Tyger Tyger burning bright, (--In the forests of the night:)

«Ещё одна божья милость...», — подумал про себя Нед и почувствовал, как ужас стал медленно распространяться по его телу. Мейстер Лювин и Старая Нэн спорят между собой о вариантах лечения, давая ему время смириться с этим новым безумием. Нэн утверждает, что путешественнику нужно взбодриться алкоголем и просто отдохнуть, что этот человек явно с крайнего севера и не нуждается ни в какой южной чепухе. Лювин возражает ей весьма разумными доводами об обморожении и синем оттенке неестественно бледной кожи мужчины. — Как он смог пройти мимо Стены, если он одичалый? — говорит Кэт. — Даже если отбросить это в сторону, он выглядит… Это правда. Нед не знает всего, что нужно знать об одичалых, но он сомневается, что они наделены столь явно валирийскими чертами. — Будь я суевернее, я бы назвал его дитем леса, — говорит он, дезориентированный настолько, что уже не может прислушиваться к своему языку. — Он практически размером с Робба, — проклятье. — А мы точно уверены, что он не мальчик? Он… — Мальчик, — усмехается Нэн. — Будь разумнее, дитя. Посмотри на эти мышцы, посмотри на эти шрамы и мозоли. Я буду рада показать тебе его член… — Помилуй, — он отступает, подняв руки в жесте капитуляции. — Я тебе верю. Он просто… Даже жители Мира выше, — как гласят истории, северяне самые высокие, и чем дальше на юг, тем люди ниже. Одичалые, или жители крайнего севера, как их называет Нэн, выше даже Карстарков. Кэт кивает, думая о том же. Седоволосый и бледнокожий. Маленький, стройный, неестественно красивый… — Он мог бы быть… — Прикуси язык, — резко отвечает Нэн. — Есть вещи, о которых нельзя говорить вслух. Он одичалый. Низкорослый, ищущий лучшей судьбы, ведомый Старыми Богами в наши земли. Эта легенда безопаснее, чем мысль, что они, возможно, приютили Таргариена. С другой стороны, какую бы жизнь ни вёл этот человек, она явно была несладкой. Шрамы покрывают его с ног до головы, и нет части тела без каких-либо признаков повреждений. Возможно, что ещё более важно, Нед нашёл его в озере рядом с Чардревом. Он может быть не самым проницательным человеком и не самым набожным, но он может распознать руку богов, когда она практически ведёт его за нос. — Одичалый, — говорит он, встречаясь взглядом с Кэт. Ему не нравится подвергать свою жену этому испытанию, да он и не хотел. В основном потому, что он сомневается, что она его пройдёт. Кэт — преданная мать и послушная жена, но она так же вспыльчива, как и любой южанин. Он может легко отследить мысль, которая мечется у неё в голове. Она приютит этого мужчину, потому что так решил Нед, её лорд-муж. Но при первой же возможности, когда расчёт изменится, она тут же бросит его на растерзание шакалам — или, в данном случае, Ланнистерам. Роберту… Не важно. Не нужно себя ещё больше нагнетать. — Одичалый, — кивает она. — По воле богов, надеюсь, он проснётся. «Вовсе нет», — думает Нед, прощаясь. Ему нужно успокоиться, и единственный способ — свалить всех своих детей на кого-то ещё и не разговаривать пару часов. У него и так уже есть один Таргариен и последнее, что ему нужно – ещё один. «К тому же, — добавил он с вековым горьким стыдом, — у Старков, похоже, очень вопиющая и хорошо зарекомендовавшая себя слабость к Таргариенам». Его брат и королева Рейла, его сестра и Рейгар, его сын и Джон. Он сам и Ашара, хотя она и дальняя родственница. Он не знает, что этот новый Таргариен сделает со всеми ними, но это будет непросто. Нет, было бы намного, намного проще, если бы этот мужчина тихо умер бы от полученных травм. Нед не может заставить себя поверить в то, что это произойдёт, но ведь ему можно надеяться?

***

Дети вне себя от любопытства, в очередной раз доказывая своё наследие. Не ясно, кто именно больше всего полон решимости выяснить, кто же этот таинственный незнакомец, который целыми днями спит, но между Роббом, Арьей и Сансой этот мужчина никогда не остаётся в одиночестве. Куда идёт Робб, туда идет и Джон, что ничуть не успокаивает старое сердце Неда. Слава богам, повторяет он с тревожной частотой, что Джон пошёл в Лию, а не в отца. Уже достаточно трудно не сходить с ума каждый раз, когда два незаконнорожденных Таргариена оказываются на таком небольшом расстоянии друг от друга. Кэт все это ненавидит, она презирает это. Она не понимает, почему незнакомца вообще пустили в крепость, не говоря уже о том, почему о нём так заботятся. Это… проблематично. Его южная жена никогда не была радушно встречена в Винтерфелле. Её нежелание отпускать Семерых ничему не помогло, и ее игнорирование и преуменьшение проблемы появления незнакомца из ниоткуда в богороще только делает ее более чужой, отстраненной и пренебрежительной. Несколько его знаменосцев постоянно присутствуют в Винтерфелле по той или иной причине, и молва быстро распространилась. Леди Старк отвергает посланного богами северянина. Если бы Нед был умнее или хотя бы немного сознательнее, он нашёл бы способ деликатно поднять этот вопрос. Но поскольку он никогда ничего не понимал в своей жене, он помалкивает и с достаточной осторожностью указывает, что Кэт никогда не пыталась выгнать незнакомца. Даже если это противоречит её здравому смыслу, она уважает законы Севера. Неудивительно, что это не слишком помогает. А когда септа Мордейн набралась смелости, чтобы прокомментировать этот вопрос языком, который прорежет слух каждому северянину… Леди Болтон после десяти дней каменного молчания очень многозначительно вызвала своего сына Домерика, чтобы тот проводил её обратно в Дредфорт. Куда бы ни пошла леди Болтон, урожденная Рисвелл, за ней последуют и остальные, и та небольшая доброжелательность, которую Кэт удалось завоевать после рождения Арьи, медленно, но верно, исчезает. — Месяц, Родрик, — говорит он, сбежав в казарму в надежде на покой. — Даже меньше — три недели, а Север уже в хаосе! — О, да ладно, — говорит Родрик. — Всё не так уж и плохо. Всё успокоится достаточно скоро. Такие вещи всегда решаются сами собой. — Да, спасибо за эти мудрые слова, — говорит он. — Как мог один человек… Он даже еще не произнес ни слова, а уже завязал политический узел, и я не имею ни малейшего понятия, как его распутать. Я даже не могу оторвать своих сыновей от его постели, а им всего по семь лет! — Дети – любопытные маленькие паршивцы, — отвечает Родрик с видом человека, занявшего свою позицию и не собирающегося её легко уступать, как бы ему это ни нравилось. — Что касается остального… Ну, вы не можете их винить, не так ли, милорд? Септа не скрывала, как она относится и что думает о Старых Богах. Леди Старк… Леди Старк не приложила никаких усилий, чтобы проявить уважение к северной вере. Леди Старк молится своим Семерым богам, как и положено, и держит своих детей подальше от богорощи практически любой ценой. Единственный ребенок, имеющий свободный доступ к богороще — это Джон, и по совпадению это единственное место, куда он может уйти с уверенностью, что его оставят в покое. Поэтому Джон проводит много времени в богороще, что только укрепляет широко распространенное убеждение в том, что он самый северный из всех детей Неда. И если это не рецепт катастрофы, то он не знает, что может быть хуже. — По воле богов незнакомец скоро проснется, — говорит он после долгой угрюмой паузы. — И мы сможем положить этому конец. Родрик посылает ему взгляд с оттенком жалости: — Септа – проблема, милорд. Незнакомец не виноват, и я не думаю, что следует винить его. Да, ну, на данный момент незнакомец — проблема, которую он может решить. В остальном он мало что может сделать. Никогда ещё не было так важно, чтобы дом Старков оставался тихим и незаметным. Ввязываться в публичный скандал со своей женой, любимой дочерью Хостера Талли, определенно не самый умный способ оставаться незаметным. Вдвойне, когда он несёт ответственность за ребенка, единственной защитой которого является то, что Нед — грубиян и невежда, который не в состоянии спланировать какой-либо заговор. — Я предлагаю послать ворона в Черный замок, милорд. Вашему брату всегда удается вас подбодрить. Нед не смеётся, но для этого нужно немного постараться. Бенджен? Бенджен ненавидит Кэт за то, каким несчастным она делает Джона. Презирает её с пылом, сравнимым только с презрением к их отцу и Роберту. Бенджен любил Лию, как никого другого. Может быть, еще Артура гребанного Дейна, но даже тогда… Не важно. Плевать на всё это. — Я думаю, что мне нужно провести время со своими детьми. Может быть, это немного прояснит мою голову. — Милорд! Лорд Старк! Мейстер Лювин прислал меня… Боги. Это наконец случилось. Он делает долгий бодрящий вдох: — Пожелай мне удачи, старый друг. — Вам не нужна удача, милорд. Просто следуйте своему сердцу. «Да пошёл ты тоже, Родрик».

***

Незнакомец… «Ну, есть много вещей, на которые стоит обратить внимание», — думает он, слегка ошеломленный увиденным. Он эфирно красив, даже если и не классической красотой Таргариенов — и слава богам за это. Его глаза кроваво-красные с примесью коричневого, что несколько странно, но даже несмотря на невероятно узкие черты, свидетельствующие о валирийской крови, его костная структура каким-то образом ещё более изящна. Рейгар был красив, но лицо у него было вытянутое, с узкими губами и прямым носом. У незнакомца же, наблюдающего за ними с видом сложного превосходства, более пухлые губы, естественно надутые. Его лицо не такое вытянутое, а кости вокруг глаз и скул достаточно тонкие, чтобы выглядеть женственно. «Вот и все», — думает Нед, дыша так ровно, как только может. За исключением остального тела, невозможно так или иначе определить его пол по чертам лица. А ещё он говорит только на старом языке. «Это назло мне, — думает Нед немного истерично. — Это должно быть назло мне». Боги хотят ещё больше усложнить ему жизнь. Если бы дело было только в жизни Неда, он, вероятно, не возражал бы. Он лорд Винтерфелла и ближайший друг коронованного короля, лично ему не о чем беспокоиться. Но у него есть Джон и… — Он говорит, что его зовут Тобирама, — подсказывает Старая Нэн, сверкая злорадным взглядом. Все ли ненавидят его жену? Даже Старая Нэн смотрит на Кэт, воплощающую саму идею южной красоты, и на этого беловолосого призрака мужчины и наслаждается своими словами. — Он не помнит, что произошло, и не помнит, как он оказался в богороще. «Удобно, — думает Нед, борясь за спокойствие. — К тому же это ложь». Он встречается с красными глазами и признает острый взгляд своим смиренным. Сможет он избавиться от него? Скорее всего нет. Не теперь, когда Кэт разожгла слухи до такой степени, что невольно или нет, Нед теперь просто обязан обращаться с этим человеком с предельной вежливостью, пока он либо не уйдет сам, либо не выяснится, что он… Например, одичалый убийца, и даже этого его лордам может быть недостаточно. Не после того, как Кэт и её гребаная септа представили его мучеником, жертвой всей лжи, которую южане рассказывают о Севере. — Приветствую Вас…- говорит он, вспоминая старые уроки, к которым не возвращался уже много десятилетий. — …У моего очага. Я – Эддард из Дома Старков… — Как сказать «хранитель»? — Защитник Севера, — так тоже сойдет. — Моя жена, Кейтилин. — …встрече, — говорит мужчина. Тобирама, что за имя такое. — …долго… здесь? Ему нужно освежить свои знания старого языка и быстро, потому что немногие в Винтерфелле говорят на нём, не считая Нэн. — На каком языке он говорит? — спрашивает Кэт. Нед старается не съеживаться и не обращать внимание на обмен мрачными взглядами между охранниками позади них. Боги. Она может хотя бы попытаться? Она напряжена, ругает он себя. Она может быть не в курсе причины, но она знает, что в последнее время её поведение вызывает недовольство. Её невнимательность понятна. — Старый язык, язык Первых Людей, — язык, на котором говорят на Севере, о котором ты должна знать, потому что запрещаешь Роббу учить его… — Понятно. — Ему нужно отдохнуть, — вмешивается мейстер Лювин. Нед не может удержаться, чтобы не бросить благодарный взгляд на этого человека. — Люди, которые просыпаются после долгого сна, должны отдыхать как можно больше и восполнять свои силы. — Конечно, — говорит он, кивая в сторону молчаливой аудитории. Боги, как он красив. — Если бы вы могли… Немногие из нас говорят на старом языке, но… — Я научу его, — хихикает Старая Нэн. — Если он хотя бы наполовину так же умён, как и красив, через неделю он будет говорить на общем языке. — Очень хорошо, — говорит он, прежде чем кто-либо ещё скажет что-то, на что ему придётся дать ответ. — Мейстер Лювин, сообщите о своих наблюдениях, когда будет удобно. Мы оставим вас, позаботьтесь о своём пациенте.