Proposition/Предложение

ТЕО. Тео в последний раз вышел из Большого зала в качестве ученика Хогвартса. Он думал, что что-то почувствует: может, облегчение или легкую грусть. Но ему хотелось просто закурить и дождаться Гермиону с Драко. Он с улыбкой вспомнил, как Грейнджер бросила в его сторону самый очаровательный обиженный взгляд, когда он закончил экзамен раньше нее. Нотт прошел мимо девушки и дернул за локон, на что она тихо хмыкнула и лишь быстрее застрочила пером, будто пыталась нагнать его. Тео подумал о том, как позже вытрахает ее за это. Потом он словил полуприкрытый взгляд Драко – тот самый, который заставлял его член твердеть – и самое надменное в мире “чертов зубрила”. И снова Тео подумал, как потом сотрет это его выражение в постели. Нотт лишь досадно цокнул и мимолетно потрепал платиновые кудри. Тео часто говорил, что он человек простой, и по большей части это была правда. Ему нравилось то, что нравилось, – список был невелик и состоял в основном из того, что было вредно для человека в больших количествах. Но он считал, что заслуживает этой дряни, что помогает ему забыться хотя бы на мгновение. Забыть о Драко, принявшем вместо него метку, забыть Отца, которого рано или поздно освободят из Азкабана, и забыть, что, по всей вероятности, ему придется убить его собственными руками. На взгляды проходящих мимо ведьм Тео только вздохнул: он успел привыкнуть к тому, что на него вечно кто-то поглядывает с тех пор, как он внезапно подрос на четвертом курсе. Парень одарил их фирменной улыбкой, запустив пальцы в волосы. Громкие шаги эхом раздавались по тихому коридору. По идее сейчас он должен был паковать вещи, но пока что он собрал лишь необходимое для их завтрашней поездки: флягу, самокрутки и читаемого сейчас “Дориана Грея” Оскара Уайлда. Первым пунктом была Австралия, так что он посчитал, что ему нужно лишь самое необходимое. Тео машинально достал косяк из спутанных кудрей и уже собирался зажечь его, как услышал знакомый голос, который так любил. – Теодор, не посреди коридора же. – А что мне сделают? Оставят после занятий? Он неспеша обернулся, с ухмылкой на лице встречаясь взглядом с Гермионой. Мерлин, она – воистину самая прекрасная ведьма из когда-либо встреченных им. Тео взглянул на ее пышные кудри, небрежно закрепленные палочкой, и подумал, что его собственные непослушные волосы вытянули из него уже немало галлеонов. Каждый раз, когда Тео замечал серебряные или зеленые пряди, тело пробивала дрожь от радости и гордости. Их Гермиона. Они завоевали эту прилежную Принцессу Гриффиндора. Ему стоило немалых усилий, чтобы не задержать взгляд на ее груди, непростительно хорошо сокрытой свитером. Он оглядел тонкую талию и стройные ноги, скрывающиеся под ненавистными гольфами, которые хотелось медленно стянуть, отбросить куда подальше и… – Снова грязные мыслишки, м? Тео? – прошептала Гермиона ему на ухо, стоя на цыпочках и лукаво улыбаясь. Внезапно окруживший парня аромат кофе и ванили заставили почувствовать, как брюки стали тесноваты. Ухмылка стала еще задорнее. – Как и всегда, – сказал он, сминая ее губы. Медово-карие глаза распахнулись, очаровательный румянец расползся по веснушчатым щекам. Тео задавался вопросом, знала ли ведьма, что на ее милом личике отражались все ее мысли и эмоции? Например, Теодор Нотт точно знал, когда именно Гермиона Грейнджер влюбилась в него. Это случилось в начале семестра, когда он усадил ее к себе на колени и когда с полных губ сорвался тихий стон. Пусть девушка не осознавала этого тогда, но Тео запомнил трепет от того, как легко она пала в его руки. Она и понятия не имела, что нравилась ему уже долгие годы. Мерлин, его буквально трясло от этой близости с ней, он был рад, что ему удалось это скрыть. Тео, вероятно, спугнул бы ее, дай он волю чувствам и закричи на весь зал: “Я, черт подери, влюблен в тебя, Гермиона Грейнджер!” У волшебницы все было проще: как только она осознала его к ней влечение, она с головой окунулась в эти чувства. Да, было гораздо проще, чем с тем же Драко. Драко был для него… всем. Его победный приз за долгие годы тоски, годы очевидных знаков внимания, безмолвного плача в общажных душевых и стенаний о том, каким надо быть идиотом, чтобы влюбиться в лучшего друга. Для Драко он сделает все. Сам блондин не знал всю глубину чувств Тео, и он предпочитал, чтобы так все и оставалось, ведь за ним по-прежнему следовала тень живущего в поместье Люциуса, запрещающего им встречаться и гробящего их жизни. Тео всегда задавался вопросом, что, быть может, Люциус просто завидовал тому, что не мог подставить кому-либо задницу и расслабиться хотя бы на гребаную секунду. Нотт с улыбкой вспомнил, как передал Министерству анонимную наводку о его многочисленных компрометирующих артефактах, спрятанных в поместье. Когда за ним пришли, Тео наблюдал сверху, перегибаясь через перила. Люциус смотрел ему в глаза, его руки были закованы, но на губах играла ухмылка: он знал, что это сделал Тео. Но Нотта это не сильно волновало – в ответ он торжествующе улыбнулся, помахал ему рукой и, пока тот видел, притянул Драко в непристойно страстный поцелуй. “Заприте этого ублюдка” – подумал Тео, когда увидел очаровательную улыбку Драко. Если бы только Люциус не поставил его перед выбором – принять Черную метку в качестве наказания за отношения с Тео или насильственно стать Пожирателем смерти за то, что “извратил его сына” – тогда бы все обошлось малой кровью. Тео со вздохом подумал о том, что, скорее всего, ему придется избавиться и от этого ублюдка, когда закончится его заключение. Впрочем чего сейчас заморачиваться. Надо решать проблемы по мере их поступления. Раздумья прервал голос Гермионы. – Как думаешь, Драко скоро закончит? Нам нужно упаковать вещи, не хотелось бы делать все впопыхах, – сказала она, закусив губу и переплетая их пальцы. Тео тихо сглотнул. Он выдыхал дым в сторону на коридорные портреты, укоризненно смотрящие на него. – В наши дни у молодых волшебников никакого уважения, – фыркнул тучный мужчина с одного из них. Тео ему только подмигнул. Уже в гостиной Гриффиндора у портрета Полной Дамы Гермиона спросила: – Не хочешь пойти со мной? Она одарила его той самой улыбкой, от которой сердце колотилось быстрее. – По моим данным, ты еще не упаковал ни единой вещи. – Драко рассказал? – Пэнси, – ухмыльнулась Гермиона. – Ябеда, – усмехнулся Тео. – Хорошо, встретимся в башне, и ты сможешь все как следует осмотреть, дабы убедиться, что я все сделал правильно. – Пытаешься прыгнуть выше головы? – спросила девушка, скрестив руки на груди. В этот момент какой-то гриффиндорец прошел мимо нее, грубо толкнув плечом. Гермиона медленно перевела взгляд на него, приподняв бровь, ее губы плотно сжались. Тео наблюдал, как она буквально проглотила слова извинений и вместо этого перегородила путь волшебнику. Она сверлила его взглядом до тех пор, пока он не покраснел и не пробормотал: "Простите". Затем девушка слегка улыбнулась и отошла в сторону. Тео чуть ли не распирало от гордости. Гермиона уже не была той, кто малодушно опустит голову. Его храбрая ведьма всегда выступала за обездоленных, сломя голову бросаясь в бой. Но она же часто ставила других на первое место, вместо того чтобы заботиться о себе. В ней всегда была эта крупица неуверенности, Тео видел это. Когда Гермиона имела дело с людьми, она старалась не стоять у них на пути, вся будто сжималась, считая, что иного она не заслуживает. Но Нотт с восхищением наблюдал, как в течение нескольких месяцев Гермиона медленно отказывалась от этого, неоднократно выдвигая себя на первый план. Этого хватило, чтобы окончательно утонуть в любви к ней. Поддавшись порыву, он наклонился и глубоко поцеловал ее, прикусив нижнюю губу, прежде чем отстраниться. – Чего это ты? – спросила волшебница с немного сбитым дыханием, щеки порозовели. – Мне нужна причина, чтобы поцеловать свою девушку? – Полагаю, что нет, – смущенно сказала она, опуская взгляд. – Встретимся, как закончишь. Она вырвала еще один поцелуй, перед тем как скрыться в общей гостиной Гриффиндора. Тео неспеша спустился в Большой Зал, чтобы дождаться Драко. Тот уже сидел в коридоре, болтая длинными ногами, и читал парящую перед ним книгу. Это был туристический путеводитель по Сиднею. Тео усмехнулся, подошел ближе и положил руку ему на плечо, отчего тот невольно вздрогнул. – Наконец-то все закончилость, – сказал Нотт, садясь рядом. Драко усмехнулся, засовывая книгу обратно в сумку, и поцеловал Тео – поцеловал так, что захотелось прямо сейчас затащить его в спальню. Но вместо этого он прижался носом к шее блондина, осыпая горячими поцелуями кожу, когда Малфой с тихим стоном откинул голову. Тео мог сделать что угодно ради этих звуков. Он улыбнулся, прежде чем отстраниться удовлетворенно вздохнув. Они сидели так несколько мгновений, прижав бедра друг к другу, погруженные в свои мысли. Именно здесь, в Хогвартсе, Тео многое узнал о себе: о том, что на самом деле он был умен, вопреки злостным убеждениям Отца. Именно под звон этих слов Тео готов был из кожи вон лезть, чтобы доказать обратное. Именно в Хогвартсе он нашел настоящую семью, пусть они и встретились, будучи еще детьми, но это переросло в нечто прекрасное, жизненно необходимое по мере того, как с каждым годом эта связь укреплялась. Драко, Пэнси и Блейз. Именно здесь они осознали свои сексуальные предпочтения. То, как он все чаще не мог отвести взгляд от одного блондина, то, как внутреннее смятение боролось с жесткими кулаками отца всякий раз, когда он возвращался в родное поместье. Но каждый раз, когда он снова смотрел на Драко, их взгляды пересекались, давая понять, что эти чувства взаимны, и тогда уже всякое наказание стало казаться сущим пустяком. После того, как он получил свою звезду, уже ничто не имело значения. Драко медленно скользнул рукой, переплетая их пальцы и нежно сжимая их. – В итоге мне придется собирать твои вещи, я прав? – спросил он с многострадальным вздохом. Тео весело рассмеялся. – Скорее всего. – Ты настоящая заноза в заднице. – Иначе ты бы меня не полюбил. Хогвартс для Тео был всем. Безопасной гаванью. Полем битвы. Путем вперед. Он посмотрел на замок, на изношенные непогодой камни. Хогвартс спас его. Но теперь пора его покинуть: за эти семь с лишним лет он получил все, что было нужно. Пришло время двигаться дальше.

***

ДРАКО. Драко олицетворял лучшего парня на свете. По крайней мере так он думал, аккуратно упаковывая вещи Тео в чемоданы. Закончив, он растянулся на кровати, вдыхая запах волшебника, который буквально поселился у него, – аромат кедра и сигарет, который всегда следовал за Теодором Ноттом. Он провел рукой по лицу, пытаясь сообразить, что еще им нужно подготовить к завтрашней поездке. Драко, честно говоря, до сих пор не мог поверить в то, что они отправятся в годичное кругосветное путешествие. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Но даже сейчас Малфой по-прежнему чувствовал, как внутри все предательски сжимается от тревоги: так всегда происходило, когда наступали перемены. Постоянство стало спасательным кругом, за который он отчаянно пытался уцепиться с навязчивой идеей, которую никак нельзя было назвать здоровой. Но он действительно не мог относиться к этому спокойно. Он истошно пытался не упасть в эту яму, не желая доводить Тео с Гермионой до того же уровня тревожности, которого достигал сам каждый раз, когда в жизни что-то было неизвестно. Он мысленно пробежался по списку маршрутов, вспоминая точки аппарации, местонахождение всех достопримечательностей, которые Гермиона и Тео хотели посетить, прикинул расстояние. Он предупредил маму о плане действий на случай непредвиденных обстоятельств, если что-то пойдет не так, убедившись, что она тщательно все запомнила. Драко никогда не сможет расслабиться, по крайней мере полностью. Слишком много шрамов – как скрытых, так и видимых – давили на него, заставляя постоянно пребывать в состоянии боеготовности. Однако он понял, что уже научился сдерживать свои порывы. Он мог подавить тревогу в себе, давая волю лишь будучи наедине с собой. Он стал справляться лучше, пусть незначительно, но и того было достаточно. Постепенно и уверенно – так он привык действовать. Это объясняло его многолетнее притворство: как он якобы не замечал влюбленности Тео, пока однажды ночью не позволил себе принять это. Как и то, что лишь на седьмом курсе он смог сделать шаг навстречу Гермионе, позволив себе насладиться этим моментом счастья. Словно по зову, девушка просунула голову в спальню Тео, ее медовые глаза остановились на нем с искренней улыбкой на лице. Сердце Драко сжалось, он сел на кровать и ухмыльнулся ей в ответ. – Знала, что найду вас здесь. Тео сказал, что ты поможешь собрать ему вещи, так что я поняла, что ты все сделаешь сам. – Он беспомощен, словно ребенок, у меня не было выбора. Гермиона, казалось, обладала сверхъестественной способностью точно знать, в чем нуждался Драко, способностью услышать невысказанные мысли, о существовании которых даже он сам не подозревал. Нежные руки потянулись к его плечам, и девушка начала массировать их. Волшебник с тихим вздохом откинул голову. – Все время такой взволнованный, – прошептала она. Он мягко рассмеялся, позволив себе растаять от ее прикосновений. – Ты была бы такой же, имей ты двух засранцев под крылом. Гермиона с улыбкой поцеловала его в лоб, продолжая прижимать изящные пальцы к его плечам. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но ее прервала ворвавшаяся в комнату Пэнси: – Где Тео? Он украл мой любимый шарф, я точно знаю. Она нахмурилась, уперев руки в бедра, и оглядела захламленную комнату. Драко громко вздохнул, потер переносицу и снова взглянул на посмеивающуюся Гермиону. – О чем я и говорил, – пробормотал он, поворачиваясь к Паркинсон. – Если тебе нужен воришка, увы, сегодня не твой день: он в библиотеке, торгуется с мадам Пинс из-за просроченных штрафов, – сказал Драко с едва сдерживаемой нежностью. Пэнси раздраженно фыркнула и начала рыться в одежде, бросая то, что не было ее шарфом, в открытый чемодан. Драко снова взглянул на Гермиону, у которой появилось то самое выражение на лице, когда она пыталась держать себя в руках: ее глаза слезились, веснушки четче выделялись, а румянец заливал ее щеки. – Пэнси, я почти уверена, что видела шарф в той куче, – сказала она небрежно. Драко закрыл глаза, потому что физически не мог смотреть на нее, когда она вела себя так коварно. Ему захотелось трахнуть ее на кровати Тео, и не важно, был ли кто-нибудь еще в комнате. Пэнси еще порылась в вещах, так же бросая ненужные в чемодан. – Гермиона! – воскликнула она, так и не обнаружив того, что искала. Девушка быстро подошла, делая вид, что ищет взглядом шарф, нахмурилась. – Ой, точно! Я видела, как он скинул его в ту кучу рядом со шкафом в прошлый раз. Он сбросил его вместе со свитером. Пэнси насупилась и, прожигая обоих взглядом, скрестила руки на груди. Драко обменял бы все галеоны мира, чтобы вновь пережить этот момент, когда Пэнси открыла рот, чтобы что-то сказать, перед тем как буквально взорваться от негодования. – Вы двое – точно два сапога пара, – огрызнулась она. Драко растянулся на кровати, улыбаясь ведьмам. – Что я сделал? – Иди к черту, Дрейк! Если этот мерзавец не вернет мне шарф, я пойду в ближайший бутик, куплю по одному в каждом цвете и запишу их на твой счет! – И почему расплачиваться всегда мне? Тео богат в той же мере, как и порой невыносим, – протянул Малфой, играя с нитками изумрудно-зеленых простыней. – Потому что ты наш сладкий папочка, – раздался голос Тео. Вслед за ним в комнату вошел Блейз. Все повернулись, чтобы посмотреть на него и на шерстяной зеленый шарф. Пэнси выглядела так, словно вот-вот упадет без чувств, но вместо этого она подбежала и с силой дернула шарф, схватившись за конец, тем самым петлей затянула его на шее Тео. Нотт тут же закашлялся, хватаясь за него в попытке оттянуть и глотнуть воздух. – Помогите! – прохрипел он. Гермиона подбежала к Паркинсон и попыталась успокоить ее, похлопывая по плечу. – Он же не со зла, Пэнс, пусти его. Блейз тоже старался снять шарф с Тео, то ли чтобы спасти его, то ли просто чтобы дать Пэнси то, что она хочет, – Драко понятия не имел. Он просто знал, что, наблюдая за ними – за истерически хохочущим Тео, за пытающейся убить его Пэнси, за Гермионой и Блейзом, которые делают все, чтобы сохранить относительный мир – он чувствовал, что обрел счастье, которое не мог даже вообразить. Образы мелькали в его сознании. Наложение Темной метки. Ненависть к Гермионе и растущая с каждым днем любовь к ней. Путь осознания, что его лучший друг оказался сердцем его созвездия. Страх всего и всех. Незнание, как спасти их всех, защитить свой маленький мир и людей, за которых готов умереть. Понимание, что этот страх больше не управляет его жизнью. То, что теперь он может встречаться с парнем и магглорожденной ведьмой, что он может путешествовать по гребаному миру и не беспокоиться о том, что может умереть. Было трудно отказаться от этого бешеного темпа, но Драко знал: с годами он привыкнет. Но пока что он был собой доволен. Счастлив. Невероятно счастлив. И в том, что каждое утро он начинает с принятия этого факта, нет ничего страшного. Медленно, но верно. Он громко вздохнул. – Кто-нибудь хочет завалиться в “Три метлы”? Я угощаю. Перспектива выпить огневиски заставила всех четверых успокоиться. Тео передал шарф Пэнси, Гермиона подошла, чтобы взять Драко за руку, а Блейз прошептал Пэнси, что он просто пытался убедиться, что Тео не умрет, потому он сосредоточился на нем, а не на шарфе. Собрались алкаши. Драко поднялся, взял ладонь Тео в свободную руку. – Погнали.

***

ГЕРМИОНА. Естественно, “Три метлы” были переполнены. А Тео по-прежнему откровенно пялился на ее задницу, пока они пробирались сквозь толпу. Гермиона улыбнулась ему через плечо, давая понять, что все видит, и странное чувство дежавю накрыло ее. Нотт усмехнулся. Милый предсказуемый засранец. Им удалось найти свободный столик, хоть немного скрытый от других посетителей, и девушка вздохнула с облегчением: отсюда она видела дверь и в случае чего могла избежать нежелательных встреч. Казалось, весь седьмой курс в завершении последнего дня в Хогвартсе совершил набег на бар. Впрочем, если учитывать, через что все прошли, удивляться было нечему. Им принесли пять полных кружек с крепким сливочным пивом. Они чокнулись, пенистая жидкость расплескалась и потекла по стенкам, пока вся компания ухмылялась и отхлебывала. Единственным тостом было “провести следующий год, ничего не делая”. То были слова Блейза, но Гермиона чувствовала, как они отзывались в ней. Волшебница откинулась на спинку кресла, сидя между Драко и Тео. Она подняла голову, чтобы посмотреть на каждого из них, и от взгляда на них сердце переполнилось эмоциями, которые выплеснулись так же, как только что выпитое сливочное пиво. Скажи раньше Гермионе, что последний день в Хогвартсе она проведет за столом, полным слизеринцев, она бы рассмеялась. Громогласно и безудержно. Но сейчас причиной того смеха были те самые слизеринцы. Она взглянула на них. На Тео снова был шарф Пэнси, потому что он жаловался на холод и она бросила его парню в лицо в приступе раздражения. Легкая улыбка играла на их губах, и Нотт поцеловал ее макушку. Он исподтишка выпускал дым в воздух каждый раз, когда официантка поворачивалась к ним спиной и подмигивал Мардж, когда та ловила его ласковым шлепком по затылку. Блейз прижался к Пэнси и громко рассмеялся над словами Драко. Гермиона знала, что к концу лета он собирается сделать Пэнс предложение: Блейз сам им рассказал, когда спрашивал, будет ли для этого подходящим местом Амальфитанское побережье. Гермионе уже не терпелось приехать в Италию на поздравительный ужин. Драко, небрежно положивший руку ей на плечи, отхлебывал пиво и очаровательно улыбался. Для Гермионы перемена в Драко была самой разительной. Из шумного первокурсника, озлобленного на весь мир, с кровными предубеждениями в придачу он превратился в сдержанного, блестящего, любящего и заботливого мужчину, который преодолел больше трудностей, чем кто-либо другой, сидящий за этим столом. Он был рядом в ее худшие и лучшие времена. Гермиона почувствовала, как он рассеянно поглаживает ее предплечье, и еще больше прижалась к нему. Серые глаза устремились на девушку, и они были полны такой любви, что она почувствовала, как ее глаза заблестели в ответ. – Я люблю тебя, – тихо сказал Драко. Волшебница улыбнулась и чмокнула его в подбородок. – Я тоже тебя люблю, – прошептала она на ухо. Отпрянув, она заметила взгляд Гарри. Он остановился у их стола, держа Джинни за руку. Похоже, они тоже праздновали последний день семестра вместе со всеми. Зеленые глаза с любопытством наблюдали за Гермионой, отчего у нее сперло дыхание. Она не привыкла к этому: видеться с тем, с кем они были лучшими друзьями. С тем, кто был ей братом, с которым она сражалась бок о бок, который делился с ней своими секретами. Было странно находиться рядом с ним. Гарри слегка поднял кружку перед ней. – Поздравляю, Гермиона, – мягко сказал он. Девушка почувствовала, как Драко напрягся, и улыбнулась. – И тебя, Гарри. Он слегка улыбнулся, а затем кивнул остальным за столом. – И всех вас. Затем его спешно утащила Джинни, не проронив ни слова. Но для Гермионы этого небольшого признания, этого краткого общения с Гарри было достаточно. Она оглядела сидевших за столом друзей, которые смотрели на нее с беспокойством, от которого заныло сердце. Девушка пожала плечами и сделала еще один большой глоток сливочного пива. – Ну что ж, к черту, – невозмутимо сказала она. Тео разразился заливистым смехом, попутно целуя ее в обе щеки. Гермиона почувствовала, как Драко расслабился. Тео, Пэнси и Блейз снова начали болтать, Драко же придвинулся ближе, усадил ее к себе на колени и уткнулся носом в шею. – Точно все в норме? Она мягко улыбнулась, взглянув на его бледные руки, обвивавшие ее талию. Отчетливо была видна татуировка. – Я более чем в порядке. Мы выбрались, Дрейк. Разве это не безумие? Он улыбнулся ей в шею, крепче обняв. – Сумасшествие. И все же все так и есть. Навсегда благодарен вам, идиотам. – Хочешь что-то сказать, Драко? – спросил Тео с ухмылкой на лице, с любовью наблюдая за ними. Малфой нахмурился, его лицо слегка порозовело, он упер взгляд в стол. – Я благодарен всем вам, придурки, – сказал он уже громче. Блейз схватился рукой за сердце, а Пэнси хихикнула, заказывая еще одну порцию выпивки. Тео просто откинул голову на спинку, глаза его были закрыты, а на лице играла глупая улыбка. – Твои слова – мед для моего члена. – Правильно “мед для моих ушей”, Тео, – Гермиона засмеялась. – Моя версия мне больше по душе. Все разразились хохотом, и Гермиона улыбалась так сильно, что у нее заболели щеки. Она была в порядке. Более чем в порядке – она была счастлива. И это не было ложью.