом году. Обустроили гостиницы, сделали проход к реке и за всё её существование первый раз почистили. Открыли несколько кафешек, салон красоты неподалёку, построили для того времени хорошую дорогу. А именно здесь росли редкие виды цветов, поэтому основной заработок был не только на речке, но и на растениях. Обменять на один кустик из красной книги на что-то дельное— кто так не делал в этом месте? История города витала в разговорах с гостями. Их поражала мужественность и не боязнь быть повешенными за такой проступок, храбрость и смелость. Однажды в их курортное место приехали американцы, как их назвали ранее живущие на этом месте. Всего несколько человек, но сколько понаделали грязи за неделю. Насмотревшись на жизнь в Нью-Йорке, они позабыли, что в других городах не так громко живут. А раз уж и местные, так вообще всё можно. Начали выпивать по несколько бутылок крепкого алкоголя, что потом не соображали и не помнили ничего. Они распугивали новых приезжих, уничтожали огороды пососедству и всё они делали с криками «Село!», «Деревня!» Безобидный городок, никого не трогавши, в особенности их, берут и вредят народу. Вырывали с корнями цветы, даже не уличные. По дороге валялись осколки от бутылок, что если раньше люди могли спокойно пройтись до речки босиком, теперь стало нереально не подцепить осколок. Речка провонялась отходами и мусором. Всё это происходило под воздействием алкоголя, а оказывается, мэр знал это, но боялся говорить и что-либо предпринять, успокоить, выгнать в конце концов, чтобы не пострадала, в первую очередь, репутация города. Насмотревшись мультиков в Америке, эти неутомимые люди решили воплотить в реальность то, что делали там, в Нью-Йорке. Дошло до такого абсурда, что дети боялись выйти на улицу, они тряслись от страха только от их вида. Каждый гость и каждый житель знал в лицо эту десятку. Мирный уголок, добрый люд, приветливые соседи, прекрасная природа— им это не подходило. Село, деревня, посёлок. В головах смешались эти слова. Так долго бившись с помещиками, чтобы быть городом, их снова ткнули в грязь и прозвали деревней. Терпения не хватило на такое поведение. Люди озверели, после того как узнали, что те хотели ударить обычную женщину, которая просто проходила рядом. Ей было страшно, она зажмурила глаза и уже приготовилась получить удар, однако руку перехватил мальчик, у которого первого лопнуло терпение. Он горлотал так, что во всех домах было слышно, подняли кипиш в соседних деревнях, только лишь те услышали, что случилось. Прогоняли пинками и с фиолетовыми лицами, да так, что те еле как смогли найти в себе силы подняться и удрать ноги, прихватив вместе с собой, так называемого, «подкупного мэра». И, можно сказать, история закончилась хэппи-эндом? Если бы так всё и было... Приехав обратно в Нью-Йорк, они настолько перекрутили историю, что она стала настоящим нонсенсом. Из правдивой истории, получилось такое: «Приехав в село Цветущее, вы не только получите порцию позитива, но и порцию побоев *прикреплено несколько фотографий лиц с синяками*. Что стоит ожидать в этом месте, зная историю?» И с тех пор, люди этот город воспринимают совсем по-другому, глупо поверили жёлтой газете...***
Антон стоял в прихожей, одетый в футболку, поверх которой его любимое худи, и чёрные широкие штаны. Арсений закрылся в ванной и не выходил уже час, будто на свидание как настоящая девушка, собирается. Парень нервно топал белыми кедами по ламинату. —Арс, ну ты скоро?— протянул он, устав ждать. Дверь заскрипела и Попов наконец-то появился во всей своей красе. Чёрные брюки глубокой посадки из какого-то легкого на вид материала и, наверняка, приятного к телу отлично на нем сидели. Белая рубашка с жёстким воротником, длинными рукавами и сероватыми пуговицами дополняла образ. На ногах были чёрные кожаные туфли. Волосы закреплены лаком, а на руке болтался браслет-цепочка. Антон откровенно залип на такой лик Арсения и невольно приоткрыл рот. —Я готов, можем идти,— Попов закинул на плечо клетчатый пиджак и направился к двери,— Антон, ты чего завис,— мужчина дотронулся до его подбородка, заставив закрыть рот и парень отомлел. —Я, я ничего, пойдём,— юноша обогнал его и быстрым шагом вышел на улицу. До центра города они добирались молча, а Антон все время оттягивал ворот кофты, потому что становилось слишком жарко рядом с Арсением и он никак не хотел задохнуться от его цветочных парфюмов. На улице стала появляться молодежь, вечером и так можно увидеть множество пар, которые прогуливаются по парку, а в такой праздник и подавно. Резче смотрятся, точно посиневшие, силуэты старых деревьев, а молодая поросль под дымным налетом теней вечера сливается в однотонное пятно. У одного из дерева стояли Дима, Оксана и Ира. Антон поспешил к ним, Фролова рассыпалась в неловкой улыбке и потупила взгляд. Навстречу им вышел Димка. —Здаров, Тох,— парни пожали руки и по-дружески обнялись,— Привет, Арс,— Позов протянул руку и ему,— Нелепая была ситуация, да?— Попов кивнул, отвечая на рукопожатие,— Ладно, забыли, с кем не бывает. Арсений округлил глаза и захлопал ресницами. Неужели в Москве все обсуждают его ориентацию, а тут не стали? Или просто Димка слишком хороший человек и ему все равно, ведь не его это вовсе дело. Антон приобнял Иру и поцеловал её в висок. Пока они о чём-то щебетали, к мужчине подошла Оксана. —Привет,— в полголоса сказала она и помахала ручкой,— извини за тот вечер, мне очень неудобно перед тобой, давай забудем и останемся просто друзьями?— произнесла девушка на одном вдохе, а после перевала дыхание. —Да, конечно, все хорошо,— Попов приоткрыл руки для объятий, девушка медленно и с облегчением прижалась к его груди. —Нам пора, концерт начинается!— раздался крик Позова, Арсений перевёл взгляд на него и тот позвал их рукой. Антон и Ира, держась за руки, скрылись в толпе. Арсений надеялся, что они пошли занимать места, а не решили уединится где-то. Раз так, зачем ему тратить нервы, если Антону все равно? —Юная леди, позвольте составить вам компанию на сегодняшний вечер?— Попов преподнёс даме руку, добавляя,— как друг, разумеется. Оксана кивнула, взяла мужчину под руку и они вместе направились к месту концерта. Он был прав, Антон занял им место прямо возле сцены. Окинув взглядом приближающихся Фролову и Попова, он сначала удивился, потом свёл брови и прикусил губу. Это не осталось без внимания Иры, девушка робко поцеловала его в щеку и стала что-то показывать на сцене. Ребята присоединились к ним, пропуская Позова вперёд, чтобы ему виднее было. —А где Матвиенко?— невзначай спросил Антон, поворачиваясь к Оксане. —Я думаю, что ему не стоит здесь появляться и он это прекрасно понимает,— фыркнула юница, сжимая от нервов руку Арсения. Парень повёл бровью и придвинул Иру к себе. Та наивно заулыбалась. Хотя, может, она и знала в чем причина такой близости от Антона, но ей это только на руку. Через несколько минут на сцене появился Шеминов. Толкнув речь, под бурные аплодисменты он официально открыл празднование дня города. Толпа погрузилась в томительную тишину, и сотни взглядов посетителей устремились на большую сцену, представляющую собой шатер. В тот же миг слепящие лучи прожекторов осветили эстраду, бархатный занавес взвился, и началось представление: музыканты играли прекрасную мелодию, словно поглаживая свои инструменты, буквально лаская их. Приятная симфония звука пронеслась по всему пространству, словно завывание ветра. Арсений невольно чувствовал, как от волнения пересыхает горло. Куда не посмотришь, ловишь на себе множество взглядов. На миг показалось, что забываешь как дышать; страх проникает в каждую клетку тела. Медленный выдох глохнет под мелодичным, гулким звуком музыкального инструмента, и ноты этой музыки заставляют внутри грудной клетки что-то сжиматься. Музыка звучала волшебно, певуче, красочно, что от нее по коже появлялись мурашки, доставляя искреннее удовольствие. Когда концерт закончился, то из колонок заиграла танцевальная музыка, толпа разбрелась по маленьким компаниям и продолжила наслаждаться вечером. Ребята отошли подальше от шума к одной из яблонь. —Тоха, я тут гитару принес, сыграешь?— бодро отозвался Дима, облокачиваясь о ствол дерева. —Откуда она у тебя? Это же отца Серёжи, вроде,—Антон, обнимая Иру за талию, остановился рядом с ним и вскинул бровь. —Он приходил вчера вечером, сказал, что хотел извинится перед тобой и тайком её стащил,— пояснил очкастый, доставая сигарету и предлагая другу. Арсений обвёл взглядом ребят. Извиниться перед Антоном? Разве он ему лицо набил? Оксана потрясла его за плечо, вырывая из раздумий. —С тобой все хорошо?— обеспокоено прошептала она. —Да, где здесь можно выпить?— мужчина оглянулся. —Возле сцены, но там полицейский стоит— девушка улыбнулась и махнула рукой,—извини, все время забываю, что ты старше нас. Попов взглянул на парочку, которая в этот момент решила пообниматься, и его буквально чуть не вывернуло. Как можно быстрее он удалился к столу. Пластиковый стакан примкнул к губам, крупные глотки вкусного, но дешёвого, вина потекли в горло... Несколько капель стекли по лицу. Потянувшись за ещё одной порцией, его кто-то окликнул. —Арс, все в порядке?— Антону пришлось кричать, потому что музыка приглушала его. —Да, можешь возвращаться к Ире, со мной все хорошо,— с неожиданной для себя злостью сказал Попов. —Она с Оксаной ушла,— парень, незаметно для полицейского, опрокинул в себя стакан шампанского,— Пойдём танцевать. Антон схватил его за кисть руки и потащил в толпу, Арсений пытался вырваться, но, споткнувшись о чью-то ногу, перестал упрямится. Томный взор юноши был устремлен вдаль. Вдруг он оживился, заволновался и, уже поддавшись очарованию, вошел в азарт и двигался легко, ритмично. Движения обладали невероятной энергией, словно пляска огня. В танце выражалось его эмоциональное состояние. Попов посмотрел на него, как на дурака и улыбнулся. Он пытался повторять движения за юношей, чтобы не выглядеть так глупо на фоне других, но получалось наоборот. —Ты обещал на гитаре сыграть,— вдруг вспомнил Попов, наклоняясь над его ухом. Горячее дыхание обожгло кожу и Антон облизнул губу. Несколько секунд он неподвижно смотрел на Попова, рассматривал его голубые глаза и родинки на щеках. —Да, я ее возле яблони забыл, надеюсь, Дима никуда не свалил,— встрепенулся он и лёгким кивком головы позвал Арсения за собой. Позова, как оказалось, под деревом уже не было. Антон выругался, упоминая какую-то Катю, но потом успокоился, найдя инструмент там же, где и, по-случайности, оставил. Юноша присел на траву, Арсений разместился рядом с ним и притих, боясь помешать его настрою. —Какую песню хочешь, чтобы я сыграл?— кладя на колени гитару в чёрном чехле, вдруг спросил Антон. —Любую, какая тебе нравится,— мужчина положил голову на руку и продолжил наблюдать за парнем. Юноша, уже после того, как достал гитару из чехла и настроил, стал вспоминать аккорды, зажимая их на грифе. —«Аm, A, C, Cm, G...»— в голос вспоминал он, перечислял все названия аккордов, которые тот, как раз таки, и зажимает, проводя большим пальцем по всем железным струнам, изредка пропуская шестую, или ещё какую-либо на определённых аккордах. Из уст Антона образовалась радостная лучистая улыбка. Ему нравилось заниматься с этим инструментом. А Арсению нравилось видеть, как он счастлив и слушать его музыку, особенно, когда она только для него. Через пару тренировок боя он, выдохнув, стал играть "Снег в океане" Сергея Лазарева, напевая её под нос. Одной рукой он зажимал аккорды, второй же умело перебирал железные, но несмотря на то довольно лёгкие, струны. Иногда такое живое звучание очень успокаивает Попова, как и сейчас, но сейчас по-особенному спокойно. Антон, в очередной раз, вздохнул, играя песню перебором. Он словно оторвался от реальности, просто пел и одновременно с этим, будто бы пела его душа, которая вдруг обрела свой голос. Арсений же не решался сводить с него глаз. Такой расслабленный, лицо, кажется, выражало все эмоции песни, но не было ни ухмылок, ни ехидности, он только слегка морщил лоб, иногда повышая голос. Когда парень закончил, то положил инструмент в чехол и перекинул через плечо. —Пойдём куда-то подальше от шума, я устал, да и ребята куда-то разбежались,— парень почесал голову, нелепо улыбаясь. Арсений встал, вытирая колени, и протянул юноше руку, мягко кивая. Но вдруг Антон оступился, падая прямо на Попова. Всё произошло настолько быстро, что тот и не помнит, как горячее дыхание сначала обжигает кожу, а потом мужчина чувствует на своей шее легкое касание чужих губ. Он словно застыл во времени. Ладони моментально вспотели, дыхание перехватило, сердцебиение усилилось, а в животе запорхали те самые «бабочки». Шастун почувствовал свежий цветочный, с лёгкой травянистой горчинкой и едва уловимым пряным оттенком запах. Именно такие духи Арсений нанёс за несколько минут до выхода. Юноша держался за его плечи, а потом отскочил, осознавая произошедшее. Молчание затягивалось, парни смотрели друг другу в глаза, пока щёки пылали, ощущая дикое смущение, не думая отводить взгляд, ведь для Попова это было бы очередным проигрышем. —Это... как бы я... ну,— слова почему-то потерялись на полпути, так и не сложившись в предложение, понимая насколько нелепо он сейчас выглядит, пытаясь выкрутиться из ситуации. —Антош,— неожиданно рядом с ними появилась Ира, увидев Арсения, она прокашлялась,— там медленный танец начинается, пошли? Опешивший Антон, желая скрыться от неудобности ситуации и взгляда голубых глаз напротив, протянул девушке руку и они быстро удалились. Пара не стала уходить далеко, остановившись у края толпы так, что их можно увидеть с яблони. Видимо, этого Ира и хотела. Хотела показать, пометить Антона, что он только её несмотря ни на что. Взгляд безбожно плывёт, Арсений кусает губы, не в силах совладать с эмоциями. Слабость во всём теле полыхает в нём, распаляя глубоко запрятанные эмоции. Крепкие руки обхватывают талию Кузнецовой, сжимая и слегка наклоняя назад. От удивления и неожиданности девушка хватает Антона за плечо, крепко сжимая его, боясь упасть. Юноша лишь улыбается и слегка толкает ногу партнёрши назад. Девица послушно делает шаг за шагом, увлечённая танцем она уже не так сильно сжимает плечо партнёра, но всё так же находится в крепких объятиях. Шаг за шагом, пара в одном темпе движется по кругу. Они тихо переговариваются друг с другом и смеются. В один момент Антон останавливается, всё ещё придерживая юницу за талию и нежно целует ее в губы. Умом своим Арсений понимал и знал, что они просто друзья, но унять свою жгучую ревность не мог, тем более сейчас, когда эти двое явно забыли о его присутствии. Так ведь и должно быть, верно? Какое Антону до него дело, если у него есть прекрасная девушка, которую он любит? Но все равно внутри неприятно терзало чувство ревности. Попов плюет на все свои принципы и укорачивает дистанцию к столику с выпивкой, минуя влюблённых и другую толпу. Через несколько стаканов мысли напоминают кашу, у него кружится голова, перед глазами всё плывёт— наверное, всё-таки, перебрал с напитками— поэтому сначала кажется, что всё мерещится. Рядом стоит полицейский, но уже другой мужчина, видимо, смена поменялась. —Извините, а у вас сигаретки не будет?— стараясь говорить максимально трезво, спросил Попов. Мужчина в форме, на удивление, предоставил ему желанное и даже одолжил зажигалку. Арсений щёлкнул прикуривателем и огонёк на пару мгновений осветил осунувшееся лицо, с тёмными кругами под глазами и впалыми щеками. Робко прошелестев упаковкой сигаретной пачки, затем зажигая, по ветру поплыл сизый табачный дым. Через несколько минут он вновь делает тягу, сигарета уже горчит, и мужчина тушит ее о край стола, пока никто не видит. Пачку и зажигалку он, естественно, вернул хозяину и вернулся к столу. На плечо ложится чья-то рука, обжигая холодом длинными окольцованными пальцами. —Я, наверное, часто спрашиваю, но сейчас у тебя точно не все в порядке,— хлопая ресницами, подметил Антон. —И я слишком часто тебе отвечаю, что со мной все хорошо,— голос его был ровный, без единого проблеска эмоций, пустой, что даже заставило юношу напрячься. От Арсения пахнет алкоголем, незнакомыми сладкими духами и чем-то терпким,— кажется, сигаретами. Запах тяжёлый, неприятный, совсем чужой. —Ты курил, что ли?— сузив глаза и рассматривая Попова, спросил парень. —Да, мне запрещено?— сьязвил тот. Антон закатил глаза и оглянулся убедиться, что охранник не смотрит на них. Взяв стакан вина, он повернулся к Арсению на пятках. Парню, видимо, много не нужно, чтобы опьянеть, он не удержал равновесия, свалился на Попова и облил его рубашку напитком. Мужчина в раздражении бросает на него колкий взгляд. Антон попытался прикрыть пылающие от стыда, как факел, щеки. —Прости, прости,— юноша взял салфетку и попытался оттереть пятно, но это сделало только хуже,— пойдём домой, нужно застирать. Попов кивнул и поставил недопитый стакан на стол. Хватит с него приключений, по крайней мере на сегодня. До дома шли молча, Антон быстро попрощался с друзьями, те помахали Арсению, который стоял у забора, на прощание и скрылись в толпе, чтобы продолжить веселиться. Парень иногда кидал на старшего виноватый взгляд, надеясь увидеть хоть какое-то изменение в его лице, какой-то знак, что он не злится. По приходу домой, Антон скрылся в комнате, чтобы подыскать подходящую одежду. —Ты не злишься?— спросил он, протягивая Арсению удлиненные шорты и футболку. —А почему я должен злиться?— вопросительно ответил тот, расстёгивая верхние пуговицы рубашки. Антон пропустил этот вопрос мимо ушей или просто не захотел отвечать. Попов принял вещи и поспешил в ванную. Почему-то он чувствовал себя каким-то грязным и хотел поскорее смыть весь сегодняшний день с себя, кроме утреннего разговора и прекрасной игры на гитаре. Услышав, как включилась вода, парень выдохнул и откинулся на кресле. Антон просто смотрел в потолок и думал. Он закусил губу, представляя в голове спокойное и умиротворенное лицо Арсения, и губы сами по себе растянулись в улыбке. Надо же, как быстро он менялся рядом с этим человеком и как все сильнее и напористее росли его чувства. Этого юноша и боялся больше всего. Но парень просто не мог затмить другими мыслями и ощущениями свою голову. Из омута его вырвал звонок мобильного. Буркнув что-то себе под нос и лениво вставая с кресла он побрел на звук. На экране блокировки мигал видеовызов от контакта «Мама». Антон запаниковал, если не возьмёт трубку сейчас, то родители точно начнут нервничать, а если возьмёт, то разговор затянется на долго и они уж точно заметят его потрёпанный вид. Быстро поправив прическу и проморгавшись, он принял звонок. —Привет, мама и папа, как дела?— он помахал рукой в камеру и уселся на диван, начиная нервно дергать ногой. —Привет, сынок, у нас все хорошо—Майя лучезарно улыбнулась, радуясь, что видит сына,— Лучше ты расскажи, как прошёл день города? Разговорившись с мамой, он забыл о ещё одном немаловажном человеке в их доме, о котором родители и не догадывались даже если бы очень сильно постарались. Как раз таки он, именно в момент душевного разговора с родителями, решил выйти из ванной в одном полотенце на бёдрах. —А где у тебя порошок лежит?— спросил Попов, выходя полуоборотом из душевой. Антон зажмурил глаза и в голове уже нарисовал картинку скандала, который сейчас начнётся. Он тонет в прострации, да такой, что заглатывает человека только после самого сильнейшего эмоционального потрясения. —Сынок, что за мужчина у нас дома, пока мы с мамой тут работаем?— первым начал отец, хотя парень и не сомневался, зная его вспыльчивость. —Пап, я все объясню...— было начал Антон, но Андрей перебил его. —А вот я чуял, что что-то не ладное,— отец начинает злиться ещё больше, сжимая челюсть чуть ли не до скрипа,— так и знал, что ты, дрянь, не чуть не изменился с прошлого года! Арсений скрылся в ванной, плотно закрыв дверь и держась за ручку. Сейчас внутри только мысли о том, какой он идиот и что натворил. Антону, судя по всему, сейчас нехило влетит за его доброту к людям. Ничего лучше, чем одеться и переждать бурю, не мешая, он не придумал. —Милый, успокойся,— мать чувствует возрастающую панику за своего ребёнка, ее брови непроизвольно нахмурились. —Майя, как я могу быть спокоен, пока этот малолетний дурак ночует с кем попало в нашем доме!— он со злым хрипом выдыхает, стараясь вылить весь гнев в этот разговор. —Может все не так, как кажется, правда, сынок?— женщина пытается исправить ситуации и надеется на благоразумие своего чадо. —Да, мам, это просто друг, у которого возникли проблемы и он попросился переночевать на одну ночь,— быстро объяснил он, тяжело дыша и жестикулируя. —Как бы там не было, я сейчас же закажу билет на поезд и завтра вечером мы будем дома и лучше тебе готовится к серьёзному разговору!— отец пригрозил пальцем и скинул вызов. Арсений тихонько приоткрыл дверь, заглядывая в комнату. Антон откинул голову на спинку дивана и глубоко дышал с закрытыми глазами. Мужчина подсел к нему, сглатывая нервный ком в горле. —Прости, я не знал, что ты разговариваешь, я не хотел,— Попов закрыл лицо руками, боясь посмотреть парню в глаза. —Арс, мне что-то не хорошо,— Антон смотрел в стену и тяжело дышал. Арсений сразу же перевел все внимание на него, положив руку на плечо. Конечности стали ватными и дышать трудно, внезапно юношу охватил страх, что вынудило его буквально зарыться лицом в руках. —Антон, не молчи, что такое?— он немного потряс его, но без результатно. Из-за боли в груди и всхлипов кислород совсем уж было прекратил поступать, из-за чего, парень стал жадно захватывать воздух. —Блять, блять, Антон, что с тобой?— Арсений не на шутку испугался за младшего,— я воды принесу сейчас. Попов побежал в кухню, споткнувшись о дверной проем. Вернувшись, он начал потихоньку понимать, что сейчас творится внутри у Антона. Он видел, замаскированный под маской безразличия, до жути испуганный взгляд, видел как дрожат пальцы рук, колени, ресницы. —Давай, аккуратно, понемногу,— Арсений наклонил чашку возле его губ, помогая парню выпить воду и поглаживал его по спине. Антон немного успокоился и тот придвинул его себе, мягко обнимая и облегченно выдыхая в макушку, а тот, утыкаясь носом в его ключицу, жмётся инстинктивно. Становиться теплее и спокойнее и новый эмоции вырываются наружу. Из глаз маленькими «звёздами» покатились слёзы, их было так много, что можно было бы загадать, наверное, дюжину желаний. Чуть отстранившись, Арсений внимательно всматривается ему в глаза. —Тебе нужно отдохнуть,— юноша кивает и ложиться на подушку. Попов укрывает его пледом, мимолетно касаясь пальцами холодной шеи. Мужчина выключает свет и занимает своё место на раскладушке. Антон уже тихонько посапывал в подушку, перевернувшись на бок и укрывшись одеялом с головой. А Попов давно лежал с закрытыми глазами, безуспешно стараясь уснуть. Время давно перевалило за полночь, а ему по-прежнему не спалось. В комнате было тихо. И лишь настенные часы монотонно отбивали время. И даже этот, едва слышимый в тишине звук, раздражал и нервировал его. Хотелось лишь одного – принять удобную позу, расслабиться и уснуть, отпустив все переживания и успокоив нервы.***
Либо у Стаса случится нервный срыв, либо он прямо сейчас снимется с поста мэра, ведь так подло подставить его может только он сам. Люди за окном ещё гуляли и веселились в честь праздника, а настроение у Шеминова нет. Его костюм был давно сложен в шкаф после выступления, а сейчас на нем привычная футболка и штаны. Он потирал переносицу и бормотал гадости под нос. На столе лежал телефон с включенным экраном. Переодически смеясь, выдавливая из себя улыбку сквозь «слёзы», смотрел на него, а затем возвращал взгляд на окно. Ему кажется, что это глупая шутка, неспешная и даже страшная, однако настоящая и, скорее всего, опасная для жизни Стаса. Прибьют за уши гвоздями к дверям в центре и будут говорить, что правильно поступили и этого ещё мало. Шеминов читал статью, написанную ранее. Новость была свежа и пока не сильно раскрученная, но по спине главного пробежались мурашки, а кровь застыла в жилах. Каким-то боком она вылезла на главный экран, непонятно как даже владельцу телефона. С громким названием «Бизнесмен Арсений нашёл новую пассию», ниже была прицеплена фотография Попова с Антоном, застывшими в очень интересной позе. Если это увидят жители, разбираться точно не будут. Народ со стопроцентной вероятностью не оценит, так называемых, «петушков» и «голубых». Мужчина в срочном порядке подозвал к себе Кузнецову, как только увидел автора этой «замечательной» статьи. Ира. Только с ней водилась Мария Ковалёва и, как всегда, эта девушка мелькает перед мэром в своих статьях. Вертя в руках карандаш, который через секунду был сломан пополам. Чем больше Стас ждёт предательницу, тем больше вен проступает на лбу. Единственная ночь, на которую он рассчитывал, что всё пойдёт гладко— пошла по одному месту, в прочем, чего ещё следовало ожидать. Ему под мэрию принесли букет цветов, свежеиспечённый пирог с черешней, да и, можно сказать, что день уже задался. Однако, не стоило было так надеется, ведь одной новостью всё хорошее было перечеркнуто. Музыка за окном медленно стихала, а мужчина всё больше надеялся на приход этой твари. Не могла же Мария приехать из другого города аж сюда, когда у неё там полно работы. Дверь без стука раскрывается и в неё заходит девушка. Причёска немного растрепалась после суматохи на улице, а на лице уже не было косметики, будто по пути смыла. Не удосужилась даже поздороваться, хотя если бы это и сделала, Стас бы не заметил. Мужчина даже не смотрел в сторону юницы, куда угодно, только не на неё. Шеминов медленно, будто растягивая момент, поворачивает голову, заглядывая в глаза. Не было слов, чтобы передать тот гнев, который он испытывал в эту секунду. Это крысиное, мерзкое, неприятное и, можно сказать, хладнокровное лицо, оценивающе пробежалось по комнате. —Кузнецова,— она игнорировала его слова, будто намерено,— Кузнецова! Ёп вашу мать!— Стас стукнул ладонью по столу, что карандаши и прочая дребедень чуть подпрыгнула, а Ира вздрогнула,— простите, что отвлекаю наше светлость от такого интересного занятия, как разглядывание стен, однако, если ты не сможешь объяснить, что это такое— я сделаю так, что ты первым же рейсом улетишь от сюда к чёртовой бабушке!— Шеминов положил перед ней телефон, девушка заинтересованно заглянула туда и, увидев фотографию, даже не обратив внимание на название и прочую информацию, сразу поняла о чём идёт речь,— не хочешь ничего мне сказать, будем продолжать играть в молчанку?— тишина между предложениями только добавляла напряжённости. Ира безумно хотела спать и уже собиралась идти домой, забив болт на главного, но, поборов себя, пришла. Теперь она уснёт только под утро, если сможет забыть лицо Стаса в этот момент. Он был похож на бешеную собаку, у которой из рта текла пена. —Станислав Владимирович...— девушка сглотнула стоящий ком в горле. Шеминов резко сжал пальцы в кулак и сделал полуоборот кистью. — Великий день! Ты назвала меня по имени и отчеству, это точно нужно записать и пометить красным маркером в календаре,—ответа не последовало, мэр потёр переносицу и плюхнулся на кресло, пододвигаясь ближе к столу. Стас не мог скрыть, что сейчас в ней бесило всё, что та делала и не делала. Любое движение, любой звук вызывал тошноту. —Почему вы думаете, что это я рассказала и отправила фотографию Маше?!— на глазах появились манипулятивные слезы. Она демонстративно отвернулась к окну и надула губы. —Потому что, когда твой язык говорит, то мозг интуитивно отключается,— Ира чуть прикусила язык, Стас усмехнулся,— я не говорил про Марию,— Кузнецова округлила глаза, а Шеминов победно улыбнулся. Мужчина со вздохом вложил телефон к себе в карман штанов и разочаровано вырвал листок из ближайшего блокнота, взяв заодно карандаш. Почему то он думал, что однотипные чирканья на одном и том же месте ненадолго успокоят его,— пожалуйста, не ври мне хотя бы сейчас. Слова вырывались большой огромной кучей, не давая возможности подобрать и расположить Иру. Резкий перепад настроения не самый подходящий вариант для хорошей беседы, даже когда Шеминов подвергается огромному риску быть уничтоженным людьми. Зная народ, любая пролетающая бабочка, может спровоцировать у жителей негативные последствия. Какой стоит ожидать реакции, когда город подвергался издёвкам со стороны приезжих, со стороны богатеев, которые не жалели никого? С самого рождения у них есть маленькое отличие от других городов или стран— это сплочённость. Даже если один против и несогласен с остальными, значит против и несогласны все. Когда обидели маленького мальчика, на разборки идёт не мама, а весь городок. Так повелось с давних пор и продолжается по сей день. Поэтому страшно открыто объявлять о том, что Арсений, наш «волонтёр», лучик света и вообще Бог и ангел— гей. Ведь найдутся единицы, которые воспользуются моментом, и пошаговому плану конец, да и правлению Стаса тоже. Сложно представить или подумать, что его жизнь зависит от Иры Кузнецовы— сплетницы. —Я чувствовала с самого первого дня, что с появлением Арсения, у меня началась некая гонка,— девушка будто взвешивала слова, подбирала их и задумывалась,— это слишком сложно объяснить, ведь сама не понимаю, почему это сделала. После признания, что Антон бисексуал, я засомневалась в самой себе, да, теперь придется, грубо говоря, держать его за руку, чтобы показать и доказать этому нарциссу, что Шастун— мой парень... Стас отложил бумагу и прилежно сложил руки на столе. В такую историю можно поверить, в любом случае, это закончится тем, что Маша незамедлительно удалит пост. Он откинулся на спинку кресла, Кузнецова продолжила: —Мы поругались с ним, опять же, из-за того, что он вёл с ним, как для меня, непозволительно мило, хотя никаких поводов для ревности не давал,— она смахнула застоявшиеся слёзы, а на их место пришли новые, однако в них что-то отличалось, ведь на лице не было того взгляда, который в любых ситуациях показывал, что Ира здесь босс. Простыми словами— настоящие слезы,— и понимаешь...— Кузнецова разговаривала с ним, как с подружкой, не как с мэром. Девушка почувствовала всем сердцем, как Шеминов слушает, не перебивает и не уточняет. Не хватало вина и пачки сигарет для большего драматизма и комичности,— когда я увидела, как он смотрит на него, схватил этого Попова за руку, то ощущала всем телом, как его едкий взгляд был направлен на глаза Антона, во мне что-то треснуло,— она щёлкнула пальцами, а Стас вздрогнул от неожиданности. Кузнецова не пыталась сделать всё возможное, чтобы ей поверили. Язык развязался и она никак не могла остановиться говорить-говорить-говорить. Шеминова это не напрягало, Ира не задумывалась о том, как это выглядит со стороны. Обычный разговор в нелепой ситуации. Стас прекрасно понимает, что такое ревность и собственничество. Это обычное явление у людей, которые сомневаются в своих вторых половинках. Кто-то однажды сказал— если человек ревнует к другим, значит судит по себе. Значит, что тот может и сам гульнуть налево. —Пожалуйста, сделай всё возможное, чтобы этой статьи нигде не было, желательно уже. Если ты и вправду любишь своего Антона, сделай это хотя бы ради него. Держи себя в руках, не дай своим чувствам овладеть тобой и сделать снова не то решение,— мужчина не умеет никак поддерживать, да и не за этим он позвал её сюда. Ира кивнула и выдавила из себя полуулыбку, что спрятала за грустным взглядом в пол. —Хорошо...— слов, что бы что-то сказать, не было. Хотелось поскорее прийти домой и лечь спать или смыть этот день с себя. Стас пожелал девушке спокойной ночи, после чего дверь тихо закрылась. Глава поправил на себе футболку и выдохнул весь воздух из лёгких. Будто камень с плеч упал. Теперь оставалось дожидаться завтрашнего дня, а сейчас, его безумно клонило в сон. Пора закругляться и идти домой спать...