Нед не то чтобы мчался по своим коридорам, но, чёрт возьми, однозначно торопился. И сейчас, оглядываясь назад, в прошлое, он думает о том, что он должен был предвидеть это. Кэт отреагировала на не очень тонкий шепот о южанах и их двуличных поступках, согнувшись пополам и притянув к себе детей, будто опасаясь, что они в опасности. Санса и Бран поддержали её, милые и добрые дети. Арья, которой было всего четыре года и которая уже была своевольна и упряма, как волчица, не позволила матери сдерживать её. Робб, которого Нед обычно использовал для поддержки мира, слишком занят своим протестом. Кэт скорее спрыгнет с башни, чем примет присутствие рядом ублюдка своего мужа, если только её не заставят силой, поэтому Робб проводит с Джоном всё меньше времени.
Всё это говорит о том, что он должен был предвидеть восстание. Восстание, в данном случае…
Сцена, открывшаяся перед ним, совсем не та, которую он ожидал увидеть. Она будто насмехается над ним. Как будто у него не перехватывало дыхания в ожидании чего-то кошмарного. Будто он не мчался сюда, преследуемый смутными ужасами и кровью.
Чего бы он не боялся, этого не случилось. Зато были пятеро из его шести детей, свалившихся на чужую — Тобирамы — кровать, счастливые и чирикающие, как стая белок. Даже Джон — его самый серьёзный ребёнок, в чем он винит его отца, наблюдает за мужчиной огромными бесхитростными глазами, будто не может представить, что тот может быть опасным. Боги, Нед искренне завидует их мужеству. Он определенно напуган присутствием красноглазого незнакомца, как и Кэт, Джори, Мейстер Лювин и все остальные, кто контактировал с ним. Дети Неда? Ни капли, ни искры страха.
К их чести, мужчина, заваленный детьми, имеет мало общего с ледяным властным человеком, которого встретил Нед. Он по-прежнему собран и держит себя в руках, не показывая на своем лице ничего особенного. Нед понимает, что разница в том, что постоянное напряжение вокруг его плеч и шеи уменьшилось. Он сидит там, проводя мягкими пальцами по волосам Арьи и одновременно слушая болтовню Робба о том и о сём, не понимая ни единого слова, Нед в этом почти уверен.
— Отец! — радостно восклицает Робб. — Ты уже познакомился с Тоби?
— Познакомился, да, — говорит Нед, стараясь подавить большинство своих инстинктивных реакций на то, чего испугался до смерти. Красные глаза приковывают его к земле, подразумевая, что да, сдерживать свой гнев действительно к лучшему. — Ваша мать вне себя, дети. Вам есть, что сказать в своё оправдание?
— Мы хотели поздороваться, — говорит Робб, притворно обиженный. Справедливый блеф для мальчика шести лет, но его покрасневшие уши — очень явный знак. Джон шаркает позади него, давая Роббу ещё больше поводов выпятить грудь и попытаться вести себя нагло. Санса странно напряжена, сжимая губы, а Бран откровенно сбит с толку. Значит только…
— Я позвала их с собой… — кричит его младшая дочь, дикая, как волк, и вдвое свирепее. На ум приходит Лия, да, но Брэндон даже быстрее. Да, он очень скучает по ним, по своим диким, любимым брату и сестре, которые никогда не были нигде так счастливы, как в глубоких лесных снегах. — Я ненавижу их, я ненавижу её.
Ненавижу. Ненавижу. Ненавижу их. Септа злая, глупая, громкая и… и…
Санса, драгоценная маленькая Санса кусает губу и бросает на него слишком осторожный взгляд. Что случилось, почему его дочь так на него смотрит? Он даже никогда не повышал на своих детей голоса.
Ни разу.
— Септа
злая, — говорит Санса, и тщательность, с которой она взвешивает каждое слово, вонзает волну иголок в его сердце. — Я услышала… я услышала, как сир Тоби говорит на старом языке. Нашем языке, языке Старков. Я попросила септу научить нас, и она… — она делает паузу, размышляя.
— Ты можешь рассказать мне всё, что случилось, милая, — говорит Нед, отчаявшись, что ему вообще нужно прояснить это, тем более перед слишком проницательным взглядом незнакомца. — Вообще, всё что угодно. Я всегда на твоей стороне.
— Она отказалась. Мы спорили. Я… я растерялась, а Арья… Она хотела защитить меня. Она
ударила Арью, папа, — теперь не робость, а гнев сужает её глаза и заставляет раздуваться ноздри. — Поэтому я укусила её, взяла Арью и убежала.
— Что… — вопль Робба перекликается с ещё двумя возмущенными криками мальчишек, хотя Джон скорее тихо шипит от злости, чем кричит от ярости. — Ты не сказала… Как она могла!
— Я сказала ей, что ей не место на Севере, — говорит Арья. — Что она чужая и что я попрошу лорда Старка отослать её с позором, — он даже не знает, что более тревожно: то, что она так часто подслушивала людей и повторяет то, что услышала, или то, что это мнение было настолько популярным, что даже маленькая Арья подхватила его. — Она сказала, что я пожалею и извинюсь. Я
не сожалею, папа, я не сожалею! Они думают плохо о Севере, они злые, и я
ненавижу их.
Боги. Она включает в эту группу не только септу. Если бы только Кэт услышала одну из своих дочерей…
Незнакомец — Тобирама, ради бога, Неду следует поскорее запомнить это необычное имя, прочищает горло и смотрит в испуганные глаза Неда своим неумолимым взглядом. Как ни крути, Нед не может не размышлять: незнакомец угрожает ему, требует, чтобы он позаботился об этом, иначе он сделает это сам. То, как нежно он вытирает слёзы со щёк Арьи, только подкрепляло его точку зрения.
Нед просто стоит там, как идиот, застыв, пока незнакомец утешает его детей. Его детей, плачущих из-за того, что септа Кэт ударила Арью и кричала на Сансу. Которые побежали к человеку, которого знали в этом замке меньше всего? Они могли пойти к Кэт… Они могли пойти к Неду, Джори, Нэн или любому из его знаменосцев. Из всех людей они пошли к Тобираме — о чём они думали? Насколько он и Кэт разочаровали своих детей, что те бегут за помощью к первому незнакомцу, не доверяя собственной семье?
— Септа будет отправлена прочь, — пока все ещё можно уладить. — Она… Кто-нибудь из вас…
— Она ненавидит Джона, — говорит Робб, хмурясь и становясь так, что его тело почти полностью закрывает младшего брата. — Всегда говорит о том, что он – наказание богов, посланный, чтобы опозорить твой дом. Что он… Она всё время лжет, и мама ругает меня, когда я пытаюсь заставить её прекратить.
Боги. Как ему сказать своему сыну, что да, он знал об этом, и да, что это должно продолжаться? Вот как южане относятся к бастардам, и то, что Нед не положил этому конец, отчасти объясняет, почему его жизнь здесь игнорируется. До сегодняшнего дня у него не было возможности помочь. Теперь, когда она причинила вред Арье, самому любимому ребёнку Старков, всё изменилось.
— Ты не позоришь дом Старков, и никто здравомыслящий в это не верит, — глаза Джона… слишком утомлены. Ему всего шесть, а его взгляд уже так полон скепсиса. — Что-нибудь ещё?
— Она говорит, что Старая Нэн… кто-то плохой, — говорит Санса. Нед не может поверить, что его маленькая певчая птичка так отдалилась от септы. Санса была её любимицей, всегда послушно следовала тому, что ей говорили. — Что мы не должны её слушать. И что на Севере не место для леди, и что ты… Я не хочу уезжать, папа, пожалуйста, не отсылай меня!
Глубокий вдох. О чём думала Кэт… Она ведь должна понимать, что Санса выйдет замуж на Севере? Ещё что-то может получиться у Арьи и Рикона, но Робб, Санса и Бран
должны остаться на Севере. Даже если отложить в сторону политику, как она могла… После того, что случилось с Лией, его лорды потеряли бы к нему всякое уважение, если бы он отправил своих детей на юг. О чём она
думает?
— Любой, кто подумает о том, чтобы забрать тебя у меня, столкнется с армиями Севера, — говорит он ей, придвигаясь ближе и вставая рядом с кроватью, чтобы они были ближе. — Твоя мать неправильно тебя поняла. Тебе нравятся песни и рассказы, не так ли? О рыцарях, турнирах и балах. Она думала, что это то, о чём ты мечтаешь.
— Я могу получить всё, что хочу, и здесь, — говорит она дрожащим голосом, ещё крепче прижимаясь к Арье, которая тут же в ответ тоже прижалась к ней сильнее. Неужели чудеса не прекращаются? Две его дочери никогда не были так близки. — Я могу, папа, обещаю. Мне не нужно… я слышала, их слова. Все говорят, что я не настоящая Старк, но это не так! Я такая же Старк, как и… — она запинается, её крошечное личико краснеет. — Как и Арья, или ты, или как Джон. Я настоящая! Только потому, что у меня рыжие волосы и голубые глаза не значит, что… Я Старк!
— О, милая, — он даже понятия не имел. Все его дети впитывают эту гнусную чушь, и ради чего? — Идите сюда, дорогие.
Вот так он и был похоронен под кучей сопящих детей. Даже Джон присоединяется, на этот раз достаточно уверенный в своем месте, чтобы не прятаться сзади и не наблюдать огромными серьёзными глазами.
— Хотел бы я, чтобы вы рассказали мне об этом раньше. Простите, что заставил вас усомниться в том, что я всегда буду на вашей стороне. Вы – вся моя жизнь, все шестеро. Ничто и никто не может встать между нами. Ни септы, ни слухи, ни что-либо ещё. Одинокий волк умирает…
— Но стая живет, — хором повторяют дети, Санса едва слышна от того, как сильно она рыдает.
— В яблочко. Теперь, как только мы немного успокоились, почему бы нам не оставить нашего гостя отдыхать и направиться в мой кабинет. Родрик…
— Чай с медовыми пирожными, милорд, — кричит Родрик из-за двери. Нед напрягается. Как долго он там стоял? Он слегка ёрзает, вытягивая голову… действительно, Родрик, Джори и небольшая толпа прислуги и охранников прячутся за открытой дверью. Верно. До истечения дня вся крепость узнает, что Эддард Старк не может навести порядок в своей собственной семье. Что его южная жена позволяет своей септе распространять яд в умах его детей. И это если ему повезет. Между Винтерфеллом и югом нет любви. Он будет чертовски удивлен, если избежит слухов о промывании мозгов и идеологической обработке. Боги.
— Мои извинения, — говорит он Тобираме на старом языке. — Мы мешаем вашему отдыху.
— Верно, — отвечает мужчина на общем. Шатко и неуверенно, звуки более твердые и резкие там, где они должны звучать мягче, но всё же понятные. — Я… — он делает паузу, раздражение едва мелькает на бесстрастных чертах. — Всё хорошо.
Нед соглашается с ним кивком. Он оставил все слова при себе, по крайней мере, до следующего раза. Ему предстоит очень долгий, очень неприятный разговор с женой. А ещё он лучше пошлёт приказ обустроить спальные покои в его кабинете. Делить постель с Кэт сейчас кажется очень неприятным.
***
— Ты зашла слишком далеко, — Нед игнорирует вздрагивание и широко раскрытые глаза Кэт. — Слишком далеко. Я всегда стремился дать тебе свободный доступ к детям и их образованию. Я думал, что их мать должна быть главной в таких вопросах, — он поднимает руку, останавливая её протест. — Даже когда мои знаменосцы говорили мне, что это неправильно, неразумно позволять им расти в южных условиях, я давал им отпор. Когда ты пристыдила Джона, хотя это и не принято на Севере, я тоже ничего не сказал. Когда ты настояла на том, чтобы дети следовали путям Семибожья, а не Старых Богов, я упустил и это, тем самым потеряв всякое уважение леди Мормонт. Теперь твоя септа ударила Арью, и об этом знает вся крепость.
— Септа Мордейн никогда бы…
Глубокий вдох.
— Септа Мордейн покидает Винтерфелл сегодня вечером, с тем, что сможет унести в руках, — его голос холоден, холоднее, чем он слышал за многие годы. — Ты пересекла так много границ, что я вынужден задуматься, знаешь ли ты вообще, что они существуют. Теперь ты живешь на Севере, Кейтилин. Мы не колония юга. Мы не варвары, которым нужно показывать свет. Ты приспособишься, или я отправлю тебя обратно и столкнусь с недовольством твоего отца. Понятно?
— Я не сделала ничего плохого, — бросает она в ответ, сверкая глазами, на скулах у неё два ярких красных пятна. — Я выполняла свой долг перед тобой и Севером. Ты обещал мне, что мне не придется отказаться от своей веры. Ты обещал, что это будет мой
дом.
— Да, — говорит он с холодом на сердце. — И, возможно, это было неправильно с моей стороны. Мои лорды определенно так и думают. Я не ожидал, что ты так быстро перешагнёшь через наши традиции и обычаи. Старки молятся Старым Богам, Кейтилин. Старков учат старому языку. Старки не забивают головы своих дочерей вычурностью и помпезностью, историями о благородных рыцарях и хорошеньких принцессах. У нас нет рыцарей по какой-то причине, Кейтилин. Мы не слишком отсталые, чтобы не заслуживать их, и не слишком дикие, чтобы не стремиться к справедливости и благородству. Мы
не хотим их.
Даже когда она в ярости, нельзя отрицать, что Кэт — красавица. Краснощёкая и высокая, с гордо наклонённой челюстью, кому-либо было бы трудно встать у неё на пути, тем более Неду, который никогда не встречал человека, за которым он скорее не следовал бы, а вёл за собой.
— Значит, моя культура, моя вера и мои убеждения… мне не разрешено учить им своих детей? Детей, которых я родила? Ты говоришь, что я не должна относиться к вашим путям как к низшим, в то же время подразумевая, что мои тоже ничего не стоят.
— Если бы мы были в Риверране, я бы молчал. Я бы склонился, и принял бы ваши пути. Но мы не в Риверране. Твои дети Старки, а не Талли. Они вырастут и останутся Старками, так или иначе. Я не знаю, возможно ли спасти твоё положение на Севере. Ты оскорбила всех и каждого из моих лордов сверх разумного. Надеюсь, со временем я смогу заручиться поддержкой для Робба, иначе его не назначат Хранителем Севера, и Дом Старков потеряет своё положение. Север не позволит южанину руководить собой, кем бы ни был его отец.
Румянец на её лице бледнеет, оставляя прекрасные черты очерченными и резкими.
— Что ты… Робб может…
— Ещё нет, — он качает головой, пытаясь избавиться от этого странного холода. Он жесток. У Кэт здесь мало силы. Ему следует быть осторожнее. — Но это случится, если что-то не будет сделано. С Сансой хуже. Она умоляла меня не отсылать её, Кейтилин. Моя маленькая девочка в ужасе от того, что она не настоящая Старк и что я отправлю её на юг. Это из-за тебя. Ты заставила детей выбирать, выбирать между любовью их матери и их домом. Я надеюсь, что ты используешь часть времени, которое у тебя появится после ухода септы, чтобы подумать об этом.
***
Септа кричит, плачет и пытается воззвать к их доброму сердцу. В Неде не осталось ни капли сочувствия после столь насыщенного событиями дня. Единственную поблажку, которую он ей дает, это то, что охранники, которые тащат её — женщины. «Скажи спасибо, что зима ещё не наступила, — думает он, лишенный каких-либо следов эмоций. — Иначе ты бы замерзла за считанные минуты».
Звонят колокола, призывая крепость к обеду, и он вздрагивает от неожиданности. Это… Прошло всего несколько часов? Как это возможно? Кажется, что прошли месяцы, настолько насыщенными были последние события с появлением незнакомца, детьми и всем остальным.
Вся его семья находится в обеденном зале, когда он входит внутрь. Кэт, очевидно, с детьми. Всё нормально. Джон… Где Джон? Он сжимает челюсти. Неужели она снова выгнала его из-за стола…
Его глаза ловят вспышку белого… Его желудок сжимается. Незнакомец — Тобирама — решил присоединиться к ним. Он сидит на конце одного из длинных столов, предназначенных для простых людей, вместе с Джоном. Кто-то втащил кресло, достаточно широкое, чтобы посадить мужчину и мальчика рядом с ним. От их вида у Неда кружится голова. Сидя рядом с Тобирамой, черты лица отца Джона усиливаются. Угол скул, например, и высокий наклон лба. Элегантный изгиб его бровей. Окраска типичная для Старков, как и глаза и губы, но любой, кто хоть раз видел Рейгара, мог увидеть его черты в маленьком торжественном мальчике, пытающимся исчезнуть из поля зрения. Но на данный момент им уделяют очень много внимания. Каждый из его лордов смотрит на Тобираму с разной степенью любопытства. Некоторые из них смотрят на Тобираму, а затем на Кэт с презрительно поднятыми бровями. «Они думают, что она прогнала Тобираму с их стола, — думает Нед с оцепенелой покорностью. — Она почти наверняка этого не делала, но они так думают. Боги».
С другой стороны, Тобирама сидит в своем кресле, закутанный в толстые меха, которые очень хорошо сочетаются с его белыми волосами. Холодный блеск в его глазах и надменный наклон челюсти говорят о человеке, который не терпит дураков. Он не прижимает Джона к себе, но нависает над мальчиком несмотря на то, что он на голову ниже Неда и, по крайней мере, вдвое меньше его ширины. То, чего ему не хватает в объёме, он компенсирует поведением. Нед задумывается и понимает, что стоит в дверях уже достаточно долго и теперь все смотрят на него. Ждут его действий.
— Извините за опоздание, — говорит он в тишине. — Я сопровождал септу Мордейн из Винтерфелла и с Севера. После еды я пошлю воронов во все северные крепости. Я не могу запретить какому-либо дому приютить её, но я считаю, что это будет личной услугой Старкам, если ей и ей подобным не будет предоставлена возможность злоупотреблять нашей доброжелательностью и плохо обращаться с нашими детьми. Септа провела на Севере пять лет. Наверняка это достаточное время, чтобы научиться выживать самостоятельно, пока она не наткнется на душу, достаточно милосердную, чтобы предоставить ей убежище.
Поднимаются аплодисменты, лорд Карстарк встает и выкрикивает своё одобрение в своей фирменной манере. Нед натягивает на губы легкую улыбку. Она странно ощущается на его лице, мышцы болят от того, как мало он улыбается. Боги.
— Другая новость в том, что наш гость проснулся. Его зовут Тобирама, и он говорит только на старом языке. Как видите, я достаточно доверяю ему, чтобы позволить моему сыну сидеть рядом. Думайте, что хотите, — его горло кричит в знак протеста. Сегодня он говорил больше, чем за последние несколько лет вместе взятые. Ещё немного. Твоё молчание способствовало этому беспорядку точно так же, как и Кейтилин со своим вздором. Будь благодарен, что ещё не поздно, что у тебя есть шанс исправить некоторые из своих ошибок.
— Я больше не потерплю разговоров за своей спиной. Если у кого-то есть жалоба, вы приносите её мне, — он скользит взглядом по домочадцам, позволяя своему раздражению проявиться в его глазах. Больное горло или нет, эти слова он просто обязан сказать. — Мои дети пришли ко мне, боясь, что их окрас делает их менее волками. Я прежде всего отец. Следующего, кто заставит мою маленькую девочку чувствовать себя хуже, я лично сопровожу к северу от стены. Понятно?
— Хорошо, — говорит он, когда аплодисменты стихают. — У меня не осталось терпения на что-то подобное. Тихий волк укусит, если на него надавить. Не давите на меня.
