***
Валлея находилась в центре Арзалийской равнины, равноудалённо от границ. Её не коснулись напрямую ни атаки менвитов, ни вторжение даасаров. Город хранил печать истории и был удивительно умиротворённым. Раньше Ильсор видел Валлею только на открытках. Здания светлых цветов, часто — слоновой кости, утренне-голубые или бледно-розовые. Неизменные круглые купола, многие из которых были прозрачными, витражными. Широкие улицы, заполненные ровными рядами солнечных осенних деревьев, яркие вывески, люди, чьи лица не омрачены унынием. Энарский вокзал встречал гостей кариатидами в доспехах на фасаде. Доспехи имели, несомненно, менвитское происхождение, но это никого не смущало. Можно было, конечно, списать всё на то, что здесь никто не знает, как выглядели менвитские доспехи, однако сами фигуры кариатид намекали: это даже близко не арзачки. На улицах оказалось многолюдно. Был выходной, день выдался солнечным — народ высыпал гулять. Улицы заполонили разноцветные эллеты, и, хотя уже горел закат, расходиться арзаки не спешили. Ильсор подумал, что хотел бы показать эту красоту Мон-Со — чисто для сравнения. Но исключительно на открытке, ибо лицезрение пёстрого гомонящего цунами вживую неминуемо сведёт полковника с ума. — Хотела бы я, чтобы наш город стал таким же! — вздохнула Лиена, поправив светло-розовый в серую клеточку эллет. — Станет однажды, — сказал Ильсор, беря их сумки. Лиена тут же выхватила свою, сопроводив действие гневным фырком. — Бросай ты эту рабскую привычку! Тоже мне, наладился сумки таскать! Прохожие наградили Ильсора сочувствующими взглядами. Он закатил глаза, поудобнее перехватил оставшуюся сумку и подал руку Лиене. Девушка тут же пристроилась под локоток, и они чинно, как путешествующая парочка, зашагали по улице. — Я практически не таскал там сумки, Лиена. — И что же ты делал? — Проектировал всякое. Пару модификаций боевых вертолётов, «Диавону», кое-что по мелочи… Прозвучало донельзя хвастливо. Что ж, почему бы не погордиться собой, когда никто не присваивает твоих заслуг? А первый в мире успешный проект звездолёта — достойный повод для некоторого самолюбования, так что Ильсор позволил себе немного поболтать о процессе проектирования. С Лиеной не получилось углубиться в технические термины и разделить красоту вычислений и стройность чертежей, однако она оказалась не против послушать о практической стороне. Об устройстве помещений для экипажа, о панорамных экранах, о суточной перемене освещения… За двадцать минут, что они шли от вокзала до гостиницы, Ильсор как раз закончил свой краткий рассказ. Старейшины ждали только к десяти, так что они с Лиеной успели привести себя в порядок и даже прогуляться по ближайшим улицам. На это можно было бы потратить гораздо больше времени, но перед визитом стоило переодеться. Арзаки не злоупотребляли официозом, однако к старейшинам было принято являться в форме. У Лиены это было серое платье с прямой юбкой до колен, тёмно-коричневые лакированные сапоги и бледно-жёлтый жакет с серебристой комиссарской звездой на лацкане. Свою светло-зелёную с удлинённым пиджаком и чёрными сапогами форму разведчика Ильсор почти забыл. Интендант принёс со склада новый комплект чуть ли не за полчаса до отъезда. Тогда же Ильсор обнаружил на лацканах пиджака не знакомую ему серую, а две тонких тёмно-зелёных полосы. — Тш! Так тебе же незадолго до отлёта майора дали, — напомнила Морни. — И мне тоже. Мы ж даже праздновали! Да, было что-то такое. Кажется, за пару дней до начала тренировок… У Ильсора тогда было слишком много работы, так что он, видимо, сразу же выкинул из головы неактуальную для него в Энар-Таари новость. Старейшины собрались далеко не все. По словам Лиены, присутствовали только Золан, заведовавший обороной, старейшина Валлеи Арлуан и Оррика, старшая по делам освобождённых, как называли арзаков из Энар-Таари. Арлуана и Оррику Ильсор знал — эти уже совершенно седые люди в длинных белых эллетах, вышитых золотыми звёздами, были дружны со старейшиной Тарианом и пару раз заглядывали в Ламиэре. Золан оказался средних лет мужчиной в бледно-красной форме Западного легиона. С волевым лицом и цепкими чёрными глазами, он вызывал смутное беспокойство. Как оказалось, не зря. Доклад Ильсора, отправленный несколько дней назад, они изучили. Выказали недовольство. — По твоим словам выходит, что менвиты способны адекватно взаимодействовать с нами, — проговорил Золан, шурша распечатанным отчётом. — Вы нашли общий язык во время обратного полёта… Я бы рекомендовал пройти проверку у независимого психиатра, потому что это напоминает синдром Бел-Ли. Когда слишком много времени проводишь в обществе врага и начинаешь видеть в нём друга. Лица древних учёных и творцов на многочисленных цветных фресках, занимавших стены малого зала собраний, смотрели на Ильсора со скепсисом и беспокойством. Кажется, после Беллиоры он стал чересчур мнителен в игре света. — Или, что было бы ещё хуже, ты мог — и можешь до сих пор! — находиться под действием гипнотической установки. Хорошо, что в отчёте без конкретики обошёлся. «Полковник Звёздного флота» стало бы приговором. — Прискорбно, дитя моё, — сочувственно сказала Оррика, глядя на Ильсора лучистыми карими глазами, — но Золан может быть прав. С твоего позволения, дорогой, — обратилась она уже к Арлуану, — я позову Тъяри. Оррика вышла, а Золан продолжил. Эксперименты с изумрудами — мысль интересная, но она уже неактуальна: с отходом Восточного легиона переброска людей из Энар-Таари станет невозможной. — Но почему мы вообще отходим?! — вспыхнула Лиена. — Допустим, оборона действительно не нужна, хотя я, как комиссар, считаю иначе. Допустим. Но… неужели вам не нужны те арзаки?! — Слишком много времени упущено, — печально заметил Золан. — Посмотри на своего друга, Лиена. — Он протянул руку к Ильсору. — Он сидит, как каменное изваяние. И это человек, который вырос среди нас. А те, кто там родился? Они — не мы. — Золан имеет в виду, — впервые за встречу заговорил Арлуан, — что их воспитали иначе. Они… тихие, послушные, не поднимающие глаз… Они разрушат Ирмель. Не по злому умыслу, невольно. Невольно. Они просто другие. Разум словно бы наткнулся на стену. Есть в голове такая: её можешь годами не замечать, а потом влетаешь с разбега. Непонимание называется. После Ночи чёрных огней в Энар-Таари оказалось примерно две трети всех арзаков. За семьсот с лишним лет со дня Восшествия их количество по обе стороны несколько уменьшилось и выровнялось… Да какая, к зорновым иситам, разница, сколько их и где?! Ильсор прикрыл глаза и длинно выдохнул сквозь зубы, чтобы не заорать на старейшин. Получилось очень похоже на шипение рассерженной кобры — только клобука недоставало. — Вы обрекаете на мучительную гибель около двух миллиардов человек, — произнёс Ильсор, дробя слова как диктор с навигатора. — Трёх с половиной, если даасаров взаправду направят в обход, — заметил кто-то за его спиной. Оглянувшись, Ильсор увидел вернувшуюся Оррику, а рядом с ней — колдуна. Высокий для арзака, с белой кожей, чёрными с красноватым отливом волосами и тёмно-карими глазами с отчётливыми древесно-зелёными искорками. Эллет — тёмно-вишнёвый, с едва заметной серебряной вышивкой; одежда под ним — тёмно-серая, кажется, парусиновые брюки и свитер; обувь — чёрные спортивные туфли с белыми подошвами и шнурками разного цвета, фиолетовым и жёлтым. Золан и Арлуан неодобрительно уставились на него. Если у менвитов последние семь сотен лет колдуны почитались первыми среди равных, то у арзаков им даже запрещалось говорить без дозволения старейшин. Зеркальное отражение. — Не околдованы ли наши друзья, Тъяри? — мягко спросила Оррика, решив не заострять внимания на реплике колдуна. Пока Тъяри восьмёрками обходил кресла гостей, Ильсор снова бился о стену непонимания. Арзаки никогда не были сторонниками насилия. Сейчас они предложили устроить геноцид. Мало того, что своих бросить решили, так ещё и даасаров к менвитам погнать могут. А там — тоже арзаки, хоть и не такие. Вспомнилась давняя встреча где-то в глубинах метро Бассании. Негипнабельные, человек сорок. Ильсора к ним привёл Ленмар, бывший однокурсник. Те люди слушали о стране, где нет менвитов, так, будто это была сказка. Ильсору казалось, что он теперь знает, как зарождались древние религии. Примерять на себя маску пророка не хотелось, но вождём его всё-таки обозвали. И этих людей — оставить?! Скул неожиданно коснулись горячие — раскалённые — пальцы. Тут же исчезли. — Он был околдован, однако другой колдун вернул ему разум, — отчитался Тъяри. — Но был, — заметил Золан. — Итак, комиссар Нерро Лиена, ты отправишься в Ламиэре и организуешь отступление. Майор Ансара Ильсор, ты будешь отправлен в отставку. Мы благодарны тебе за твои исследования, и не твоя вина, что они больше не нужны. Старейшины всё обсудили заранее, и сейчас Золан просто озвучил их решение. Дальнейший разговор касался уже исключительно задания Лиены. — Они просто сдались, понимаешь?! — выкрикнула она, едва выйдя из Дворца Дружбы. Улицы всё ещё были полны людей, которые не преминули оглянуться. Благо эллеты скрывали форму. В исполнении офицера эта фраза звучала бы неприемлемо. Хотя, быть может, Ильсор взаправду слишком много перенял от менвитов. — Война выматывает. Первое. Второе… — Ильсор взял Лиену под руку и повёл прочь. — …Ирмель живёт в состоянии войны, сколько я себя помню. Третье. Нашим там ничего не угрожает… почти. Менвиты отобьются — у них война в крови. Четвёртое. Они ничего не сказали о сворачивании разведки. А зачем она, если всех бросают? Здесь Ильсор лукавил: могли и свернуть, просто в их присутствии опустить этот момент. Разведка ведь подчинялась не комиссарам, а лично старейшине. — Может, ты и прав, — нехотя признала Лиена. — Но и они правы: ты изменился. По другим… не так заметно. Довериться или не довериться? Кое-что сказать можно. Без имён и лиц. — Я… Вряд ли ты поверишь и поймёшь. — Постараюсь. Ильсор наклонился к уху Лиены и тихо сказал: — Среди менвитов я нашёл друга. Только не ори. Лиена и не думала выражать недовольство. Она вскинулась, посмотрела в глаза Ильсору и отвернулась, но в локоть его вцепилась только крепче. До самого возвращения на вокзал под утро одиннадцатого девушка не проронила ни слова. Видимо, размышляла. Сам же Ильсор изнывал от нетерпения. Он бы уже давно попросил хотя бы рассказать об этом неведомом друге. Ведь, чтобы понять, нужно узнать, не так ли?***
Полярная ночь выдалась избыточно полярной. Выйдя наружу примерно около полудня, Лаас минут пять пялился в расцвеченную далёкими галактиками темноту. Она таинственно мерцала холодным светом, манила своей недосягаемостью, зачаровывала почище колдовских глаз. Лаас стоял бы и дольше, но грубый удар в спину от надсмотрщика вернул его в реальность. — Иди работай, ублюдок! — плюнул господин. — Совсем твой хозяин за тобой не следит. Хозяин, господин Лон-Гор, опять допоздна сидел в своём кабинете и сейчас спал. Лаас приготовил ему завтрак, выполнил все отданные вечером приказы и вышел купить сока орайи, который любил господин. Этот сок должен был быть в наличии всё время, так что хозяин не стал бы ругаться за то, что раб ушёл без его ведома. Однако просто так стоять на улице всё же не следовало. Было что-то около минус тридцати, так что имелся риск замёрзнуть до проблем со здоровьем. Вообще-то, Лаасу неоткуда было это знать — он был обычным домашним рабом, чьи знания о медицине ограничивались первой помощью и номером неотложки. Однако в его голове иногда возникали какие-то более сложные мысли врачебной тематики. Вчера под вечер господин Лон-Гор безо всяких видимых причин спросил у Лааса, как ампутировать трепанацию. Господин был врачом, причём, насколько знал арзак, высококвалифицированным. И тут такое! Удивлённый Лаас выдал определение трепанации и заметил, что её невозможно ампутировать, потому что… Потому что как можно ампутировать процесс вскрытия черепа? Господин Лон-Гор на это скривился, потрепал арзака по голове, назвал его умницей, а потом заперся в кабинете. Там он часами что-то записывал все полгода, что Лаас его знал. Все записи были на каком-то незнакомом языке с двадцатью шестью повторяющимися символами. А ещё он писал на белой странице текстового редактора белым шрифтом. Лаас как-то случайно видел, как двухцветная нечитаемая страница превращается в пустую. Сока в продуктовом не оказалось — на Дальнем севере такое иногда бывало. Лаас вернулся ни с чем. Господин встал только через полтора часа. Выпил чаю, съел свой завтрак, впрочем, без особого аппетита. Долго выбирал в домашней картотеке фильм, пока не остановился на биографии какого-то шахматиста. Пригласил Лааса посмотреть. Рабам не полагалось, но если господин хочет… Просмотр не задался — вырубилось электричество. Господин подошёл к окну и отдёрнул занавеску. Фонари тоже не горели. — Та-ак… — протянул господин и рванул в прихожую. Схватил пистолет из-под зеркала и выскочил в подъезд. Лаас подобрался к окну, чтобы понять, что его так всполошило. В кромешной тьме ничего не было видно, зато шум донёсся из подъезда. Дверь была открыта, так что Лаас рискнул выглянуть на лестничную клетку. Далеко внизу стучал чей-то бег. Хозяин сидел на корточках перед лежащей на ступенях девушкой-арзачкой. Лаас отметил её состояние: бледная, дышит тяжело, зрачки расширены. Правый рукав куртки оторван почти по плечо. Сама рука до локтя — полностью чёрная. Видимых повреждений нет. Просто чёрная с фиолетово-синим отливом кожа. Чёрные ногти. В районе локтя странный пигмент постепенно выцветает, оставляя сероватый след. Господин проверил пульс девушки и помог ей подняться со словами: — Ну здравствуй, Гелли… Кто это был? Арзачка вопреки всем установкам, которые должны были быть, разрыдалась. — Е… его зовут Десми. Он пытался… пытался убить меня!