***
Морни шла по узкому коридору Алтамита, ведя рукой по стыку между огромными плитами примерно на уровне груди. Пирамида была построена без скрепляющего раствора: плиты просто стояли одна на другой, а вот такие маленькие проходы между ними — в две плиты высотой и меньше маэ шириной — никак не сказывались на устойчивости. Кое-где попадались ниши, выдолбленные прямо в плитах, или даже небольшие комнатки. В нишах располагались держатели для факелов с полусгнившими деревяшками в них, а в комнатках — люди. Внизу их было много — собственно, все, кто сопровождал Каири Таменди в её странствиях. Они натянули по коридорам осветительные ленты, переговаривались между собой, перемещались по пирамиде. Морни совсем отвыкла слышать постоянный фоновый шум, который в нормальных условиях создавали арзаки. Первый уровень, второй… Они были отделены друг от друга двойным или тройным слоем плит. С уровня на уровень вели крутые лестницы, карабкаться по которым лучше было на четвереньках. Третий уровень отличался от предыдущих. Там не было никаких боковых ходов, только короткий прямой коридор от лестницы в центр, а там — зал, богато изукрашенный какими-то фресками и письменами давно ушедшего народа. Вместо подвесных факелов здесь стояли какие-то вазы. Когда Морни заглянула в одну из них с фонариком, в нос ударил резкий запах трав, а луч распластался по поверхности чего-то маслянистого, синего. В этом зале пол был весь в узорчатой плитке, и Морни долго рассматривала её, пока не поняла, что извилистые линии, возникающие то тут, то там, вовсе не бегущие барханы, а змеи. Фыркнув, Морни направилась дальше. Ей было интересно исследовать все уровни пирамиды. Лестница на четвёртый уровень оказалась самой узкой — пробираться приходилось боком и пригнувшись. Однако когда-то проход был шире: стены справа и слева значительно позже дополнили пористым песчаным кирпичом. Вверху лестницы Морни услышала голоса. Мама и Кси-Лей. Они всю прошедшую неделю практически не расставались. Мама оставляла менвитку только для того, чтобы заколдовать очередную толпу даасаров, которым надлежало напасть на границы Энар-Таари. Раздражающие укусы, больше ничего. Но мама почему-то вцепилась в этих тварей и ни в какую не желала отступать. Кси-Лей говорила, что она так пытается заполнить пустоту, возникшую после смерти Явин, и советовала Морни уделять матери больше внимания. «…пока ещё не поздно», — всякий раз подчёркивала Кси-Лей с каким-то отчаянием в голосе. Менвитке приходилось даже внутри пирамиды носить тёмные очки, к тому же её почти не оставляли одну. Последнее, в общем-то, было не так плохо после смерти Нур-Лея, однако внимание было контролирующим и ни разу не сочувственным. Морни повадилась приходить к ней по вечерам и сидеть рядом, преодолевая встречное раздражение. Держать за руку, по голове гладить, рассказывать что-нибудь об Ирмели… Мама на это снисходительно хмыкала, но не возражала. Днём две колдуньи уходили на четвёртый уровень, чтобы без помех обменяться опытом. Однако обычное время собраний уже прошло, и Морни не думала застать их здесь. — Вы издеваетесь? — разъярённо шипела Кси-Лей. — Я видела, как ты отправляешь кому-то сообщение. Могу я узнать кому? В конце концов, мы пропустили этот коммуникатор и вынуждены исправлять ошибку. Ты всё-таки находишься на режимном объекте. Это не коммуникатор, у Кси-Лей его вообще нет. Это лиофон. Странно, что сразу не нашли. — Но не таким же способом? Морни добралась до верха лестницы и выглянула на четвёртый уровень. Там оказался такой же зал, как на третьем, но все узоры здесь сверкали драгоценными камнями. Масляные вазы так же стояли по углам, но сейчас в них не было необходимости — зал освещало солнце, падавшее из отверстий в потолке. — Я вынуждена действовать именно так, — отрезала мама. Они стояли в другом конце зала, отрезанные светом, и Морни видела лишь смутные силуэты. — Не над… — Голос опал бессильным шипением. Морни рванула в зал и в пару прыжков преодолела расстояние до колдуний. Кси-Лей медленно осела на пол и завалилась вбок. Из её глаз торчали два металлических штырька. Ещё два таких же сжимала в пальцах Таменди. Она соединила концы своей пары штырьков, и между ними промелькнула золотая искра. — Тёмные очки с изумрудным напылением вызывают седативный эффект, — пояснила Таменди, заметив Морни. Та бросилась к Кси-Лей. Жива! — И зачем тебе это? Искры продолжали мелькать. Явно артефакт, но вот какой? Обычно золотые искры обозначали что-нибудь безобидное, но безобидное не втыкают людям в глаза. — Чтобы разбудить нечто, куда более полезное, чем стаи безмозглых даасаров, которые мало что могут даже при численном превосходстве. Морни снова, как много-много лет назад, захотелось её ударить. — Ты никогда не думала, что вот из-за таких же действий случилась Ночь чёрных огней? Точных данных не было даже в Библиотеке, однако, скорее всего, как-то так оно и было. Конец света не приходит сам. Его делают люди. — Наверняка, — согласилась Таменди. — Наверняка тогда кого-то, как нас, арзаков, загнали в угол. Искры кончились. В вазах по углам вспыхнуло чёрное пламя. Помещение заполнил едкий, удушливый дым. Не лучшее время для злорадства, но план Таменди явно такого не предусматривал.***
Лестница никак не желала кончаться. Ильсор затолкал лиофон подальше в карман, чтобы не возникло даже тени соблазна посмотреть, сколько прошло времени. Оно потерялось в приказе Рес-Кая, а теперь опадало тяжёлыми стеклянными каплями на каждую ступень. Кап. Секунда. Кап-кап. Две секунды. Что было бы, если бы Мон-Со когда-то давно не вынес его из подземелья, а заставил идти своими ногами? Каким бы он ни был образцовым менвитом, всё-таки оказался гораздо приятнее мягкого и обходительного Рес-Кая, обволакивающе вежливого даже с рабами. Сейчас он где-то в Кай-Хо, за несколько тысяч томаэ отсюда. Так далеко, что и думать о нём не стоит. Тем более Ильсору нельзя с ним разговаривать. Разбитое колено в какой-то момент просто подломилось, и дальше пришлось пробираться ползком. Ступени оказались холодными, но сухими. Всюду попадались мелкие камешки, выпавшие из стен или потолка. Сами ступени были приплюснуты посередине, как будто их утаптывали веками. Даже над камнем властно время… Сомнительной гениальности мысль — тектонику никто не отменял, значит, время властно даже над материками, что уж там говорить о какой-то лестнице в никуда… Теперь точно в никуда. Наконец лестница кончилась. Ильсор взобрался на верхнюю ступеньку и дотронулся до дверной ручки. Снаружи вроде никого не было, и он оттолкнул дверь. В лицо ударил ночной холод. Снег еле отражал пробивавшийся в ущелье лунный свет. Фонари убрали, и вокруг не наблюдалось ничьего присутствия. Только пара крупных тёмных пятен. Ильсор вытянул голову, чтобы заглянуть подальше, не вставая (опираться на колено было слишком больно). В нескольких маэ от него распростёрся чей-то чёрный эллет. Его хозяин, скорее всего, лежал снизу. Ещё два пятна оказались менвитами. Кто бы ни носил чёрные эллеты, они, по арзакским меркам, были весьма эффективны. Чёрные… Таких не существовало. Чёрный цвет, конечно, встречался в рисунках, но никогда не был основным. И одинаковых эллетов никто не делал. Даже камуфляжные плащи тэльси всегда делались хоть чуть-чуть отличными друг от друга. В этой чёрной одинаковости мерещилось что-то неестественное, до отвращения похожее на другую одинаковость, серо-зелёную. В Энар-Таари среди арзаков ходили слухи, будто тех, кого менвиты определили в лабораторные крысы, одевают в чёрное. А ещё в этой одинаковости был Кеар. Были Десми и Гелли. Кеар назвал Ильсора предателем. Тогда это прошло мимо, а сейчас Ильсору показалось, что он схватился руками за оголённый провод. Он отодвинулся от двери и ничком рухнул в снег. Холод… от холода становилось менее больно. Очередная игра воображения. Кеар вернулся в Ламиэре, буквально восстал из мёртвых, чтобы сразу исчезнуть и появиться здесь в чёрном эллете. Что с ним случилось? Что в Сае делает Гелли? Почему она… Кеар, Десми и Гелли. За этим точно что-то кроется. Что они все делают здесь? Почему носят чёрные плащи? Для Десми Ильсор тоже предатель? Что произошло с Морни и Кси-Лей? Они вообще добрались до Алтамита? Если бы добрались, дали бы знать. Значит, Юнсар неспроста не может с ними связаться. И Библиотека умерла. А менвитская — закрылась. Совсем рядом захрустел снег. Ильсор не стал смотреть, кто это. Он лежал лицом в снегу и, если что, должен был сойти за труп. Ну а если это Рес-Кай, вставать тем более не хотелось. — Ильсор! Эй, Ильсор! Это Десми. Он опустился на колени рядом. Рука легла на шею в попытке проверить пульс. — Ты как? Этот… тебя не ранил? — Нет. — Ильсор приподнялся и перевернулся лицом вверх, тут же рухнув обратно. Там, где кончались стены ущелья, мерцала узкая полоска звёзд. Восточный край начинал потихоньку наливаться утренней серостью. Лицо Десми выделялось из мрака мягкими тенями. У него довольно красивые черты, если присмотреться. — Хорошо, — сказал Десми. — Чёрный эллет… — Чёрные ранвиши — Кеар так называет. Ильсор, почему он назвал тебя предателем? Ты же… — Не знаю… Когда-то он был моим другом. — Он рассказывал, что был пограничником, потом попал к менвитам… А сейчас хочет их уничтожить. — Уничтожить… — эхом повторил Ильсор. — И Гелли почему-то с ним! — воскликнул Десми. — И ты. — Я не… и… Я хочу, чтобы таких, как она, больше не было, понимаешь? Их не должно быть! И я… присматриваю за ней, чтобы… просто… — Я понял. Десми, ты не знаешь, что с моим отцом и штурманом? — Это был твой отец? — Да. — Штурмана… штурмана Ранвиши забрали, а отец… Кеар сказал, что он не примет нашу… точку зрения Ранвишей, так что пусть убирается. И фигура… Гелли заставила его уйти. — Он же был ранен! — Я… говорил. Меня никто не слушал, так что я пришёл за тобой. — И что я, по-твоему, могу сделать? — Ты меня спрашиваешь? Кто из нас вождь, в конце концов? — Забудь об этом, — попросил Ильсор, вставая. — Ай! Десми придержал его, не давая снова упасть. — Тебя проводить? — Не надо, сам дойду. Спасибо, Десми. Ш-ш, вот же… Отец наверняка собирался вернуться к машине и дождаться там… хотя бы утра. Больше тут просто некуда было идти. Вот только ключи остались у Ильсора, так что отцу, скорее всего, пришлось провести ночь на улице. Это если он не попался на глаза менвитам, которые всё ещё могут тут рыскать. Самому Ильсору по пути не встретился никто, кроме трёх мелких красных птичек, скачущих по снегу, и одной сытой и довольной жизнью вороны. Кажется, у воронья в Серебряных горах давно нет недостатка в еде. Пир — каждый день! Отец всё-таки смог добраться до машины. Он даже был почти в порядке, несмотря на проведённую на холоде ночь. — Ты пришёл. Полковника не видел? — Нет. Кау-Рук сейчас где-то в Сае, если ещё жив. Ильсор понятия не имел, на что теперь способен Кеар и чего ожидать от Гелли. И он тоже… — А ты? — зачем-то спросил Ильсор, хотя ответ был, в общем-то, очевиден. — Что — я? Я предлагаю убраться отсюда и найти, во-первых, врача, а во-вторых, того, кто поможет нам вытащить Кау-Рука. — В Ирмели? Ильсор открыл машину, и они оба забрались внутрь. Двигатель заурчал, переваривая топливо. Отец стучал пальцами здоровой руки по дверце, отсчитывая время, нужное, чтобы установилась комфортная температура. — Андел не так уж далеко. Думаю, нам могут подсказать, где искать Тъяри. — Допустим. Но я не уверен, есть ли в этом какой-то смысл. — Почему? — Потеряна связь с Морни и Кси-Лей. Кеар считает меня предателем, и, будем честны, он не так уж не прав. Шахматы снова взялись за старое и заставляют Гелли убивать менвитов, а Десми остался с ней. Оба присоединились к Чёрным ранвишам. Бассанийская Библиотека закрыта, Ирмелийская, как я выяснил, умерла. Кау-Рук в плену и может погибнуть. Из-за меня погиб Миа и, может, ещё кто-нибудь. Тебе досталось. Ну, а сам я могу в любой момент сдать всех Рес-Каю. Всё. — Всё? — Отец выслушал Ильсора и усмехнулся. — Я не услышал в списке бедствий ещё одного очень важного имени. О ком это он? О Мон-Со, что ли? «Господин Рес-Кай запретил…» Ильсор прикусил язык в самом начале фразы. Отец не хотел бы услышать от него нечто подобное. – О, я узнаю этот стеклянный взгляд. Не бойся: возможно, всё не так плохо. Дай-ка мне лиофон — попробуем сами дозваться до Морни. Ильсор не стал спорить. Пока отец пытался одной рукой набрать сообщение, он вывел машину на дорогу. Найти Тъяри и врача. Вернуться за Кау-Руком. Это совершенно бессмысленно, но сделать всё-таки надо. Отправив сообщение, отец набрал чей-то номер. — Кому ты звонишь? — Морни. Так, а кому тогда предназначалось сообщение? Он ведь всё равно не придёт.