Кукловод

Предупреждения для главы       То, что я не совсем обычный ребенок, я осознал быстро. Примерно в тоже время, когда я научился говорить свои первые слова, меня часто посещали странные видения. То были воспоминания из прошлой жизни.       В прошлой жизни меня звали Ян Цисарж. Мои родители были русско-чешского происхождения, и жили мы в русском районе Нью-Йорка. С детства я хорошо знал русский, ведь в районе многие даже не знали английского. Из чешского знал только некоторые слова, ведь этот язык использовали мало.       Постепенно я выучил английский, так как много взаимодействовал с детьми вне района. Хотя от акцента избавился только к концу старшей школы.       Ходил я в детскую школу, где половина детей также имели родителей иммигрантов. Но подавляющая часть говорила на испанском. Из-за того, что я много времени проводил с Джейсоном, я вскоре хорошо начал говорить на испанском. В доме его семьи я проводил больше, чем в собственном. А тиа Роза вполне считала меня своим сыном.       В средней школе иностранный язык выбирали тот, который не знали. Поэтому мне пришлось теперь налечь и на французский. Я делал большие успехи в языках, поэтому учителя часто отправляли меня на олимпиады. А в свободное время я играл в волейбол с парнями.       Одна из олимпиад выбила мне место в хорошей старшей школе. Там ребята издевались над моим акцентом — смесь русского и испанского, чего я стал сильно стыдиться.       Такер, один из моих немногих друзей, пригласил меня в команду по волейболу. К счастью, там никто над акцентом не смеялся. Оказывается капитан, Марко, вне школы постоянно говорил с испанским акцентом. Да и в горячие моменты тоже срывался на него.       Мы быстро подружились, а благодаря его популярности от меня отстали. Мы много времени проводили вместе, особенно за тренировками. Он помогал мне совершенствоваться, направлял меня.       Однажды, после важного матча, он поцеловал меня в раздевалке, уже после того, как все ушли. Мы начали встречаться. Из друзей я рассказал только Джейсону, но, думаю, наша команда подозревала.       Наши отношения не были долгими, ведь Марко вскоре выпустился из школы и уехал в другой штат для учебы. А на своем последнем году старшей школы уже я был капитаном команды.       И меня заметили. В местном университете мне предложили спортивную стипендию. У моей семьи не было денег на учебу и студенческий заем — слишком тяжелое бремя. Спортивная стипендия же? Это прекрасный вариант.       Университет был на совершенно другом конце города, из-за чего пришлось искать квартиру. Самые дешевые апартаменты стали моим новым домом. Конечно, это не была дыра дырой, но и не приятным местом тоже.       В квартире я жил не один. Мы снимали ее с Джейсоном. Он нашел автомастерскую, которая была готова взять его в ученики, посылать на курсы… Он уже работал с ними, чтобы показать, что он стоит чего-то. Но теперь его брали на постоянной основе, поэтому стоило быть ближе к месту работы.       В университете я учился на лингвистике. Я вступил в ЛГБТ активистский клуб нашего университета. Мы занимались волонтерством, просвещением, вместе ездили на парады и делали листовки…       Там я нашел свою лучшую подругу — Эмили. Она училась на зоолога, с уклоном в обучение-просвещение. Она просто обожала рептилий, а в особенности змей, а также насекомых. Постепенно она втянула меня в хобби, мы ездили на выставки и прочие мероприятия.       Я делал большие успехи в волейболе. И я безумно обожал его. Особенно стратегии. И я не знал, что мне делать с будущим. Идти в лингвистику или посвятить себя профессиональному волейболу?       Но все было решено за меня. Наша победа в межуниверситетских соревнованиях на моем последнем году стоила мне моего волейбола. Мы выиграли ценой моей травмы. Травмы, что поставила крест на моей карьере. Травме, что еще несколько лет отдается ноющей болью в ноге.       Некоторое время я не мог ходить, Джейсон с Эмили стали моей опорой, почти буквально.       Я стал учителем английского в школе, помогал с их командой по волейболу. Джейсон со временем стал старшим механиком, а Эмили открыла зоопарк рептилий, а также стала заводчиком разных морфов змей. Некоторые морфы она даже сама создала.       Она начала делать свой канал на Ютубе, где рассказывала про змей, учила людей заботиться о них. Я помогал с написанием сценариев для видео, где приходилось очень много говорить, а не просто показывать, как змейки вылупляются.       Мы с Джейсоном поженились. Наши отношения были чем-то между романтическими и дружескими, но никогда не переходили к интимной близости. Да и с легальной точки зрения нам так было намного удобнее.       В конце-концов меня начинала одолевать депрессия. Я не мог смириться с тем, что не могу больше играть в волейбол. Меня спасали только змеи и Джейсон.       Я уволился с должности учителя и стал работать в зоопарке Эмили.       В один день, когда мы решили покататься на лошадях, я еще сильнее повредил ногу. Из-за прошлой травмы, мне могли предложить только ампутацию. Ибо иначе боли будут невыносимыми.       Неделю спустя на Джейсона напали из-за его слишком темного цвета кожи.       Спустя день я убил себя.

***

      В этой жизни я родился в Японии. Мой отец был русским лингвистом, что в основном изучал билингвизм. Моя мать же владела каким-то бизнесом, что достался ей в наследство. Да и два моих старших брата обещали быть успешными.       Мой отец много наблюдал за развитием своих детей, как билингвов. На мне же он пошел дальше, решив сделать меня трилингвом. Чую, я испорчу много результатов, ибо уже знаю английский и русский, как и несколько других языков. Лишь японский был для меня новым.       По соседству с нами жил очень добродушный старичок, по имени Саэ Джохей. Родители часто оставляли меня с ним, когда не могли присмотреть за мной. И боже… Этот человек разводил змей!       Он заметил мою любовь и интерес к этим сказочным созданиям, поэтому много рассказывал про них. Теперь я знал терминологию на японском тоже.       Саэ-сан также водил меня на экспо и выставки, знакомил с другими заводчиками и энтузиастами. В итоге почти все из них так или иначе взяли меня под свое крылышко.       Также я познакомился с двумя парнями, с которыми я играл в волейбол. Воспоминания об этом хобби с болью отдавались в груди.       Через несколько лет наша семья переехала на другой конец Токио. Но я все равно каждое воскресенье приезжал к Саэ-сану, а иногда и оставался на все выходные. Он становился стар, а змей у него было много. А больших змей вообще нельзя кормить в одиночестве. Они могут заиграться и случайно «обнять» слишком сильно. Плюс, я убирался у него.       В этой жизни у меня было СДВГ. Признаюсь, иногда это так сильно раздражало. И родители стали считать, что я постоянно ленюсь, хотя я просто не могу ни на чем сосредоточиться. К счастью, хотя бы учителя входят в мое положение из-за диагноза.       В средней школе я стал частью волейбольного клуба. И обнаружил в себе сильную тревожность, когда нужно играть вне школы. Вплоть до панических атак. А потом реальность напомнила мне, почему в прошлой жизни я перестал играть.       Меня накрыла депрессия. Сильная. Я днями не вставал с кровати, даже не трогал бутылку воды, что стояла рядом с моей кроватью. Я чувствовал себя невероятно пустым, не желал ничего делать.       Вставал лишь чтобы навестить Саэ-сана и позаботиться о собственных змеях и рептилиях.       Да, у меня все-таки были личные питомцы. Все аквариумы, все украшения и лампы — подарки от знакомых моего дедушки.       В итоге на 10 день рождение я получил двух подвязочных змей — небольшие змеи, имеющие красивые полосы вдоль своего тела.       Первая была очень редким морфом — ее чешуя была голубой, с небольшими черными полосками и оранжевыми толстыми полосами с черными точками. Ее звали Нана.       Вторая же была альбиносом. Ее чешуя имела шахматный окрас из желтого и белого, с желтой полосой вдоль позвоночника. Ее звали Анн.       На 14 день рождение я получил три Изумрудных древесных сцинка. С ними я также получил просто огромный аквариум с биоактивным наполнением — все растения были живыми, а в почве бегали насекомые. Их звали Спрингтрап, Листик и Мята. Это очень общительные существа, которые любят прыгать по мне.       А потом я вместе с Саэ-саном вырастил три подвязочных змеи — черных с желтыми полосами. Голубика, Пепел и Берди.       Когда пришло мое время поступать в старшую школу, родители решили отправить меня в Мияги. Одного. Чтобы научился жить самостоятельно и меньше ленился.       Два года назад умер дедушка со стороны матери, ему и принадлежал дом в Мияги. Там и буду поступать в старшую школу. Ближе всего была Карасуно.       Сначала меня не хотели туда принимать, не смотря на блестящие оценки. Все из-за ментального здоровья. Психиатр поставил в моем деле метку «высокий шанс самоубийства» из-за чего со мной иногда обращаются как с фарфоровой куклой. И мое СДВГ все хуже и хуже…       Но на самом деле я был рад переехать в Мияги. В доме была целая комната, которую я могу посвятить своим питомцам. В честь этого я даже решил приобрести новую змею. Ну как приобрести… Змею купит один старший брат, а все остальное — другой… Сейчас они весьма хорошо зарабатывают, так что могут себе позволить, хехе.       Я купил королевского питона. Ему уже было три года, в длину он был 75 сантиметров и весил он несколько килограмм. Много килограмм. Он был черным с оранжевой полосой вдоль позвоночника. И с каждой сменой чешуи цвет все прекраснее. Его звали Никель.       Я все еще ездил каждое воскресенье к Саэ-сану. Тот уже несколько лет пользуется инвалидным креслом, он весьма стар и болен. Я боюсь, что он может скоро умереть… Для меня он больше семья, чем некоторые кровные родственники.

***

      В школе я весьма быстро завел друзей, хотя ожидал, что буду один всю старшую школу. Меня быстро взял под свое крыло пара девушек — Тао и Сахори.       Тао была милой и доброй девушкой, с черными волосами чуть ниже лопаток и серыми глазами. Она всегда говорила тихо и источала эту материнскую энергию.       Сахори имела очень длинные роскошные красные волосы и коричневые глаза. Она была резкой и всегда говорила прямо. Она напоминала бушующий ураган, неостановимый шторм.       У них также была подруга, что училась в Аоба Джосай, Аюми. У нее были коричневые волосы, чуть ниже ушей, карие глаза и очень густые брови. Она была жизнерадостной и немного легкомысленной, постоянно витающей в своих фантазиях.       Почему они так быстро приняли меня к себе? Полагаю, ЛГБТшники видят друг друга издалека. В прошлой жизни я не парился насчет лейблов, но в этой жизни нуждался в них. Они давали некоторое чувство принадлежности. Касательно гендера, я определял себя как небинарный, с небольшим уклоном в мускуллиность. Плюс, я могу выражать себя не так, как привычно гендерным нормам.       Касательно ориентации же… Я был в асексуальном спектре. Точнее, я чувствовал сексуальное влечение только к тем, кого плохо знаю. Чем ближе духовно я к человеку, тем меньше он меня возбуждает. А если мне этот человек нравится в романтическом смысле? То я просто становлюсь репульсивным.       В плане романтики я же больше предпочитаю парней, и являюсь демиромантиком. То есть мне нужна эмоциональная привязанность, чтобы влюбиться. Таким образом, если я и вступаю с кем-то в близкие отношения, то это либо секс, либо романтика. Не вместе.       Иметь друзей с привилегиями легче, чем найти долгого романтического партнера… А в итоге я хочу именно постоянного романтического партнера. Секс — не особо важная часть моей жизни. Не зря же я в асексуальном спектре.       Девочки давали мне конспекты, когда я не приходил. Они приходили прибраться, когда после плохого периода моя квартира была непроходима. Они слушали мой незатыкающийся рот, когда я начинал болтать о рептилиях. Они всегда были рядом. Они всегда поддерживали меня. Они были моей опорой.       Они давали мне надежду…