Тот, кто сводит Янку с ума

Мокрые осенние дни сменялись зимними холодами. Однако вся влажность осени перешла к двум любовникам, которые стали видеться всё чаще и явно не только для того, чтобы обсудить белорусскую природу и пожаловаться на отсутствие вдохновения. Даже наоборот, теперь они никогда ни на что не жаловались, ведь стали друг для друга решением всех проблем. Вот и сейчас, пока всё тот же серьёзный Якуб сидел за своим рабочим столом, общаясь с кем-то, кто так не вовремя зашёл к нему в гости, Янка на всю работал ртом под столом, вбирая чужой член по самые гланды. Горячая головка приятно упиралась в горло, пульсируя и разливая по горячему маленькому ротику вязкую смазку. — Д-да вот всё, как и всегда — слегка дрогнувшим голосом отвечает гостю Якуб, лицо которого слегка покрылось румянцем, а дыхание заметно участилось. Лишь взглянув на его лицо, Купала понимал, что, видимо, мстить писатель ему явно собрался и не факт, что это будет приятно. — Дорогой друг, с тобой всё в порядке? — с слышимым беспокойством интересуется незванный гость, приложив руку ко лбу поэта, как бы проверяя температуру. — Да, не беспокойся, просто ду-у-ушно тут — растягивая буквы, чтобы перекрыть стон, отвечает ему Колас. — Душно? Ну не знаю, как по мне тепло, даже немного прохладно. Вот чёрт, прости, я бы посидел с тобой ещё, однако меня ждёт жена. Через несколько минут гость скрылся за дверью под наигранную жалость в голосе хозяина квартирки. В комнате тут же послышался сладкий стон поэта и довольные причмокивания Янки. — Вот ты… нахал — бубнит поэт, кончая в тёплый рот своего любовника. Густая белая жидкость слегка просочилась между губ сидящего под столом парня. Однако тот, ни секунды не мешкая, проглотил всё, облизываясь, как кот. «Как кот…» — проносится в сознании Коласа раз за разом. Тут в светловолосой голове возникли совсем не светлые мысли. Он вдруг представил, как, поменявшись с Янкой местами, вырывает из его горла сладостные стоны, заставляя прогибаться под ним, как последняя шлюха. От подобных фантазий в штанах, которые успел натянуть Якуб, снова вдруг стало тесно, будто пару минут назад он и не ёрзал на месте от превосходного минета. — О-ой — сладко протянул Янка — кто-то снова возбудился. Якуб лишь молча встал и куда-то ушёл, провожаемый внимательным взглядом глаз цвета их ориентации. Колас вернулся только через пару минут, держа в руках одежду, подозрительно поблёскивающую в свете огня. — Надень это — серьёзным, даже несколько приказным тоном сказал Якуб. Янка, решив не спорить, принял из рук любовника то, что трудно было назвать одеждой. Он ушёл в другую комнату из-за неизвестно откуда взявшегося смущения. Удивительно, он столько раз брал Коласа на столе, перед распахнутым окном, да где угодно, однако смущается просто от вида латексного костюма, который ему предстоит надеть. Вышел он только когда его звали уже раз седьмой. Коласу не терпелось побыстрее показать его любовнику его новое место в их отношениях. Вид обнажённого парня в латексных чёрных шортах с кошачьим хвостом, таком же топе и с ободком на голове в виде кошачьих ушек вызвал в штанах такой родной каменный стояк. — Ну что, хозяин, ты доволен? — пошлым полу-шёпотом произнёс Янка-БРСМ-Супер-Кот. — Ещё как — поэт похлопал себе по коленям, после чего парень-кот послушно сел, обвив руками чужую шею. По телу бывшего актива скользил язык Якуба, к которому периодически подключались губы и зубы, оставляя в некоторых местах наливаться краской будущие засосы. Податливое тело выгибалось навстречу ласкам. Из раскрытых губ писателя доносились пошлые стоны и мычание. — Какая чудесная мелодия льётся из твоих прекрасных уст — томным голосом произносит Якуб прямо над ухом любовника, опаляя его горячим дыханием. В ответ слышится лишь довольный смешок старшего и резкий вскрик, вскоре переходящий в стон из-за того, что Колас решил, что будет хорошей идеей укусить нежную кожу на шее любимого. Прилбдия длились недолго. Янка в скором времени начал чуть ли не со слезами ёрзать на месте, буквально умоляя Коласа трахнуть его. Уговаривать его долго не пришлось, поэтому Купала в скором времени уже стоял под столом, опираясь лишь на локти и колени, максимально подняв бёдра кверху. Привычные стенам кабинета стоны и разговоры прервал оглушительный звук шлепка по упругим ягодицам, частично скрытым под латексом. Превосходный звук. Никакая девушка не сравнится с этим парнем. — Войди уже наконец! — вывел поэта из мыслей молящий вскрик Купалы. На покалывающий от возбуждения член Якуба налилась холодная смазка, которую сразу же растёрли умелые пальцы по всей длине. Спустя жалких 30 секунд, а может больше или меньше, какая нам разница, пульсирующая головка оказалась у такой манящей дырочки. Поэт вошёл резко и, не давая «Супер коту» привыкнуть, сразу двигался вперёд назад. Поначалу слышались лишь вскрики и мольбы о том, чтобы тот успокоился. Но всё это не было услышано. Но да и пусть, ведь Янка стал вдалбливаться, точно попадая по простате, чем вызывал громкий вскрики-стоны. — Давай котик, покажи свою мордашка — с безумными огнями в глазах произнёс Колас Янка, под напором чувств, не сопротивлялся. Из открытого рта высунулся язык, а глаза закалились куда-то вверх, из-за чего казалось, что поэт может увидеть собственный мозг. Однако «хозяину» этого коточеловкка очень не понравилось то, что он не видит желанное лицо во всей красе. Он не придумывает ничего лучше, кроме как сжал волосы Купалы и потянуть на себя так, что теперь на лице появился и небольшой отголосок боли. Но на тот момент это никого не волновало. Для них существовали только они и их тела. Делая очередные грубые толчки, Колас резко замирает, во всю длину оставаясь в парень. – Что ты... - не успевает договорить Купала, как чувствует внутри себя тёплый наполнитель, который в скором времени немного просачивается и стекает вниз, капая на пол. – Я помогу тебе с этим - говорит над ухом Якуб, положив свою руку на пульсирующий член нижнего. Рука умело начала водить по всей длине, большой палец иногда массировал головку. И вот, белая жидкость выплеснулась, пачкая пол и руку поэта. А после, под тихое "умница", брошенное Якубом, белая жидкость партнёров смешивается, так как Колас всё же выходит из разгорячённого, но уже уставшего тела. Оба сидят в тишине ещё несколько минут. Один переводит дух от того, что с ним сейчас произошло. Его терзают мысли о том, как он завтра встанет. Другой же, блаженно прикрыв глаза, развалился на своём кресле. Тишину портит лишь тихий морозный ветер, гуляющий за окном. – Повторим? - спустя какое-то время спрашивает Якуб. – Повторим - слышит он в ответ охрипший голос.