Кого бог хочет погубить, того лишает разума.
Каждая душа однажды покидает тело
Кровавый закат скрывается за горизонтом, а это значит, что битва закончена, значит, что смертей больше не будет, а вернее не будет до ближайшего времени. Воцарилась мёртвая тишина, изредка прерываемая последним стоном умирающих. Они погибли за бравое дело, как им сказали, но кто ведает истинных причин. Они лишь пешки в руках короля. Но человек, играющий в шахматы, помнит, что король — самая слабая фигура, защищённая этими самыми пешицами. Жестоко? Несправедливо? Это какой век действует во всём мире, никто не вздумает нарушить этот порядок. Максимум, что может сделать человек, так это поднять восстание, но в результате него пешки станут королями, а им на замену придут другие. Всё повторится. История циклична. Земля под ногами состоит из праха. Он идёт и сапогом раскидывает сухую, пропитанную пытками каждого землю. Поднимается небольшой клубок, оседает на сапог и остаётся. Будто мало сегодня крови было вылито. Он прикрывает глаза, а перед ними чёткая картина сегодняшней битвы, где он проявил максимум доблести и минимум трусости. Его точно отметят, как лучшего из генералов, скажут, что вывел армию из кризиса в решающий момент, дадут деньги, славу, которая забудется, потому что память человека уникальна. Если её не развивать, постоянно не подпитывать, то всё забудется. Так и со славой этого человека. Про него вспоминают в критические моменты, когда он поднимает страну вновь и вновь, снова и снова, сам и сам. Никто не интересуется, что денег, что ему выдают жалованием, не хватает даже на обмундирование.Мир временное пристанище
Живёт он рядом со своими детьми, то есть солдатами, его воинами, которых считал за своих родных. У него есть друг, который также несчастен, но от него разит большим оптимизмом. Тот никогда не унывал, и ему кажется, что если бы не эта энергия, то они бы проиграли множество битв. Даже несмотря на закрытый и холодный вид, тот всегда подпитывал его, заставлял воскреснуть. Этот человек подбадривает и находится рядом, положив руку на плечо, и одобрительно кивает при решении важных задач. Он является личным талисманом. И в бою прикроет, и от одиночества сойти с ума не даст. Сегодня было жестоко. Сегодня каждый умылся в реке крови. Он присаживается у костра с человеком, с тем самым молчаливым талисманом. Костяшки все сбиты в кровь, потому что рукопашный бой никто не отменял. Рядом лежит верный меч, который служит уже несколько лет и замен ему нет. Этот человек передаёт ему кусок хлеба. Простого хлеба, который едят его воины, который с какими-то примесями, но он ест, его едят все, кроме высшего руководства. А казалось, ведь он тоже генерал армии, но тем не менее не питается теми изысканными блюдами, как другие. Ответ прост: он сам прост, он не привередлив в еде. Что ему дадут, то он съест. Он вырос в нищете, у него было ужасное детство, которого он, по сути, был лишён, потому что его забрали и отправили на трудовые работы, где он чуть не умер, пока в возрасте пятнадцати лет не захотел вступить в ряды армии. Тогда он понял, что здесь, рядом с воинами, его дом, его семья, его пристанище.Однажды мы все привыкаем к пустоте
Он берёт в руки палочку и начинает ковырять землю, которая, казалось, с ним разговаривала голосами умерших. Сегодня он потерял своих детей. И это больно для отца, когда теряешь своё чадо, в котором души не чаял и пытался от всего сберечь. Человек перед ним встаёт и присаживается рядом. Его с удовольствием он назвал бы братом, но не просто по оружию или похожей судьбе, а именно, как настоящего, родного. Они почти никогда не улыбаются, а в такие моменты и вовсе разговаривать не хочется, но приходится. Они выдавливают из себя этот сок, чтобы объяснить командованию, почему они понесли такие потери, почему победа досталась так тяжело. Если бы они только могли понять, увидеть то, что они делают с армией, просто немыслимо, то тогда, наверное, прослеживался лучший результат, тогда бы и войны быстро выигрывали да людей меньше теряли. Альфа поворачивает голову и смотрит на друга, брата, воина, его можно было назвать разным и всё будет мало, потому что он достоин большего и великого. И он себе обещает, что сделает всё, чтобы эта каштановая макушка обрела покой и тепло. — Холодно, — говорит он, кидая янтарный взгляд на костёр. На самом деле очень жарко. Жара от только что законченной битвы. В груди целое пламя боли из-за потерь, но он этого не показывает, потому что не принято, потому что в училище военном его этому не учили, потому что он научен смирению, холодности и кротости. Душа обретает покой, когда соблюдает четыре завета, но печальнее то, что он лишился души, когда впервые убил самым зверским способом, его не иначе, как Чёрная Смерть не называют. Каштановые волосы спадают на глаза, а по ним тихонько, маленькими бусинками спадают капли воды. Как бы он не пытался постоянно умыться от крови, та будет его преследовать. Первый раз он убил в том самом военном училище. Его посадили на цепь, потому что тот вёл себя непозволительно и ему сказали, что пока не научится смирению и повиновению, не выйдет из комнаты. И альфа, опьянённый ненавистью и жаждой мести, сделал из посудины, в которой приносили ему еду, оружие. Согнул тарелку и получил острый наконечник. Первой жертвой стал стражник, потом и сам великий учитель, что посадил его на цепь. Но он только убил их, не более. Он так и продолжил сидеть на цепи, как отщепенец. К нему после никто не приходил и он доживал бы свои последние дни, если в один из долго тянувшихся, мучительных и таких приятно-смертных дней не появился тот, кто вызволил его. Чон Чонгук. Он стал его спасителем. Стал его наставником и другом. В тот день он увидел страшного зверя, а ведь парень с ним одного возраста, но уже так ловко и умело расправляется с врагом и просто кромсает чужие тела, отправляя их на вечный покой. Он тогда вбежал в темницу и остановился. Позади него было яркое солнце, которое тот прикрыл собой. Грудь того тяжело вздымалась, руки расставлены по сторонам от двери, в правой руке красовался меч с явным очертанием свежей, алой, терпкой кровью, от которой глаза загорались. Ведь ему понравилось убивать, ведь ему понравилась эта идея, но он не выносил крови других, крови предателей, как он считал, потому что та испорчена и гнила, поэтому не достойна быть на его руках. Бездонные глаза впились в янтарные и пару минут просто смотрели. Повсюду слышался крик и вопли, кто-то пытался вырваться из захвата, а кто-то принимал судьбу и молился. А Чонгук смотрел на парня напротив и выжигал взглядом. Рядом с ним лежит два трупа, рядом с ним лежит ржавая тарелка с запёкшейся кровью. Запах невыносимый, потому что тела начали разлагаться, черви стали пожирать человеческую тушу, на теле виднеются красные пятна, будто их жгли специально, но тому хоть бы хны, он сидит, положив одну ногу под себя и другую согнув в колене. Он также смотрит своим соколиным взглядом и в Чоне соперника не находит. Отходя от двери и убирая руки от косяка, он подошёл ближе, вороша пыль под собой, поднимая её. Яркое, назойливое солнце позади него будто говорило, что даже оно подвластно ему, ибо отойдя, оно мгновенно ослепило своего оппонента, но тот старался не щурится. Чонгук не обходит трупы, он идёт прямо по ним, кромсая ещё не разложившиеся остатки мяса. Он втыкает меч в то место, где у человека располагалось сердце, а сам навис над невозмутимым парнем, сидящим на цепи и даже не шелохнувшимся. Чонгуку семнадцать, перед ним его ровесник, скорее всего, но что-то в груди сжимается, когда подходишь к нему ближе, будто этот человек связан с тобой, будто судьбою похожи. Альфа усмехается и хватает того за цепь, заставляя немного привстать на колени, но парень всё равно садится на место и выбирает удушение, вместо унижения. Чонгук тогда понял, что этот человек непреклонен, упёрт и молчалив, но от него так разит духом воина, что грех его оставить здесь доживать свои дни. Поэтому Чонгук вырывает свой меч и заносит его над парнем, который и глазом не успел моргнуть, как почувствовал облегчение. Крепление, на котором держалась цепь, оборвалось. И тогда он не поверил, что с такой силой существуют люди, потому что как бы он не старался, но у него ничего не выходило, а после он принял решение оставить эту затею и смотреть на разложение трупов. Чонгук резко хватает его за шею и заставляет на себя смотреть, но сам ближе клонится и, приблизившись к уху, произносит: — Чёрная Смерть, — шепчет он ему. И Хосок принимает своё прозвище. Чонгук встаёт с места и отряхивает руки, пытаясь взбодриться. Хосок встаёт следом. Вот так они, бок о бок уже несколько лет вместе. И от пули защищали, и от нападения внезапного, всё изведали вместе. Хосок никогда не перечил Чону. Постоянно находился за его спиной, как охрана, как его личный защитник, сокол, что готов расцарапать глаза и вырвать, а после любезно преподнести хозяину. Он сделал из него настоящего убийцу, не заботящегося о чужих жизнях, потому что о его никто не позаботился, потому что он достаточно терпел, теперь пришёл черёд страдать другим, невинным или наоборот. Он не разбирает, потому что у него есть приказ — уничтожить крепость. И он уничтожает каждого. Чёрная Смерть убивает всех, даже ни единой души после него не остаётся. Их путь не был лёгок, но они всегда рассчитывали друг на друга, поэтому и дослужились до такого высокого звания, вот только идти выше не было желания, поэтому они остались рядом со своими воинами, которые заменили им родных. Те рассказывали истории своей жизни, говорили про своих омег, про детей, которые ждут их с новыми победами. С этими людьми было комфортно, с ними можно было лечь на землю и просто любоваться звёздным небом, запахом догорающего костра и варящейся похлёбкой, при этом отбиваясь от назойливых насекомых. С такими людьми Чон любит проводить своё время, потому что даже не замечаешь, как быстро оно проходит. Они часами разговаривают, пытаются предвидеть будущий исход, а после Чонгук и Хосок уходят, потому что командование их позвало, потому что приказ надо исполнять и тогда, пообещав прислать наконец-то нормальное пропитание в войска, они уходят, оставляя на языке горький привкус лжи. Пропитания не будет, потому что его попусту разграбили, на лёгкую победу не стоит рассчитывать, потому что и враг силен, и сил у него много. Но здесь главное не количество, а личное мужество каждого. И это Чон старается донести до своих воинов, сделать так, чтобы шли в бой, не боясь скорой смерти, чтобы умирали с улыбкой, потому что сложили оружие за свою землю. Предсмертные стоны, крики из лазарета, заходящее солнце, кидающее последние алые лучи на чёрную макушку, полностью испачканную и грязную, нечеловеческие крики и стоны животных — всё это смешалось в одной голове, всё это происходит сейчас, всё это сейчас разворачивается на его глазах. Вот они проходят лазарет, откуда вынесли тело ещё одного убитого, и Чонгук не может не подойти, потому что это один из его младенцев, еще совсем маленький, хрупкий, не нюхавший пороха. Он ещё живой, но уже мёртвый. Он кидает свой пустой. но полный взгляд благодарности на своего командира и еле ему улыбается. Благодарен Всевышнему, что смерть его увидит сам Чон Чонгук, что лично присутствует. Каждый замер, потому что этот обычай нарушать никто не желает. Чонгук подошёл близко к пареньку, убрал белые прядки с кровавого и израненного лица и прикрыл глаза. Снова он видит смерть своих детей. Снова душу разрывает новая порция боли. Он складывает его руки на груди и, подержав те не больше пяти секунд, подрывается с места. В жизни Чона встречалось много несправедливости, потерь, но то, что было сегодня, это пик, потому что так безрассудно поступать со своими войсками мог только безумец, а такой в их рядах присутствовал, даже несколько их было. Их командование совершенно забыло, кому они обязаны своим хлебом и драгоценностями, но сейчас Чон напомнит, потому что сегодняшняя агония и чудом выигранная война, их показатель, но не его. Его люди послужили живыми мишенями, теми, кем можно пренебречь. Но теперь Чонгук молчать не станет, теперь он поставит им условие, потому что взгляд этого парнишки, который ещё свет не видел, рассказы воинов о семье — всё это разжигает его душу и заставляет идти на крайние меры. Он прекрасно знает, что и император здесь, что и всё высшее руководство рядом с ним, но Чонгук никогда не скупился на разговоры, говорил всё прямо и без приукрашиваний. Он отстоит честь своих павших воинов, пусть это их не вернёт, но действия, что он совершит хотя бы смогут предотвратить дальнейшие проблемы, заставить верхушку задуматься, что ни они, ни Высшие Силы, ни сам Чонгук не вправе распоряжаться чужими жизнями так, как они хотят, потому что это душа, тоже человек, даже несмотря на то, что он ниже по званию, статусу, положению и прочему. Он такой же, как и многие другие в этом лагере, но это видели и понимали только единицы, а Чонгук терпел, пока не наступил сегодняшний день, именно сегодня сосуд переполнился. Он, напоённый смертоносным рвением, сейчас будет губить чужие судьбы, тех, кто сладко спит, тех, кто не знает, что такое потеря, тех, кто себя за Бога посчитали. Но они пока не знают, что на смену их Богу, идёт смертоносный Дьявол Ада. Хосок, как и всегда следует за ним тенью, не вмешиваясь, но вовремя придерживая. Ему не нравится много говорить и чего-то добиваться, ему по душе молча проливать густую, липкую жидкость и наслаждаться ею. У него есть свой отряд, который предназначен для особого задания. Этих людей считают ходячей смертью, но никто никогда их не видел, казалось, что только Хосок состоял в этом отряде, а сотни людей лишь жалкие слухи, но это не так, потому что Хосок, или Чёрная смерть, сделал из своих людей не людей, а настоящих монстров, которых боятся все. Они действуют тихо и налётом, после них и соринки не найдёшь, зато с радостью обнаружишь пролитую кровь, много пролитой крови. В этом и прелесть этого отряда, что он не уловим, он смертоносен, он жесток, поэтому, если человек наткнётся на этот отряд, ему придётся не сладко, потому что соколы смерти не оставляют в живых даже детей. Сейчас Чонгук снова делает что-то для своего отряда, потому что у него всегда это получалось. Хосок изо дня в день ему твердит, что тот был бы неплохим императором, на что Чонгук отвечает, что всему своё время. Он не говорит, что ни за что им не станет, он пока приглушает свою давнюю мечту. Альфа прекрасно знает, что нынешний император немощен, слаб здоровьем, но силён духом, поэтому ещё не отправился на покой. Главное для настоящего воина — сила духа, ибо без него ни одного сражение не выиграешь и людей за зря потеряешь. Хосок постоянно восхищался этим энтузиазмом в глазах друга. Ему его не понять, потому что привык быть в тени и не находит в этом ничего скверного. Ночь — его время, темнота — его друг, одиночество — его товарищ, смерть — давняя друга. Он ни за что не захочет стать императором, потому что цели у него другие, амбиций не хватит, а вот Чону в самый раз бы пошёл императорский кафтан, ибо для него это место, для его режима, для его истории. Чонгук и Хосок доходят до шатра главнокомандующего, и первый останавливается, будто мысленно просит своего зверя ещё немного посидеть на цепи, а уж когда те зайдут, то тот может и с радостью сорваться и порвать парочку лиц, кромсая их и вырывая глаза, переламывая кости и напиваясь кровью этих ублюдков, которые посмели так мерзко поступить со своим же народом. Альфа тяжело выдыхает и заходит, ему никто не мешает. Хосок, поправив два ножа, висящих на поясе, идёт следом. И оба они попадают на дивную картину. Эти мерзавцы, которые чужой кровью вырвали эту победу, сидят за большим длинным столом и набивают своих похабные рты едой, пока воины сидят и последний сухой кусок хлеба доедают. Здесь же —изобилие, здесь полно яств из мяса, свежий хлеб и даже фрукты. Они празднуют победу, а Чонгук — их смерть. Он всё это видит своими глазами, события сменяют себя с быстротою света в голове, продумывается несколько вариантов: убить каждого, мучить, заставить извиниться перед воинами, отнести всю еду им. Но Чонгук онемел и ничего не говорит. Здесь сидит его император. Старик Хван, тот самый, который силён и бодр духом. Тот самый человек, который принял Чонгука под своё крыло и оберегал, тот самый, что позволил ему сделать себе карьеру, а не гнить в постоянных тюрьмам из-за своего поведения. Он сразу же расслабляет хватку на ножнах своего меча и еле слышно выдыхает. Все на него заинтересованно смотрят и видят эту борьбу, потому что не один год рядом с Чоном и прекрасно знают это состояние. Он не может сделать то, что хочет, потому что стоит стена в виде императора. Чонгук, как и Хосок, которого никто даже не заметил, низко кланяется и мысленно бьёт себя несколько раз в живот, потому что не выносит этих унижений. Ему противно от того, что не ему чуть не падает в ноги, а он. Тот, кого чуть ли за Бога не почитают, а тут он спустился до жалких вояк, которые стоят его выше. Старик ему приветливо улыбается и подзывается к себе. На лбу и уголках губ у того от улыбки проявляются морщинки, сухая, но такая сильная рука тянется к Чонгуку. Тот неспеша идёт к своему господину. Даже года не посмели забрать у него той красоты, присущей ранее. Хоть волос почти весь седой, и не только от возраста, но красиво и небрежно уложен, на сильных руках видны большие камни перстней, одежда под стать статусу. Осанка величественна, горда, как львиная. Но ведь и льва гордыня сожрать может. Император привстаёт, а следом за ним и все другие подрываются с места. — Мой мальчик, — тепло он обращается к Чонгуку, который уже сменил гнев на милость. Казалось, что бушующего урагана и не было больше. — Не хочешь прогуляться? — отказать просто невозможно, поэтому Чонгук прикрывает глаза и пропускает своего императора. Старик не просто так позвал его прогуляться, это лишь предлог. Дойдя до выхода, он замечает Хосока и так же ему улыбается, проговаривая: — А, Чёрная Смерть, — и выходит. Хосок усмехается и пропускает друга с Хваном. А вот других лиц, что присутствуют здесь, он просит обождать. Хосок вертит в руках один из заточенных ножей. Живыми они отсюда не выйдут, потому что от Чёрной Смерти ещё никто не спася. Чонгук расхаживает со своим императором по недавнему полю боя, которое сам закончил обхаживать где-то час назад. Снова стоит пережить те страшные минуты боя, где слилось всё воедино, где не стали различимы ни враг, ни друг. Всё стало одним сплошным пятном, которое поглощало каждого участника. Чонгук смотрит на землю под собой и слышит её истошный вой, ветер приближающейся ночи стал ворошить его волосы и запутывать до этого такие грязные, слипшиеся пряди. Он смотрит на своего спутника, что руки скрестил и отвёл за спину. Ему тоже больно наблюдать такую картину, потому что сам является частью этой истории, но он не участвовал в ней, он лишь расставлял, он не был в самом пекле, его не было рядом в тяжёлые минуты, когда требовалась бодрость духа, и всё это из-за того, что эпоха его громких побед постепенно уходит, закат его эпохи близок. Чонгук ждёт, пока ему позволят высказаться, но минуты тянутся. Хван не намерен пока заговаривать, он отводит Чонгука на какую-то возвышенность и останавливается. Альфа не понимает, зачем и для чего его сюда привели, но он молча следует за своим императором, потому что ослушаться его не может. Повсюду царит мёртвая тишина, нет ни звука, даже природа скорбит по ушедшим. Чонгук не пытается повторить такую величественную фигуру, как Хван, он стоит развязно, на секунду забывая, перед кем стоит и как себя ведёт. Он повесил руки на ремешки своего одеяния и ждёт. Даже эта тишина от императора должна что-то значить, ведь этот старик не так прост, как кажется, не так добродушен и приветлив. Он тоже пролил достаточно крови, иногда чересчур зверским способом, иногда умиренным, но всё равно, он тоже ей пропитан. Сейчас его голова чем-то занята, и это вовсе не сегодняшнее выигранное сражение. Это связано с одной личностью, что стоит с ним и мнётся, потому что единственный человек, которого пытается слушать Чон Чонгук, это его император. От этих мыслей Хван приподнимает уголки губ. А ведь он помнит Чонгука ещё юнцом, тот не утратил своей дерзости и храбрости, постоянно, ещё с юности, старался отличиться, выделиться, чтобы быть первым и подняться до вершины. Рвался в бой одним из первых, нёсся сквозь толпу неприятеля и оказывался первым у ворот крепостей, постоянно преподносил ключи городов, много драгоценностей и прочих дорогих вещей. Но несмотря на это, тот всё равно будто не был полностью доволен, ему чего-то не хватало. Его славы хватало на пару месяцев, а потом всё затихало. Он покорил Куль (крепость у северных ворот империи), пали врата Игиры, к его ногам положили самые лучшие украшения Востока, прислали самых красивых омег, разорили свои дома, а тот это молча взял, и на этом слава закончилась. В свои двадцать девять лет он прошёл уже более пятидесяти сражений. И ни одно не было им проиграно, и все были им выиграны. Он блестящий оратор, руководитель, но ему не хватало одного. Власти. Безграничной, пожизненной, чтобы все жизни были под его началом, чтобы сам всеми руководил, чтобы был выше каждого, чтобы каждый его воспевал. Хотел, чтобы слава его не затухала ни на минуту, чтобы в каждой клочке Земли знали, что есть Чон Чонгук, великий властитель, который не проиграл более пятидесяти сражений, что проводит успешные реформы и является великим правителем. Но не хватало одного. Статуса императора. Чонгуку было семь, когда его забрали из дома, а вернее вырвали, украли, забрали, потому что стране требовалась рабочая сила, и неважно: ребёнок, взрослый, старик. И тогда, маленький Чонгук, который любил играть со своей любимой лошадкой на заднем дворе, пока папа готовил ужин, ожидая отца, который наконец-то должен был сегодня вернутся из затянувшегося похода. Но тот так и не дождался. Тот так и не вернулся. Не вернулся и Чонгук. Он надолго запечатлел эту картину в своих детских глазах. Большое зелёное дерево, под которым отец сделал ему небольшую площадку, где он мог резвиться. Тут стояла деревянная лошадка-качалка, рядом лежали маленькие солдатики, игрушки зверей, которые расставлены по принципу от хищных до травоядных. Маленький Чонгук слезает с лошадки и берёт любимую мягкую игрушку, которую для него связал папа, ибо это у него получалось лучше всего, даже лучше, чем готовка. Это был маленький, с ладошку зайчик, с которым он не расставался ни на минуту. Всегда с ним спал, ел, гулял по базару и вот сейчас сидит и играет. Это его единственный друг, потому что других нет, потому что другие не выжили. Чонгук отвлекается на какой-то посторонний шум и оборачивается. Он видит перед собой своего папу. С красивыми пшеничными волосами, с кротким и нежным взглядом, нежными пухлыми ручками и светлыми глазами. Его буквально волокут на задний двор к нему непонятные люди, одетые в какую-то специальную одежду. Единственное, что запомнил Чонгук, так это метка на плече в виде подобия змеи. Но позже тот узнал, что это был дракон, а эти люди напали на их деревню по приказу своего императора. И вот теперь они стоят и усмехаются, ибо прекрасно видят, что перед ними ребёнок и слабый омега. А ведь папа всегда был хрупким и нежным, никогда не мог даже на Чонгука прикрикнуть, только по головке успокоительно гладил и просил больше так не делать. Тогда он тоже держал его и гладил, но уже не чтобы успокоить, а защитить, даже в этом субтильном тельце живёт воин, живет родитель, который любым путём защитит своё чадо. Но маленький Чонгук ничего не понимал, он не понимал, почему его вырывают из рук папы, почему нет отца, почему его куда-то уносят, почему один из этих людей вонзает свой кинжал в шею папы, почему так много красного. Почему так тихо? Тогда Чонгук ничего не понимал, его засунули в какую-то телегу к другим каким-то незнакомым плачущим детям и куда-то повезли. Отличился Чонгук. Он не плакал, не рыдал, как другие, он стал бороться. Как только его посадили в открытую повозку, и воины отошли, он подорвался с места и побежал к папе, но не успел, потому что его тут же подхватили, тогда он начал брыкаться, кусаться, бить, но только вырваться. Но ребёнок в семь лет ничего не мог поделать с человеком, которого специально обучали несколько лет. Он постоянно зовёт папу, отчаянно и душераздирающе, но не плача, Чонгук никогда не плакал, даже, когда он родился, то была тишина. И тогда он понял, что тишина станет вестником его пришествия. Тот, кто слышит тишину, умирает от рук Чона. Его привезли в какое-то поле, как и других детей, чтобы те работали на благо другой империи, но Чонгук подчиняться не любил, он был яростно настроен против этих людей, поэтому, угрожая им каким-то ножичком, потребовал привести сюда немедленно главного, чтобы разобраться с этим. Все только посмеялись над мальчишкой и совершенно не ожидали, что этот кривой ножичек воткнётся в ногу одному из воинов. Тогда все поняли, что Чон Чонгук просто так не говорит, что его приказы стоит выполнять сразу же. За это ему досталось, в первый же день посадили в какую-то сырую комнату, напоминающую тюрьму. Для него это было непривычно. У него же была раньше тёплая, светлая комнатка, где папа читал ему разные сказки, рассказывал истории из жизни, отец играл с ним в игрушки и целовал в макушку перед уходом, а теперь никто не поцелует, не расскажет историю. Теперь Чонгук остался один. У него нет семьи. И даже в такой тяжёлый момент он не заплакал. Он просто стал действовать, потому что сидеть и чего-то ждать не в его духе. Поэтому он, наметив себе оконце, решил выбраться. Стражники, видимо, думали, что он не доберётся до него, но он пересилил себя, содрал ногти в кровь, ободрал коленки и разбил те. Да, всё получилось не с первого раза, но он долез, цепляясь носками за еле видимые выступы кирпича. Высота приличная для семилетнего ребёнка, поэтому Чонгук, увидев дерево рядом, молча понадеялся, что сейчас он зацепится за него и прыгнет. И он это сделал, действительно прыгнул и зацепился. Залез на дерево и просидел там до вечера, пока его искали. Он был так удивлён, что заинтересовались его личностью, что это вызывало внутренний смех. Дождавшись ночи, он тихо вылез из своего укрытия и попался прямо в сети. На него вышел сам император. Видимо, охоту тот любил, раз дичь ждал аж до ночи. Чонгук в замешательстве смотрел по сторонам и было хотел ринуться вправо, но понял, что всё будет бессмысленно и глупо. Он даже не отошёл назад и не прижался к дереву, когда массивная фигура надвинулась на него. Этот образ Чонгук надолго запечатлел. На всю жизнь. Зелёные, ядовитые, губительные глаза смотрели на его ещё детские, ночные глазёнки. Тяжёлая рука легла на хрупкое плечо и легонько сжало, на нём была какая-то символика. Это вырезано ножом, очень острым. Это был всё тот же дракон. Чонгук на минуту подумал, что его забрали в секту к очередному религиозному течению, но этот человек не походил на такого. Он криво ему улыбнулся и резко схватил за подбородок. Чонгук даже пошевелится не мог, потому что эти глаза его будто сводили с ума, околдовали. Он даже хотел заплакать, но понял, что это не то, из-за чего стоить пускать драгоценные бусины. Он только тихо сглотнул и не смел перевести взгляда. Длинные рукава кафтана закрывали Чонгука от ветра, и в этом мальчишка нашёл плюс, потому что ночной летний воздух морозит. Этот человек не внушал страх, но и уважение или доверие тоже не вызывал, от него веяло чем-то ядовитым, неприятным, поэтому Чонгук чётко для себя решил, что он ему не друг, потому что настоящий друг не стал бы так грубо его хватать и сжимать челюсть, что та чуть не хрустит. И тогда, глядя в эти ничего не страшащиеся глаза, Чонгук решил снова действовать. Жизнь ему дорога, поэтому он будет до последнего за неё бороться, вырывать оставшиеся кусочки, но суметь выжить и идти дальше. Ему всё равно, что могут с ним сделать, он всё равно убежит, убьёт, но вырвется из цепких лап, даже рискуя жизнью чужих, например. Он видит свисающий с пояса кинжал и сам себя выдаёт. Этот величественный господин выпрямляется и ловит взгляд мальчишки. Он сразу понимает, что затеяла его головка и тогда сам идёт на уступу. Лично достаёт свой заточенный кинжал из ножен с символикой своей империи. Это красный дракон, в глазах которого горит изумруд, а в грудь воткнута стрела. Этот человек вкладывает в руки мальчишки этот кинжал и присаживается на колени, ожидая дальнейших действий. Чонгук жмётся, но потом уже более решительно сжимает чужое оружие, зло смотря на соперника. Что ему нужно сделать? Взять и убить его? Но ведь лично он ему ничего не сделал, не он же посадил в клетку, не он же увёз. Но, возможно, это было по его приказу. Именно по его приказу был убит папа, деревня разграблена, а жители убиты, именно из-за него всё было напрасно в их мирной жизни, теперь и судьбы сотен под угрозой. И, если убить эпицентр зла, то будет ли обретённое счастье, мир, покой? Ведь этим не вернёшь ни семью, ни свою прежнюю жизнь, потому она уже испорчена, ни короткие, безмятежные деньки. Поэтому он опускает чужое оружие на землю, но взгляда не уводит. Он не проиграл, он уже в семь лет одержал свою победу над самим повелителем чуть не всего мира. Именно с того момента бездна глаз стала процветать. Чонгук продержался приличное время в этом заточении, он много работал, но и учился, из-за того, что с императором Кимом у него были, так называемые, дружеские отношения, то тот ему позволял прогулки и предоставлял некоторые книги. Ну и обсчитался, потому что во многом благодаря прочитанным книгам Чонгук смог понять в раннем возрасте некоторые проблемы, существующие во всём мире. Он загорелся идеей и шёл к ней, но нужно с чего-то начать свой путь, поэтому только в возрасте пятнадцати лет Чонгуку удалось вырваться из плена Кима, при этом не забыв оставить ему подарок. На полях, где он работал, альфа перерубал всю стражу, что была к нему приставлена, а это было семеро человек, которые не смогли совладать с подростком. Тогда Ким понял, когда эта бестия вырастит, то станет большой проблемой, потому что столько амбиций и энтузиазма не разило ни от кого, с кем удалось встретиться Киму, тогда он чётко взял себе на вооружение, что воспитает своего сына достойного этому парнишке, который уже в семь лет одержал свою первую победу. Сейчас Чонгуку двадцать девять. У него всё такой же бездонный, чёрный и мучительный взгляд. Его тело теперь не хилое, теперь он способен защищаться. У него грубое, мускулистое тело, естественное, с характерными для воина порезами и ранами. На шее висит верёвочка. Эта верёвочка последнее, что у него осталось от папы, простая верёвка, которая напоминала ему о семье и с которой он не хотел расставаться. Брови в большей степени сведены, взгляд постоянно холодный, даже Хосок периодически не узнавал друга, потому что как только того поглощала мгла, то несладко становилось всем. Он только одним своим резким взглядом мог поразить врага, вот поэтому, когда заключались мирные договоры, соглашения, перемирия, на всех присутствовал Чон, потому что там было не поле боя, когда ты можешь физически уничтожить врага, тут даже дело не в дипломатии, а в образе. Чонгук убивал своей натурой, стоило ему только появиться, и подпись на соглашении становилась сама, потому что его боялись, всем было страшно увидеть его в гневе, разглядеть ту бездну и пропустить её через себя, поэтому никто не смел рисковать, а Чонгуку это плюсом шло. У него тяжёлая и грубая походка, поэтому враг слышал, как к нему идёт Он. А Чонгук этого и не скрывал, не бежал, специально предупреждал о своём нашествии, писал письма, чтобы крепость лучше укрепляли, а не то Чёрная Смерть и Монстр смогут забрать их жизни. Люди из-за страха либо ничего не делали, либо бежали, либо сразу же сдавались. Но были и те, кто укреплял стены, старался дать сопротивление, но ничего не выходило, поэтому Чонгук одерживал лёгкую победу. Он не считается домашним, тёплым человеком, потому что его семьи больше нет, но есть ей замена. Его воины и Хосок, которые стараются залатать дыру в груди. У него не было и омеги, потому что из-за его образа жизни это было глупо, это ответственность, поэтому, после очередной победы, когда трофей достаётся не только золотом, а красивым телом, они проходят через Чона, а уже потом идут в гарем к императору. Чонгук признаёт, что те красивы, в них что-то есть, но это лишь временное удовольствие. Поэтому Чонгук остаётся верен себе, но постоянно мыслями в столице. Он уважает своего правителя, но тот порядком ему поднадоел. Да, тот принял его, да, тот смог дать ему образование, но если бы Чонгук сам этого не хотел, то ничего и не было, не было бы этих блестящих побед, не было столько трофеев и громкой, пусть и временной, славы. Не было и самого Чонгука. Тот сделал себя сам. Чонгук смотрит на императора и начинает говорить первый, что не позволительно, но ему разрешается. Он не станет мямлить и пытаться вымолвить из себя жалкое подобие текста. Он чётко произносит каждое слово, как и положено человеку при его статусе. — Может, это прозвучит грубо, но то, что сегодня произошло, ужасно. И в этом есть и ваша вина, — Чонгуку ни сколько не совестно за свои слова, ни сколько не страшно, что за них смогут казнить. Нет, наоборот. Его встречает понимающий седой кивок и тяжёлый вздох. — Ты прав, мальчик мой, ты прав, — соглашается император. Любой другой бы подумал, что это сон, что не может такая особа соглашаться с каким-то воином, но это произошло. Потому что Хван никогда не будет соглашаться с тем, что является не правдой, а в данном случае Чонгук говорит абсолютную правду. И он, как первый человек в империи, несёт главную ответственность за происходящее. — Но мне кажется, что твой друг перестарается, — Чонгук больше не смотрит в глаза властителю, но знает, что тот щурится и губы в одну линию сводит. Сам он бросает взгляд на ночную пустошь, что расстилается пред ним. — Чёрная Смерть никого не щадит, — утверждает. — Такие псы не достойны жизни. — Это были мои люди. — Это были нелюди. — Тогда, Чонгук, кто ты? — взяв за плечи альфу, спрашивает Хван. Его взгляд похож на взгляд отца в детстве. Тёплый, оберегающий и заботливый. Но Чонгук никак на это не реагирует, потому что давно подавляет свои эмоции, поэтому их у него практически нет, нужно приложить максимум усилий, чтобы хоть что-то из него выбить. Чонгук облизывает нижнюю губы и смотрит на старика. Ведь тот хитёр для своего возраста и специально хочет узнать истинные цели от самого Чонгука. Но тот ответ даст, он скажет всё, что только хотят услышать и обязательно исполнит. — Будущий император Олюма.