Предрешенная судьба.

      Слова Карениной не на шутку задели Роману, причем дело даже не в обиде, а в том, что ее они заставили начать саморефлексировать. Многим знакомым Ани так или иначе хотелось брать с нее какой-то да пример: самодисциплина, усидчивость, терпеливость, уверенность в себе, начитанность, успешность почти во всех своих начинаниях… Впрочем, Монеткина тоже сильно от них не отличилась. Иногда ее, также как и других, раздражала та чрезмерная и душащая правильность, ведь в целом наличие мелких минусов ― это совершенно нормальное для каждого человека явление. Еще периодически казалось, что Каренина как будто немного нереальна, потому что она редко показывала и намека на подобие радости или, наоборот, печали. Конечно, Романа и подумать бы не могла, что по правде она очень устала от всего того школьного гнета и полученного клейма, но об этом стоит рассудить позже.       Сейчас главная проблема ― это дела, которые Монеткина успела опрометчиво натворить. Не выпуская телефон из рук, она зашла в другое приложение и принялась строчить уже видящей третий сон Желтковой. Хотелось сформулировать все мысли в одном большом сообщении, чтобы они смотрелись и воспринимались более серьезными, да и самой Романе казалось, что короткие предложения и их обрывки будут выглядеть не очень собрано.       «Лиз, слушай, я тут подумала и поняла, что забыла тебя предупредить. Видишь ли, я не могу оценить всю ситуацию с первого раза и сравнить твою версию с чьей-либо еще. То, что я предложила тебе сделать, ― это только то решение, к которому я смогла прийти исходя из твоих же слов. Ну, я тебе не самый обдуманный и взвешенный план предложила, так что тебе лучше самой как-нибудь разобраться, прятаться вот так или нет. Может, все и правильно, но ты уж как-нибудь сама сделай вывод», ― несмотря на предупреждение Романа продолжала верить в то, что предложенная ей идея остается лучшей. Ей бы хотелось написать погрубее и прямее, дескать, «ты, Лиз, вправе сама выбирать между потерей всего и следованием моим идеальным указаниям».       После отправки того сообщения почувствовались облегчение и чистота остатков совести. Можно было со спокойной душой продолжать заниматься своими делами, а в случае Романы ― продолжить просматривать соцсети. В рекомендациях показался вчерашний пост Лизы, в котором фотография держащей в руках книгу Ленской, которая сидит на лавочке в парке, подписана стихом Есенина:       «Забыть тебя? А с кем я буду…       Печали, радости делить?       Пусть лучше все меня забудут,       Чем я смогу тебя забыть».       От моментально накатившего раздражения губы Романы сжались до той степени, что кожа на них аж побледнела. Когда человек чем-то недоволен, он старается найти как можно больше минусов в тех вещах, которые его не устраивают. Монеткину это тоже не обошло, поэтому она решила свысока оценить сначала внешность, а потом и характер Ленской. Конечно, ей не понравилось «слишком наивное» выражение Сашиного лица, которое напомнило и о ее излишней мягкости. У Романы в голове не укладывалось то, как Ленская не замечает странного поведения Лизы, раз она ходит такой нервной, а Саша попросту закрывает на это глаза, если судить по тому, что Желткова ни разу не упоминала, как ее пара пыталась ее утешить или помочь хоть чем-нибудь. Именно так Монеткина в целях потешить свою надменность опустилась до уровня предрассудков и оценки ситуаций, которые она даже лично не заставала, а только слышала пересказ одной из сторон. Хотелось обсудить это с кем-нибудь вторым; с Карениной сплетничать точно бесполезно, а критиковать Лизину девушку ей же в лицо будет как-то неудобно и некрасиво. Вдруг Романа вспомнила и о другой своей подруге, которая не брезговала покопаться в чужом белье.       Ром: пересланное сообщение       Гермес: ?       Гермес: Кстати, что по литературе задавали?       Ром: Подготовить анализ героев «горя от ума»       Гермес: Аа, спасибо       Гермес: А это что было вообще?       Гермес: Ну, пост       Ром: Короче, Саша в этих отношениях вообще никакая       Гермес: А что там?       Гермес: Ты же с Лизой дружишь       Ром: Ну во-первых их отношения, если так посмотреть, появились почти из ниоткуда и развалятся, наверное, тоже на пустом месте       Ром: Еще вторая четверть не закончилась, а Лиза с ней и фотки выкладывает, и гуляет постоянно       Гермес: О, а как они с Лизой вообще начали встречаться?       Ром: Это вообще песня       Ром: Она просто к ней пришла и такая «слушай давай встречаться»       Гермес: Хахахаахах       Гермес: А разве у Лизы не всегда так было?       Ром: Да не       Ром: Она же обычно сначала дает за собой поухаживать       В какой-то момент у Романы проснулась только очистившаяся совесть. Не сказать, конечно, что она ее грызла, ― скорее неприятно облизывала шершавым языком. Она ведь обсуждает человека, который был с ней не один год подряд, с другой своей подругой, несмотря при этом на то, что еще недавно она утверждала, что, напротив, только рада за них и не желает им ничего, кроме хорошего. Впрочем, Монеткина искренне интересовалась, как поживает ее подруга со своей половиной, вот только где-то глубоко в мыслях она спрашивала о новостях лишь в надежде на то, что все у них только ухудшается и стремительно близится к развалу. На этой мысли она поймала себя только сейчас, сразу же опустив взгляд под грузом каких-никаких остатков собственной совести. Гордости, к сожалению, осталось больше, чем совести, поэтому все ее флагеллантство закончилось на выводе, что со своим любопытством она ничего сделать не может.       «Будет хорошо, если они расстанутся», ― такую мысль и, впрочем, мотив, помимо Романы, родила также Ставрогина. Alice тоже увидела ту фотографию, и сильно радоваться это ее не заставило, хотелось снова надавить на Лизу, но тогда она переусердствует, и получится еще хуже. Опять приходилось что-то придумывать, да и в целом при воплощении своих грандиозных и чуть ли не гитлеровских планов на Лизу Алиса успела поменять ход действий столько раз, сколько за всю свою жизнь еще ничего не меняла. Но самым досадным было то, что она понимала, чем же именно Ленская могла ее зацепить так, чтобы не хотелось от нее уходить, ведь Alice и сама понимает, каково быть близким человеком для Саши. Невинная очаровательность вперемешку с умением поддержать разговор и вежливостью все же имели в себе что-то особенное и привлекательное, даже несмотря на то, что такой образ зачастую считается неинтересным и каким-то слишком банальным. К таким обычно даже не приглядываются лишний раз, всем хочется выделиться, но проще всего это делается выставлением своих травм и минусов напоказ. Также большинство таких пубертатных язв, как Лиза, утверждают, что в отношениях должен быть «огонек».       В итоге Alice приняла решение пока отстать от Лизы и заняться вопросами о сдаче экзаменов. Она и без того успела потратить немало времени на свою ненаглядную, поэтому сейчас лишние минуты терять ни в коем случае нельзя. Отключив уведомления на телефоне, Ставрогина села за книги и, просматривая отправленную страницу с заданиями, записывала ответы, решения и все остальное в тетрадь. Так проходил не один ее вечер, ведь поступить в хороший вуз все же хочется, а жертвовать для этого нужно не меньше. По окончании и выполнении всех заданий прошло достаточно времени, чтобы начать готовиться ко сну. В планах Алисы было снова поговорить с Желтковой утром.       Пришлось выйти из дома пораньше, чтобы поймать Лизу где-нибудь в школьном коридоре и поговорить с ней как следует, вывалить все карты сразу и, если то позволит ситуация, подозвать и Ленскую тоже, чтобы рассказать ей обо всем, что происходило. Из-за чрезмерного нетерпения Ставрогина начала волноваться, губы на иногда дерганном от легкого нервного тика лице искривились в непонятной и жутковатой улыбке. В общем, лицо Alice от перенапряжения, не зная, какое из чувств отобразить, решило показать все и вразброс. Ей повезло с тем, что занятым прохожим в большинстве случаев абсолютно все равно на то, какие мелочи их окружают, и с тем, что почти ни одна живая душа не обратила внимания на ее странные дергания, но даже если кто-то этим и отличился, то этот человек уж точно позабудет об этом в ближайшие минуты…       ― Как нет?!       Удивленные и выразительные, но при этом совершенно пустые темные глаза округлились из-за поднявшихся от удивления бровей. Вопрос, который был задан на повышенном от такого потрясенного состояния тоне, был услышан уже многим таким же случайным прохожим, которые отличались от прошлых экземпляров одинаковой одеждой. Они также отличались тем, что теперь-то им не все равно на окружающие их мелочи. Дюжина еще полусонных голов синхронно повернулись в сторону застывшей от ступора Ставрогиной.       ― Не кричи ты так. Лиза температурит, она сказала это класснухе сегодня утром.       Ошарашенная Алиса только и могла, что моргнуть пару раз и, молча спрятав руки в карманы, выдавить из себя явно раздраженное и расстроенное «ладно, увидимся позже». Пришлось уйти из класса. По мере отдаления от заветного кабинета подошва обуви как будто все сильнее прилипала к полу с каждым шагом, а сами ноги становились все тяжелее и тяжелее. Ставрогина начала ругать себя, дескать, «как можно было не догадаться, что сегодня Лизы не будет, если ты не встретила ее в коридоре в то время, в которое она обычно всегда приходит?».       У Ставрогиной не получилось смириться с легшими не в ее пользу обстоятельствами, поэтому она, пытаясь найти очередную лазейку, решила, что словам Романы, самой близкой из Лизиных подруг, с полной уверенностью слушать почему-то нельзя. Можно было доверять более ответственному и серьезному человеку, как, например, Каренина. Да, действительно, нужно уточнить все у Ани, вот только дождаться бы ее сейчас…       Не успела Каренина перешагнуть через порог, как к ней сразу же бросилась Ставрогина со своими ошалевшими глазами. Романа в это время смотрела на нее с настороженностью ― из ее головы все никак не выходил вчерашний разговор с Лизой.       ― Ань, привет!       ― Привет?       Неестественно оживленное поведение Алисы смутило и Аню. От такого она даже на секунду застыла посреди класса.       ― Слушай, а Лиза сегодня придет?       ― Пока не знаю, сейчас скажу.       Уже чуть смущенная Каренина, заставив Ставрогину сдвинуться с места, прошла к своей парте и начала раскладывать свои вещи к первому уроку. Только после этого она достала телефон и, открыв чат класса, начала искать сообщения Лизы.       ― Да, сегодня не придет. Еще в семь часов написала, что температура вдруг поднялась. Разве она не говорила тебе?       ― Нет, наоборот, я не могла с утра с ней связаться.       Тут же стало заметно, как Alice как будто в один миг расслабилась, но вовсе не от облегчения. Напротив, это было скорее сравнимо с размахиванием белого флага, потому что теперь Алиса была вынуждена признать свое поражение, отказаться от планов на сегодня и попытаться придумать что-то новое. Было ощущение, как будто что-то где-то сломалось. Для Ставрогиной принимать факт провала всегда было чем-то невозможным и выходящим за рамки возможного, и большая часть ее планов ― возможно, это связано с тем, что они не всегда были такими масштабными ― выполнялись как положено практически всегда, только изредка отклоняясь от оригинальной задумки.       ― А про Наташу не знаешь?       ― С ней тоже что-то?       В какой-то момент Ставрогина как будто забыла о существовании остальных своих друзей. Или, может, все как раз таки наоборот.       ― Нет, просто она ничего в чат не писала, а урок уже почти начался. Может, тебе что-то говорила?       ― Нет, мне тоже ничего не говорила. Ну, давай, пока, уже время.       ― Пока!       Пришлось бежать до своего кабинета, чтобы успеть до звонка и не опоздать. Первым уроком была литература, на которой Алиса всегда вела себя расслабленно, если на замену их учительницы не приходила Людмила Сергеевна. К счастью, такого не случилось, поэтому после выполнения первого классного задания у Alice появилось немного свободного времени, и его она решила потратить на то, чтобы написать сообщение Лизе. Ленскую она пока решила не трогать, ведь на этот счет Алиса уже успела придумать кое-что другое, для чего нужно подождать.       noname: Лиз, говорю тебе в последний раз, иначе я сама пойду к Саше и расскажу все как есть, покажу наши с тобой фотографии и выдам все подробности.       ― Алиса, телефон убираем.       Учительница опомнилась вовремя ― Alice успела отправить сообщение, следовательно, телефон ей более не был нужен. Осталось только дождаться ответа, что было самой нудной и выматывающей частью всего процесса, даже если в его время ничего не делать.       В течение всего дня Ставрогина периодически заглядывала в мессенджер, чтобы посмотреть, заходила ли Лиза в сеть и прочитала ли она сообщение. Было вполне очевидно, что проверять это на первых уроках ― пустая трата времени, потому что для простудившегося человека, который с наибольшей вероятностью будет пытаться отоспаться как следует в такое время, такой час еще слишком ранний для подъема. Другим делом был конец первой половины дня, когда Алиса при очередной проверке увидела, что несколько минут назад Желткова была в сети, хотя сообщение не просмотрела. Тогда же у Ставрогиной чуть было не пошел дым из ушей. Тотчас появляется сильная обида на Лизу, забылось даже то, что она все еще болеет и, вероятно, просто не в состоянии отвечать на сообщения и с кем-либо говорить. Первой мыслью было снова поспрашивать у Ани с Романой, но она быстро передумала, когда поняла, что это будет лишним, и со стороны покажется, что Alice стала одержима Лизой, даже если в какой-то степени это и было правдой.       После этого Ставрогина решила проявить терпение, но продолжить заглядывать на аккаунт Лизы, чтобы удостоверяться в том, что она так и не заходит в сеть. Так и случалось ― после единственного появления в сети она ни разу не заходила в нее повторно почти до конца учебного дня. Но вдруг Алиса увидела, что у Желтковой больше не отображается ее последнее появление в сети, и вместо указания последнего захода в приложение было видно только то, что Лиза просто больше не онлайн. Ставрогину как будто ударило молнией, обида на Желткову разрослась еще пуще прежнего, и Alice чем-то напоминала ребенка, который проиграл бессмысленный и глупый спор, по окончании грустно надув губы и задыхаясь от своего детского гнева.       В течение того же дня Романа с Аней, в отличие от Ставрогиной, продолжали учиться как ни в чем не бывало. Пришла также и Ленская, ― оказалось, что она случайно проспала первый урок ― которая тоже не отличилась от своих одноклассниц и работала на уроках в своем привычном темпе. На одной из перемен к Монеткиной зачем-то подошла Саша, и ее неподходящее Алисиному хорошее настроение немного сбило ее с толку.       ― Ром, а может тебе тоже какое-то литературное прозвище дадим?       ― Какое, например?       Романа не могла понять, что движет Сашей. Ей стало интересно узнать, чего еще интересного может выдать ее светлая, но немного ребяческая голова.       ― Да вот тоже пока не уверена точно, но если взять первые три буквы имени и фамилии, то выйдет «Ром» и «Мон», так?       ― Ну?       ― Это похоже на Ромео Монтекки!       Непроизвольно такая забавная находка заставила Монеткину чуть улыбнуться и ненадолго перестать думать о Ставрогиной. Однако вопрос о ее поведении не забылся напрочь, а просто на время повис в воздухе.       ― А у нас, кстати, даже была сцена похожая: я стояла под окном Лизиной комнаты и разговаривала с ней прямо с улицы. Тогда тоже было прикольно, а теперь еще лучше.       ― О, так Лиза всегда была таким романтиком?       Образ Козырева всплыл из глубин памяти сам собой, из-за чего стало немного неловко. Она как бы засмущалась перед Сашей из-за своих же мыслей, которыми без ее же желания ими поделиться никто не сможет прочитать.       ― Можно и так сказать. Слушай, Сань…       Ленская сфокусировала взгляд на Монеткиной, чтобы дать ей знать, что она внимательно ее слушает.       ― А ты Алису не видела?       Саша только покачала головой, а по ее ни капли не дрогнувшему лицу стало понятно, что она сама толком ничего не знает и ни о чем не подозревает. Романе же, собственно, было неловко смотреть Ленской в глаза еще с того момента, как она пришла в школу. Оказывается, держать в себе настолько масштабные сплетни и тем более видеть объекта этих сплетен ― это вовсе не легко, особенно когда хранитель этого секрета стоит меж двух огней и одновременно жалеет одного, но при этом не хочет выдавать другого.       ― Эх, ладно, потом до нее дозвониться попробую.       Саша пожала плечами и зашагала в ту же сторону, в которую шла изначально, но остановилась из-за Романы.       К полудню на телефон Ленской пришло сообщение от Лизы, что она поняла по универсальному звуку уведомления специально для ее контакта. Саша тоже беспокоилась о Лизе и написала пару сообщений с вопросами, не случилось ли с ней что-то нехорошее. Она надеялась увидеть на эти вопросы ответ, но, к своему удивлению, вместо этого она получила одно нетипично длинное для Лизы сообщение. Сбившись немного с толку, Ленская тут же начала все читать, напрочь забыв об уроке и перестав слушать учителя. К счастью, Аня оставалась как не при делах и не обратила на это внимание, да и попросить ее помочь разобраться с темой попозже не станет для нее проблемой.       *Лиза: Сань, у меня недавно мама спалила фотографии с тобой, и возможно поняла что мы с тобой вместе. Я не знаю что нужно делать дальше но она начала тебя и меня подозревать. Но все же на день рождения ты ко мне сможешь прийти, только потом нужно будет как-то прятаться, наверное. Мне жаль что так получилось, но я все еще люблю тебя, и не хочу тебя терять       Ленская еще некоторое время посидела обездвиженной, глядя в экран и не решаясь ― кто знает, может, и вовсе не зная ― что-нибудь написать в ответ. Но все же повысившийся голос учителя, хоть и испугав, напомнил Саше, что вокруг нее продолжает свою жизнь остальной мир, окромя ее с Лизой отношения, ― кто-то повел себя слишком не дисциплинированно и вывел его на крик. Тогда пришлось на скорую руку написать несколько короткий ответ, ведь если не сделать это сейчас, то возможности снова зайти в мессенджер позже уже не будет довольно продолжительное время.       Ответ Ленской разделился аж на три сообщения, потому как после каждой отправки в голову ей обязательно приходила какая-нибудь новая мысль, которая не успела появиться до того, как она нажала на кнопку отправки. Из-за этого она трижды убирала телефон в сторону, думая, что вопрос теперь может быть временно закрыт.       Пьяный поэт: Извини за короткий ответ, просто времени не очень много. Я тебя прекрасно понимаю, это ужасно:( есть идеи, что будем делать?       Пьяный поэт: Я-то подстроюсь, главное ты скажи, как нам лучше поступить, а то я же не знаю подробностей, что именно там с тобой случилось       Пьяный поэт: Или расскажи все подробнее, а вечером уже вместе что-то придумаем, если вообще идей нет       Лиза же ответила несколько позже, когда Саша уже во всю работала на уроке в несколько сбитом, но все еще довольно активном темпе. Было заметно, что совсем расставаться ей не хочется, но и оставаться вместе также нельзя, вот только самым страшным было не именно это, а факт того, что в действительности результатом этого резонанса стали не родители, не страх слухов, а шантаж Alice, самого близкого Сашиного друга. Меньше всего Лизе бы хотелось, чтобы рассекретилось именно это, при том даже не учитывая, что у Ленской в глазах плотное бельмо, а паранойя Желтковой только, напротив, еще больше ее выдает.       Лиза: Я не знаю что делать       Лиза: Не хочу рисковать       Добавить было нечего. Как правило, для Желтковой отказаться от общения с тем или иным человеком никогда не представляло никаких проблем. Возможно, это связано с тем, что ранее ей не приходилось делать это под чьим-либо гонением, а здесь в добавок к нему еще и привязанность сразу к обеим сторонам. Можно было бы добавить заливку с душераздирающей историей о строгих родителях, которые впредь на полном серьезе возьмутся за контроль над своим ребенком, но Лиза посчитала это излишеством. Тем более усталость, которая так и не развеялась аж с вчерашнего вечера и свалившаяся как снег на голову простуда не особо добавляли баллов к мастерству плести выводящую на слезы ложь.       Также еще с утра были получены сообщения от Алисы, но в последнее время Лиза заметила, что общение со Ставрогиной стало доставлять ей только дискомфорт и очень сильно утомляло, вследствие чего она отложила их прочтение на потом. Психологами принято считать, что если человек не возьмется за дело в течение троих суток после планирования, то позже он не возьмется за это примерно никогда с довольно высокой вероятностью. Дай Лизе волю, и она бы никогда не отвечала на эти сообщения, но так или иначе Алиса сама доведет до того, что бедной Лизе придется сказать свой ответ, причем сказать именно то, чего бы хотела слышать Alice, даже если ее желания были полной противоположностью настоящему содержимому головы Желтковой.