Шрамы

Но где-то есть тот дом, где мы всегда будем желанны, А в этом доме тот, кто всегда нас поймёт и простит. И где-то есть хирург, что сотрёт все эти шрамы, И извлечёт все пули у нас из груди Fleur, Расскажи мне о своей катастрофе *** Наруто сложно сдерживать эмоции. Расширенные зрачки, приоткрытый рот, через который почти осязаемо вылетает беззвучное “зачем?”: мышцы лица от шока спазмировались, не подчинялись. Неджи не нужно было оборачиваться, чтобы это увидеть: и без бъякугана он чувствовал, как Узумаки трясёт. Последние вспышки сознания он потратил, чтобы проститься с сестрой: хотя бы мысленно. Хината находилась в двух шагах, прямо перед ним, но взгляд её расфокусировался: она подсознательно пыталась спрятаться от того, что видит, но слёзы жгли щёки, безжалостно диагностировали реальность. - Почему? - наконец, выдавливает Узумаки. Мальчишка, который раньше так яростно доказывал его неправоту, теперь рыдает над его телом. Хьюга улыбается в последний раз. - Я же гений. - Вкладывает максимум иронии, на который он сейчас способен. Пусть она и выглядит скорее отчаянием: ему уже всё равно, можно не держать лицо. Хината, погружённая в горе, даже не заметит. “Глупая шутка лучше правды” - справедливо признаёт он самому себе. И незачем им знать - им всем - что даже если рану можно было исцелить, он всё равно выбрал бы смерть. До этого момента он не осознавал, насколько устал. Нет, не физически: устал держать себя в рамках клана, постоянно убеждать, что у него есть выбор, есть друзья, есть Хината. Но сейчас, за пару мгновений прежде чем потерять это всё “счастье” он ощутил вдруг такую лёгкость, какую не могла дать ни одна улыбка сестры, ни один погожий солнечный день. Лёгкость выбора. Выбора умереть, как бы ни было иронично. “Ото-сан, теперь я почувствовал свободу, о которой ты говорил” Птица в небе соглашается с ним пронзительным криком. Печать на лбу с лёгким покалыванием смазывается, исчезает. Он закрывает глаза. *** Смелые, порывистые потоки воздуха щекочут перья. Голову кружит от высоты. Внизу разбросаны спички вековых туй, дубов, горы кажутся холмиками для детских игр. Людей не заметно. Они, снуют всюду, как муравьи. Люди сверху такие незначительные, что уникальность каждого смазывается, скукоживается чёрной точкой на единице пространства. Внизу больше деталей, но меньше смысла. Почему-то только сейчас он понимает это абсолютной ясно. Тело лёгкое, но в то же время крепко держится в потоках воздуха, не даёт им собою овладеть, свободно в них перемещается. Лавирует крыльями право, влево, вперёд, как-то интуитивно ощущая, куда направиться. Крылья… У него есть крылья! Почему-то это кажется так естественно. Как и ликующий крик, отдающийся радостным послевкусием в груди. С упоением влетает в новый воздушный тоннель. Корпус перекручивает от давления, а его самого - от восторга. Ещё, ещё и ещё! Чувствовать небо, быть одним целым с ним. Он для этого рождён. Вот, влететь в новый поток! И ещё, и ещё, и… Счастье неожиданно резко сменяется комком тревоги: что-то произойдёт. Он чувствует, как изменилось небо: плотность воздуха уменьшалась, как перед грозой, облака темнели, гнездились всклокоченными группами. Синева вдруг утратила ясность: размылась, стала переливаться в разные спектры цвета, словно мыльный пузырь. Его понесло, закрутило в потоке чего-то нового, страшного. Сопротивляться сложно, это не похоже на прежние воздушные тоннели. Здесь попытка уйти ломает перья, опасно закручивает корпус, грозит с силой опрокинуть вниз. Перед внутренним взором мелькает символ. Зелёные линии сплетаются в узоры и кажутся ошеломительно знакомыми, но он не может вспомнить. Будто это осталось в прошлой жизни, там, внизу. Но всё-таки, если попробовать… “..я почувствовал свободу, о которой ты говорил” - загорается воспоминание. И тут же отскакивает болью по вискам. Пульсация нарастает, усиливается. Становится всё сложнее удерживать равновесие. Мыльный поток давит, толкает влево, вправо. Становится слишком опасно. Нужно выбирать: или отпустить себя на волю стихии, или сопротивляться и быть раздавленным ей. Незнакомый голос вторгается в сознание, перекрывает боль. “Это твой шанс - иметь тысячу дорог вместо смерти. Чего ты хочешь больше всего?” Ответ уже принят, интуитивно он знает, чего желает, но это так сложно понять самому, протащить из сердца в голову через все внутренние преграды, сомнения и страхи. Поэтому просто зажмуривает глаза и складывает крылья, отдаётся потоку. Летит вниз, на ту самую землю, где всё такое маленькое, незначительное, местами нелепое… Но такое родное.