Лабиринт забвения

Пришла весна. Сказать так было бы слишком громко — на звездолёте даже день и ночь различались условно, что уж говорить о временах года? Кэлен лишь по привычке отмечал наступление весны. Где-то в глубине его памяти теплилось воспоминание о том, что она начинается с большого пятидневного праздника. Каждый год, если не был достаточно загипнотизирован в нужные дни, Кэлен забирался на какую-нибудь доступную крышу и запускал оттуда бумажную птичку. У менвитов не было никакого праздника весны — они вообще никак эти дни не выделяли в череде других. Наверно, как Кэлен подозревал сейчас, он когда-то давно сталкивался с ирмелийскими арзаками. Они и рассказали. — Как вы прожили прошлые семнадцать лет без смены времён года? — спросил он у Кау-Рука. Штурман сидел в кресле в кают-компании, задрав ноги на подлокотник. Сам Кэлен устроился за столом — он привычно складывал птичку из бумаги. Это была шестая. Предыдущие пять были приклеены на двусторонний скотч над его койкой. — Знаешь, немного скучно на самом деле, — усмехнулся Кау-Рук, почему-то покосившись на комэска. Тот наводил порядок на стеллаже со всякой мелочовкой и выразительно молчал. — Вообще-то, у «Диавоны» довольно гибкая система контроля климата, так что мы, в теории, могли устроить себе хоть тропическое лето, хоть зиму как на Дальнем севере, но… — Это нерациональная трата ресурсов. — Подождите! — возмутился Ильсор из углового кресла. — Зачем тогда я эту возможность в проект закладывал? — Во-от! — наставительно протянул Кау-Рук и продолжил, обращаясь к инженеру: — Система хорошо работает — проверено. Переход от стандартной температуры, как сейчас, к среднезимней осуществляется за сорок семь минут. Мон-Со, не оборачиваясь, пробормотал что-то вроде «Так и знал!», но вслух спросил о другом: — Голограммы снегопада и прочие тоже ты закладывал? Ильсор хмыкнул и покачал головой. — Я предусмотрел такую возможность, но самими голограммами занимался Ланат. А что? — Они весьма натуралистичны, — сказал Мон-Со и снова сосредоточился на полке. Некоторое время все молчали, а потом Ильсор предложил: — А хотите, мы весну сделаем? Кэлен и Кау-Рук закивали. Комэск поинтересовался: — Зачем? — Для разнообразия. Ответный кивок был, скорее, знаком смирения, а не согласия. Ильсор победно улыбнулся и пошёл устраивать весну. Кэлен увязался следом. Панель управления климатом находилась недалеко от медотсека. Видимо, предполагалось, что за ним должен следить Лон-Гор. Ильсор сдвинул защитный экран и открыл меню регулировки. По краю промелькнула история изменений: что-то незначительное, регулярное, семичасовая северная зима в третьей каюте… Кажется, Кау-Рук пытался заморозить своего напарника. — Есть пожелания? — спросил Ильсор, повернувшись к Кэлену. Тот замялся. Пожелания? — Можно что-нибудь, максимально приближенное к ирмелийской весне? Не уверен, но там климат более влажный вроде… И голограммы. Или они с другого пульта управляются? — Почему, можно и с этого. У нас есть резерв мощности специально для климата, так что мы можем хоть всю «Диавону» в весенний сад превратить, м? — Было бы… здорово. Серые коридоры с лампочками Кэлену уже порядком надоели. Он уже иногда думал попроситься в анабиоз, чтобы больше их не видеть. — Сейчас всё сделаем. Ильсор улыбнулся и принялся настраивать систему. Кэлен отметил, что он, вообще-то, крайне редко улыбается, в основном держа лицо в умеренно-менвитских рамках. Должно быть, очень тяжело всё время ходить с этой маской. Особенно когда она вот так прирастает к лицу. Тем временем коридор начал меняться. Стены как будто исчезли, на их месте возникли иллюзии уходящих вдаль лужаек с тающим снегом и первыми цветами — бледно-розовыми, похожими на спицы от колёс. Свет диодов размазался в ровно-голубое небо. Вдоль вымощенных серым камнем дорожек встали светло-светло-зелёные деревья. Немного неестественно среди них торчало несколько шлюзов. — Нравится? — поинтересовался Ильсор и пояснил: — Дорожки соответствуют коридорам. — Это… очень красиво! Вентиляция нагнетала лёгкий ветерок, и голографические цветы покачивались, подыгрывая ему. Кэлен присел на корточки и протянул руку к ближайшему цветку. «Неужели?! Уже?!» — воскликнул в его голове высокий голос, которого он надеялся больше не слышать. …В следующий момент Кэлен полулежал на полу. Почему-то болела правая рука. Ильсор лежал рядом. Он явно был без сознания. По коридору к ним бежали Аш-Риа и Гелли. — Что у вас? — выдохнул биолог. На Ильсора сразу наставили сканер. Кажется, он показал, что серьёзных травм нет — ни Аш-Риа, ни Гелли не проявили признаков беспокойства. — Я отнесу его в медотсек. Профессор ушёл. Гелли обвела сканером Кэлена и констатировала: — Вывих. Кэлена тоже отвели в медотсек. Там Гелли занялась Ильсором — надо было всё-таки выяснить, что с ним, а Аш-Риа, как и несколько лет назад, указал Кэлену на кресло. — Профессор… это снова я. Снова… На этот раз Кэлен даже отстранённо не помнил, что произошло, но кто, кроме него, мог напасть на Ильсора в пустом коридоре? Аш-Риа, до того что-то искавший в шкафу, подошёл и потрепал Кэлена по плечу. Входной шлюз с лязгом отъехал в сторону. Застучали чьи-то каблуки. Зло застучали. Кэлен дёрнулся и зачем-то прижался к Аш-Риа. То ли случайно, то ли подсознательно… После того своего карантина Кэлен понял, что ужас лучше переносится рядом с кем-то, а не в одиночестве. Вот только менвиты не любят, когда их трогают. — Не носитесь так, офицеры, — попросил профессор. — Человек и без вас перепуган больше некуда. Он придерживал Кэлена за плечи, как будто просто затем, чтобы тот не свалился с крутящегося стула. Хватало и этого. — Что происходит? — требовательно вопросил комэск. — Кэлен написал, что на них напали. — Я?.. — Голос получился неестественно ломким. Что он сделал? — Тише, тише. Полковник, кто-то оглушил Ильсора, но непонятно, каким способом. Сканер молчит. Из палаты вышла Гелли. — Ничего, гос… говорит, что почувствовал удар в шею, потом — темнота. Мон-Со прошёл мимо неё в палату — сразу серьёзно отнёсся к угрозе. — Акупунктура, — задумчиво произнёс Аш-Риа. — Что? Кэлен никогда раньше не слышал этого слова. — Одна из спорных медицинских техник… и заодно метод безболезненной нейтрализации. Если нажать на определённую точку на теле, то можно отключить сознание. Это точно не вы, Кэлен. Надо знать, куда целиться. — Кто-то из менвитов или, может быть, Морни, — сказал Кау-Рук, который пришёл вместе с комэском. — Больно специфические знания надо иметь… — Он переместился куда-то вбок и, похоже, сел за стол. — Сейчас посмотрим… Кэлен поднял голову. Штурман сидел за столом Лон-Гора и пытался подключиться к системе наблюдения — Ильсор же говорил, что её больше нельзя отключить. — Что вы видите? — спросил Аш-Риа. Профессор всё ещё стоял рядом, и Кэлен не отстранялся. Пусть менвит сам, если хочет, а ему и так нормально. — Я вижу голограммы. Я вижу, как из медотсека бежит Гелли. Вижу, как она бежит обратно. Представьте, весь коридор просматривается, но только не то место, где стоял Ильсор! Там стоит голограмма большого, толстого дерева! Я вижу половину Кэлена, вижу, как ты достаёшь коммуникатор из кармана, а потом падаешь. — Полковник сказал, что я сообщил о нападении. — Вообще-то, — вздохнул Кау-Рук, откинувшись на спинку кресла, — ты прислал «на». Просто две буквы. Я пытался уточнить, что это значит, но ответа не получил. Мон-Со решил, что на вас напали, и оказался прав. Так вот… — Штурман выпрямился и включил трансляцию заново. — По порядку. Ты достаёшь коммуникатор, выбегает Гелли. Пока она бежит, ты падаешь. Потом она бежит обратно и возвращается с вами, профессор. Что всё это время происходит с Ильсором, непонятно. — Тень, — вдруг произнёс Аш-Риа. — Момент, когда Кэлен достаёт коммуникатор, а Гелли только выходит в коридор. Кау-Рук перемотал на нужное место, и профессор пояснил: — На полу видны три тени. Две — Ильсор и Кэлен. Кто третий? Когда Кэлен падает, остаётся одна. Когда подбегает Гелли, эта тень тоже пропадает. Кэлен смотрел запись, видел на ней себя, но совершенно показанного момента не помнил. И теней он никаких не видел — голограммы заливали коридор равномерным светом со всех сторон. Может, у Аш-Риа зрение орлиное? Мало ли на что всё-таки способны менвиты? — Я никого не видела. Кэлен вздрогнул. Он уже успел забыть, что Гелли здесь. Она, оказывается, всё это время тихо стояла где-то сзади. — Вахта, — вдруг сказал штурман. — Мне же Юнсара менять через пять минут. Он подорвался с места и выскочил в коридор. Кэлен поморщился: Кау-Рук был прав, но всё же в его спонтанном уходе чудилась плохо скрытая фальшь. — Опять начинается… — пробормотал профессор. А потом кто-то вдруг выключил свет.

***

На этот раз музыку выбрали менвитскую — что-то резкое, с довольно агрессивной гитарой. Морни у них такого не помнила, но она не то чтобы разбиралась в их музыке. Гил-Над сосредоточенно кромсал овощи. Неведомо как оказавшийся на кухне Лин-Хес мешал макаронам вариться, с задумчивым видом глядя в жёлтый водоворот. Морни пыталась сочинить пирог с лимоном — такой, чтобы был достаточно сладким для одних и не слишком для других… другого. — Имбирь? Или корица? Ещё наашми есть, он даже с остринкой немного… — Зачем такие сложности? — удивился Гил-Над. — Если он тебе нравится… Ну вот, нахватался: по-арзакски лезу не в своё дело! …просто скажи ему об этом. Морни поперхнулась воздухом. — Сказать? Я? — Ну да. — Лейтенант пожал плечами и скинул нарезанные овощи в миску. — Но я же девушка! — Ну да. — Первый шаг должен делать мужчина! — Э-э-э… нет. Женщина. — Женщине ведь растить детей, — заметил Лин-Хес. — Логично, что она сама выбирает, от кого эти дети будут. Глупо давать право выбора тому, кто ни на что не влияет, — у нас исторически довольно высок процент матерей-одиночек. — Почему? Из-за ваших войн? — И индивидуализма. У вас… иначе, верно? — Иначе. «Вот это ты, Морни, попала!» Даже если бы Мон-Со был чуть меньше Мон-Со, она не добилась бы ни-че-го. С другой стороны, теперь можно оказывать знаки внимания… более явно. — Не переживай. — Гил-Над ободряюще махнул ножом и улыбнулся. — Если идти достаточно долго, можно дойти и до южного края пустыни. Он вдруг замер. Улыбка закаменела, а рука судорожно сжала нож. Лин-Хес дёрнулся, прошипел: — Шахматы! — и тоже оцепенел. Морни выругалась. Опять! — Парни, помните: мы на одной стороне доски, ага? Она аккуратно протиснулась между ними и выключила плиту. Оба менвита направились к выходу. — Отдай ножик. — Морни перехватила руку Гил-Нада и вцепилась в край рукоятки. — Отдай. Вот так, умница. Сама арзачка не чувствовала на себе давления чужой воли. Тогда, в подвале, оно было. Сейчас — нет. Запереть кухню. Табельное оружие с собой давно никто не носит, даже Мон-Со. Остаются разного рода инструменты. Коридор почему-то превратился в аллею. Кто-то включил голограммы. Менвиты целенаправленно зашагали в сторону медотсека. Морни последовала за ними. — А что нам надо-то? Ответа она не ждала, но Лин-Хес всё же проскрипел: — Обезвредить тех, кто может помешать штурману развернуть звездолёт. Исит. Исит. Исит. Они уже входили в последний коридор. В дальнем его конце появились Ильсор и Мон-Со. Братец имел изрядно помятый вид. Между ними и лейтенантами из какого-то техотсека вывернул Анрай с ящиком инструментов. Кажется, и у него что-то шло не так. — Вы тоже спятили? — подозрительно уточнил шахтёр, вертя головой. Мон-Со выступил вперёд, отрезая всех от Ильсора. Он тоже заколдован? — Анрай! — крикнула Морни. — Жги!!! Он понял. Ящик полетел в Мон-Со. Теперь подсечь Гил-Нада. Удачно! Грохнулся на Лин-Хеса. Теперь быстро! — Верёвка есть? — Только катушка с проводом. — Тащи! Меньше чем через минуту оба лейтенанта были надёжно привязаны друг к другу и уложены вдоль стены. Ильсор за это время успел куда-то пропасть, а вот Мон-Со остался сидеть у двери в медотсек. Он меланхолично собирал рассыпавшиеся инструменты и не намеревался нападать. Морни присела рядом и заглянула ему в лицо. Не ранен (что там будет с брошенного мимо ящика?), но выглядит слегка оглушённым. — Всё в порядке? — Тварь хочет развернуть корабль. — Я зна… — Ильсор хочет отключить такую возможность через бортовой компьютер. Проследи, чтобы дошёл. — Анрай, сходишь? — Да, конечно. Шахтёр подобрал гаечный ключ поувесистее и скрылся за поворотом коридора. — А ты? — Останусь караулить главную угрозу, — фыркнула Морни. — Я знаю, где находится шлюз компьютера. Если туда ещё кто пойдёт, то через нас. — Гелли, Аш-Риа и Кэлен нейтрализованы. — Мон-Со кивнул в сторону медотсека и потянулся за кусачками, отскочившими к другой стене, куда-то внутрь голограммы. — Держи. — Морни дотянулась до них быстрее. — Юнсар, скорее всего, тоже. Предлагаю пойти добить штурмана, чтобы выиграть Ильсору время. На слове «добить» Мон-Со очень внимательно посмотрел ей в лицо. Видимо, у менвитов не было такой фигуры речи. Они почти дошли до компьютера, когда по громкой связи раздался голос Ильсора: — Внимание! Внимание! Уведомляю всех существ и все сущности, что система смены курса заблокирована. Возможны только изменения в пределах пятидесяти градусов от основного вектора направления Беллиора—Рамерия. Ни на какую Беллиору мы вернуться не сможем. Морни и Мон-Со остановились. Торчавший у входа Анрай вскинул руки в победном жесте. Ильсор тем временем продолжал говорить: — Полковник Кау-Рук, оставьте рычаги в покое. Лучше покормите свою рыбу. Спасибо. — Кто пойдёт лейтенантов развязывать? — спросил Анрай. — Ты. У Морни появилась одна до нелепости безумная идея, и она боялась, что хотя бы на пять минут позже ей уже не хватит на такое смелости. Анрай ушёл в соседний коридор. Ильсор наверняка видит происходящее через камеру, но ему хватит такта не открывать шлюз, пока Морни не закончит. Вдох-выдох… раз, два… три! — Мон-Со… помнишь, ты мне желание проспорил, когда я в Арахну стреляла? Он кивнул и спокойно поинтересовался: — Помню. Чего ты хочешь? Быстро. Не думать ни секунды. — Я сейчас сделаю очень большую глупость. А ты мне ответишь. Желательно, не ударом. — Допустим, — настороженно хмыкнул Мон-Со. Полтора шага поближе. Встать на носочки. Исит, почему он такой высокий? Обхватить руками за шею, чтобы не упасть. Придержал за талию даже — это взаимность или просто вежливость? Никакой рефлексии. Особенно о том, что она совершенно не умеет целоваться. Впрочем, Мон-Со оказался из тех, про кого однажды спели: «Я держу равнение, даже целуясь». Здесь они были на равных. Отстранившись, Морни опустила голову и уткнулась носом в колючую вышивку из металлических нитей. Отойти хотя бы на шаг значило бы посмотреть в лицо. Мон-Со тоже не спешил разрывать дистанцию, даже по-прежнему придерживал Морни, как будто она всё ещё могла упасть. — Всё, глупость сделана. — Зачем? Голос совершенно спокойный, если не сказать равнодушный. Но поза при этом напряжённая, как будто вокруг то ли ураганный ветер, то ли оползень. — Что «зачем»? — не поняла Морни. — Зачем она была нужна? — А зачем вообще люди целуются? — Физиология, — отозвался Мон-Со и, подумав, добавил: — Или эмоциональная близость. Но второе — точно не наш случай. Первое — тоже вряд ли. — Настолько не привлекаю? А вот об этом спрашивать не следовало. Мон-Со всё-таки отступил на шаг и уже оттуда всё тем же спокойным голосом объяснил: — Основная проблема не в привлекательности. Во-первых, в экипаже всего две женщины, во-вторых, у нас, в конце концов, есть таблетки для решения этой проблемы. «Привлекать привлекаешь, но ты всё равно в пролёте», — расшифровала Морни. — Проблема не в том. Я всё ещё не собираюсь присоединяться к вам на Рамерии. Да. Да. Да. — До Рамерии ещё целых одиннадцать лет! — Надеешься, что успеешь завербовать? — То есть в то, что я могу просто любить тебя, ты не веришь? В голос прорвалось непрошеное отчаяние. И зачем она только спровоцировала этот разговор? Мон-Со зачем-то выдержал паузу, но ответил всё так же спокойно: — Нет. Шлюз раскрылся. Видимо, Ильсору надоело ждать, пока они объяснятся. — Всё нормально? — Да, вполне, — отозвалась Морни. К медотсеку они шли за спиной Мон-Со. Братец всё это время держал Морни за руку. Как оказалось, проблемы Морни были совершенным пустяком. В медотсеке плакала Гелли. Аш-Риа сообщил, что установки всё-таки слетели, вот её и накрыло. Но у Гелли хотя бы был Десми — он уже успел прибежать в медотсек и теперь стоял рядом с ней, обнимая и успокаивая одной лишь ей предназначенными словами.