Нэкомата

      Ингрид обессиленно сползла по стене, примостила винтовку между коленей, поерзала, устраиваясь поудобнее. Наконец, устроилась, замерла, глядя в никуда и уперевшись каской в ствол. Нежные рассветные лучи уже разогнали ночную мглу, окрасив редкие облака во все оттенки розового и золотого, но на душе от столь прекрасной картины легче не становилось. Насупленная лоли лишь тяжко вздохнула, - прошедшая ночь высосала из нее все силы.       И что теперь делать? За то короткое время, что шведка прожила в Роанапуре, как-то незаметно получилось так, что первую скрипку в их бедовом дуэте стала играть отнюдь не она. Это было непривычно, странно, поначалу пугающе, но ей даже понравилось само собой сложившееся положение вещей. Тем более, что никто своенравную и задиристую блонду ни к чему не принуждал, тут Ингрид сама себе честно могла заявить – все случилось добровольно, без какого-либо давления или хитроумных интриг.       Да и каких интриг можно было ожидать от нежданно-негаданно появившейся у нее подруги? Прямая, как лом. Надежная, как стена. Спокойная, иногда настолько непрошибаемая, что даже подбешивала. Готовая закрыть собой как от пули, так и от злой молвы. Без худого слова волокущая на себе весь быт их маленького коллектива. Без малейших сомнений доверившая ей, по сути, малознакомому тогда человеку, ведение общих финансовых дел.       Откровенно говоря, Такаяма большую часть их общих денег и заработала. Бескорыстно помогла в самом начале. Ни разу ни словом, ни делом не задела самолюбие находившейся в затруднительном положении соседки. Умелый боец, лучшее прикрытие, которое Бьорк когда-либо получала. Просто красивая, необычная девчонка, от которой время от времени бросало в дрожь. И вот теперь Рэнге увезли в больницу, подстрелили ее, что совершенно не укладывается в голове.       Дурь какая-то произошла, никак не получается в это поверить. Нет, откуда в подруге появились все ее безбашенные замашки – Ингрид поняла и осознала. Достаточно было посмотреть на действия старшего поколения двести второго батальона. Въехать под гарантированный обстрел на жестянке – это надо быть либо бессмертным, либо вообще чувства самосохранения не иметь.       Рэнге хотя бы выпрыгнула из своего пепелаца при штурме итальянского поместья, пусть это тоже такое себе решение, спорное - сигать на ходу из разогнавшегося автомобиля. А Гато и такого не соизволил сделать, просто заехал, словил две пули в нагрудную пластину и даже не почесался. Бронежилет пятого класса защиты, конечно, рулит, кто бы спорил, но скандинавка честно признавалась сама себе – она бы так не смогла. Не ее это мечта – своим телом ловить пули на живца.       В Учебном корпусе поначалу все шло без неожиданностей. Тишина, скрипы эфира в динамике, перемежающиеся еле слышным дыханием напарницы. Донесшийся пару раз едва различимый мат, два щелчка, означавшие ее выход на позицию. Затишье перед хорошей дракой, оно как отличная погода перед цунами – самое обычное дело. Три щелчка лишь впрыснули заряд куража в жилы – наконец-то томительное ожидание закончилось, пошло веселье.       Дальнейшие события тоже не вызвали опасений. Зная манеру Такаямы превращать любой бой в мясорубку управляемого хаоса, Бьорк только хмыкнула, услышав тихий кашель МР-5 и начало очередного страшненького стишка. У всех свои слабости, кто-то яркие безвкусные шмотки на официальном рауте носит, кто-то громко поет в душе, не имея слуха, а напарница гасит вражин под нескладные вирши собственного сочинения. Изюминка у нее такая, милая особенность, пикантная черта характера.       Даже когда соседка, не отвечая на вызов, прерывающимся голосом зачитывала сочащийся пафосом приговор, маленькой блонде все равно казалось, что ситуация под контролем. Что они минут через пятнадцать, получив благодарность Курихара за очередное спасение, отчалят из школы по намеченным с вечера делам. Тем более, что они с подругой ни разу не доктора, они вообще по другой части, и если кто-то там пострадал, то все равно помочь ничем не смогут. Значит, незачем здесь задерживаться, толку от присутствия наемниц никакого. А голос у напарницы странный… так может, это от лютой ненависти, мало ли, что залетные упыри успели с девками натворить.       Гато тем более ни о чем не волновался. Подумаешь, нужно вломиться к трем обиженным на тебя парням с пушками, дело-то житейское. Для курсанта доблестного двести второго батальона такие дела – раз плюнуть. Ингрид с ним даже позубоскалила на эту тему, пересказав без имен и подробностей, как Рэнге с веселыми песнями практически в одну каску вынесла чуть ли не взвод вооруженных автоматами бандюков. Инспектор только одобрительно кхекал и довольно щурил узкие глаза, слушая расточаемые младшему поколению своего батальона дифирамбы.       Тем страшнее оказалась открывшаяся в кабинете Тайного Студсовета картина. Сначала Бьорк увидела лежащую в луже крови Шираки. Остолбенев, она замолкла на полуслове и застыла в дверях, не в силах поверить в то, что видит. Казавшаяся ей несокрушимой девушка то ли мертва, то ли очень серьезно ранена. В голове набатом билась одна и та же мысль: «Зря. Все зря. Мы опоздали». Хоть маленькая блондинка всячески гнала от себя эту мысль, но здоровая шумная каланча ей нравилась, и от вида ее ран сердце полыхнуло огнем, пропуская удар.       А глаза помимо воли выхватывали новые и новые детали разыгравшейся еще до начала операции трагедии. Фигурка желтоволосой каратистки, тоже окровавленная и неподвижная. Не помогло ей все ее мастерство и скорость, пуля оказалась быстрее. Староста-тян, беззащитно скорчившаяся прямо посреди кабинета. Крови, правда, не видно, если только на лице, но что скрывается за переплетением коленок и рук – отсюда не разобрать. Вот уроды, зачем ее-то надо было мордовать, чем их могла уязвить эта безобидная, вечно смущающаяся девочка?       Младшая Курихара и Ямадзаки, восковыми статуями застывшие в дальнем углу. «А, нет, не зря торопились, хоть кого-то удалось вытащить. Интересно, а где Рэнге и Мари, они же тоже здесь должны быть?» - эта мысль была уже спокойной, секундная паника отступила. На тела теперь уже окончательно мертвых парней Ингрид лишь мельком кинула безучастный взгляд, как на деталь меблировки, типа стола или стула. Валяются и валяются, не до них сейчас, главное, что после контроля в голову не оживут и опасности не представляют.       - Мисс Бьорк? Вы появились как никогда вовремя. Можете остановить кровь вашей подруге и Хане с Мэйко? К сожалению, я позорно слаба во всем, что касается медицины, и не знаю, что делать. – Ингрид, услышав безэмоциональный голос Президента Тайного студсовета, по-звериному плавно развернулась и во второй раз за минуту оказалась выбитой из колеи. – О, вы не одна. Мисс Бьорк! Понимаю всю глубину вашего удивления произошедшим несчастьем, но время утекает, как жизнь из ран наших подруг. Представьте мне, пожалуйста, вашего спутника и окажите раненым всю возможную помощь.       Безвольно сидящая у стены бледная, как смерть, Такаяма с изодранным в клочья на груди броником и непонятно как работающими на передачу обломками рации производила жуткое впечатление. «Вот и повоевали». – Пронеслась будто чужая, потерянная мысль. – «Что же мне теперь делать? Как ей помочь? Да как это вообще могло произойти... Только не новое одиночество, только не умирай. Рэн, не оставляй меня одну, пожалуйста».       - Старший инспектор Гато, полиция Роанапура, госпожа Курихара. – Опередив замешкавшуюся Ингрид, самостоятельно отрекомендовался вошедший следом за шведкой полицейский. Мрачно осмотрел картину развернувшегося в комнате побоища, аккуратно поставил дробовик к стене и шагнул к привалившейся к стене младшей сестренке. – Так, посмотрим, что у нас здесь. Мелкая, умеешь обрабатывать огнестрел? Отлично! Перевяжи большую леди, а я посмотрю, чего успела нахватать Такаяма-тян. Госпоже с яркой прической тоже необходима срочная перевязка. Девочка в центре комнаты может подождать, ее вообще лучше пока что не трогать. Госпожа Курихара, тут где-то есть аптечка? Боюсь, индпакетов нам не хватит. И пусть кто-нибудь срочно позвонит в больницу. Пулевые ранения бинтами не лечатся, знаете ли, мы не в волшебной сказке живем.       Лицо Мари оставалось полностью неподвижным, спокойным, будто и не она двадцать минут назад стояла на краю могилы, но в похожих на камешки обсидианово-черных глазах на миг мелькнула растерянность. Все же в Хачимитсу был отличный медкабинет, и в апартаментах Тайного Студсовета нормальная аптечка до сего дня ни разу никому не потребовалась. Разве что иногда употреблялись таблетки от головной боли или расстройства желудка. Что там еще лежало в припасенной на всякий случай Мидорикавой коробочке с лекарствами, Мари не знала и ни разу не интересовалась.       - Все, что есть, лежит в нижнем ящике стола справа от двери. Сатико, прошу тебя, соберись. Беги в учительскую, возьми запасной ключ от медицинского блока и принеси то, что попросит инспектор. – Секундная растерянность прошла, и тихий, безмятежно-спокойный голос старшей Курихара моментально вернул в реальность застывших в углу девчонок. - Чио, сопроводи Ямадзаки-тян, набери отца и семейного доктора, опиши ситуацию, они сами разберутся, каких специалистов сюда направить.       - Хай! Будет сделано, госпожа! – Ямадзаки как ветром сдуло, она унеслась, словно скаковая лошадь, таща за собой на буксире слегка притормозившую младшую Курихара. – Уже бегу!       Стараясь не смотреть на то, как Гато, вполголоса матерясь, возится с Рэнге, Ингрид присела рядом с Мэйко и расстегнула пропитанную кровью блузку. Пуля в грудь, вторая под углом ударила в ребро, сломала его и, содрав приличный кусок кожи, улетела куда-то дальше. Врач нужен срочно, желательно, еще минут десять назад, потому что на лицо угроза пневмоторакса, а это приговор. Маленькая шведка печально вздохнула, нежно погладив по щеке свою большую подругу. Зло выдохнула сквозь зубы.       И начала действовать, быстро, четко, как автомат, выбросив на время из головы все панические мысли. Перво-наперво нужно залепить дырку в груди, чем угодно, лишь бы не допустить схлопывания легкого. Целлофановая обертка от индпакета вполне подошла для этих целей, плевать, что она нестерильная, до сепсиса еще дожить надо. Да и щедро выплеснутой из попавшейся под руку рюмки текилы на кожу вокруг раны вполне достаточно для дезинфекции.       Теперь положить сложенную в несколько раз марлю на входное отверстие, целлофан сверху и затем плотно примотать, используя весь оставшийся бинт. Вторым индпакетом остановить кровотечение из раны на боку, но ни в коем случае туго не перевязывать. Давящей повязкой можно только хуже сделать, кто знает, как там расположены осколки ребра. Пропорет диафрагму,- и привет, к общей безрадостной картине добавится еще одно внутреннее кровотечение. Сколько прошло? Семь минут? Нормально, успела, угроза схлопывания легкого и смерти от удушья или потери крови предотвращены, теперь остается только молиться на то, что доктора успеют вовремя.       Какая же темень за стеклом. За окном темная пустота, внутри темная пустота. Даже яркий электрический свет словно бы превращается в страшную серую хмарь, закручиваясь высасывающим душу мглистым смерчем. От города послышался приближающийся звук вертолетных винтов, набрал силу и стал удаляться в сторону аэропорта. Кто-то беззаботный собрался в путешествие. Встречать красные рассветы и провожать розовые закаты. Кровь на руках кажется не красной, а черной.       Шведка тяжело вздохнула. Три года одиночества, три года постоянной бдительности, три года скрытности и подозрений. Три долбаных, беспросветных года, заполненных лишь учебой, тренировками, редкими тайными встречами с семьей мачехи. Три года безукоризненно выполняемых контрактов.       Жизнь с напряженными до предела нервами, разделенная на две половины – светлое бытие беззаботной школьницы и мрачное существование наемной убийцы. Днем до приторности слащавые учителя убеждают, насколько хорошо жить честно и правильно, а вечером до отвращения рациональные профессионалы показывают, как правильно убивать. Жизнь без права на ошибку, вечная балансировка на лезвии ножа.       Только отомстив и сумев вопреки всему сбежать, она начала кому-то доверять. Прикипела к сильной, прямой, верной и умелой девчонке. Девчонке, у которой тайн не меньше, а личное кладбище гораздо больше, чем у нее. С которой ничего не могло случиться. Кому скандинавка позволила стать своей половиной, кому собиралась открыть все свои секреты. Свою истинную личность.       И вот, словно в насмешку, эта девчонка смятой куклой лежит у стены, а она, чьи руки по локоть в крови и кто не раз хоронил дорогих людей, просто-напросто не имеет смелости к ней подойти. До дрожи боится увидеть когда-то яркие, а теперь помутневшие, навеки застывшие зеленые глаза. Не знает, сумеет ли выдержать еще раз, если снова останется одна.       Около Ханы погруженная в свои мысли Ингрид оказалась одновременно с инспектором. Тот лишь вскинул брови, мотнув головой в сторону Шираки, получил в ответ раздраженное пожатие плеч и согласно кивнул. А что тут скажешь, все, что возможно в текущих условиях, сделано, а дальше судьба решит, кому жить, кому умереть. Ну и еще кто подъедет раньше: врачи с совсем другими возможностями и знаниями или старуха с косой. Разве что Сатико из медкабинета принесет противошоковое с обезболивающим, и можно будет сделать укол, увеличив шансы на положительный исход. В этом случае у скорой помощи окажется чуть больше времени, чтобы успеть.       - Что с Рэнге? – Бьорк одновременно дико боялась услышать ответ и яростно, исступленно надеялась, что с ее подругой все в порядке. Что она в очередной раз словила больше, чем могла выдержать и теперь лежит в банальном отрубе, но сейчас придет в себя, встанет, улыбнется, и все останется, как прежде. Не будет холодного, злого одиночества, открытой каждой пуле спины, не придется загнанным зверьком доказывать каждой встреченной дылде, что Ингрид Бьорк не мишень и не жертва, что лучше бы отстать от нее и не трогать. – Почему она… когда она очнется?       - Поймала три картечины в грудь, одну – в каску, с расстояния в четыре метра. Хорошо хоть оставшиеся мимо ушли. Броник не пробит, грудина целая, а что там у нее внутри - не знаю. Лучше не трогать. Крови нет, а про остальное лепилы скажут, когда появятся. – Гато задумчиво пожевал губами. - Я вообще не понимаю, как она умудрилась встать после такого удара, да еще и пристрелить этих мудаков. В который раз убеждаюсь, насколько прав был Мэйдзи, когда написал в своей первой заповеди солдатам и матросам: «Долг тяжелее горы, тогда как смерть легче перышка». Такаяма полностью исполнила свой долг, то, что она сделала, было за пределом человеческих сил, и теперь лишь Оми-Ками Аматерасу ведает, когда она придет в себя. Ладно, что тут у нас?       При осмотре выяснилось, что Мидорикаве выстрелили в бедро. Пуля, к счастью, не задела артерию, иначе бы с Ханой уже все было бы кончено. А вырубили ее банальным ударом по голове, видимо, подойдя к раненой сзади и от души вломив каратистке по затылку. Не самое страшное, что могло с ней произойти, добивать ее не стали, просто бросив истекать кровью.       Но все равно, хорошего мало: видно только входное отверстие, рана слепая, и что пуля натворила в ноге – без рентгена понять невозможно. Опять-таки оставалось лишь перевязать не приходящую в сознание девушку и, положив под голову подушку-думку с дивана, дожидаться приезда квалифицированной помощи. Таскать с места на место пациента с возможным осколочным переломом бедренной кости – оно для пострадавшей совсем не полезно.       Пока занимались перевязками и оказанием первой помощи всем, кому не повезло этой ночью, вернулась Чио. Она успела созвониться с отцом, рассказать ему о случившемся и, после заверений в том, что все уже кончилось, получила указание больше никуда не звонить, не суетиться, сидеть на месте и оставить все дальнейшие заботы папе. Буквально через пять минут после младшей Курихара примчалась взмыленная Сатико, приволокшая в содранной с подушки наволочке вообще все, до чего ее руки дотянулись в медкабинете.       К сожалению, многие препараты оказались заперты в несгораемом шкафу и ящиках стола, вскрыть которые Ямадзаки не сумела. По-настоящему серьезная медицина вообще хранилась в сейфе, как предписано правилами, так что выбор притащенных лекарств не поражал воображение. Ни сильнодействующих обезболивающих, ни специализированного противошокового, ни, тем более, наркоты наподобие промедола – ничего такого Сати не добыла.       Но и того, что ей удалось насобирать, разбив стеклянные двери обычных медицинских шкафов, вполне хватило для облегчения состояния пострадавших. Те же сиротские повязки, что сооружались нами из индпакетов, получилось существенно облагородить, уже не экономя перевязочный материал. Да и уколы преднизолона с баралгином были совсем не лишними.       Напоследок Ингрид поднесла нашатырь к носику так и лежащей без памяти старосты. Та вздрогнула и, жалобно постанывая, попыталась отстраниться, но стоящая рядом с ней на коленях Ямадзаки не дала Юи двинуться с места. И так сведенные в кучку глаза Сакурономии намекали на сотрясение, куда ей совершать резкие телодвижения.       Блонда вздохнула, хлопнула ладошками по бедрам и неторопливо встала. Все, что смогла, она сделала, а дальнейшее от нее не зависит. Повернувшись к молча наблюдающей за происходящим Мари, Бьорк открыла рот, но сказать ничего не успела.       Все это время звучавший фоном далекий гул вертолетных винтов рывком приблизился, стал оглушительным настолько, что заболели уши. Беззвучно на его фоне разлетелось на осколки окно, по глазам буквально физической болью ударил свет мощных прожекторов, и в искрящемся, разлетающемся во все стороны стеклянном вихре в кабинете возникли новые персонажи. Ингрид вдруг почувствовала, что летит, стены и потолок в мгновенье ока описали полный круг и все тут же закончилось вышибающим воздух из груди ударом в пол.       - Да какого хрена! – Взвыла она в полный голос, глядя в прозрачно голубые, почти бесцветные глаза седого подростка, упершего ствол штурмовой винтовки ей в грудь. – Ты что творишь! Йона, сука гребаная, тебя Йона зовут, козлина малолетняя! Глаза разуй, слепошарый!       - Все как всегда, сколько живу – ничего в мире не меняется. Это, судя по всему, кавалерия подъехала. – Из-под двух скрутивших его туш ехидно прокхекал загнутый буквой «Зю» инспектор. - Как оно всегда водится, с шумом, грохотом и спецэффектами. А самое главное, очень вовремя. Вы прям даже почти не опоздали, воины.       На секунду возникла немая пауза, пока залетевшие в кабинет через окна спасатели осознавали ситуацию, а те, кто был внутри, набирали воздуха в легкие для возмущенных воплей. Но скандала не случилось, Мари Курихара не зря являлась старшей наследницей старой фамилии. Она, не теряя абсолютно безмятежного вида, лишь досадливо дернула щекой, глядя на воцарившийся кругом бардак и холодно поинтересовалась:       - Господа, кто вы такие? Если решили нас добить – не теряйте времени, здесь нет никого, кто смог бы оказать вам сопротивление. – Президент чуть скривила губы в намеке на улыбку и приглашающе повела рукой в сторону сжавшихся около снова потерявшей сознание Сакурономии сестры и Сатико. - Если, напротив, хотите поиграть в спасателей, то вы как никогда вовремя. От имени семьи Курихара прошу вас максимально быстро доставить пострадавших в городской госпиталь. Я знаю, что он оборудован вертолетной площадкой, разрешение на посадку у вас будет. Ваше решение?       Ингрид только глазами моргнула. Все желание ругаться или ерничать испарилось, как и не было. Не зря Такаяма всегда так уважительно отзывалась о Президенте Тайного студсовета, шведка только сейчас поняла фразу подруги: «Порода, мелкая. Это порода, выпестованная веками жесткой дрессуры и естественного отбора. Кто не справился – тот помер, кто прошел – тот, после правильного воспитания, командует так, что ему хочется подчиняться. Или ей».       Даже сейчас, стоя под прицелом внезапно появившихся незнакомцев, Мари выглядела королевой. Чего уж ей стоило это спокойствие, - бог весть, но застывшая на лице маска превосходства над вооруженными безликими фигурами была безупречна в своем высокомерии. Бьорк, сама прижимаемая к полу стволом винтовки так и не ответившего ей малолетнего поганца, против воли залюбовалась таким самообладанием. Впрочем, это было уже не важно.       Один удар сердца. Два. Три… И в распахнувшуюся от удара дверь ворвалась шибанутая любовница Рэнге. Сразу же поднялась суета, в создании которой, как тихонько, чтобы никто не услышал, буркнула себе под нос раздраженно отряхивающаяся шведка, эта швабра оказалась непревзойденной мастерицей. Раненых осмотрели, признали пригодными для транспортировки и унесли.       Банда телохранителей Коко рассредоточилась по учебному корпусу, взяв его под охрану, вертолеты улетели, перед помятым инспектором мимоходом извинились. Перед Ингрид извиняться никто не подумал, отчего она пришла в еще более дурное расположение духа. Но на это всем окружающим было плевать с роанапурской телебашни.       Спустя пятнадцать минут прикатил директор, следом за ним – фургоны Церкви Насилия, выплеснувшие из себя небольшую толпу вооруженных послушников. Еще через десяток минут на территорию школы вломились русские на трех БТР-80 с десантом внутри и итальянцы на двух седанах с разномастно вооруженными небритыми гангстерами.       Ночь окончательно перестала быть томной, а обстановка вокруг сидящих рядышком инспектора и снайпера полностью и бесповоротно превратилась в фарс. Могучие по меркам Роанапура силы занимались, по сути, полной ерундой. Как едко заметил привалившийся к стене рядом со шведкой и временно позабытый за суетой Гато, хозяева города бросились запирать конюшню, когда лошадь уже сперли, а конокрадов нашли и пришибли совсем другие люди.       Ингрид лишь согласно фыркнула, но кому было интересно, как видят ситуацию те, кто ликвидировал угрозу? Народ бегал, вытаращив глаза, демонстрировал рвение и всем было, чем заняться, кроме как принимать к сведению мнение каких-то там мелких сошек. Но всему приходит конец, и спонтанно возникшее шапито тоже наконец-то прекратилось: начальство рявкнуло, оборвав бессмысленную беготню, как по взмаху волшебной палочки. А тех, кто приложил руку к боевым действиям и ликвидации угрозы, настоятельно попросили пройти в директорский кабинет. Ночь только начиналась.       И вот, за окном разгорается рассвет, Ингрид сидит у стены с закрытыми глазами и ощущает себя выжатой досуха, как половая тряпка после уборки. В голове кружился хоровод из лиц, распяленные рты задавали сотни вопросов, выворачивая память наизнанку, уточняя, переспрашивая, составляя поминутный тайминг вечерних событий.       Непрошибаемо вежливый Курихара-отец. Ледяная змеюка Балалайка с глазами-лазерами. Ласковая, словно приставленный к горлу венецианский стилет, матушка Иоланта. Наглый, как охамевшая собачья стая, новый итальянский дон. Взбалмошная, непредсказуемая, похожая на гранату без чеки Коко Хакматьяр. Все вместе и каждый по отдельности, роанапурские теневые лидеры составляли свою картину произошедшего.       - Хорошо хоть виноватой не сделали, спасибо им за это огромное. – Вполголоса прошипела Бьорк, покрепче обхватывая пальцами цевье винтовки. – Ладно, хрен на них на всех, не до того сейчас. Что мне делать-то сегодня? Без Рэнге на стрелку с Якудзой идти бесполезно, у старого Мидорикавы без Такаямы тоже появляться бессмысленно. Да и не до гостей ему сегодня, дочь подстрелили, она в больницу попала чуть не в коме. Мотоцикл еще этот возвращать… А вечером ее подруга припрется, что с ней делать – ума не приложу.       - Мелкая, я смотрю, ты тут с умным человеком общаешься? Тихо сам с собою я веду беседу, да, снайпер? - Усталый голос инспектора грубо вырвал шведку из размышлений и, глядя, как она ощерившись, вскинулась, он примирительно поднял обе руки. – Тихо, тихо. Погоди ругаться, послушай, что я скажу. Друзья сестренки – мои друзья, у нас в батальоне такое правило. Ты доказала, что достойна быть рядом с Такаямой-тян. Значит, я тебе помогу. Пошли отсюда, пока все эти важные люди не захотели разузнать еще какие-нибудь подробности. А по дороге подробно расскажешь мне все, что сочтешь нужным, о ваших с Рэнге-тян проблемах. Пойдем-пойдем, нечего тут сидеть, поднимайся. От начальства, когда оно озабоченное и озадаченное, держаться надо подальше, поверь старому воину.       Как пролетело наступившее воскресение, Ингрид толком не поняла. На маленькую шведку рухнула какая-то бесконечно огромная гора дел и проблем, и все они требовали ее внимания и скорейшего решения. Одно радовало – она крутилась не в одиночестве, были люди, которые подставили плечо и очень сильно ей помогли.       С самого утра инспектор Гато, выполняя свое обещание, разрулил все проблемы, связанные с босодзоку и Якудза. Он попросту забрал стоявший на проспекте мотоцикл, заехал на нем за Ингрид в их с Рэнге дом, не вылезая из седла одобрительно осмотрел само строение и суетящихся по хозяйству Окувака с Нанто, после чего молча похлопал широкой ладонью по сиденью за собой. Разве что буркнул, чтобы она не таскала с собой винтовку, потому что оружие им не понадобится.       Стрелка завершилась за десять минут. Какие планы лелеяли бандюганы на эту встречу – осталось неизвестным, но развести рамсы у них не получилось. Получился монолог невысокого раздраженного толстячка, которому молча внимали два мрачных типа в дорогих черных костюмах и застывшая, словно бандерлоги перед Каа, стайка затянутых в разрисованную кожу подростков.       - Значит, так. Представляться не буду, кто я такой – вы знаете. Кто не знает – сам дурак, потом спросит у друзей. Времени у меня мало, потому я говорю – вы слушаете. Я сейчас выступаю не как полицейский, а как ветеран штурмового братства. Глухие и умственно неполноценные потом уточнят у умных, что это такое. – Гато посопел, разглядывая прищуренными глазами настороженно внимающую ему молодежь и удовлетворенно кивнул. – Молодцы. Перехожу к делу. Первое. Глушитель у этого вот говна и у всего остального металлолома вернуть к заводскому эталону. Моя сестренка появится через неделю, максимум – через две, если ее что-то не устроит, она сломает руки тупым и непонятливым.       - Гато-сан, следует ли нам считать Такаяму-сан и Бьорк-сан членами вашего братства? – Максимально вежливо вклинился в возникшую паузу один их «костюмов». – Если так, то каково их положение в вашем многоуважаемом коллективе? И почему отсутствует уважаемая Такаяма-сан? Все же назначать встречу и присылать на нее вместо себя другого человека… не вежливо.       Инспектор глухо рыкнул, демонстративно посмотрел на часы, но все же счел вопрос справедливым и, уняв лезущие на язык ругательства, ответил настолько корректно, насколько смог.       - Я же просил не перебивать. Будьте терпеливы, слушайте, и никаких вопросов задавать не потребуется. Это как раз второе. Такаяма-тян и мисс Бьорк – официальные вассалы семьи Курихара. Такаяма-тян – имеющий награды ветеран моего батальона, мисс Бьорк – друг штурмового братства. Еще какие-то уточнения о их статусе требуются? Нет? Прекрасно. – Толстяк, совсем не кажущийся сейчас добродушным или смешным, заложил руки за спину, перекатился пару раз с пятки на носок и продолжил. – Идем дальше. Сегодня ночью, защищая свою госпожу, сестренка была ранена и сейчас находится в госпитале. Это достаточно уважительная причина ее отсутствия? Отлично. Третье. Как только Такаяма-тян выйдет из госпиталя, она свяжется с вашим оябуном напрямую, телефон я ей дам. Все свои дела они решат с глазу на глаз. На этом все. Граждане бандиты, времени у нас на самом деле мало. Вы нас отвезете. Меня надо высадить за квартал до управления, мисс Бьорк доставите до того места, которое она укажет. Вопросы есть? Вопросов нет. Поехали.       С Мидорикава Ингрид решила вообще никак не решать и сегодня с дедом Ханы не встречаться. Ну в самом деле, не сильна она во всех этих японских церемониях, накосячит еще по незнанию, а дядька там лютый, судя по всему. Ну его нафиг, пусть Рэнге с ним сама вопросы решает, тем более что ему сегодня явно не до гостей. А через недельку ситуация выправится, и они с напарницей вместе нанесут этот визит.       - Опять с напарницей, опять я хочу за ее спиной спрятаться. – Злясь на саму себя прошептала под нос Бьорк, но почему-то выдохнула с облегчением, когда произнесла все вслух. – А, с другой стороны, радоваться надо, что у меня появилась такая подруга. Моя подруга. Лучшая на свете. Вечерние посиделки с Сакурой-сан, о которой, если честно, за воскресной суетой Ингрид вообще забыла, прошли неожиданно легко и комфортно. Вежливая, спокойная, уверенная в себе девушка, пришедшая в гости с домашней выпечкой, шведке понравилась с первого взгляда. Цубоми и Тие, накрыв на стол и заварив чай незаметно исчезли, не мешая беседе, как и подобает благовоспитанным японским служанкам. В общем, хорошо посидели, договорившись в конце встретиться через неделю и продолжить знакомство.       Ночью Ингрид не спалось. Она ворочалась и так, и этак в своей постели, заворачивалась в одеяло с головой и сбрасывала его на пол, но сон не шел. Душу царапало беспокойство за подругу, вновь накатило чувство, будто она, маленький белокурый ангелочек, снова осталась совсем одна. В глазах вдруг потемнело, горло свело от страха так сильно, что никак не получалось вдохнуть.       Она словно вновь оказалась в той ситуации трехлетней давности, когда ее предали все. Отец, посчитавший себя слишком умным и погибший вместе с друзьями-подельниками. Страна, ради которой Бьорк в первый раз убила человека. Куратор, которого она знала сколько себя помнила, и который продал ее досье шведской контрразведке. Ингрид тогда осталась совсем одна, скрывалась, словно загнанный зверек, спрятавшийся от погони в заброшенном доме.       Три года назад, время бегства и погонь, когда она бежала, петляя по стране, когда-то бывшей ее Родиной, но объявившей на нее охоту, как на бешеную собаку. В нее стреляли, она била в ответ, почти ушла, но итогом все равно стало ощущение бессилия и тяжелые, уверенные шаги, приближающиеся к ее убежищу. Ингрид как наяву ощутила то, что испытала в ту ночь: слезы на лице, ссадины на сбитых пальцах, боль в подвернутой лодыжке, последний патрон из порванного кармана, что никак не попадал в патронник винтовки.       Она успела зарядиться в последний момент. Успела выстрелить первой. Нашедший ее киллер оказался последним из посланной по ее следу команды, потому Бьорк выскользнула из расставленной ловушки, сумела скрыться и замести следы. Но пережитый тогда ужас часто напоминал о себе. Она ненавидела ночь, ненавидела зыбкую грань между сном и явью, и ничего не могла поделать с воспоминаниями.       Едва справившись с панической атакой, еле слышно подвывая от страха, Ингрид, сжимая в руках подушку, как единственную защиту, брела по пустому коридору ставшего вдруг пустым и чужим дома. Брела туда, где выворачивающий нутро ужас всегда отступал, а глубоко укоренившийся страх прошлого рассеивался. Она шаг за шагом шла в комнату своей Рэнге. И лишь закутавшись в ее одеяло, вдохнув ее запах, представив ее рядом с собой, незаметно успокоилась и провалилась в сон.

*************       - Три недели. Три долбаных недели вы мне мозги пудрите. - Владилена раздраженно затушила тонкую сигару в стоящей на краю стола пепельнице. – Где положительные результаты, товарищи? Сроки поджимают, о каких невероятных достижениях на ниве борьбы с внутренним врагом будем докладывать в Центр?       Идоровский с Менишевым, моментально убрав с физиономий малейшие проблески интеллекта, изобразили на получившихся зверских рожах готовность к выполнению любого приказа командования. Мявшийся у двери лейтенант Рябинин засуетился в удвоенном темпе, предприняв неудачную попытку слиться со стеной. Ольга, с озабоченным видом перебиравшая кипу принесенных с собой документов, полностью погрузилась в свое занятие, отрешившись от любых проявлений вдруг ставшей неуютной реальности.       В очередной раз приглашенный на совещание верхушки "Отеля "Москва" советник дипмиссии Скворцов, невозмутимо полируя платочком и без того идеально прозрачные стекла очков, понимающе усмехнулся, но решил не встревать с умными комментариями. Борис привычно потер пересекавший щеку шрам, вздохнул, возвел очи горе и поддержал общую тенденцию молчать и слушать то, что скажет начальство. К немалой досаде заседающих, похвастаться хотя бы маломальским успехом в решении остро стоящего вопроса не мог никто.       - Понятно, понятно. Значит, думать не хотим, опять решили отсидеться за широкой командирской спиной. Моя хата с краю, ничего не знаю, так выходит, товарищи? – Собравшиеся в едином порыве выразили полное несогласие с озвученной точкой зрения, но лишь мимикой, молча. Высказаться конструктивно, к сожалению, никто так и не отважился. – Ладно, тогда попытаемся снова устроить мозговой штурм. Да-да, нечего так страдальчески вздыхать, товарищ сержант. Что-то мы упускаем, чего-то не замечаем. Значит, нужно усилить бдительность, удесятерить внимание к мелочам, вникнуть в детали и…       Балалайка с размаху грохнула кулаком по столу так, что все подпрыгнули. - И найти, наконец, чертову крысу! – Она доброжелательно улыбнулась, достала новую сигару из коробки. С тихим, пробирающим до печенки щелчком отрезала ей кончик и вальяжно махнула рукой в сторону своего референта. – Ольга, тебе слово, зачитай известные данные по проблеме. Будем повторять до тех пор, пока не найдем нужную ниточку, бойцы. Предательство я ненавижу больше всего на свете, предатель должен быть найден и примерно наказан. Пройдемся по не раз изученным фактам, а потом высказывайте любые предположения и предложения. Любые! Нам нужна хоть какая-то идея, пусть даже безумная. Все очевидные варианты мы перебрали и ни к чему не пришли.       Ольга встала, оправила чуть сбившуюся юбку, строгим взглядом окинула сделавших заинтересованный вид мужиков и тихонечко вздохнула. Ну да, все давным-давно научились на скучных партсобраниях правильно спать с многозначительными мордами и открытыми глазами. Никому не интересно слушать, как в далеких колхозах или на неведомых заводах кубометры превращаются в километры, а декалитры прирастают мегаваттами. Вот и сейчас зенки свои растопырили, мозг отключили и синхронно моргают, как будто по плацу маршируют.       - Серьезней, товарищи, серьезней. Все-таки не в игрушки играем, а обсуждаем важный вопрос. Итак, три недели назад от уволенной в запас военнослужащей Императорской японской армии Такаямы Рэнге были получены сведения особой важности… - на этих словах губы присутствующих против воли начали расплываться в улыбках от уха до уха. Хоть прозвучавшее и не было новостью уже давным-давно, но до сих пор в головах военных укладывалось слабо. Хафу не была завербована, не просила денег, не ставила условий, когда прямым текстом сообщила, что в «Отеле» течет, как из крана, а секретную советскую аппаратуру она добывать не собирается и попросту уничтожит. Девчонка просто сдала очень горячую информацию, добровольно и непринужденно выкинув на помойку если не внеочередное звание или орден, то медаль стопроцентно. – В результате оперативных мероприятий полученные от нее данные подтвердились. В трех кабинетах нашего здания была обнаружена следящая аппаратура.       - Кстати, да. Константин, Николай, что по жучкам? Что по ним удалось выяснить дополнительно за прошедшую неделю? – Владилена сделала круговое движение сигарой, рисуя в воздухе дымные узоры. – Нашли-то мы их почти сразу, как начали искать, но потом дело застопорилось. Мне надоело проводить совещания в чужих кабинетах, шифруясь каждый раз, будто влюбленная школьница от мамы.       Скворцов и Рябинин переглянулись, решая, кто за кем начнет докладывать, но СБ-шник лишь покачал головой, усмехнулся и жестом предоставил право первого слова молодому коллеге.       - Пока что все без изменений, товарищ капитан. Но тут быстрого результата быть и не может: закладки старые, скорее всего вмонтированы в прошлом году, когда мы делали ремонт. Электричество поступает от стационарной сети, смены элементов питания не предполагалось изначально. – Лейтенант задумчиво потер подбородок, досадливо сморщился, но продолжил. – Сделано все аккуратно, я бы даже сказал, профессионально. Скорее всего, кто-то из моего отдела постарался. Но кто – до сих пор вопрос остается открытым. Накрыть гада на замене батареек или на выемке полученной информации не получится, шпионская аппаратура включается по радиосигналу, прослушка идет в режиме реального времени. Если бы эта пакость постоянно фонила в эфире, мы бы ее давно прищучили, а так… Пока жучок не работает, его вообще невозможно обнаружить, если не знать, где искать и что он точно есть.       - У меня есть небольшое уточнение к докладу молодого человека. Мои люди наконец-то установили тех, кто играет против нас. За прошедшую неделю на соседней улице дважды был замечен минивэн Церкви Насилия. Стояли долго, не менее, чем по три часа за раз. – Скворцов перебил замявшегося лейтенанта, поощрительно ему кивнув. – Константин подтвердил, что именно в эти отрезки времени подслушивающее устройство начинало передачу. Так что можно с уверенностью утверждать, что против нас работают наши заокеанские коллеги. ЦРУ или Ватикан, но я уверен процентов на восемьдесят, что попы здесь ни при чем. А вот ребята из Лэнгли, наоборот, крайне заинтересованы информацией обо всем, что у нас происходит.       Софья задумчиво побарабанила бордовыми ноготками по столешнице. ЦРУ, значит. Ну хоть какая-то определенность. Жаль только, что крыса пока что никак себя не проявляет, но ничего, дайте срок, найдем. Не может сволочь вечно скрываться. Рано или поздно вылезет на свет, проявит свою гнилую натуру. Тут-то мы и схватим голубчика. Она кровожадно усмехнулась.       - Понятно. Что ж, хоть какая-то ясность. Я так понимаю, Николай, ты с ними начал какую-то свою радиоигру? Давай посмотрим, что из этого получится. Хорошо, что обнаружение прослушки получилось скрыть, может быть, хоть как-то сможем оправдаться перед Центром. – Балалайка раздраженно вмяла очередной окурок в пепельницу. – Костик, мы с тобой еще не закончили. Плавно переходим ко второму пункту повестки нашего собрания. Ты ведь закончил ревизию две недели назад? И, насколько я помню, что-то хотел перепроверить. Проверил, все в порядке?       - Нет, товарищ капитан. Далеко не в порядке. Я перетряхнул ведомости, сравнил накладные, поднял отчетные листы по выданным, возвращенным и списанным приборам, поговорил кое с кем из ребят, в ком стопроцентно уверен. Если не вдаваться в подробности, то за прошлый год у нас два раза исчезала секретная аппаратура. – Константин зябко повел плечами, остальным заседающим тоже резко стало не до шуток. – Оба раза в папки с бумагами на списание подкинуты акты, сделанные задним числом, другие сопроводительные документы тоже в порядке, но… Люди, чьи подписи на них стоят, не в курсе, что они что-то забирали или отправляли в Союз. И если ситуацию с экспериментальной радиостанцией еще можно списать на давность сроков, забывчивость или человеческий фактор, то второй случай не получится списать вообще ни на что. Пропал точно такой же прибор для прослушивания, которым мы пользовались для слежки за Такаямой и Бьорк. Из четырех комплектов, присланных в начале года на испытания из НИИ 148-543 в наличии осталось два. Но устанавливали мы всего один жучок, а второй комплект просто исчез, хотя по документам, повторюсь, все в порядке.       Не сговариваясь, мужики потянулись за сигаретами. Знамя полка, конечно, у их глубоко законспирированной части еще не сперли, но, если так дальше пойдет, кто знает, кто знает… Наглость засланного казачка поражала воображение, а уже причиненный им или ей ущерб трудно было переоценить. Тут не то что погоны, головы могли полететь, если не получится оперативно выявить и взять гада.       - Что самое неприятное, нет никаких предположений, кто бы это мог быть. – Повторился Костик, потерянно присел на краешек стула, сгорбившись и уперев взгляд в пол. – Никаких зацепок, понимаете? Никто ничего не видел, никто ничего не помнит, никто ничего не брал… Хоть иди на поклон к этой, как ее, Такаяме, которая нам дала наводку на шпиона и умоляй рассказать, что она знает и как его зовут.       - Не получится спросить. Она в больнице, пострадала в ночной заварушке в Хачимитсу. – Владилена досадливо прикусила губу, снова начиная отстукивать пальцами по столу какой-то прилипчивый мотивчик. – Вот еще тоже проблема из ничего. Курихара созывают представителей от всех сил Нижнего города, придется ехать. Видимо, планируется пересмотр соглашения по школе. Как бы нам в наш милый городишко японскую армию не завезли, раз на Академию так лихо напали.       - Кста-а-ати… А не потому ли Такаяма сделала такой широкий жест в нашу сторону, когда уничтожила нашу секретную разработку, а не понесла ее в клювике своему начальству? – Вдруг спросил напряженно размышлявший о чем-то Скворцов, подавшись вперед и прихлопнув ладонью по столешнице. – Мне сразу показалось подозрительным, что кадровый диверсант не заинтересовалась установленным в машине жучком. А это, на секундочку, если не медаль, так гарантированная благодарность в личное дело и восстановление в рядах вооруженных сил Японии. Может быть, у нее уже был точно такой же, только новый, так сказать, ненадеванный, прямо в упаковке? Может, и восстанавливаться этой Такаяме нигде не нужно, она и так в строю, только контору и сферу деятельности поменяла?       Новый поворот в беседе в очередной раз за короткое время вышиб из состояния равновесия и без того хмурых от обрушившихся на них проблем людей. Лейтенант Рябинин еще больше нахохлился и, такое впечатление, был готов бежать в больницу и вытрясать из коварной японки подотчетное имущество. Идоровский с Менишевым вопросительно глядели на своего капитана, ожидая приказа, а вот Борис, которому озвученная идея резко не понравилась, скривился, покосился на Костика и медленно покачал головой.       - Нет, не сходится. Хафу, конечно, надо проверить, но она появилась в городе первого апреля, это точная дата. Мы с Софьей лично видели ее на посудине Матиаса-контрабандиста, она тогда наш груз от колумбийцев отбила. А рацию у тебя сперли сразу после новогодних праздников. – Вытянув руку, он остановил пытавшегося что-то возразить Константина. – Я не закончил. Ее тут не было, когда все началось, да и потом она тут другим занималась, мы же проверяли. Не она наше добро подрезала, но сама идея принимается. Позор, конечно, просить помощи у представителя неизвестно какой спецслужбы, но… Я с ней поговорю.       - Я сама с ней поговорю, когда японка выйдет из больницы. Тем более, мы должны ей оплату за решение проблемы с итальянцами. Раз уж она сама не нашла времени заехать за деньгами, у меня есть отличный повод лично посетить нашу загадочную наемницу. – Софья холодно усмехнулась, встала из-за стола, накинула на плечи шинель с капитанскими погонами и направилась к выходу. – Она отчего-то сильно опасается именно меня, хотя с тем же Борисом и другими нашими ребятами общается с присущим ей непередаваемым нахальством. Ладно, посмотрю на месте, чем ее можно заинтересовать и добиться откровенного разговора. Вроде бы девочка совсем не против доброжелательных отношений с «Отелем «Москва» и всегда показывала, что готова пойти на контакт. Совещание закончено, завтра жду от вас новый план действий в связи с вновь открывшимися обстоятельствами. Борис, поехали, нас ждут у Курихара в поместье.

*************       Мари сидела в кресле, смотрела в стену перед собой, массировала виски и старалась не думать о лежащих перед ней стопках документов. Однако ее неторопливо перемещающийся по еле заметному рисунку на обоях взгляд против воли нет-нет, но все же смещался на аккуратно разложенные по столешнице бумажные терриконы. Отведенные на отдых двадцать минут заканчивались, но увы, восстановиться у нее так и не получилось.       О том, что происходило в этом кабинете полтора дня назад, она себе думать запретила. Про ворвавшихся в кабинет плебеев, выстрелы, издевательства и нежданное спасение тут больше ничего не напоминало. Если деньги могут решить проблему, то это не проблема, а поставленные задачи и обычные траты. Ремонт, сделанный в кабинете Тайного студсовета и прилегающем к нему коридоре в течение воскресного дня, вечерняя замена стеклопакетов, испорченной выстрелами мебели и двери, ночной клининг – все эти задачи решили деньги и репутация Курихара.       Но, к сожалению, ни деньги, ни влияние в городе и стране, ни безупречная репутация и связи не могли помочь Мари в более глобальном плане. Они не могли дать ей верных людей и восполнить утекающее сквозь пальцы время. У северных варваров полвека назад был выдающийся политик, Иосиф Сталин, положивший конец устремлениям ее родной Японии к мировому господству. Однажды он сказал чеканную фразу: «Кадры решают все». Как же старшая наследница Курихара его сейчас понимала…       Мэйко и Хана, знакомые с детства подруги, те, кому можно было доверить все, что угодно, разделить радости и проблемы, победы и поражения, одномоментно оказались в больнице. Да, мерзкие уроды, что посмели поднять на них руку, мертвы, но сути дела это не меняет. Сейчас, когда на кону стоит очень многое, когда перед семьей и ее союзниками раньше планируемого срока открылись огромные перспективы, помочь конкретно ей, Мари, оказалось некому.       На неподвижном, даже наедине с собой застывшем в маске отстраненно-вежливого внимания лице не промелькнуло ни единой эмоции. Ее слишком хорошо воспитали для того, чтобы терять самообладание, пусть наследница сейчас совершенно одна. На нее смотрят предки, кровь старой семьи всегда видит слабости. Но вот в душе… в душе бушевала буря из разочарования и утраты иллюзий.       Младшая сестренка, любимый ребенок отца, на которую Мари возлагала большие надежды, оказалась слаба. Ей позволялось гораздо больше, ее баловали с детства, воспитание Чио было более мягким и, как результат, младшая наследница в настоящее время не способна исполнить свой долг. У нее, видите ли, нервный срыв. М-да-а уж… Сама Мари, помнится, была покрепче два года назад.       Собранная ей команда, старосты первого курса, совсем сырая, их можно подпустить, и то с оговорками, разве что к делам обычного Студсовета школы. Чтобы разбираться с мелочевкой вроде официального финансирования клубов и внутришкольных дрязг, не нужно ни большого ума, ни инициативы со смекалкой, ни доказанной верности. Они пока что умеют лишь играть во власть, не понимая ни ее смысла, ни своей ответственности за нижестоящих.       Ямадзаки… Тут госпожа Президент позволила себе чуть-чуть, самую малость, скривиться. Та, кого они втроем натаскивали в помощь Шираки и Мидорикаве, в критический момент оказалась... Не готова. Что поделать, вереница благородных предков за спиной не всегда говорит о выдающихся способностях и железной воле.       Сатико не запятнала себя трусостью или изменой, но излишне впечатлительным, недостаточно гибким или плывущим по течению личностям не суждено высоко подняться. Несмотря на ее данные, девушке придется походить в подручных до конца года, а там посмотрим, посмотрим… Пока пусть покажет себя, поддерживая порядок в Хачимитсу, поруководит Патрулем, с чего-то же надо начинать. Более сложные, скользкие дела, не говоря уж о вольном трактовании законов, ей еще не по плечу.       Больше опереться было не на кого. До сего года старшая наследница полагала, что двух-трех человек в ближнем круге вполне достаточно для начала ее восхождения на вершину Олимпа. Что времени в избытке, впереди предстоит учеба в Стэнфорде, и собрать команду успеется после ее окончания. Последние события ярко показали, как сильно она ошибалась. То, что именно сейчас, в кризисный момент, Мари оказалась одна, практически погребенная под бесконечным валом рутины – ее персональное поражение, личная недоработка, винить некого.       Правда, еще оставались две… хмм… звезды, нежданно-негаданно обнаружившиеся на первом курсе. Такаяма и Бьорк. Ее личные вассалы, словом и делом доказавшие свою полезность. Более того, полезных много, но эта парочка смогла убедить Мари в том, что, несмотря на крайне спорное происхождение, они достойны ее доверия. Старшая наследница непроизвольно фыркнула, тут же мысленно обругав себя за утерю контроля. Да уж, кто бы мог подумать, что сказки не врут и в грязи на самом деле иногда попадаются алмазы.       Вот оно как бывает: годами присматриваешься к своему окружению, а его с самого детства составляли девушки из очень хороших фамилий. Направляешь, помогаешь им расти и развиваться. А в критической ситуации видишь, как дочери благородных родов, забыв про гордость и воспитание, ведут себя подобно простолюдинкам.       В то же время случайно появившимся в ее поле зрения беспородным девчонкам оказалось достаточно полутора месяцев, чтобы пройти путь от одноразового инструмента, оставленного рядом по капризу и на всякий случай, до персон, которым она, Мари Курихара, сама готова предложить место рядом с собой. И займут они его по праву. Жизнь – странная штука.       - Ну что ж, выхода все равно нет. Старые слуги будут ворчать, старые фамилии начнут высказывать недоумение… Многие будут недовольны… Да к демонам их! Где были эти многие, когда меня пришли убивать? Где они сейчас? Одни ждут указаний, другие просьб, третьи затаились, выгадывая момент. По делам и награда. – Сама себе отчеканила старшая наследница, еще сильнее выпрямляя спину и вскидывая подбородок. Осторожно протянула руку к телефону, секунду помедлила и решительно сняла трубку. – Отец в Токио, дед, дяди – все заняты, школа и Роанапур остались на мне. Это мое решение. Одно из многих, которые много кому не понравятся. Плевать. Я осознаю свою ответственность и принимаю ее.       Набрав короткий номер, Мари с тоской покосилась на кофеварку и поставила в памяти еще одну зарубку. Срочно нужно найти хоть кого-то, умеющего варить кофе, готовить чай, организовывать хоть какой-нибудь перекус и держать язык за зубами. Мысли в голове путались от усталости. От чашечки чего-нибудь горячего она бы сейчас точно не отказалась. Да и ради одного сэндвича с форелью беспокоить столовую – будет выглядеть слишком нарочито и вызывающе. Недостойно.       - Мисс Смит? Доброе утро. Курихара Мари звонит. Мисс Бьорк уже вернулась с выходных? Отлично. Срочно отправь ее ко мне. – Она кинула еще один сомневающийся взгляд в сторону кухонного уголка, в очередной раз за утро поморщилась и отрицательно качнула головой. – Нет, этих не нужно присылать. С тем, куда отправить своих служанок, мисс Бьорк разберется сама. После нашей с ней беседы. Всего доброго, мисс Смит.       Глядя на маленькую блондинку, с хорошо скрытым удивлением разглядывающую полностью восстановленную после варварского разгрома обстановку, Мари внутренне усмехалась. На ее лице, как обычно, не проступило ни одной лишней эмоции, глаза смотрели все так же бесстрастно, но в глубине души ей было весело. Весь облик недоумевающей шведки недвусмысленно озвучивал два вопроса: «Нафига я тут стою и какого дьявола от меня понадобилось этой фифе»?       Ну еще бы. Явно же видно, что мелкая то ли проспала, то ли долго собиралась, ведь придающей их паре необходимую дисциплину Такаямы сейчас нет рядом. Наверняка влетев в ворота академии и убедившись, что не опоздала, успокоилась, проследовала в ставшую ей родным домом тюрьму и намеревалась спать с открытыми глазами на самоподготовке. А тут неожиданный и необъяснимый вызов на ковер и начальство, которое выглядит, как свежеподнятый покойник. Есть, от чего впасть в подозрительность.       - Мисс Бьорк, доброе утро. К сожалению, в субботу из-за известных вам событий навалилось много дел, и я не успела выразить свою благодарность за спасение. Моя семья и мы с сестрой лично никогда этого не забудем. – Мари прекрасно осознавала, что по сравнению с ее обычно безупречным, идеальным до кончика мизинца обликом, в это утро она выглядела донельзя вымотано. Под глазами залегли темные круги, красные склеры, усталый взгляд… «Да уж, я после ночных загулов с Йокоямой и сестрой Эдой бодрее смотрелась, понимаю ее удивление.» – сама собой пронеслась мысль. – Я так плохо выгляжу? Не удивительно. К сожалению, мои подруги и доверенные помощницы сейчас в больнице, а большие испытания предоставили семье огромные возможности. Работы невпроворот. В эти выходные я совсем не спала.       - Госпожа Президент, я все понимаю. Если я могу вам чем-то помочь – вы только скажите. – Ингрид явно ляпнула первое, что пришло ей в голову и тут же прикусила язык. На милом личике аршинными буквами проступило: «Блин, надо как-то поаккуратнее, не зря же Такаяма всегда рядом с этой цацей разные политесы выписывала. Мало ли как ее сейчас переклинит». – Простите. Возможно, я сейчас как-то неправильно выразилась…       Мари про себя улыбнулась, махнув рукой. Ну что ж, пора. С хафу, конечно же, было бы проще, вернее, привычней вести диалог на такую важную тему, но та тоже в госпитале, и когда из него выйдет – неизвестно. Времени ждать нет, а если разговор сложится так, как запланирован – будет совершенно неважно, какая из ее вассалов озвучит свое согласие на ее предложение. Все равно они неразлучны.       - Не нужно меня опасаться. После того, что вы сделали, мисс Бьорк, некоторое отступление от традиций в нашем общении вполне естественно. Знаете… Ингрид. Давайте наедине перейдем на более неформальный стиль общения. В конце концов, вы и Такаяма мои личные вассалы, и имеете неплохие шансы войти в ближний круг. – Она ничего не выражающим взглядом уставилась на здоровую стопку документов, лежащую на столе. Осторожно дотронулась до них, тихо вздохнула и, откинувшись в кресле, начала массировать веки. – Мэйко и Хана тащили на себе очень много важной и непубличной работы. Их сейчас нет и еще долго не будет. Одна я не справлюсь, а разделить эту ношу оказалось не с кем. Сестра и старосты первого курса, которых она отбирала под себя, еще слишком наивны и слабы. Не готовы. Ямадзаки, которую я планировала подключить к делам Мидорикавы и, частично, Шираки, излишне эмоциональна, впечатлительна и часто теряет над собой контроль. Не готова. В Академии учится много других хороших девушек, но они не заслужили мое доверие. Действовать наобум и открываться перед кем попало не готова уже я. Мне нужна ваша помощь, Ингрид.       - Ну, работу Мэйко… Шираки-сан, простите, я не потяну. Экстерьер у меня подкачал для встреч с серьезными дядьками, они меня всерьез не воспринимают. – Бьорк с известной долей самоиронии изобразила Дюймовочку. - Не стрелять же мне в каждую глупую голову, в самом деле. Но вот доставку всякого-разного можно поручить Йокояме, Мэйко, вернее, Шираки-сан, уже привлекала ее для такого рода деятельности. Школы Нижнего города, всякие организации из него же – это придется дождаться Рэнге, она вполне способна взять их на себя. Поверьте, гос… Мари-сама, ждать ее долго не придется, у нее на удивление крепкий организм. А вот с бумажной волокитой я справлюсь, только расскажите, что мне надлежит делать.       Нет, Мари не испытывала и тени сомнения в том, что не получит отказа в своей просьбе. Но то, как именно отреагировала на нее стоящая перед уставшей донельзя старшей Курихара скандинавка, говорит о многом. Не стала подходить к поручению формально, не попыталась запросить работу попроще, не пообещала заменить всех отсутствующих, горя дурным энтузиазмом. Умная девочка.       Логично обосновала, что ей можно поручить, а с чем она не справится по вполне понятным причинам. Сходу нашла вариант замены на небольшой, но важный участок работы. Тут Мари мысленно поморщилась – она про младшую Йокояму даже не вспомнила. Ее старшая сестра про Анзу всегда отзывалась пренебрежительно, и Президент Тайного студсовета никогда не возлагала на ту никаких надежд. А вот поди ж ты, оказывается, совершенно напрасно.       Хотя, конечно, стоит отметить, что манеры гайдзинки оставляют желать лучшего. После разрешения обращаться неформально - Мари-сама… Пффф... сама, подумать только! И просто Мэйко – по отношению к той, которая такого разрешения не давала… хотя тут непонятно: неизвестно, что их связывает, подруга в последние недели как-то неровно дышала по отношению к этой малышке. Неужели… Впрочем, неважно, это их дело. Но забавно, забавно… Мэйко, Мэйко, чего я о тебе еще не знаю?       Да и, в конце концов, гайдзинка есть гайдзинка, откуда ей знать тонкости церемониала общения? Не тем она ценна, у нее другие достоинства. У семьи Курихара сотни слуг, прекрасно обученных всем тонкостям соблюдения традиций и старых укладов, но в команду будущей первой леди-министра Японии они войти не способны. А манеры Бьорк… Ничего сложного. Когда ситуация выправится и настанут спокойные времена, нужно всего лишь оплатить ей курсы японского этикета у толкового преподавателя. Проблема не стоит упавшей рисинки.       Полдела сделано. Одна из перспективной парочки согласна взять на себя немаленький воз дел, связанных с документооборотом. Огромное подспорье, с какой стороны ни посмотри. Значит, и ее напарница никуда не денется, они друг без друга никуда, что обещает одна, делают обе. Теперь осталось довести разговор до конца, не породив в многообещающем рекруте опаску.       Не оттолкнуть из-за впитанной с молоком матери аристократической спеси перспективного кадра. В этом может помочь лишь искренность, обе первокурсницы далеко не простушки. Они, конечно, всеми способами отстаивали свою полную свободу после окончания школы… Договор, временный вассалитет… Но даже неделю назад шансов у них было мало, просто форсировать события не хотелось. А сейчас ситуация полностью изменилась, кто им теперь-то позволит подобную роскошь после такого яркого выступления?       Раз они намерены жить в обществе, а не познавать Будду отшельницами в глухом углу планеты – то с их способностями полной свободы этим девочкам никогда не видать. Все люди кому-то служат: господину, работодателю, стране или какому-либо сообществу. Если не подсуетиться, то Такаяму и Бьорк обязательно подберет кто-то другой.       Способов много: купит, заставит, обманет, соблазнит перспективами, даст идею, цель в жизни или возможности для самореализации – и приобретет очень ценных… Не подчиненных, не сотрудников, нет. Соратников. Мари Курихара считала, что она - далеко не самый худший вариант. Она готова быть честной, деньги и перспективы – вообще не вопрос, идея и жизненная цель у нее есть, и Мари готова разделить их с единомышленницами. Они могут быть полезны друг другу.       - Отлично, Ингрид. Однако, позволь тебя поправить. Когда мы наедине, обращайся ко мне просто по имени, без суффиксов, на людях – как раньше. Твоя подруга тебе потом объяснит эти тонкости. Но это так, просто небольшая ремарка. А пока нам нужно решить, какие документы ты будешь обрабатывать. – Президент Тайного Студсовета опять потерла виски, пытаясь унять разламывающуюся лоб и затылок головную боль. – Понимаешь ли, в чем дело… А, к демонам. Скажу откровенно и прямо. Некоторые бумаги, что лежат на этом столе, может увидеть только мой человек. Полностью, навсегда, до конца мой. Я предлагаю тебе и Такаяме Рэнге войти в мою команду. В мое окружение. Стать моими людьми. Я расскажу тебе, чего хочу добиться, что считаю необходимым взять по праву...       Бьорк вскинула руки, будто защищаясь, и быстро-быстро замотала головой.       - Мари! Мари! Погодите, пожалуйста! Не так быстро! Поймите меня правильно, мы с Рэнге на три ближайших года и так ваши люди. Мы подписали договор, взяли на себя обязательства, дали слово – мы выполним и дух, и букву соглашения. Так, кажется, у вас принято говорить? – Она на секунду задумалась, но потом твердо посмотрела в глаза нахмурившейся собеседнице. – Я не отказываюсь. Но этот разговор стоит ненадолго отложить. До тех пор, когда Такаяма выйдет из госпиталя. Поверьте, этого недолго ждать.       Наследница Курихара раздраженно прищурилась, но мелкая заноза словно не заметила ее недовольства.       - День, может, два, и Рэнге выйдет из комы, как из сортира. – Видя, как вскинулись брови собеседницы, шведка быстро пояснила свою аллегорию. – Радостно и с чувством глубокого облегчения. Так постоянно случается. Ваша желтоволосая ей в жбан так зарядила, что другой бы две недели в лежку валялся, а потом еще столько же по стенке ходил, а Такаяма недельку пострадала, и стала свежая, как огурец. Или на арене ее как отмутузили? И ничего, прошло несколько дней, и она опять, как новая. И вообще, Мари, знаете что… Сколько вы не спали? Двое суток? А когда нормально ели в последний раз? Не помните, когда вообще ели? Ой, как плохо… Да еще наложился стресс от нападения, суета после него, на хозяйстве, опять же, одна остались, все подруги побиты-поранены, больничную койку давят… А взбадривались, поди, коньячком и сигареткой? Отдохнуть вам надо, иначе все будет плохо...       Под изумленным взглядом госпожи Президента, опешившей от возмутительного самоуправства, которое даже Шираки себе не позволяла, нахальная блонда схватила телефон и набрала номер тюрьмы. Успокаивающе покачала рукой, мол: «Сейчас все будет, погоди», от чего Мари совсем впала в прострацию. Дождалась ответа и напористо зачастила:       - Снова привет, Смит. Что? Да, это я. И че? Тебе не надо думать, это не твое, ты же истинная арийка. Тебе надо делать то, о чем уже подумали умные люди. Все-все-все, не кипятись, реально срочное дело. Там мои бедствия еще ничего не накосячили? Отлично. Дай, пожалуйста, трубку любой из них. – На полминуты воцарилось молчание, во время которого Мари хотела возмутиться, отчитать наглую гайдзинку, но… посмотрела в ее сочувствующие, озабоченные глаза и решила ничего не предпринимать. Пока не предпринимать, но, если вдруг та окончательно забудется, то очень сильно пожалеет. – Цубоми? Знач так, быстро и молча хватаешь чай из ваших запасов, тот, с травками, и мой бенто в одну руку, Тие в другую и мухой летишь в кабинет Тайного Студсовета. Что? Посылай нахер. Да, именно нахер, ты не ослышалась. От моего имени. Три минуты тебе, потом я начну злиться. Все, бегом скачи, лань быстроногая.       - Что это было? – Увидев, что разговор закончен, а телефонная трубка упала на рычаги, очень спокойным тоном поинтересовалась старшая наследница Курихара. – Мисс Бьорк, объяснитесь, пожалуйста, что вы здесь устроили?       - Да нельзя с ними по-другому. Иначе либо что-нибудь забудут, либо что-то потеряют, либо сами потеряются. А так сейчас прибегут и принесут все, что я попросила. – Шведка поняла, что проблемы и способы взаимодействия с доставшимися по случаю служанками волнуют Мари Курихара в последнюю очередь и быстро-быстро зачастила. - Понимаете, если вас не остановить, вы себе инсульт поймаете. Или сознание потеряете, упадете и сильно расшибетесь. Или чего-то не заметите, не обратите внимания и совершите ошибку, которая вам потом дорого обойдется. Я понимаю, что повела себя нагло, но давайте вы меня потом накажете. А сейчас мы вас покормим, напоим зеленым чаем с мятой и валерьянкой и уложим спать. Хотя бы часа на четыре. Проснетесь, меня покараете и в хорошем настроении дальше продолжите работать. Но сейчас, госпожа Президент, у вас нет выбора, потому что я вас в любом случае уложу, так что лучше соглашайтесь добровольно. Для вас же будет лучше. В конце концов, это мой долг как… кхм-м… вашего вассала – заботиться о своей госпоже. Во как я завернула, прям почти как Ямадзаки!       Сначала в груди Мари вспыхнул гнев на беспардонные действия маленькой гайдзинки. Как она посмела указывать, что делать самой Курихара, беловолосая дрянь! Но в то же время было почему-то приятно осознавать, что своевольная скандинавка по-настоящему беспокоится о своей дайме. Пожалуй, она права. Если не дать себе несколько часов отдыха, то организм и в самом деле может не выдержать.       Что ж. Она, Мари Курихара, подчинится законному требованию своего вассала. Гнев прошел, как и не было, а вот чувство удовлетворения от хорошо сделанной работы осталось. Вторая часть разговора завершилась полным успехом. Эта ершистая блондинка может откладывать неизбежное, ждать выхода из госпиталя своей подруги, советоваться с ней…       Но будущего не изменить. Одна, исполняя долг, была готова отдать свою жизнь, другая не побоялась запретить своей госпоже разрушать себя. Эти поступки лучшим образом характеризуют полную верность. И та, и другая с полным правом войдут в ближний круг Мари Курихара, помогут ей совершить невозможное.       Исполнить ее мечту, прославить ее имя. Помогут стать первым в Японии министром-женщиной, вознестись над толпой, войти в историю. И сами вознесутся вместе с ней. А формальности с окончательной клятвой... Формальности подождут, главное - поступки. Их поступки говорят сами за себя лучше тысячи слов.       - Спасибо, Ингрид. – Привычная невозмутимая маска Мари дрогнула, и маленькая блондинка с удивлением поняла, что всегда холодная, отстраненная и безучастная старшая наследница древней фамилии способна очень тепло, по-человечески улыбаться. – Ты права. Я подчинюсь твоей заботе и немного посплю. До прихода твоих служанок есть время, я тебе покажу, что нужно сделать, пока я отдыхаю. Кому еще мне доверять, как не своему доверенному вассалу и новой подруге. Ты прошла все проверки и, фактически, теперь член моей семьи. Семьи Мари Курихара.