***
— Ты точно всё подготовил? — ещё раз переспрашивает друга Чонгук и вставляет меч в ножны. — Да, несколько раз. Если они не захотят перейти на твою сторону силой, то мы просто убьём их, — надевая перчатки, объясняет Хосок. Он проверил всё до мелочей, поговорил с каждым по несколько раз и не ушёл, пока не довёл до идеала. — Осечек быть не должно. Да даже если и будут, то мне плевать, я слишком долго этого ждал, — неравно кидает Чонгук и заканчивает затягивать ремешки на руках. Они стоят на маленьком уютном балконе в комнате Чонгука, где мирно уже посапывает Хан. Мальчик устал за эти дни, что проводил с отцом, никуда его не отпускал и постоянно был рядом. Сегодня его сон ничто не должно потревожить — отец не позволит. Но его надо отсюда будет убрать, потому что Чонгук не хочет, чтобы ребёнок слышал крики. Они оба стоят и смотрят на заходящее солнце, на отдельные группы воинов, которые, завидев своих господ, склоняют головы. Они видят, что огненное светило сейчас сядет, а уже утром кровавый рассвет будет трубить о их победе. Они оба стоят чем-то обеспокоенные. У каждого свои мысли в голове. Хосок думает о Тэхёне, с которым отношения ухудшились ещё больше с момента прибытия Чонгука во дворец. Как бы он не старался ловить омегу, тот постоянно от него ускользал и шептал тихое «простите». Но Хосок долго ждать не будет, у него терпение на исходе, он рано или поздно сорвётся и сделает эту омегу своим, чтобы тот больше не смел обижаться и воротить от него нос. Тем более после того, как Чонгук станет императором, Хосок займёт место подле него, а это значит, что он будет не последним человеком в империи. Он может быть последним для кого угодно, но не для Тэхёна. Чонгук думает о Чимине, которого старательно пытался забыть несколько месяцев. Именно сейчас образ омеги всплывает так ярко и красочно, что Чонгук пугается, но в голове всплывают слова, сказанные омеге, что через год он за ним придёт. Чонгук улыбается своим мыслям и недовольно качает головой. — Я хотел спросить, — прерывает тишину Хосок. — Что с тобой произошло там? — Чонгук прекрасно понимает, что тот имеет в виду. Он облокачивается на парапет и спокойно отвечает. — Ничего такого, что смогло бы мне помешать в совершении нашего дела, — Хосок хмыкает, не веря его словам. Он садится на ограждение и свешивает ноги. Этот человек и смерти не боится. — Так я тебе и поверил. Что, всё-таки омеги Пака тебе понравились? — Хосок наклоняется к нему и заглядывает в лицо. Чонгук внешне спокойный, но внутренний уже убивший Хосока, хватает того за шкирку и свешивает с парапета. Хосок только улыбается. Его смертью пугать, что головы рубить, — всё одно приносит удовольствие. — Ещё слово, и твои ошмётки будут валяться на земле, — Чонгук специально растягивает каждое слово, чтобы Хосок чётко их услышал и понял, что в следующий раз так лучше не шутить. Но друг только хмыкает и, оттолкнув от себя Чонгука, подтягивается и садится в исходное положение. — Я серьёзно, Чонгук, ты приехал другим, — всё никак не уймётся Хосок. — Скажи, ты когда-нибудь чувствовал себя паршиво из-за того, что принёс вред человеку, к которому твой зверь не безразличен? — Хосок пару минут смотрит на друга, будто собираясь с мыслями. У него есть такой случай, произошёл он относительно недавно, до сих пор прощение не выпросил. Дорогой его сердцу, самый нежный цветочек империи вновь отрешён от него, а все из-за жажды Хосока. — Был случай, но я, во что бы то не стало, не опущу руки, — он вглядывается в просвет на дне чёрного омута брата и хмыкает. — Я день ото дня себя ненавидеть начинаю, кажется, что готов лично казнить, но останавливаю, потому что тогда не извинюсь, тогда не смогу исправить то, что натворил. — А если ты разбил то, что никогда нельзя собрать? — Создай новое. Чонгук кивает и оба снова уходят в свои мысли. Сегодня всё должно решиться, сегодня Чонгук наконец-то сделает то, что хотел с семи лет. И это не детская сказка, не простое желание, а это цель, к которой тот шёл осознанно, под которой положил десятки своих людей, сам прошёл через не малое число боёв, получил бесчисленное множество шрамов, прошёл через боль и унижение, но конечная цель его только подбадривает. Он столько лет изучал, странствовал, терял и приобретал не для того, чтобы в один день всё потерять. У него растёт сын, которого считают никем, ибо его отец для других никто. Но уже завтра, на рассвете, все начнут воспевать нового императора и имя ему Монстр. Живой и мёртвый, старый и молодой, воин или простой ремесленник — все начнут трубить о новом императоре, о том, кто изменит их жизнь, о том, кто переустроит Хузур так, как велит его душа, расширит земли на западе, поставит своё знамя на севере, заставит себя уважать на юге. С каждых концов земли будут стекаться люди, чтобы только одним глазком увидеть того, кто из ничего приобрёл сразу всё. Это будет рассвет Олюма, закат для её врагов и личная победа для Чон Чонгука. Чонгук не трус, он не ждёт ночи, но из-за перепроверки оружия и людей, всё затягивается, поэтому войти во дворец удаётся только ближе к вечеру. Солнце ещё не село, значит, ещё не начало. План до боли прост: Хосок с частью войск проходит на заседание совета, которое как раз заканчивается, если они не принимают власть Чона, что вполне ожидаемо, то Чёрная Смерть никого не выпустит. Если же те пойдут на условия, то придётся им несладко, потому что Чон Чонгук всё равно устроит страшную чистку, поэтому им проще умереть, но Чонгуку интересно, насколько хватит этих людей. Он лишит их всего, поэтому у них останется только жизнь, не более. Ещё часть войск отправится в город и начнёт распространять слухи, что их командира, отменного полководца, пытались убить во дворце и он был вынужден свергнуть нынешнего правителя. Люди поверят, потому что есть блестящий оратор среди воинов, поэтому на него большая ответственность. Естественно, людям не понравится, что того, кто выиграл столько войн, оказывает процветание их империи оказался чуть не убитым. А сам же Чонгук, без зазрения совести, войдёт во дворец и дойдёт лично до покоев Хвана. Если кто-то будет мешать, то умрёт, нет — тоже умрёт. У Чонгука будут свои люди везде, а эти мерзкие крысы, что ходили под Хваном, ему не сдались. Единственное, что оставит себе, так это гарем, там омеги лично выбираемые им, поэтому каждый первый подходит будущему императору. Что касается самого дворца, то он потерпит кардинальные изменения, начиная от пола и заканчивая прислугой. Здесь ничего не будет напоминать о старом владельце. Будет только один хозяин всего этого богатства, его имя уже скандируют. Чонгук приподнимает уголки губ и проходит вглубь. Никто не попадается ему навстречу. Омеги разбежались по углам и из-под тишка смотрят на своего будущего господина. Тот выглядит напряжённее обычного. Чонгук даже не удивляется, когда стражники дворца перед ним склоняют головы и уходят, не подняв оружия. Во дворце мёртвая тишина, только звук от сапог Чонгука, и то кажется, будто этот шум сможет убить. Монстр обнажил клыки и готов убивать. И столько, сколько желает он сам, а Чонгук его даже не остановит, потому что долгожданный день наступил. Он поднимается на третий этаж дворца и доходит до самого конца. Здесь его собственные покои, здесь они вместе Ханом проверили четыре года своей жизни, а Чонгук и то больше. Сейчас малыш, как и Тэхён, сидят в безопасном месте, чтобы ни один волосок не упал ни с одного, ни со второго, дальше следует кабинет Хосока, а уже потом, пройдя буквально три шага, желанные двери. На них нет стражи, что вновь неудивительно, никто не хочет отправиться кормить червей раньше, чем это ему отведено. Чонгук, не обнажив меча, но держа руку на его эфесе, открывает дверь. В покоях душно, будто те топились печами, обделаны мехами и стеклянные двери, что ведут на широкую веранду, ни разу не раскрывались. Чонгук делает первый шаг и слышит гул всё сильнее. Он всё ближе и ближе. Сделав второй, он насторожился, невозможно тихо и душно, из-за чего альфа расслабляет ворот. Он доходит до середины и видит своего императора на веранде. Что-то не даёт Чону покоя, будто тишине нельзя доверять. Он скептически обводит комнату взглядом и следует дальше, прямо к дверям. Открыв их, он впускает летний ветер, что обдаёт его своим особым холодом. Чонгук не тот, кто убьёт со спины, но тот, кто насладится разговором перед тем, как убить, поэтому он, всё ещё держа руку на эфесе меча, ступает по мягкому ковру. Хван стоит к нему спиной и точно улыбается. Он его ждал. — Я тебя ждал, долго же ты шёл, — хрипит старик, а Чонгук омерзение чувствует. — Ты был самым способным полководцем, которого я знал, в тебе было то, что не было в других, того дикого азарта, той жажды, что ты испытывал, когда не выигрывал в первый раз. Тебе хотелось большего, сначала это имя, а теперь уже статус императора. Удержишь ли? — пожилой альфа поворачивает к нему голову. На этот так Чонгук держит голову высоко. Он смотрит на солнце, оно сегодня кровавое, потом снова на Хвана. Чем ближе он к нему подходит, тем сильнее ухудшается погода. Казалось, что и погода сопутствует Монстру. Первая капля упала на только что обнажившийся меч. Чонгук протягивает его и касается концом груди Хвана. — Ты сразу знал, что я такое и чем буду, хотел бы — уже давно лишил меня жизни, но ты этого не делал, — переходит на крик Чонгук, пока крупные капли ложится на его волосы. — Я благодарен тебе за то, что взрастил меня, дал мне возможность стать Чон Чонгуком, простым воином, но пришло время доказать всем, что и такое низовье способно подняться. Чонгук не просто так насторожился в самом начале. За его спиной слышится звон. И это вовсе не меч Хосока. Чонгук вовремя ориентируется. И каково было его удивление, когда перед ними возникли четыре воина. Он с жалостью смотрит на старика, который, отдав приказ, уходит в покои, оставив Чона бороться. Старик не дурак, как думал Чонгук, любой хочет жить, даже тогда, когда рука смерти близко. Альфе не сложно справиться с этими воинами, поэтому, не теряя ни минуты он расправится с этими смертными, что решили бросить ему вызов. Дождь с каждой секундой усиливается, застилая глаза, но Чонгук отмахивает мешающие пряди, как и своих соперников. Надо отдать должное Хвану, он выбрал лучших, но не нашлось ещё такого человека, который смог бы Чон Чонгука одолеть. Он рассекает одному грудь и, спешно развернувшись, пинает второго, валя того на пол. Чонгук как-то прочёл наказ одного императора, что при себе нужно иметь второе оружие, когда первое занято или его нет вовсе, поэтому, воткнув меч в горло бедняге, что бьётся в судорогах, а кровь струёй льётся из артерии, Чонгук вынимает кинжал из-за пазухи и втыкает в горло третьему. Хмыкнув упавшей туше, он смотрит на четвёртого, который уже не так смел. Перед ним настоящий Монстр. С его волос стекают капли крови, а бездна чернее обычно. Он не спеша подходит к несчастному, который всё ещё пытается отбиться, который держит меч уже в одной руке, ибо вторую отрезал Чонгук. Его крики и скулёж только награда для Чона, ему мольба лучше любой молитвы Богу. И когда меч Чонгука проходится по пальцам руки, то воин, громко вскрикнув, расслабляет руку и просто отползает к парапету. Чонгук, засунув свой меч в ножны, подходит к нему и, взяв за шкирку, кричит, пытается перекричать дождь, а последнее, что видит бедолага, это взгляд Монстра. — Чёрная Смерть, лови, — туша падает с третьего этажа дворца прямо под ноги кровавому и довольному Хосоку. Альфа издевательски кланяется, но мгновенно мрачнеет, когда понимает, что старик не сдался просто так. Хосок тяжело дышит, а крупные капли продолжают капать на лицо. Хосок отменно потрудился, он вдоволь искупался в крови. Что и следовало ожидать, никто не захотел мириться с властью Чонгука, за что Чёрная Смерть с радостью наградил их своей пыткой. Если зайти в зал совещания, то можно обнаружить отрубленную гору пальцев, лежащих справа, отрубленные головы — слева, а прямо по центру Хосок устроит место казни для мёртвых, повесив их и выпотрошив всё нутро. Расправившись с ними, альфа даёт указания воинам, чтобы те скакали в разные провинции, города и начали сообщать, что власть в Хузуре сменилась, что новым императором Олюма стал Чон Чонгук. Закончив с этим, он шёл к брату, который уже должен вырвать сердце старику, но находит Хосок вовсе не тело Хвана, а какого-то воина, любезно сброшенного с балкона Чонгуком. Сейчас он, пробираясь через красивые колоны, спешит на помощь к брату, с которым подло поступили. И если Чонгук не трогал тех, кто встречался на его пути, то Хосок никого не щадит. Его меч ещё недостаточно крови испил, что не дай, всё мало будет. Чонгук же, расправившись с последним, выбивает стеклянную дверь и обрушивается на Хвана, который стоит и смотрит на него, будто ничего не случилось. Чонгук, не вытирая кровь с кинжала, протягивает его альфе. — Убить со спины — не уважать силу воина, это подло. Мне плевать, что ты хотел этим показать, но сейчас мне это надоело. Пойми, что ты сдохнешь и это случится сегодня, поэтому, чтобы ещё ниже не падать в моих глазах, старик, возьми этот кинжал и лично выпотроши себя, — Чонгук говорит холодно, ни один мускул не дёргается на его лице. Он еле сдерживает себя, чтобы лично не прикончить мерзавца, но руки пачкать пока что не хочется. — Ты думаешь, что народ тебя примет, — снова начинает свои речи Хван, но кинжал принимает. — Но это лишь временно, достаточно одной искры, чтобы всё, чем ты будешь располагать, взлетит на воздух. Ты стал императором не по крови, и народ это запомнит и выскажет, но не сейчас, а когда случится беда. Тогда уже будут кричать, что ты узурпатор и Дьявол, — Чонгук хмыкает и прижимает Хвана к стене, умело развернув его пальцы с оружием и направив ему же в живот. — Да, и я с этим справлюсь, — Чонгук жмёт сильнее, протыкая кожу. — В отличии от вас, у меня будет страсть, с которой я отношусь к этому городу, к её жителям, — шепчет Чонгук и поднимает руку всё выше, распарывая живот. Капли с волос падают на лицо мужчины, орошая то красным цветом. Дождь продолжает идти, страшная буря поднимается с каждой секундой. — И поверь, меня запомнят, как великого императора, как самого кровавого, как самого справедливого. Не будет ни одной живой души, что не будет знать имя Монстра, — Хван уже ничего не слышал, потому что Чонгук воткнул ему дошедший до горла кинжал. Чонгук отпускает бездыханное тело и отходит. Он это сделал, спустя столько лет наконец-то смог подняться. Теперь он вспоминает слова, где говорится, что «как быстро на гору ты смог взлететь, так быстро с неё упасть можешь». Но Чонгук ещё задержится на горе, у него великие планы. В покои вбегает Хосок, который тяжело дышит и от которого всего разит кровью и потом. Он переступает через тело бывшего правителя и подходит к Чонгуку, что смотрит на виднеющийся вдалеке рассвет. Наступила новая эпоха. Эпоха, в которой нет места людям Хвана, в которой всё будет процветать, которая изведает большее изобилие, чем раньше. — Ты это сделал, — шепчет Хосок и держит брата за плечо. — Мы это сделали, — исправляет его Чонгук. Они смотрят друг на друга: оба перепачканные, с засохшей кровью, может, своей или чужой, но счастливые, они шли к этому вместе бок о бок, начиная с семнадцати лет. Янтарные глаза полыхают пламенем, ночная бездна — смертью. Это только начало.***
Коренастый мужчина, со смуглой кожей и небольшими морщинами на лбу, что собираются по мере того, как помощник докладывает весть. На нём надеты только чёрные кожаные штаны. Спина вся покрыта дивной работой парня недавней ночи, каждая полоса уникальна. На груди тату древнего рода. Уроборос в виде змеи и дракона, что переплелись и пожирают концы друг друга. Альфа становится хмурнее тучи, а после, собрав свои светлые волосы в тугой хвост, начинает смеяться. Помощник, что стоит рядом, не понимает резкого изменения настроения господина. — Я говорил отцу, что этот ублюдок предоставит нам много проблем, но он меня не послушал, некий потенциал в нём узрил, — альфа кривит лицо и наливает себе вино, спешно делая глоток. — То, что Чонгук стал императором, не удивительно. Он начал строить свою империю с малых лет, а сейчас только закрепил себя статусом императора. Напиши ему ответ, что я поддерживаю его начинания и уважаю силу и храбрость, ибо не каждый осмелится совершить переворот и забрать себе трон. Пусть может рассчитывать на меня в случае чего, — он лжёт, но это лишь формальность, которую следует соблюсти. — Пусть попробует на себе сан императора, а когда тому станет тяжеловато, то мы его раздавим. — Хорошо, мой господин, я всё понял, — кланяется помощник и выходит прочь. Альфа ещё долго стоит и смотрит на давно вошедшее солнце. Забавно, того, кого он не ставил во внимание, вырастил себя до верхушки. Теперь у него есть всё, но положение шаткое, если он сделает неверный шаг, то всё сразу потеряет. Но он уверен, что Чонгук его не сделает, потому что человек, что живёт мечтой, страшнее Дьявола. Хотя, наверное, Чонгук таковым и является.***
Чонгуку хватило нескольких недель, чтобы дворец кипел работой и ожил. Наконец-то сонное царство начало просыпаться. Он позвал лучших мастеров, чтобы обустроили дворец, приказал вести лучшую мебель и начать обустраивать его. Он желает изменить всё, что было при Хване. Он приказывает снести то крыло, где жил бывший императора, да и как он сам. Требует, чтобы возвели ещё больше этажей и немедленно начинали роспись стен. По всему дворцу суетятся люди, день ото дня прибывают новые. Чонгук хочет, чтобы столица Олюма процветала и стала центром всех городов. Он хочет, чтобы потолки были отделаны изразцами, чтобы больше света было в помещениях, для этого требует с нескольких местах крышу поменять на стеклянную. Тронный зал переходит в иное место, там уже работают над троном господина, не щадя средств. Фонтаны расставляют не только в садах, но и во дворце. В самом гареме, в восточной части, где располагается читальня и школы. Садовники заработали ножницами, начиная обстригать кусты и сажать новые. Чонгук велит посадить жасмин, потому что этот запах ему запомнился в один из вечеров. Свои покои он приказывает соорудить подальше от шума, чтобы ни одна живая душа не пробралась. Естественно, рядом с ними должен быть кабинет Хосока, что в любой момент может быть вызван. Гобелены украшают главный зал, тронный, зал совета и ещё множество мест во дворце, на каждом изображены сражения, бывалые раньше, картины заполняют дворец. К себе Чонгук приказал лично повесить картину, где изображён один из самых сильных императоров мира, он, восседая на белом коне, вытягивает руку, на котором держит всю Землю, а второй натягивает уздцы коня. Позади императора плачущие люди, под ногами ангелы с дивными лицами, впереди младенцы плачущие, а по правую руку чёрный, как ночь, Дьявол, что поддерживает. Люди в белом, без лиц, полностью закрытые, добивают людей, пропуская дальше своего владыку. Тёмное небо, с густыми дождливыми облаками, нависло над городом, где властвует он, птицы жалобно кричат и разлетаются, крича об опасности. Чонгук назначил новый штат прислуги и поставил везде своих людей, он объяснил им новые правила и что следует за их не исполнением. Как только вывезли трупы, а последнего императора даже не похоронили, а бросили на съедение рыбам, начали везде затирать полы и менять цвета. За всем происходящим следил либо сам Чонгук, либо Хосок. Также изменились правила для гарема, отныне его жёстко не притесняли, потому что для Чонгука хоть он и был нужен, чтобы омеги рожали ему будущих наследников и тем самым укрепляли его власть, но ему было плевать, потому что решать их проблемы будет далеко не он, а Тэхён, который назначен смотрителем только гарема. Чонгук поручил эту должность ему, потому что знает, что тот ответственен и тому пора показать свою силу. Хосок хоть и промолчал, но новое назначение омеги не одобрил, потому что зная, какие злобные бывают гаремные омеги, он боится, поэтому ещё сильнее будет за ним следить, даже несмотря на войну между ними. Сейчас Чонгук официально не император, потому что это долгий и муторный процесс, поэтому, пока дворец не будет обустроен и все нужные приготовления не буду исполнены, Чонгук будет восседать формально, что очень шатко, но существует бумага, по которой он признаётся императором, а его будущие дети унаследуют трон отца и статус. Хан, конечно, для этой роли не подходит, потому что он омега и рождён до прихода к власти, поэтому, чтобы не рисковать ребёнком, Чонгук не станет подвергать его опасности со статусом. Малыш долго не понимал, почему ему теперь кланяются, ублажают как только могут, отца почитают чуть ли не выше бога, а всё оказалось намного сложнее. Тэхён рассказал это в двух словах, что мол отец стал императором и теперь они совсем другого статуса. На вопрос, что стало с прошлым императором, Тэхён промолчал, но ребёнку не сложно было догадаться. Теперь у Хана есть всё, чтобы чувствовать себя комфортнее, у него большие просторные покои, которые находятся рядом с Тэхёновыми, Чонгук и здесь доверяет омеге. Но альфа всё равно наказывает ребёнку быть теперь очень осторожным, вести себя аккуратнее и не забывать радовать отца успехами в учёбе. Многие, но не все приняли власть Чонгука, назвали его узурпатором, на что альфа лишь усмехнулся и велел карательному отряду пройтись по тем землям, где не хотят признавать его власть, естественно, забирая богатства и самых красивых омег. Среди первых, кто принял его власть, был владыка западных земель, Ким Намджун. Чонгук его лично знает и помнит драконий взгляд на себе. Этот человек не просто первым написал письмо, он не просто втирается в доверие. Чонгук таких людей знает, потому что слишком внимателен и различает подлую натуру, а Намджун как раз под описание подходит. Чонгук знает, что это умный и изворотливый правитель, которого не так просто обыграть. Если он поставит шах, то тот сделает всё, чтобы поставить мат. Сейчас, не теряя ни минуты, Чонгук вместе с Хосоком срываются в новый поход к тем землям, где не смогли справиться каратели. И Чонгук помнит, что через год его кое-кто ждёт, что у него есть лишь немного времени, чтобы стать властелином мира и забрать сердце, а сейчас уже, наверное, только тело, потому что сердце давно выжжено одним из вечеров, омеги. Чон Чонгук идёт по мирские души.***
Год прошёл для Чимина, как в Аду. Он не думал, что будет так уставать и радоваться желанной свободе. Хотя, это с трудом можно назвать так. Чонгук выполнил своё обещание, он оставил их практически ни с чем, поэтому семья еле сводила концы с концами поначалу. Отец, который привык к постоянному достатку, его муж, что не привык себе отказывать, да даже брат, что мог без раздумий делать траты, вдруг почувствовали, как их ущемило. Чимин же, которого растоптали, воткнули кинжал с ядом в сердце и выбросили на растерзание коршунам, пытался быть сильнее, он день ото дня заставлял себя вставать, работать и хоть получать что-то. Из дворца он успел вынести небольшие сбережения, которые хранил в сундучке, пару украшений, чтобы их продать и обольстив воинов Чона, он это вынес, пройдя много пренеприятного. Никто не знал, куда им идти, потому что повсюду их считали врагами, шугались, Чонгук выставил их в не лучшем свете в народе, поэтому им даже никто не хотел дать жилье. Но им удалось найти убитую богом хибарку и поселиться там. Естественно, привыкшие к роскоши и сладкой жизни, никто не воспринял эту находку за радость. Никто, кроме Чимина, потому что он радовался, что наконец-то сможет спать не на жёстких камнях под открым небом, из которого чаще стал идти дождь, а под крышей и, если сообразить, то можно печь затопить, чтобы теплее было. Гём, что обычно подбадривал Чимина, сам упал духом и его самого пришлось ему успокаивать, он долго не мог спать здесь, где что-то шевелится и бегает. Хибарка хоть и была тесная, зато относительно крепкая. Чимин понимал, что Туен полностью отошёл от дел, что теперь он никто и ждать от него помощи, как от альфы, не стоит. Кан, который падает в обморок при каждом появлении жука, тоже не надёжен. Остался Гём, который старается сдерживаться и не кричать на Чимина, не обвинять его, в отличие от родителей, что это из-за него они оказались в таком положении. Чимин не слушал их оскорбления, а в один из дней просто взял и ушёл, оставил свою семью. Он делал всё, чтобы те не подохли от голода и холода, но те просто не ценили то, что он для них делает, поэтому Чимин ушёл, но в скором времени вернулся. И вернулся с едой. Отец говорил, что он продал свой зад за эти овощи и небольшой кусок мяса. Чимин снова не отвечал. Но только Гём заметил, что украшения, которые были у брата, исчезли, дорогие сапфировые серьги и пара бриллиантовых браслетов были утеряны, как он считал. Однако Чимин их не потерял, а продал, почти за ничто, потому что его мгновенно стали узнавать и постоянно смеялись, но тем не менее обменяли на золотые монеты, поэтому к небольшому запасу монет Чимина добавились и эти. Он бережёт их и старается не говорить, откуда те у него появились, пусть лучше семья считает, что он шлюха, как-то всё равно. Естественно, омеге, что не привык к тяжёлому труду, пришлось не легко. Он разбил себе небольшой огород на заднем дворе, купил новые зёрна и удобрения. Чимину очень понравилось возиться в земле, а ещё больше тот радовался, когда получил первые плоды своих трудов. Вся семья смотрела на него с опаской, потому что их сын сошёл с ума и радуется простому картофелю, но тем не менее с радостью его поедали. Чимин вставал рано утром, чтобы приготовить хлеб и потом продать его на базаре. Относительно недавно он стал это делать, чтобы хоть как-то получить чуть больше, поэтому уже третий месяц он самостоятельно готовит хлеб, сначала ничего не хотело получаться, но, не получая поддержки даже от брата, который слишком от него отстранился, Чимин взял себя в руки и, попортив не мало продуктов и средств, всё-таки получил хоть не идеальный, но хороший продукт. Прошёл год, а он так и не смог его забыть, где-то там, в глубине его души, живёт надежда, эта маленький огонёк, который верит, что Чонгук всё-таки что-то к нему чувствовал, что он не такой Монстр, как его описывают. Но большая часть его сознания говорила, что этот человек двуликий, лицемерный обманщик, который, чтобы достигнуть своей цели, не пощадит никого. В этом Чимин убедился. И сейчас он больше ненавидит себя и собственное бессилие, что проявлял с этим человеком. Но прошло достаточно времени, чтобы дать ему окрепнуть и восстать, да, пусть вырванных крыльев ему никто не вернёт, но он сделает собственные, а позже полетит на них, но пока он на стадии создания. Ему не больно уже, он попытался выбросить назойливого альфу, что являлся ночью в ночных кошмарах и доводил до слёз. Чимину не больно уже, хотя живьём проткнул тот, кому сердце и себя доверил. Ему не больно уже, потому что он постоянно притупляет её, забывается, заставляет себя работать наизнос, чтобы мозг был занят другим, а не конкретной личностью. Омега слышал, что тот стал императором, как и обещал, и мысленно Чимин ему аплодирует, потому что он первый человек, что свергнул действующую власть в роли полководца и сам стал во главе. Но Чимин уверен, что ему покажется этого мало и он отстроит себе новую столицу, потому что эта будет напоминать минувшие дни. Теперь у этого альфы есть всё, слухи по нему не умолкают. А вот Чимину приходится несладко, когда он приходит на базар, чтобы продать желающим хлеб, ибо разговоры только об одном, что Монстр идёт по чужие души, что он никого не щадит и не оставляет в покое, пока не добьётся признания. Чимин думает, что ему ещё повезло, его хотя бы публично не казнили, не отрубили конечности, не выставили на показ отрубленную голову. Хотя, уж лучше бы он ощутил боль физическую, чем душевную, потому что с ней тяжелее справится, а порой даже невозможно. Чимин день ото дня говорит себе, что он сильный, что ему справится с этой болью, что душу распирает и заставляет наизнанку вылезти, все внутренности переворачивает. Ему не больно уже. Давно не больно. Не было больно. Он справится и сделает это ради себя. Накопив небольшую сумму, Чимин сходил к одному знакомому альфе, что куёт мечи, ему захотелось преуспеть в этом деле, потому что, если Чонгук действительно придёт за ним через год, на что омега не надеялся, потому что слова альфы отныне для него ничего не значат. Теперь он больше посвящает времени для саморазвития, потому что раньше как-то это особо не волновало, но не сейчас. Поэтому он берёт очень потёртые книги и начинает изучать историю, копает как можно глубже, делает пометки в голове, местами восхищается, а где-то имеет смелость выказать своё недовольство. Оказывается, что он многое терял, не читая это дивные страницы, поэтому ему вкус крепнет и он покупает художественную литературу, книги по ведению боя, стратегия и тактика. Обычно на него смотрят с недоверием, мол, зачем омеге такие книги, а Чимину просто хочется быть готовым к войне с личным Монстром. Сегодня утром, быстро закончив тренировку, он ставит на своё привычное место меч, этим местом служит дерево, и, вынув хлеб из печи и проверив его готовность, он спешно умывается и меняет рубашку, чтобы выглядеть свежее. Отец, как и всегда, провожает его с приятным наставлением: — Поработай своей жопой лучше, — Чимин только глаза закатывает, удобнее нож на поясе располагает и выходит с большой корзиной свежеиспечённого хлеба, накрытого тряпочкой, чтобы влага быстрее не испарялась. К нему люди постепенно начали привыкать, даже иногда дают попробовать сладости на вкус, ненависть постепенно остывает, и Чимин вливается в круг этих людей. Сегодня на базаре оживлённее обычного, омега надеется, что это способствует лучшей продажи. Чимин встал за свою лавку и начал выставлять товар, к нему сразу же прилетает Ли, что сует армуду с чаем. Чимин благодарно кивает и они вместе попивают вкусный напиток. Как ни странно, но друг ничуть не злился на Чимина, не старался его обидеть или задеть, он даже помог, выделил ему место, послав одного торговца куда подальше, из-за чего Чимин чуть не расплакался, потому что ему впервые кто-то протянул руку помощи. Теперь они практически соседи, только Ли торгует косметикой и одеждой немного дальше, а Чимин с выпечкой ближе к продуктам. — Я тут слышал, — начинает омега и отпивает из армуды. — Что Чон Чонгук нагрянет на наши земли, — Чимин давится чаем, возмущённо глядя на друга. — Ты что, с ума сошёл? У нас сменился правитель недавно, я хочу тебе напомнить, он намного сильнее прошлого. Господин Гуанг не позволит этому случиться. — Кому ты врёшь? Этот Монстр за три дня взял крепость, а другие пали без боя, — шипит на него друг. — Всё-таки я не думаю, что он нападёт на наши земли, потому что проблемы с империей ему не нужны. Подумай, он и так изнурён походами, а тут целая империя, заметь, не крепость, даже не мелкий городишка, а огромная территория, — Чимин улыбается подошедший людям и, отдав товар, вновь возвращается к другу. — К тому же у нас армия сильная. — А что, если она перейдёт на его сторону? Он блестящий оратор! — не перестаёт доставать его Ли. — Хорошо, если он придёт, то я лично проткну его глотку ножом, доволен? — омега прикладывает палец к виску и крутит, говоря, что Чимин совсем не следит за языком. — Всё, иди работай, если придёт Чон Чонгук, то я первый об этом узнаю. Но он не узнает, потому что тот уже пришёл.***
Год. Целый год нескончаемой крови и моря битв. Чонгук прошёлся по всем своим соседям, чтобы показать, что голод у него вспыхивает, как и терпение, имеют вселенский масштаб. Его меч не уставал рубить голову, его доспехи не уставали рваться день ото дня, его конь, что прошёл с ним все сражения, не устал нести своего хозяина. Этот год оказался ещё более тяжёлым, чем другие. Чонгук другого не ожидал, он прекрасно понимал, что его власть многие не примут, поэтому план всегда был наготове, оставалось только реализовать. Он впервые чувствует усталость, граничащую с удовольствием. Напился. Он наконец-то немного утолил свой голод по крови, ему удалось присоединить немалые земли, ему удалось видеть много чудес, ему удалось поднять свою столицу выше других. И он будет это поддерживать, как делал многие годы, но теперь в другом сане. Хосок никогда так хорошо себя не чувствовал, его друг обезумел, когда объявлял войну всем подряд, но Чёрная Смерть только клыки облизывал и рвался в бой. Семнадцать новых ран на теле Хосока, одна из которых должна была забрать его жизнь, но всё обошлось. Теперь под сердцем только затянувшаяся рана, которую надо обрабатывать, и будет это делать никто иной, как Тэхён. Ибо у Хосока был год, чтобы соскучиться и чтобы подумать. Глупо отрицать свои чувства к омеге, поэтому он, как только они вернутся домой, просто-напросто не оставит Тэхёну шанса, а тот вынужден будет согласиться. Хосок не был эгоистом, но всё, что касается этого омеги, будет приобретать такой разворот. Пора цветку распуститься. Конечная цель Чонгука — это империя Чши Гуанга. Он всегда сдерживает свои обещания, поэтому, когда он пообещал Чимину вернуться, эти слова тоже не были голословными. Власть действительно сменилась, но это не значит, что она стала сильнее. Чонгук свободно вошёл во дворец под предлогом случайного проезда, а Гуанг, что славился тщеславием и алчностью, конечно же не мог пропустить мимо такого воина, как Чон Чонгук. Глупец, чтобы показать так называемую удаль и похвастаться своими богатствами, готов пойти на всё, чтобы Чонгук это оценил, а альфа этим воспользовался. Он пришёл не только за омегой, но и за землями. Чонгук, которому выделили почётное место рядом с императором, благодарит за тёплый приём. Хосок сидит рядом с ним и взглядом пожирает каждого, чтобы только опасность предотвратить. Это будет очень тяжело, потому что у Гуанга большое войско, оно превышает численность Чона, тут только зависит от самого альфы, если тот поступит действительно умно, то обойдётся без лишний крови. — Я очень рад, что вы почтили меня своим присутствием, — Гуанг — альфа тридцати лет, не отличается крепким телосложением и особым умом, у него заострённая борода, за что многие дают ему прозвище «козёл». Ему достался трон вполне законным образом, он этим и пользуется: неразумные траты, недовольства иноземным торговцев, которые устали от налога и истощение большого войска. Это всё должно сыграть на руку Чонгуку, поэтому ему нужно действовать как можно скорее. Что может отметить альфа, так это то, что у Гуанга отменный вкус на омег. Один из которых постоянно крутится вокруг Чонгука и выполняет любую просьбу, учтиво кланяется и покорно прихоти выполняет, например, налить вино, чтобы Чон смог понаблюдать, как тонкая цепь на шее свисает, а прозрачная блуза раскрывает вид на красивое тело. Альфа провожает его взглядом и не перестаёт наслаждаться тонкой красотой, он поглаживает щёку большим пальцем, когда омега наливает вино и под довольный взгляд отпускает. Он его обязательно заберёт себе, как и других, что словно ангелы порхают возле них. Очаровательная особь попыталась поймать ласку и со стороны Хосока, но тот был груб, поэтому явно дал понять, что здешние омеги ему не интересны. Его ждёт Тэхён, он единственный омега, о котором он может думать и хотеть. Он понимает, что день ото дня всё сложнее сдерживать себя, хочется всё рассказать Чонгуку, но теперь это выполнить будет сложнее, потому что Тэхён принадлежит его гарему и, если Хосок захочет его себе, то придётся несладко, но он надеется, что брат его помилует и войдёт в положение, потому что отступать Хосок не намерен, он слишком долго шёл и ждал. Какие бы омеги не были, но они не заменят ореховые глаза и пунцовые щёчки, его тонкий аромат и аккуратные прикосновения. У Хосока хоть и сердца нет, хоть давно его вырвал и закопал, но ради этого омеги он его добыл, вновь вставил в себя и заставляет биться. Но только рядом с Тэхёном то к жизни приходит, биться начинает. И альфа становится всё более зависим.***
Чимин наконец-то закончил с продажей и сейчас собирается домой. Но что-то не даёт омеге покоя, отчего-то много воинов расходились тут, так ещё они не принадлежат их империи, а какой именно там герб Чимин не видит, поэтому он, чтобы не попасть в пучину неприятностей, спешно закрывает лавку, прячет в сумку через плечо монеты и собирается идти домой, как видит, что один из торговцев, возле которого стоят четверо воинов, указывает на него пальцем. Чимин чует неладное, поэтому, как бы низко это не было, но он пускается бежать, потому что он точно не справится с четырьмя воинами. Как только Чимин пустился на бег, те последовали его примеру. Омеге повезло, он проворнее и быстрее, к тому же он выставляет препятствия для альф: откидывает прилавки с посудой, фруктами, но только, чтобы замедлить их движение и оказаться подальше. Чимин понимает, что домой бежать нельзя, поэтому он думает, где на базаре можно спрятаться, но ничего лучше не придумав, он бежит на второй этаж. Чимину кажется, что воинов стало ещё больше. Он с трудом добегает на второй этаж, немного хромая, потому что подвернул ногу. Времени, чтобы отдышаться нет, поэтому омега, стиснув зубы и толкая людей под их недовольные крики, терпит ноющую боль и старается бежать. Он слишком рано понимает, что оказался окружён с двух сторон людьми, а единственный выход, — прыгать вниз, благо под ним лежало сено, поэтому прыгнуть на него не составит труда. Чимин не думает, он просто хочет спастись и не напасть на этих мерзавцев. Он не понимает, что им сделал, за что заслужил такое отношение, но сейчас не до этого, ибо собственная шкура важнее. Чимин с трудом взбирается на перила, и, зажмурив глаза, он мгновенно прыгает с них прямо в чьи-то руки. Чимин раскрывает веки и видит перед собой дикие янтарные глаза, словно подобную сущность он когда-то ощущал. Всё, что он может видеть, глаза, остальные части лица закрыты, даже руки в перчатках. Но Чимин не намерен это терпеть, поэтому он вертится, кусается, короче, создаёт дискомфорт, чтобы его выронили. Но этот человек, если его так можно назвать, силён. Он только хмыкает и закидывает Чимина на плечо. Омега не перестаёт кричать, звать на помощь, бить незнакомца. — Пусти меня, ублюдок, иначе я тебя убью. Я тебя познакомлю со смертью, — каково было удивление Чимина, когда этот человек резко снял его со своего плеча и поставил на землю. Чимин должен бежать, но он стоит и смотрит, как альфа с запахом кожи снимает свою маску, обнажая часть лица и начинает шептать, словно змей. — Я и есть смерть, вояка, — Чимин крутит головой и, снова встретившись с ухмылкой самонадеянного альфы, сразу начинает придумать план побега. У всех воинов за пазухой кинжалы, поэтому он может им воспользоваться, чтобы хоть на немного отстать. Омега говорит, что сам пойдёт, потому что не хочет давать подозрений. На что альфа хмыкает и передаёт его в руки одному из своих людей. Ему до сих пор не понятно, зачем его поймали и куда ведут, но цели у Чимина другие. Достать кинжал, что покоится на пазухе воина. Чимин решается, что когда они выйдут в людное место, например, на площадь, то тогда и совершит своё дело, а пока он с любопытством рассматривает альфу, а точнее ищет герб, чтобы понять, к какой империи он принадлежит. И его не удивляет, когда он замечает знакомые символы. Герб империи Чона представлял собой страшного волка с огромной пастью и чёрными, как и у самого Монстра, глазами, позади чудовища перекрестились алебарда и бердыш, которыми ловко можно проткнуть жертву и насадить его голову на конец. Над головой волка находилось слияние солнца и луны, показывая, что захват не зависит ни от дня, ни от ночи, Монстр всё равно нагрянет. Чуть ниже находятся два кинжала, которые специально созданы и которым нет прототипа, первый кинжал — это ещё детская вещица Чона, а второй — настоящее оружие пыток. И чем больше Чимин смотрит на это греб, тем сильнее ему хочется выть, даже на чашу справедливости он не смотрит, что расположена слева. Омега вспоминает, как слушал рассказы пришедших путников на базар, что охотно делились о новом сотворённом по заказу Чонгука гербе. Чимин не понимает, как тот может находиться в походах и параллельно управлять империей. Хотя, зная амбиции Чона, нечему тут удивляться. Когда они оказались на площади, которая, как и оказалась, оживлена, Чимин решается. Он прикрывает глаза и мысленно подбадривает себя и искренне верует в победу, поэтому, чтобы не растерять настрой, он вырывает кинжал у рядом стоящего воина и втыкает в ногу тому, кто тащил его за руку. Тот, кто назвался смертью, не успевает понять, что произошло и почему один из его людей валяется с кинжалом в бедре. Он бросает не добрый взгляд на удирающего парня и теряет терпение. Чонгук сказал, чтобы он доставил его живого, но не уточнил, что можно с ним сделать. Ведь и без пальцев тот жив будет. Но Чимин сам останавливается и попадет в цепкие руки смерти. Не просто так на площади такое собрание. Здесь происходит ничто иное, как казнь. Чимин видит перед собой их императора, Гуанг лежит на доске, его поддерживают несколько воинов, а во главе, на самом плацу стоит зачинщик. — Я вам не враг, я не мог оставить без внимание то, что эта собака творила с вами, с вашими семьями, с вашими мужьями, что состоят в войсках, — он блестящий оратор, первое, что думает Чимин. Он говорит громко, чётко и будто сам понимает, что это даст результат. Его слова подхватывает ветер и разносит до конца толпы, что становится ещё больше. Чимин смотрит назад и видит разозлённого спутника, поэтому, протискиваясь через толпу, он пытается вырваться, хоть и тяжело, хоть сердце и ноет, потому что снова его почувствовало, что вот, он рядом стоит и точно видит его. — Я уважаю тех, кто смог стать достойным правителем, но призираю того, кто смог угробить свой народ. Голод, непосильные налоги и траты — неужели это всё, чего вы достойны? — в толпе слышится гул, все с особым воодушевлением принимают слова Чонгука, а Чимин только и знает, что на него не смотрит и протискивается. Он ощущает смерть с двух сторон. — Я пришёл к вам с миром, чтобы облегчить вашу участь и совершить правосудие. Посмотрите, — вынутым мечом тыкает альфа в Гуанга. — Ему даже нечего сказать, потому что в моих словах правда, — но сказать он не может потому, что язык ему вырвали. — Вы знаете меня, как воина Чон Чонгука, как недавно укрепившегося императора, я сейчас стою здесь перед вами и вершу правосудие, потому что вы недостойны такого обращения. Поэтому, я считаю, что эта собака заслуживает смерти, — Гуанг вертит головой, слёзы катятся по его лицу, и Чимин успевает запомнить это выражение лица до такого, как толпа заревела «смерть» и голова упала Чону под ноги. — Отыне империи больше нет, потому что она будет находится под моей опекой, отныне у вас есть один господин, который сделает всё, чтобы вы чувствовали себя лучше. Жалование войскам выдадут немедленно, а вопрос с налогами будет решаться в скором времени, что касается вашей жизни, то это скоро тоже решится, — толпа встречает его громкими криками, они действительно радуются случившемуся. На их глазах только что был убит император и через секунду возглавлен новый. Чимин отказывается это понимать. Чонгук поднимает руку, чтобы толпа утихла. — Если вы, конечно, мне в этом поможете. Не отворачивайтесь от меня — получите мою милость, если станете идти против моей воли — познаете опалу. Чонгук не идёт, чтобы идти так безрассудно. Он несколько месяцев поил этих самых людей нужной ему информацией, рассылал своих людей, ставил шпионов, чтобы те докладывали о каждом промахе и неудаче, но только для того, чтобы придти в один из дней и взять город без особых усилий, а отдельные очаги не так страшно гасить, как центр. Но сейчас перед Чонгуком нет ни плана, ни великих завоеваний. Чонгук видит его. Он ловит его взгляд на себе и своего оторвать не может. Омега в простой саржевой рубашке, шаровары ему большеваты и немного спадают с таза. Он изменился внешне, но ещё больше внутренне, и Чонгук это ощущает. Он столько прожил без глаз, что готов был подорваться в любое время, но только увидеть его и утонуть в его омуте. А сейчас тот стоит и смотрит на него с нескрываемым ужасом и отвращением от содеянного. А Чонгук ему говорит, что по-другому не умеет, что только болью питаться может, чужим криками и мольбами будет спокоен его Монстр, ведь нет рядом омеги, того, кто смог бы усмирить жажду, себя бы в жертву преподнёс. Он видит, как тот борется с собой, чтобы не заплакать, он смотрит на упавшее тело бывшего императора, но не на него, а если и посмотрит, то только злобой разить и будет. Два изумрудика скатываются по щекам, а дальше происходит неожиданное, потому что Чимин расталкивает людей и норовит подбежать к Чону, но тому и шагу не дают вступить, как валят на колени перед Чонгуком сразу несколько. Хосок наконец-то дошёл. — Убийца, ненавижу, урод, — кричит Чимин, пока его волокут во дворец от лишних ушей. Чонгук старается игнорировать крики и ругань в свою сторону, каждое новое слово на нём отпечатывается, будто серпом режут. Наконец, дойдя до главного зала, Чимина отпускают на колени, а Чонгук, развернувшись лицом, берёт неучтивого омегу за подбородок, чтобы тот в глаза ему посмотрел, но тот не спешит выполнить приказ, поэтому альфа, грубо взяв его, через силу поднимает и видит, что на дне чужих глаз давно скорбь лютой яростью заполнилась. Чимин пытается раскрыть рот, чтобы укусить и убрать с себя руки, но Чонгук оказывается сильнее. Вновь. — Я же обещал, что через год я за тобой приду, кроха, — Чонгук садится перед ним на корточки и неспеша поглаживает волосы, успокаивая взбесившегося котёнка. — Лучше бы ты сдох, — сквозь зубы шипит Чимин, потому что осознаёт, что ему в любой момент шею могут свернуть. — Но тогда бы я не увидел, кем ты стал. Красивое создание, — Чонгук проводит носом по шее и вдыхает насыщенный аромат земляники, по которой скучал. Теперь он может позволить себе большее. Воины отошли немного поодаль, чтобы не мешать их господину, предварительно связав омеге руки. — Ты так изменился, — шепчет он и опускает ниже, к ямке между ключицами. Чимин старается не дышать и не думать, что за руки его трогают и кто сейчас перед ним. Он отдаёт отчёт не сердцу, а разуму, который кричит, чтобы он был осторожнее. — Ты тоже, стал ещё более отвратительным, — шепчет ему в губы Чимин, слегка касаясь и дразня. Чонгук широко улыбается и понимает, что давно потерял мальчишку, который был год назад. Сейчас перед ним настоящий воин, маленький, хрупкий, но со стойкостью духа и непоколебимым характером. Он не слышит оскорбления в свой адрес. Он заставляет Чимина встать вместе с собой. — Отныне ты только мой, как я и говорил год назад, — от такого тона Чимину страшно становится, потому что альфа говорит убедительно и вполне серьёзно, он снова не сомневается в правоте слов. — Только через мой труп, — так же грозно старается звучать омега, но Чонгук улавливает нотки сомнения. Он сокращает мизерное расстояние между ними и выпаливает. — Мой, всегда будешь моим, наше первое знакомство не удалось, но я предложу ещё тысячи встреч, чтобы ты понял, что от меня не деться, — он опускается ниже, горячими поцелуями покрывает мокрую шею, что пропахла свежей выпечкой и запахом улиц. Чимин пытается оттолкнуть, потому что ему не нравятся такого рода манипуляции, но люди Чона связали же ему руки, что не пошевелиться. Он доходит до ключиц и, подняв взор на Чимина, шепчет: — Будет больно, — омега не успевает понять, ибо в следующую секунду зал заполняет нещадный вопль, Чимин бьётся в сильных руках и ревёт навзрыд. Омега вертит головой, до конца не осознавая, что только с ним сделали. Разорванная кожа болит, из-за чего приходится зубы сжимать чуть ли не до крошки. Альфа только что разорвал все возможные пути, по которым Чимин мог бы ступить. С этой меткой ему не жить. Ей устлана одна дорога — в Ад, а личный Ад этого чудовища, что слизывает капельки крови и ещё, для удовлетворения и показа своей жадности впивается в место укуса. Чимин не может успокоить слёзы, которые скорее бегут не от боли, как от обиды, что снова не смог защититься, что бросил себя на растерзание врагу. Он стоит, как кукла в его руках, не в силах даже шаг сделать. Отцепившись от укуса, Чонгук вытирает слёзы Чимина, который вертит головой в разные стороны и мычит, потому что сказать ничего не может. Чонгук зовёт своих людей и просит омегу посадить в одну из повозок. — Нет, я никуда с тобой не поеду, больной ублюдок, я лично тебя убью, мразь, ненавижу, чтоб ты сдох, — омеге затыкают рот тряпкой и выносят из дворца. Стоявший всё это время поодаль Хосок, подходит к Чонгуку, который довольно облизывается. — Ни один омега не удостоился твоей метки, а тут парень, которого ты знал всего ничего. Я не знаю, что тебе сказать. — Ничего не говори, а лучше выпей, — Чонгук подзывает всё того же симпатичного полуголого парня, что любезно подаёт вино воинам. — Ты понимаешь, что это ужасная ответственность. Чёрт, да ты даже с ним не спал, — восклицает Хосок и отпивает из кубка. — Ты мне говоришь об ответственности? — выгнув бровь, спрашивает Чон и удобнее располагается на подушках, подзывая к себе парнишку, который с радостью усаживается на его колени. — Сейчас он совершенно другой, я больше не вижу такого наивного и глупого мальчишку, — Чонгук берёт дольку яблока и скармливает омеге, что принимает всё, что даст ему господин, потому что его спасения — это красота, если тот не подчинится, то будет валяться без головы, как и Гуанг. — Что тебе дала метка? — не понимает Хосок и продолжает буравить взглядом Чонгука. — Отныне он принадлежит мне, во-первых. Во-вторых, я сотворил новое, я ещё подчиню его себе. — Ты делаешь для развлечения или из-за чего ещё? — Если ты про любовь, то её во мне нет, — уже откровенно лапает парня Чонгук и вырывает из него полустон. — Куда интереснее ломать то, что приходится тебе по вкусу. Пойми, что он тот, кто мне нужен, без него я не я, он будто моё дополнение. — Ты его ещё своим супругом сделай, — в шутку выдаёт Хосок. — Сделаю, но только в Олюме, это как раз поднимет мой авторитет, а если тот ещё родит, то у меня будут все шансы, — Чонгук не даёт Хосоку рта открыть, как выдаёт. — Выйди, прогуляйся, я хочу побыть один, — вернее он хочет разложить парня на длинном столе, что пока что украшен яствами, но совсем скоро здесь будет главное блюдо Чон Чонгука и вырывать из него тот будет только стоны удовольствия.***
У Чимина затекли руки, он сидит с тряпкой во рту, в этой ужасной повозке, повезло, что здесь везут меха и не так холодно, омега укутался в шкуру и стал ждать вечера, чтобы сбежать, когда стемнеет. Теперь его кошмар произошёл наяву, теперь ему надо до последнего бороться, чтобы убежать. Его, может, и не ждёт семья, но он хочет вернуться к ним, там у него и дорогой сердцу меч, что продолжает лежать на дереве и ждать хозяина, там небольшой личный сад и огород, который тот еле создал. Ему кажется, будто он провёл целую вечность в той старой хижине, но это точно были лучшие моменты. Чимин не может или не хочет думать о Чонгуке, хотя его метка до сих пор пульсирует. Он пришёл, поставил свою метку, а дальше что? Дальше Чимин знает, что придётся пройти через горы боли, придётся пару раз упасть, чтобы вновь подняться. Он меченый омега не просто Чон Чонгука, а императора, каждый первый будет его врагом, обходить стороной многие будут, ибо страх почувствуют, никто не подойдёт, потому что если посмотрят на омегу господина, то глаз лишаться. Чимин надеется, он очень хочет, чтобы это оказалось дурным сном, он даже бьётся головой о стену повозки, но это только ухудшает дело, потому что он в самой настоящей реальности, где пришёл тот, о ком первые месяцы он думал и грезил, молил так с ним не поступать, желал, чтобы альфа изменился. Но сейчас он видит обратное: тот стал ещё могущественнее, жёстче и холоднее. От одного его прикосновения становилось жутко. Он запретил себе плакать с того момента, как валялся у его ног, но сейчас слёзы вновь и вновь скатываются по красным от вечернего холода щекам. Но Чимину даже жарко, потому что тут полно пушнины, шкур. Ему холодно от одного, что его могут увезти в неизвестном направлении, а сделает это его ненавистник. Чимин не понимает, зачем он ему нужен и зачем он за ним пришёл. Может, вообще для пыток или чего хуже. Поэтому Чимин, завидев, что смерклось, высовывает светлую макушку. Они в дороге неизвестно сколько, но по подсчётам Чимина, он вполне может убежать домой, если не пожалеет сил и только удерёт от войск Чона. Повсюду горят костры, запах приготовленного мяса заставляет желудок Чимина свернуться. Но он не голоден, он вообще не хочет есть, он хочет убежать. Он вновь возвращается в повозку, чтобы найти хоть что-то, чем можно разорвать верёвку. Он аккуратно старается убирать мех и находит картины. Поняв, что ничего острее, чем углы картин нет, Чимин приступает к делу, которое, казалось, забрало пол жизни. Ему всё равно: повредилось ли изделие, потому что собственная жизнь дороже. Он наконец-то высовывает грязную тряпку из рта и победно выдыхает. Теперь надо незаметно вылезти и убежать, пуститься в лес, где его тяжело будет найти. Чимин снова аккуратно выглядывает, его никто не охраняет, поэтому он перебирается и очень тихо ступает на землю, как вдруг резко замирает. Двое стражников куда-то ведут Гёма, его брата кто-то схватил и потащил. Неужели они узнали, где они живут. Чимин второпях ищет, что можно использовать для защиты, но ничего не найдя, он решает бить в лоб, плевать, что фланги слабы, зато центр силён как никогда. Эти мерзавцы забрали его брата и уводят для своих мерзких дел. Чимин не позволит этому случиться, поэтому он со всех ног, как только ему удаётся, потому что вывихнутая нога даёт о себе знать, мчится на помощь к брату. — Гёма, — кричит он и обращает внимание сразу всей армии Монстра. Чимин даже не реагирует на смешки, на внезапную медленную погоню. Он хочет вызволить брата из цепких лап. — А ну опустили его, ублюдки. — Чимин? — тихо и даже спокойно отзывает Гём. Казалось, что тот даже не напуган и ему вполне комфортно. Но Чимин не обращает на это внимание, он со всей силы бьёт одного в челюсть, а второй удар так и завис в воздухе, потому что его руки перехватили. — Ты как руки развязал? — всё тот же знакомый голос Смерти. Чимин не реагирует, бьёт головой и цепляет за руки брата. — Ты как? Ты не ранен? С тобой всё хорошо? — Гём до сих пор не может понять, как его брат оказался стоять здесь. — Достал, — Хосок хватает его за шкирку и волочит в сторону одного из шатров. Ему надоели выходки этого омеги, теперь пусть Чонгук занимается с тем, кого заклеймил. Ему даже разрешение войти не нужно, чтобы зайти к Чонгуку. Они застают его одевающим рубашку. Альфа вопросительно смотрит на друга, а потом переводит голодный взгляд на Чимина, что уже вжался в грудь Хосока, но только чтобы подальше от этого тела. — Он хотел сбежать, во-первых… — Во-вторых, он разбил тебе губу, — спокойно говорит Чонгук и приподнимает уголки губ. Он неспеша надевает перстни на пальцы. Хосок по инерции прикладывает ладонь к губам и действительно обнаруживает на них кровь. Этот омега единственный, кто смог пустить кровь Чёрной Смерти и выжить. Чонгук еле заметно ему кивает, тем самым прося удалиться. Рассерженный Хосок выходит прочь из шатра. Сегодня кому-то придётся несладко. Возможно, даже он выместит злость на омеге, забыв, что дома его ждёт свой. — Значит, ты… — Что здесь делает мой брат? — сразу идёт в наступление Чимин, но с места не двигается. — Во-первых, тебе стоит отныне относиться ко мне уважительнее, кроха, но Тэхён тебя всему научит. Во-вторых, тебе надо в подробностях рассказать, что именно мы тут делали? — Чонгук делает акцент на «мы» и Чимин всё понимает. Хотя нет, он отказывается понимать, потому что тогда для чего это всё, зачем он поставил чёртову метку, увёз его, причём тут Гём. Альфа смотрит, как вопросы сами считываются с лица Чимина, как тот держится из последних сил, чтобы не разреветься. Но вместо того, чтобы упасть, тот наоборот поднимается: расправляет плечи и, гордо подняв подбородок, подходит к Чону вплотную. — Ты использовал моего брата! — кричит Чимин и собирается поднять левую руку, но её, естественно, перехватывают. — Он тебе не какая-то шлюха, как твои омеги. Он мой брат, он чистый ангел, а ты только что… — он заносит правую руку, но та повторяет судьбу другой. — Он сам пришёл ко мне, — Чимин тут же замолкает, продолжая слушать с приоткрытым ртом и большими глазами, на дне которых снова осколки всплывают. — Он сказал, что может помочь мне расслабиться, — каждое слово, будто кинжал в спину для Чимина. — Каково было моё удивление, когда он действительно помог мне расслабиться, — Чонгук выпускает одну руку и неторопливо перебирает выпавшие прядки омеги и всё шепчет на ухо. — Более того, он сам попросился ко мне, желая показать свою покорность и преданность. Тебе следует у него поучиться, — и Чимин не выдерживает. Он со всей силы бьёт его своим лбом и вырывается из хватки. — А я тогда тебе зачем? Решил помучать? — переходит на крик Чимин. Его мысли смешались в кучу, он ничего не может понять, причём тут брат, зачем он здесь, что с его семьёй. — Что с моей семёй? — осевшим голос спрашивает Чимин. Чонгук, скрестив руки за спиной, неспеша подходит к нему, не желая напугать. — Не представляешь, но твой отец продал вас. Точнее, Гёма, а ты шёл подарком, то есть бесплатно, — их продали, как скот, точнее, Гёма, наверняка за немалую сумму, а Чимина отдали просто так, словно он ничего не стоит, словно он никому не нужен. Омега оседает на пол и зарывается пальцами по самые корни волос. Чонгук садится рядом и притягивает омегу к себе, тепло обнимая. Чимин сидит так пару минут, но потом будто под ударом тока отшвыривает от себя эти руки, которые вырвать готов, лично отрубить. — Никогда не смей меня трогать, — грозится омега и отступает назад, обида распирает его душу, а по щекам ползут предательские слёзы. — Ты молодец, добился, что забрал меня, унизил, но ты никогда, — теперь он становится вплотную, тыкая пальцем в грудь Чонгук. — Никогда не сможешь погасить мой огонь ненависти к тебе. Поверь, ты сгоришь в нём, Чон Чонгук. Альфа свободно отпускает Чимина, потому что знает, что его за пределами шатра тут же поймают. И правда, всего через несколько секунд слышится крик и ругань. Подчинить теперь его будет ещё сложнее. В голове у Чонгука ураган, нескончаемые смерчи. Он устало прикрывает глаза и трёт виски. Он действительно добился того, чего хотел. Теперь Чимин его, на нём его метка, теперь тот будет числиться в его гареме, но не хватает одного, если Чонгук все эти дни, месяцы не мог дышать, постоянно возвращался туда, где Чимин, лёжа на нём, рассказывал смешные и глупые истории, где он впервые попробовал его губы и не смог оторваться, но что чувствовал омега весь этот год. Чонгук уверен, он это видит — Чимин его ненавидит и дай тому возможность, то убьёт и глазом не моргнёт. А он и не против будет, потому что слишком больно сделал, но куда больнее будет дальше, когда надо сделать его своим не только со своей стороны, когда показать, насколько он ему дорог. И слова по типу, что его любви хватит на двоих, пустота, потому что Чонгук без этого крошечного создания никто. Ему и его поступку нет оправдания, но поступить по-другому — загубить план, тогда Чонгук ставил свои амбиции на первый план, а сейчас, получив всё, он понимает, что ему не достаёт главного, заветного кусочка, чтобы его гнилая и чёрствая душа действительно что-то почувствовала. Он мог денно и нощно всматриваться в звёзды и находить там его. Поначалу тот твердил, что он не может быть так привязан, что это всё пустой звук, но отчего тогда сердце, постоянно до этого не бившееся, начало колоть, отчего, получая самые дорогие украшения, он думал, что подойдёт омеге, отчего скупал повсюду чёрный шёлк, потому что в последний день омега был в нём, отчего искал его запах и не находил. Чонгук стал им зависим, и он хочет, чтобы это зависимость переросла в безумие.***
Чимину вновь связывают спереди руки и сажают всё в ту же самую повозку. Хоть тепло будет, думает он и садится в дальний угол. Отсюда вынесли картины, значит, больше не получится разрезать верёвку. Он больше не плачет, только утирает рукавом рубашки засохшие слёзы по грязному лицу. Теперь нельзя себе позволять плакать в присутствии этого альфы. Чимин ещё не до конца понял, что здесь делает Гём. Ладно, если Чонгук насильно его взял с собой, но тот, как говорит альфа, сам пришёл к нему, что очень странно, потому что Гём не тот, кто первый выйдет, проронит слово, это не в его натуре. Что могло так повлиять на брата, что тот бросился в объятия этому Монстру. Может, деньги, потому что они жили в ужасных условия. Вполне возможно, но Чимин никогда не замечал за Гёмом проявления меркантильности. В голове не укладывается, чтобы родной брат лично лёг под того, кого ещё год назад стороной обходил. Да он сам говорил, как Чонгук его пугает, а сейчас под ним оказался. Омега скатывается и шире расставляет ноги, положив руки между ними. Он взглядом гипнотизирует стену и нервно жуёт нижнюю губу, продолжая прибывать в своих думах. В них постоянно живёт Чонгук, даже если Чимин говорит, что ему плевать, то это отчасти ложь, потому что он тешит себя надеждой, которую хочет закопать, чтобы впредь не всплывала, но она как мертвец, что утоп, постоянно всплывает и не тонет. А что будет Чонгук делать с ним во дворце? Неужели просто-напросто использует в своих целях и оставит с этой уродливой меткой. Чимин прикладывает руку к месту боли и нарочно давит, чтобы ещё хуже было. Но уже больнее не будет, потому что Чимину кажется, что он ходячий сгусток боли. Только уйдя в свои мысли вновь, Чимин не слышит, как к нему просовывается чья-то рука, что-то ставящая. Поначалу Чимин хотел наброситься на врага и откусить пальцы, а потом, немного погодя и принюхавшись, он понимает, что ему принесли еду. Чимин пересохшие губы лижет и жадно смотрит на курочку, обильно перемазанную в соусе, живот урчать начинает. Есть безумно хочется, но взять что-то от этого альфы, не хочется. Поэтому Чимин отставляет тарелку подальше и пару минут прожигает её взглядом, но потом, обречённо вздохнув, он всё-таки решается попробовать один, только один кусочек. Омега подползает к тарелке и, связанными руками, аккуратно берёт нарезанную курицу. Как только один кусок ложится на язык, то Чимин плавится. Он настолько проголодался, что даже не замечает, как съедает всё. А после, ненавидя себе, но уже с набитым желудком, ложится спать в свой уголок. Он мысленно шлёт Чону проклятия и засыпает под древесный аромат. Он не считает, сколько они уже в пути. Его выпускают только по нужде и дать поесть, здесь омега свою гордость закопал, потому что нехватка еды за год дала о себе знать. Чонгука он пока не видит, но видит Гёма, что постоянно ходит к нему в покои. Чимин старался долго не находится на улице, но не мог себе отказать в небольшой разминке, ему даже руки не развязывают. Его любимое занятие — наблюдать за альфой в кожаных перчатках, это тот самый, что будто тень смерти. Тот всегда такой хмурной и задумчивый, у него уже впадинка на лбу. Чаще всего он сопровождает Чимина. Наверное, Чонгук поручил. Альфа с ним не разговаривает, отвечает коротко и с не охотой. В конце концов, Чимин обижается на него и впредь попыток поговорить не предпринимает.***
Ему спокойно и тепло, он подставляет лицо восходящему солнцу и нежится в его лучах. Он ходит по росе и видит поле красных, как на ту, что течёт в его жилах, маков. Омега радостно вскрикивает и бежит туда, чтобы окунуться с головой в кровавое море цветов. Вырванные крылья будто сами вырастают за спиной и Чимин уже погружён в бушующее море, что уносит его, что куда-то плавно уносит, само не зная куда. А Чимину всё равно, потому что ему слишком хорошо, ему слишком свободно. Кажется, что он забывает дышать и может чувствовать только одно. Запах крови. Омега испуганно раскрывает глаза и видит себя привязанном к какому-то столбу. Повсюду та же тишина, но нет ни тепла, ни спокойствия. Вдруг резкая боль раздирает его и он начинает вопить, кричать, звать о помощи, но снова и снова новая волна окутывает его. Он смотрит на ноги, что все в порезах, на грудь. И видит перед собой только чёрные глаза, что впиваются в него, а кровавый язык слизывает его собственную жизнь с лезвия кинжала. Чимин резко подскакивает из-за шумов снаружи. Он разминает затёкшую шею и еле-еле руки, которые кто-то развязал. Выглянув наружу, Чимин не успевает ничего сказать, как его хватают под руки. Чимина снова куда-то волокут, и он снова просто так не даётся, после той ночи, что он провёл с Чонгуком, а потом оказался в повозке, до которой до сих пор не помнит, как дошёл, скорее это походило на волочение ног, он его не видел, да и не хочет. Но сейчас хочется его найти и сказать пару ласковых слов по поводу его слуг. Чимин просто кричит, пока его тащат во дворец, который тот толком не успел рассмотреть, наверное, тот красивый, жаль, что Чимин хочет его разбить, камня на камне не оставить. Все, кому не лень посмотреть на представление бестии, выглядывают, за что Чимин с ними грубо обходится и обкладывает матом. Стражникам поднадоели выходки омеги, но и ударить его нельзя, потому что он принадлежит Монстру. Таким образом, они тащат его через весь дворец, прямиков в гарем, где и передают Тэхёну. Омега моргает пару раз, а потом просит сопроводить Чимина до его комнаты. В голове каша, потому что мало того, что привезли ещё омег, так ещё и этого бойкого доставили, с меткой господина. Тэхён не успевает от шока отойти, как второй на него обрушивается в виде Чон Хосока, который весь пропитан давно знакомым веществом. Альфа берёт его за локоть и наклоняется к уху. У омеги от этого прикосновения кожу разъело. — Чонгук хочет, чтобы ты был с ним строг, потому что он совершенно не знает, что такое чувство такта и манеры, — и больше ничего. Он испаряется, Тэхён даже слово не успел сказать, как Хосока больше нет. Тяжело выдохнув, Тэхён поругался на омег, что те только и могут, что глазеть, а потом с трудом поднимается на второй этаж, пытаясь старательно забыть прикосновение Хосока, хотя сам невольно локоть поглаживает. Чимина под его страшные проклятья и благой мат волокли по коридорам дворца. Это представление привлекло почти каждого, разноцветные макушки выглядывали с балконов, слуги выходили на крик, всматриваясь и гадая, кто создаёт шум. Но ему всё равно, потому что он ни на секунду не перестаёт бороться, он научился это делать год, целый год у него был, чтобы научиться. Но от рук сильных альф ему не вырываться, его несли сначала в воздухе, а после, пройдя бесчисленное число ступеней, бросают на пол комнаты, резко закрыв перед носом дверь. Чимин сразу же подскакивает, не обращает внимание на боль от падения, начинает колотить дверь, бьёт её руками, ногами, проклинает Чонгука, вспоминает, что вывихнутая нога болит, желает, чтобы этот дворец на Чонгукову голову обрушился, что камнями того завалило и его бездыханное тело даже не нашли. Представление длиться не долго, поэтому омега оседает на пол, опираясь затылком об дверь, а ноги вытянув. Он позволяет осмотреть комнату и находит, что ничего в ней не находит. Такая мрачная, тусклая, почти без света. Чёрная, как и душа Монстра. В Чимине пробуждается дикое желание разбушеваться, разбить, разорвать в клочья. Это же дворец Чонгука, зачем здесь порядок. Но Чимин пока оставляет эту затею, ссылаясь на усталость. Он устал от всего. От этого альфы, что пришёл ровно через год их последней встречи. От случая в шатре. От собственно бессилия и слабости. Ведь он старался сделать из себя маленького бойца, продолжал также улучшать навыки, но пришёл Монстр и всё разрушил, растоптал все стремления Чимина. Теперь он вынужден смотреть на осколки своих успехов, что валяются у его ног. Он их только носком обуви добивает. Нет, Чимин, конечно же, так просто не сдастся, он продолжит борьбу, и если надо будет, то лично голову главному вырвет. Или он успеет раньше. Слышится какой-то шум снаружи, Чимин отползает от двери и встаёт на ноги. В комнату заходит омега небольшого роста с ореховыми глазами и приятной улыбкой. Чимин не понимает, что такой тёплый на первый взгляд человек делает в логове Монстра. — Привет, меня зовут Тэхён, — дружелюбно говорит парень и делает шаг вперёд, Чимин же морщится и делает шаг назад. — Отныне ты омега этого дворца и принадлежишь нашему господину. — Я, — Чимин делает уверенный выпад, слова явно его оскорбили. — Принадлежу, — чётко выговаривая каждый слог, он надвигается грозной тучей на Тэхёна. — Только себе, — Тэхён хмыкает и, перехватив руку, усаживает на кровать, чуть ли не нависая сверху. — Запомни простые правила и, возможно, ты выживешь, а если нет, то даже метка тебя не спасёт, — Чимин накрывает ту ладонью и недовольно хмурится. — В этом дворце выживает тот, кто умнее и хитрее. В этом дворце каждый считает себя выше, но на самом деле яйца выведенного не стоит. В этом дворце один властелин и имя ему Чон Чонгук. Тебе следует помнить, под чьей крышей ты живёшь, — Чимин отпихивает омегу от себя и, поправив мятую одежду, гордо заявляет. — Раз так, то я установлю свои правила, я не стану подчиняться никому из вас, в особенности этому ублюдку. Запомни, что меня зовут Пак Чимин, и я не подчиняюсь.