***
– Когда я умру, хороните меня в черном гробу с серебряным крестом по центру! – Будет слишком просто, стоит по краям добавить окантовку, а крест сделать более детализированным, – Не отрываясь от своей книги произнес юноша, сидя на нижней койке. – Ваша прямолинейность убивает всю трагичность момента! – Все тот же женский голос театрально звучал с верхней полки, а его обладательница уже как полчаса страдала дурью, чудом до сих пор не упав со «второго этажа». – Господин де Вер, вы так безжалостны! – Это все потому что вы, госпожа Мортимер, всячески отвлекаете меня от важного занятия, – Его голос оставался спокойным, а Василиса, тихонько сидящая на противоположной нижней кровати, поразилась выдержке старосты Респонсио с восьмого года. – Между прочим, до нашего приезда осталось всего около часа, так что умирать, как вы выразились, вам осталось не долго. – О Мерлин! Целый час! – Аэлита еще сильнее вылезла со своей кровати да так резко, что Одоевская увидела, как руки Костика потянулись к ней, чтобы подстраховать в случае чего. Видеть, как Седрик рвет и метает им обоим не хотелось, Лита же другой разговор, она так и жаждала его из себя вывести. Как здесь вообще оказалась Василиса – это отдельный разговор. Для начала, она так и не поняла кто, черт возьми, так распределял их по купе поезда, в котором они ехали из самой Сибири аж до Англии. Нет, изначально она должна была ехать вместе с Сашей, Юлей и Мишенькой, но, конечно же, не смотря на запрет Серапина менять свое «временное место обитания», Сашенька сразу же поменялся с Иоанной Богословой, заполучив место в другом купе рядом с Паскевичем. Староста Инвентума вообще была не против, а только за, ибо с ними ехал еще и Ланской, а он, будучи старостой Ратио, был еще более жутким, чем Феденька. А раз Феденька внушал, то Ланской не далеко от Серапина ушел. Так что запрет Сергея Серафимовича хоть и пугал, но после его бездействия, все начали располагаться, как душе угодно. И вот спустя первый час поездки, к ним с лицом полным безысходности вломился младший Пламенев. Звали его Николай, был с Ратио, но больше походил скорее на Инвентум, поэтому, не долго думая, он начал рассказ о своей тяжелой судьбе. – Юленька, я так больше не могу! – Разумеется, пришел он не просто так, а к своей давнейшей подруге. – Юленька, это просто кошмар! А у той глаза так и загорелись, в них проблеснули злорадные искорки, от чего Миша, сидящий рядом, чуть поежился, а Ваня – так они знали Иоанну – гаденько похихикала. – Лита просто чудесная женщина, она сильна, стройна, красива и умна, но почему у нее отсутствует всякий инстинкт самосохранения? – Коля чуть ли не взвыл, опрокидывая свою тушку рядом с Василисой. – Она, значит, Седрика выводит, а тот отрывается почему-то на мне. Не на ней. На мне. – А ты о чем думал, оставаясь с ними? – Юля так улыбнулась и прищурила глаза, что ей самой захотелось повторить это выражение лица, полное ехидства. – Так там же Костик еще, – Пламенев вскидывает руки, указывая на очевидный факт. – Думал, сядем с ним, поговорим о вечном, как всегда. Потом к нам Лита подтянулась бы и сидели бы втроем. А Седрик бы читал свои книги. Он проговорил это так плавно и выверенно, точно складную, заранее подготовленную, речь, но замолчал чего-то. Пара секунд так и прошла, а потом Коля ровным голосом продолжил. – Так-с, у вас водочка есть? – И Юля пуще прежнего улыбнулась да так зловеще, что Василиса бы даже не узнала в ней обычно солнечную девочку. И это, получается, наследница великого дворянского рода! – Хо-хо, – С готовностью протягивает она, левитируя одну из своих сумок на пол. Иоанна скрестила руки на груди и покачала головой. Ей как старосте пить не положено. И что бы вообще сказали ее набожные родители? А вот Михаил тоже предвкушающе улыбнулся и потер руки. – Неужто, Коленька, думаешь, что я отправлюсь в недельную поездку на поезде без грамма спиртного? – От тебя другого я и не ждал! – Восклицает Пламенев. А Василиса в очередной раз убеждается в том, что если в одном помещении больше двух человека с Инвентума, то помещению придется туго. А ведь поезд был директорский. – Василис, а можно тебя попросить вместо меня с Костиком прокатиться? А то он ведь со скуки умрет с ними. – Сомневаюсь, что, едя с Литой в купе, можно в принципе заскучать, – Задумчиво продолжила Одоевская, наглейшим образом заглядывая Коле в глаза. – Так она же до Седрика домогается, – Как само собой очевидное сказал Пламенев. – Это значит, что на остальных у нее будет время, только когда они натворят дел. А Костя спокойный, вы сами знаете. Сидит там уже целый час наблюдает за их возней. Мне его просто по-человечески жаль. – Великие волхвы, – Юля демонстративно прижала руки к губам, раскрыв глаза в удивлении. – Бедный юноша. Я.. Я принесу ему гвоздики на могилу. – Мы обязательно сыграем на его похоронах какую-то любимую им песню нетворящих, – Грустно покачал головой Николай. – Похороны сможет организовать Маргоша, а священником будет Ланской, сто процентов. – Мы же это сразу его могилу оскверним! – Юля положила голову Мише на плечо, который все еще сидел сбоку. – Мне нравится этот план. – В Питере есть прекрасное серафимское кладбище. Ему же нравился этот город? Выкупим там участок, – С умным видом покивал Ильинский, якобы заботясь о чужих чувствах. – Вы от меня сейчас наглейшим образом избавляетесь, – Наконец-то вставила Одоевская, умудрившись еще и фыркнуть, чуть закатив глаза. – Ладно, Юлия. Но ты, Михаил, с ними заодно? Я поражена. На это липовое обвинение Миша жмет плечами. – Ты нас не сдашь Серапину с потрохами, в этом я уверен, – Ну, что правда, то правда, докладывать на нарушителей правил было не в ее принципах, пока это были безобидные шалости. – Но пить с нами не станешь, вот Ванечка наверняка потом притронется к бутылке, но не ты. – Так что, Вась, прикроешь нас? – Юля ей подмигнула, а Василиса сдалась, в общем-то не сопротивляясь. – Когда вы будете получать от Калинской, я буду спокойно пить в чай в компании наследников английских родов, – Она встает и машет им ручкой, забирая с собой свою дорожную сумку. – Удачи. И улыбается неоднозначно. Коленьку что-то передернуло – не удивительно, он-то Анну Федоровну любил куда меньше, чем того же Серапина. А Одоевская скоро оказалась за дверью, услышав что-то вроде «это же нас не остановит?», наверняка сказанное Юлей. Примерно таким образом она провела семь ночей с Аэлитой, Седриком и Костей Вревским. На ней, понятно дело, староста Респонсио не срывался, ведь это Николая было не жаль, а к ней он относился достаточно уважительно. Вообще, компания была очень даже неплохая, но в ней она ощущала себя чужой. Хоть со всеми она пересекались в той или иной степени. С Седриком де Вером у нее довольно теплые отношения, построенные на взаимопонимании уже несколько лет. Будучи высоким бледным юношей, он прямо-таки являл из себя стереотипного строго англичанина с моноклем(хотя обычно носил очки не ясно зачем) и длинными шатеновыми волосами, которые всегда были собраны в низкий хвост. Благо жил от вдали от нетворящих, ибо в Союзе за такое и побить могли, а колдовать на них было нельзя, к превеликому сожалению. Аэлита Мортимер была чем-то на него похожа. Разумеется, не характером, но она, как ни странно, имея родственников в Англии, родилась и выросла в России. Седрик же вовсе приехал только поступить в Колдовстворец и действительно волшебным, заодно и не совсем законным способом каждое лето оказывался за границей. Лита была действительно красавицей с холодными русыми волосами и ярчайшими голубыми глазами. Она, словно эдакая главная героиня какого-то зарубежного фильма, всегда собирала вокруг себя гениальных людей. Вот вроде с ее нравом тяжело было примириться, но с ней даже Ланской постоянно водился. Как они вообще сошлись не ясно. Колдовство, не иначе. Костик был из этой же серии. Он колдун сам по себе спокойный, можно даже сказать, непримечательный, если не вглядываться в его лицо – и при этом чудесно сошедшийся с Аэлитой. У него были светлые каштановые волосы, которые почему-то при любом случае отливали то ли зеленым, то ли оливковым – на младших курсах у Инвентума даже была догадка, что он просто пытался покрасить волосы зеленкой – глаза чем-то похожи на листву. Так или иначе, это было не столь важно, поскольку среди всего Колдовстворца он с самого первого года обучения был главным красавцем на районе. Василиса за всю жизнь никогда не видела никого с более идеальной внешностью, чем у него. Она была заведомо уверена, что если Костя станет чемпионом Колдовстворца, он будет главным фаворитом даже у англичан, что уж говорить о сторонних зрителях. Каждый день Одоевская уходила в другие купе, составляя компанию то Юсупову, то Ильинскому, то еще кому-то. А когда она проснулась на второй день их дороги, то была даже искренне рада, что не осталась вместе с Юлей и Мишей. Они в то же утро вчетвером демонстративно то отжимались, то приседали, то качали пресс под строгие нотации Анны Федоровны. Попались все-таки. И на лицах у них была такая глубокая мука, что Василиса им бы даже посочувствовала, если не Аэлита у нее над ухом. – Вот Коля-то лох, – И так завораживающе посмеялась, что Одоевская присоединилась к ней. В общем, поездка проходила весело, поскольку господин директор совсем не выходил из своего личного вагона, а Серапин, видимо, был вместе с ним, поскольку видели они его от силы пару раз. Чаще всего они были под надзором Калинской, но стоит помнить, что они все считались взрослыми людьми, поэтому контроль был скорее номинальный и шуточный. Это вот как оштрафовали уже совершеннолетних за употребление алкоголя. В России, конечно, его покупать можно было только с восемнадцати, но сейчас, во-первых, за этим никто не следил уже как пару лет, а, во-вторых, Иоанне, на секунду, было уже не семнадцать, да и она на восьмом году, в шаге от полной независимости. Дни были прямо-таки идиллией, они даже с Морозовым пару раз крепко обнялись, но на ее просьбу объяснить, случилось ли чего, он сказал, что ответит, только когда они приедут. Ей не оставалось ничего, кроме как вздохнуть. Зато Кира оказалась в купе с Катенькой и, как раз-таки, Владиславом. Был там еще Павел – брат Николая – но он человек относительно спокойный, хоть и оказался на Инвентуме. Василиса иногда мысленно меняла их местами, и тогда картинка становилась куда более логична, нежели она была на самом деле. Впрочем, зато у них были теплые вечера с печеньем, чашками чая и рассказами о жизни суровой. Учитывая, что и Пламеневы, и Морозовы часто пересекались с нетворящими вне школы, а Истомина вовсе была единственной волшебницей на всю семью, истории были крайне любопытными. За сутки до приезда к ним все-таки вышел Сергей Серафимович и сказал собраться всем в купе Анны Федоровны, где она ехала в одиночку. Калинская, кажется, в глубине души была недовольна, но с виду про это даже не узнать. Ей просто Катенька сказала по секрету. – Как вы помните, перед нашим выездом с утра на каждом из ваших комодов оказалось два письма и сверток черного или белого цвета. Одно из писем никто из вас прочесть ни смог, а сверток не смог никто открыть, – Серапин как всегда выглядел полным безразличия и не полностью подбирал свою темную ауру, поэтому во всем вагоне становилось не по себе. – Письмо вы сможете открыть, когда в кубок огня будет возможно бросить свое имя, а сверток открыть вы можете сейчас. Один из запасливых студентов – Марк с Сенсу – сразу же достал из пространственного кармана заветный кулек, любопытно его рассматривая. – Трофимов, если вы сейчас же не продолжите меня слушать, я буду глубоко разочарован, – Тон у Серапина был равнодушным и полным спокойствия. Сам он вроде мог сойти за обычного человека, если бы не плавность с величием в движениях и не магия, постоянно сгущающаяся от одного только его присутствия. Вот все в нем было пропитано темным колдовством, и никто из студентов не знал почему. Несчастный Марк вздрогнул и отложил предмет своего внимания куда подальше. – Господин Кристиан был против того, чтобы я вам это говорил сейчас, но я считаю, что так будет правильнее, – Вроде темень вокруг успокоилась, а Катя чуть сбоку от нее смогла вздохнуть спокойно. – В свертке одежда. К ней приложена инструкция, обязательно всем ее прочитать. Когда мы приедем в Хогвартс, у нас будет пол дня для того, чтобы подготовить наш выход на общий ужин в зале. Я надеюсь, что все помнят программу Родиона Святославовича? Если кто-то нет, вы обязаны будете мне об этом сказать. И, кажется, даже если кто-то не помнил, у него память вдруг просветлела. Поразительная сила. – Нам отведут отдельный зал, в котором мы проведем еще несколько часов, заодно и порепетируем, – Он хмыкает неоднозначно, но ничего не добавляет. – После ужина вас отведут в гостинную одного из факультетов Хогвартса, видя вопросительный взгляд Уолберга, могу сказать, что это будет Слизерин. Парочка англичан понятливо покивали, а все остальные за редким исключением, поняли, что к чему. – На этом ужине Дамблдор, директор Хогвартса, представит всем кубок огня, который будет отбирать чемпионов, – Снова короткая пауза, но в купе продолжала стоять идеальная тишина. – Никто из вас не должен пойти в тот же вечер и кинуть злополучную бумажку с именем. Никто. Хоть мы и едем сюда, якобы, для участия, настоящая цель – обмен опытом, знаниями и установление каких-никаких дружеских уз. Когда вы расположитесь в гостевых комнатах первым делом прочитайте второе письмо, а после еще раз взвесьте, так ли необходимо вам участие в турнире. Голос Серапина в какой-то момент сочился сарказмом и иронией, но уже в следующее мгновение снова стал безразличным. – Я вас не в праве отговаривать и никогда не буду этого делать, как и другие преподаватели, – Василиса поняла. В тех письмах наверняка оценка каждого студента от преподавателей Колдовстворца и наверняка какие-то рекомендации и советы. – Вы все здесь все-таки уже практически взрослые колдуны и колдуньи. Но я не буду тешить ваше самолюбие. Только половина из присутствующих здесь действительно способна хоть как-то принять участие в турнире. Не в том смысле, что вас выберет Кубок, а в том, что только половина будет готова справиться с последствиями. И пускай в этом году турнир будет более легким, нежели столетия назад, вас задавит собственная магия и мир. Тишина затягивалась, Сергей Серафимович поднялся, будто бы довольный черствыми речами, и побрел в сторону, совершенно не замечая хмурых студентов. Он говорил это как очевидный факт, он знал, что его эмоции могут прочитать такие, как Истомина, поэтому та и стояла будто в легком ужасе. Ведь она чувствовала, что тот сказал правду, еще и приуменьшив действительность. – А, и на последок, – Серапин оборачивается, совсем не видно приподнимая уголки губ. – Я буду преподавать факультатив по древней славянской магии и в Хогвартсе. Вам всем присутствовать на нем будет обязательно. На этом и ушел, и все студенты выдохнули. Кажется, Катерина вот-вот упадет в обморок. Ее держала Кира и что-то тихо говорила на ухо, а к ней самой подошел Морозов. – У них какие-то свои цели на этом турнире, – Он говорил совсем шепотом, наклонившись к ее уху, Василиса даже не видела Власю, но точно знала, что это он. – Ланской знает, какие именно, но знает ли кто-то еще, я без понятия. Он говорить отказался. Будь осторожнее, мы все сейчас на шахматной доске. Одоевская даже не кивает, оставаясь неподвижной. Влася ловко имитировал непринужденность своих движений, поэтому уже очень скоро, чуть посмеиваясь, он шел к Кире с Катей. В то время как она отправилась вместе с Аэлитой распаковывать вещи. И Лита, прямо на равне с Ланским и Паскевичем, держалась легче всех. Ее словно не брала эта тяжесть в воздухе.***
Северус увидел мельком карету, которая, видно, только приземлилась. С другой стороны стен замка слышался не малый шум. Удивленные дети восклицали при виде магических животных и эффектного роскошного появления – в основном это были младшекурсники, но мадам Максим наверняка останется довольна впечатлением. Через десять минут, сразу после того, как девушки в дорожных плащах скрылись в замке, приехали и мальчики из Дурмстранга. Снейпа снова скривило, когда он вспомнил о Каркарове, поэтому он предпочел отвлечься от этих мыслей, выжидающе искав глазами поезд. Пара минут и его надежды оправдались, ибо уже скоро из-за ветвей деревьев демонстративно показался.. Паровоз. Буквально. Наверное, его изготовили еще в середине девятнадцатого века, сразу видно, что работал тот исключительно на магии, ему даже не нужны были рельсы. Зато какой красивый. С огромным количеством позолоченных элементов и лепнины, которая, казалось бы, была здесь не к месту, но образ только дополняла. Не этого он ждал от страны, придерживающейся коммунистической идеологии. Привычного свистка не последовало, поэтому махина остановилась практически беззвучно. Неужто русские не хотели привлекать к себе внимание? Когда паровоз замер, из пары вагонов начали выходить юноши и девушки в одинаковых серых накидках с богатым серым воротником из меха. Руки у них были в перчатках, но уже через пару секунд они исчезли сначала у первой девушки с темно-рыжими волосами, а потом и у остальных. К ней наклонился высокий молодой человек с просто поразительным цветом волос, а та начала ему что-то шептать. Тот посмеялся чему-то, а Снейп нахмурился. Многие из них выглядели буквально как аристократия. Если бы он не знал всех деталей, подумал бы, что они – идеальные слизеринцы. Настолько были у них плавные движения, гордые осанки и спокойные глаза. Только одна низенькая девушка с аккуратными локонами более открыто смотрела по сторонам, после чего пересеклась с ним взглядом. Северус едва ли не вздрогнул от мгновенно появившейся на ее лице серьезности. К ней в тот же момент подошла чуть более высокая девушка с глубокими синими глазами и светло-русыми волосами, куда-то ее позвав. Куда именно они отошли Северус не увидел, поскольку уже очень скоро его внимание привлекли, выходящие из первого вагона, сопровождающие. – Здравствуйте, вы, должно быть, профессор Снейп? – Впереди них шел мужчина лет сорока или чуть меньше в длинных белых одеждах с явно дорогой отделкой. Он был точно изящен и очаровательно улыбался. Не смотря на возраст, в его лице точно можно было уловить изящные черты и с уверенностью сказать, что еще лет двадцать назад он был куда красивее того же Северуса в молодости. Выглядел, правда, сам по себе бледно, с совсем светлыми волосами и такими же светлыми серыми глазами. – Да, все верно, – Ему бы стоило представиться, но он не будет спешить. – Я Кристиан Фридрих Вейштрот, как вы, наверное, знаете, директор Колдовстворца, – Он протягивает руку первым, как и полагает, к слову, этикет. – Надеюсь на долгое сотрудничество. О нем Снейп наслышан не менее, чем о каком-то Серапине, который умудрился в свое время довести Долохова чуть ли не до ручки. Вейштрот выглядел вежливым, но стоило только посмотреть ему в глаза, как Северус отмел все свои надежды. Настолько жестокий, черствый и оценивающий взгляд был, разве что, у Темного Лорда. – Добро пожаловать в Хогвартс, господин Вейштрот, – Он знал, что директор не терпит обращения «товарищ», и уверенным движением Снейп жмет чужую ладонь. – Я буду вашим временным сопровождающим. Помимо преподавания, я также занимаюсь деканством Слизерина, поэтому по вопросам вы смело можете обращаться либо ко мне, либо к самому директору Дамблдору. – Отлично, – Кристиан чуть кивает, а Северус надеется, что тот придет все-таки к Альбусу, а не к нему. – Анна Федоровна, будьте любезны, соберите детей. И скажите им, чтобы они стали чуть тише. Как бы странно это ни было, но говорили они исключительно на английском. Неужто не хотели смущать своих будущих коллег? Филч, до сих пор, к слову, стоящий рядом, буквально вылупился на приезжих. Снейп надеялся, что тот не подумал про то, что его кошку могут пустить на шубу. Тем временем женщина, такая же статная, как и остальные русские, начала тихо, но крайне уверенно командовать детьми, попутно ссылаясь на что-то непонятное и, видно, русское, раз Северус не понял. На ней была такая же по фасону накидка, разве что яркого белого цвета и с золотой отделкой. Чуть дальше от них, в самом конце образовавшегося строя, Снейп приметил, видимо, еще одного преподавателя, но в абсолютно черной накидке, разве что с тонкой серебряной окантовкой. Разбившись на пары, студенты в абсолютной тишине следовали за ними в замок и, честно сказать, Северуса это несколько напрягло. Чтобы дети и не обсуждали свои впечатления при первой возможности? За короткие минут десять, пока они шли до нужного зала, он успел развязать вежливую беседу с директором, но ни о чем важном так и не поговорили. Вейштрот только мельком намекнул, что в России везде есть уши, а Снейп не дурак, поэтому начал рассказывать про запретный лес и местные достопримечательности, про Хогсмид в том числе. Ближе к заветным дверям, ему снова пришлось панически обернуться, почувствовав на себе чей-то взгляд, но он увидел лишь ухмыляющуюся девушку с такими яркими и холодными глазами, что ему даже вздрогнуть захотелось. Не зря Снейп себя накручивал, не зря. Отвернувшись, он услышал звук легкого подзатыльника – видимо, это была Анна, идущая чуть сбоку. Но на самом деле Северус с виду оставался полностью невозмутим, глядя на приезжих с привычным чуть надменным выражением лица. Проводив их до зала, он сперва решил остаться и заодно услышать уже окрепшие голоса. Забавно, что говорили все на английском, не смотря на все неудобства, он ведь услышал у какого-то мальчика сильный акцент. – Да я говорю тебе, Паш, у тех стен точно уже пошли трещины, и им не первый год, – Прямо-таки коряво звучал мальчик с простой черной стрижкой. Хотя выглядел он внушающе. – Конченов, мне сейчас не до тебя, поделись этой бесценной информацией лучше с Зауским, – У второго юноши английский был более чистый, но все равно видно, что его давно не практиковали. И если Северус считался довольно высоким, то этот парень был еще выше, а пшеничные волосы, чуть отдающие рыжим, вместе с прелестными карими глазами затмевали легкую грубость остальных черт лица. – Цыц, – Некий Конченов скривился, но ушел, демонстративно сложив руки за спиной. Что дальше он сказал, Северус уже не услышал, поскольку к нему самому подошла та самая девушка с ледяными глазами. Чуть сзади стояла блондинка чуть ниже и выглядела так, будто бы ее насильно притащили. – Вы ведь Северус Снейп, декан Слизерина и мастер зелий, насколько мне известно? – Улыбка, стойко державшаяся на губах русской, была не то, чтобы липовая, как, например у их директора, Северус назвал бы ее даже искренней, просто садистской и явно жаждущей зрелища. – Да, все верно, я хотел представиться для вас всех уже после ужина в главном зале, – Девушка с понимаем кивает и протягивает ладонь первой, видя, что профессор не будет этого делать. – О, буду ждать этого с нетерпением! Позволите пожать вам руку? – Она щурится и почему-то склоняет голову на бок. Воздействие окклюменцией при первом же знакомстве расценилось бы просто отвратительно, но как же хотелось внести хотя бы немного ясности. – А вы, юная леди? – Он не спешил отвечать согласием. – Ах, точно, простите мне мою неучтивость, профессор Снейп, я Аэлита Мортимер, – Она улыбнулась еще сильнее, и от этого стало только больше не по себе. Настолько, что до него не сразу дошла причина полного отсутствия акцента у, казалось бы, русской студентки. – А рядом со мной Василиса Одоевская. Мы все будем полагаться на вас в этом году и надеемся получить бесценный опыт за это время. Позаботьтесь о нас. И Северус действительно протянул ей руку, обмениваясь столь странным рукопожатием.