💌
Проходит почти месяц. Звонок в дверь звучит разрушающе громко. Чонгук потирает заспанные глаза и идёт открывать, не глядя в глазок, о чём жалеет, потому что не подготовился. — Я за вещами, — Юнги холоден, отстранён. В ответ тишина. Тусклый взгляд сожаления. Мин не смотрит на старого друга, не сумевшего принять его жизненные устои, и решительно проходит внутрь, огибая застывшего истуканом. Невольно замечает беспорядок в квартире. Давит тяжёлый вздох и толкает дверь когда-то своей комнаты. Темно. Привычно пахнет пылью. Щёлкает выключателем, щурится, хотя лампа горит неярко. Оглядывается в поисках сумки. Вещи пихает без разбору. Побыстрее уйти, сбежать от внутреннего дискомфорта, ворочающегося внутри. — Мы можем поговорить? — голос Чона приглушённый, неуверенный. — О чём? Ты вроде ясно выразился в тот раз, — не отвлекается от процесса сбора вещей Юнги. — Я…очень скучаю по тебе, брат, — вздыхает Чонгук. — Брат? — Мин оборачивается, оторопело глядя на осунувшегося, что заметно не сразу, парня. — Ты что-то перепутал, Чонгук. Я же педик, трахающий школьника. Забыл? — Блять. Я очень виноват перед тобой. Очень. Пожалуйста, давай поговорим, Юнги? Прошу тебя, — Гук делает шаг вперёд, всматривается в глаза старшего. — Говори, пока я собираю вещи, — пытается вернуть дистанцию Мин. У него на душе волки воют от тоски по родному человеку, но гордый. Отворачивается, чтобы не поддаться этому жалостливому виду, чтобы не спросить, чего худой такой и квартиру, по какой причине так запустил. — Я облажался. Чертовски облажался, — начинает Чон, зарываясь рукой в волосы. Говорить — не его конёк. Ему безумно тяжело сейчас, но он старается. — Блять, Юнги. Я даже подумать не мог, что ты… Запинается, пытаясь подобрать нужные слова. Юнги щурится, сжимает губы в тонкую полоску, готов к очередному «педик» из уст близкого когда-то, чёрт, до сих пор, человека. — Что ты не по девочкам, — выкручивается младший, как может. — Мы дружили столько лет, и ты ни разу не сказал мне. Ни разу. Не поделился ориентацией, предпочтениями. Не рассказывал о своих отношениях с парнями. Я не верю, что не был близок тебе…но тогда почему, Юнги? — Может, потому что ты ещё в самом начале дал понять, что ярый гомофоб? Что презираешь всех, кто имеет хоть какое-то отношение к геям? — Гей. Ты гей. А я еблан, — удручённо признаёт Чон, безжизненно падая на кровать старшего. Они молчат. Юнги делает вид, что осматривает комнату, не забыл ли чего, но сам думает, что делать? Принимать эти странные извинения? Пробовать говорить? Послать? — У вас…у вас с Чимином всё хорошо? — осторожно интересуется Чонгук. — Ты спрашиваешь из любопытства или с надеждой, что мы расстались и я стал гетеросексуалом? — хмыкает Мин. — Юнги, — умоляющие нотки голоса крошат и без того слабое перед близкими сердце. — Ладно. Нормально у нас всё. Сложности есть, куда без них. Но мы вместе. Я так решил. И решение своё не изменю, — твёрдо отвечает Мин, рассматривая реакцию на лице младшего. — У меня есть виски. Твой любимый. Будешь? — с надеждой, что просматривается даже в глазах. — Чёрт с тобой, хренов гомофоб. Буду, — сдаётся окончательно Юнги.💌
Чимин нервничает. Он грызёт ногти, чего не делал уже лет с десяти, съедает гору конфет и мучает Тэхёна. — Почему он молчит так долго? — вопрос задан в сотый, кажется, раз. — Наверное, ещё собирает вещи, — осторожно предполагает Тэхён одну и ту же версию. — У него не так много вещей, я же был в его комнате! — восклицает Пак. Диалог ходит по замкнутому кругу. Чимин сверлит взглядом телефон. Тэхён — потолок. Он тоже нервничает, но старается этого не показывать. — Всё, я звоню, не могу больше, — хватает мобильный Пак, спешно нажимая кнопку набора номера, подписанного незамысловато «Кот» и уйма смайликов, от которых рябит в глазах. Ким вздыхает. — Юнги, ты в порядке? — голос парня взволнованный, сам он напряжён, как струна. — С кем ты…что? От удивления глаза Чимина открываются так широко, что на секунду Тэхён волнуется. — О чём ты говоришь с этим остолопом? — вспыхивает возмущением юноша, подскакивая с кровати друга. Он напряжённо слушает ответ, щурит глаза, явно злится. — Знаешь, что, Юнги…я переживал, волновался, где ты, в порядке ли ты…но забудь, просто забудь! — Чимин сбрасывает звонок и отшвыривает телефон, благо на кровать, зарывается руками в волосы и резко садится на ковёр посреди комнаты, раскачиваясь. — Что случилось? — Ким осторожно подходит, обнимая плечи друга. — Он с Чонгуком. Представляешь? Тэхён застывает. Он ощущает, как каменеет всё его тело, как перехватывает горло спазмом. Он не может двигаться и дышать. Паника накрывает с головой. — Нет, ты можешь себе представить, — не замечает состояния друга Чимин, как не заметил и ранее, — они там разговаривают! Собеседники, блять! О чём можно разговаривать с этим человеком после всего, что он наговорил обо мне, о нас? После всего, что он… Фу! Пак ощущает себя преданным. Он подскакивает, эмоционально мечется по комнате, не находит себе места, пока вдруг не останавливается, с удивлением разглядывая друга. — Тэхён, что с тобой? Что с ним? Он, кажется, рушится, как и его жизнь. Что Чонгук расскажет Юнги? В каком свете выставит? А Чимин? Он послушает друга, поддержит или выберет свою любовь? Пак примет то, что Тэхён, после всего, что наговорил и натворил Чонгук, поехал к нему, говорил с ним, да ещё и…чёрт возьми. Закрывая лицо руками, Тэ судорожно пытается вдохнуть и не расплакаться. Если он потеряет Чимина, он не выдержит. Друг даже диалог любимого парня с врагом воспринимает яростно. Что же будет, если он узнает, что Тэхён занимался с Гуком…чем? Чем он занимался? Был экспериментом для него? Смотрел с ним порно и позволил дрочить об себя? Стыд, ужас и паника накрывают с головой, вынуждая желать съёжиться до размеров пустоты. — Тэтэ, — голос Пака взволнованный, он крепко обнимает сжавшегося парня. — Я… — Ким хрипло выдыхает воздух с попыткой ответить. В его голове яркой красочной картинкой: как Чимин отталкивает его, злится, как не может принять всё, что успел натворить его горе-друг из-за своей неправильной любви, как он уходит, хлопнув дверью, и Тэхён остаётся один. Совершенно один. — Ты меня пугаешь, дыши, — просит Чимин, пытаясь разглядеть в испуганных глазах ответ о причинах такого состояния. — Я волнуюсь за вас с Юнги, — зажмурившись, врёт Ким. — Очень. — Ты чего,? — хмурится Пак, не понимая такой реакции друга. — Мы же не расстаёмся, я просто…просто не понимаю, почему он не написал, не предупредил. — Да? Тогда я успокоюсь сейчас, — отворачивается Тэхён, не в силах смотреть в глаза другу. — Ты что-то не договариваешь, — Чимин плюхается на кровать, не сводя пристального взгляда со сгорбленной спины. — О чём ты? — тихим голосом. Как же сложно врать. — Это из-за Чонгука, да? — догадывается Пак. — М-м-м… — Тэхёну очень страшно. — Ты всё ещё любишь его? Даже после всего, что он наговорил? — Чимин, я… — Нет, я могу понять. Правда, — останавливает все оправдания Пак. — Мне сложно это принять, не спорю. Но чувства, они же не проходят так быстро. Ты не можешь справиться с притяжением к этому чудовищу, а тут я ещё со своими рассказами про нас с Юнги. Прости меня, пожалуйста, Тэхён. Я херовый друг. — Нет-нет, ты отличный друг, — Ким встаёт, чтобы обнять. Это он херовый друг. И осознание этого больно бьёт под дых. Они сидят в обнимку, молчат каждый о своём. Когда телефон Чимина светится в очередной раз, тихо жужжа среди одеяла, он вздыхает, но отвечает. — Что? — голос высокомерно-обиженный, конечно же. Хмурясь, слушает собеседника, жуёт губы, сдерживая эмоции и все плохие слова, что рвутся в адрес Чонгука. Закатывает глаза, вздыхает. — Ладно, Юнги. Давай поговорим завтра, когда ты будешь трезвым и один, хорошо? — ворчит Чимин. Дождавшись положительного ответа, он со вздохом прощается: — Договорились. Спокойной ночи, Кот, — тон голоса теплеет. Пак мило щурится, и добавляет шёпотом: — И я тебя. Тэхён чувствует, как ёкает его сердце, глядя на эту картину. Он грустно улыбается. Счастье за друга затапливает, но оседает солью на собственные раны. Как же ему тяжело. — Чем займёмся? Юнги останется на ночь у дебила. Может, отметим конец наших каникул парочкой коктейлей? — предлагает Чимин, задорно подмигивая. Да, пожалуй, алкоголь сейчас пригодится, — думает про себя Тэхён, а сам молча кивает, соглашаясь.💌
— Это так странно, — хмыкает Чон, пьяно опираясь на стол и промахиваясь. Сигарета в его руках опасно раскачивается возле кухонной шторы. — Что именно? — Юнги с улыбкой пялится в экран мобильного, едва слыша голос собеседника напротив. — Ты живёшь с ним, будто вы женатая пара. И постоянно торчишь в телефоне, строчишь ему сообщения. Это так не похоже на тебя. Ты светишься, как ебучий фонарь. Я тебя таким только на финале по баскетболу видел, — пепел с кончика сигареты сыпется на пол, Чон подносит окурок к губам, затягивается, щурясь от дыма. — Со мной никогда такого не было, — хмыкает Мин, убирая, наконец, сотовый, и поднимая пьяный, но осознанный взгляд на собеседника. — Ты себе даже представить не можешь, насколько я сам в ахуе от себя. — Выглядишь реально счастливым, — задумчиво разглядывает друга Чонгук. Он затягивается последний раз, прежде чем потушить окурок в доверху забитой пепельнице. — Я рад за тебя. — Тебе разве не противно говорить об этом? — Видеть тебя таким… — Гук подбирает слова, чтобы точнее передать свои впечатления от изменившегося товарища, — спокойным? Умиротворённым? Блять, вряд ли когда-то думал, что смогу эти слова в твой адрес сказать. В новинку для меня такой ты, но это греет мне душу. Ты счастлив — я счастлив. Привыкну как-то к тому, что таким тебя сделал пацан, а не баба. — Время покажет, сможешь ли ты смириться, — фыркает Юнги, делая глоток виски. Рука невольно тянется проверить телефон на наличие новых сообщений. — Где вы живёте? — Чон наблюдает за зависимостью старшего. — На даче у родителей Тэхёна, — отвечает Мин, не замечая мгновенной реакции собутыльника на знакомое имя. Забыв о том, что секундами ранее докурил, Чон подрагивающей от алкоголя (или воспоминаний?) рукой тянется к пачке сигарет, чтобы вытянуть новую. Зажигалка пусто чиркает, не давая прикурить. — Блять, — злится Гук. Вспыхнувший на волшебное слово огонь, освещает глубокую темноту его глаз. На дне зрачков видно, как он собственноручно душит своих демонов, дотла сжигая их в полыхающем пламени. — Ищу жильё, но пока безрезультатно, — спокойно продолжает диалог Мин, тяжело вздыхая об отсутствии пьяненьких хихикающих и соблазнительных сообщений от его малыша. Он, наконец, возвращает внимание другу. — Будешь жить с ним? — Чон странно щурит глаза, словно от дыма. — Да, конечно. Ему к предкам нельзя. Давно пора его оттуда забрать, — сонно ерошит волосы Юнги. — Он всё-таки школьник, — напоминает Чонгук. — В смысле, незаконно забирать его от родителей. — Да им похуй. Ни разу за месяц не позвонили даже, не спросили жив он или нет, — злится старший. — Блять, давай сменим тему, она больная. — Сюда вернуться не хотите? — осторожно спрашивает Гук. — Сюда? — удивлённо переспрашивает Юнги. — Ну, да. — А ты? — Что я? Вообще-то, это наша с тобой квартира. — По закону она твоя, я никогда не претендовал. — Ой, брось, — отмахивается Чонгук. — Мы с первого дня здесь вместе. Я б и не выжил без тебя, хён. Они молчат некоторое время, вспоминая несладкое прошлое. — Спасибо твоей бабке, что отписала на тебя хату, и у тебя есть крыша над головой, — поднимает стакан с алкоголем Юнги. — Да, спасибо ей, — вздыхает Гук. Они опрокидывают в себя содержимое, громко стукают по столу опустевшими стаканами, и щурятся от крепости напитка. — Я скучаю, — признаётся не первый раз за этот вечер Чонгук. — Знаю, — вздыхает Мин. — Я тоже. Но Чимина я не оставлю, брат. Ему я нужнее. — Так не гоню я Чимина твоего. Вместе переезжайте. — Но…ты же… — Ой, хуй с вами, только трахайтесь потише. Дайте мне время привыкнуть. Что-то внутри Юнги подсказывает, что это не очень хорошая идея. Но, наступающая совсем скоро, реальность не оставляет выбора.