О, дивный Новый Свет

131 год от краха Мирового государства и начала Новейшего порядка 426 год от окончания Последней войны (ранее — Великой Антидоброжелательности) или падения Трех Свердержав 575 год Эры Стабильности или Эры Форда 2484 год от Рождества Христова или нашей эры *** Аудитория Университета Манхетополиса, в котором проходил семинар, была выдержана в древнемериканском стиле, когда в моде были огромные панорамные окна. Поэтому со своего места Альбертион бета-плюс Дженкинс мог видеть как гладь Лантического океана, так и Две Башни, два идеальных прямоугольника, выделявшихся на общем фоне. Они, в отличие от Университета, не были модным новоделом — это был реликт прежних эпох, менявший содержание, но сохранявший форму. При Океании там располагались Министерство процветания и Министерство триумфа, при Миргосе — центральный офис Главноуправителя Восточного побережья (никто не знал, в какой именно из башен-близнецов он сидит — так безопасники надеялись запутать тех, кто мог на него покуситься), при наступлении Новейшего порядка именно здесь собрались те, кто стоял у истоков Системы. И именно здесь была принята Стандартная конституция, которой сейчас пользовались большинство государств. Большинство цивилизованных государств — это важно. Все, что находилось за океанами, государствами назвать было нельзя ни при каких условиях. Альбертион мог позволить себе все это знать, несмотря на то, что был всего лишь бетой. Ему повезло появиться в инкубатории «Астартио Юнити», лучшей детоводческой компании Лантик-сити. И показать неплохие результаты в детстве, достаточные для того, чтобы компания кредитовала ему получение полноценного образования, надеясь получить неплохую выгоду от своего питомца, когда он подрастет и сделает карьеру. Все прочие касты, от гаммы и ниже, довольствовались базовым набором, которое включало в себя идеофилософскую подготовку, навыки управления электроприборами и транспортными средствами до второй категории, умение фиксировать информацию и вести счет. Все остальное относилось к высшему образованию, за которое приходилось доплачивать отдельно. И он его получал. — Что есть человек? — говорило лицо лектора на большом стереоэкране. Оно смотрелось так, что любой из студентов, сидевших в аудитории полукругом, глядя на него, видел, что оно смотрело прямо на него — только на него. — Живое существо, способное Владеть и Торговать. Вот что отличает разумное создание от неразумного. Сам разум есть дар Рынка, ибо все в мире есть Рынок. Само мышление есть обмен импульсами между нейронами для достижения взаимной выгоды. И поскольку сама мысль есть товар, как и все остальное, имеющая стоимость, мысли, не находящие спроса и не обеспеченные реальностью, приводит к инфляции, поэтому нуждаются в своевременной очистке… Вот так. В гипнопедии для низших каст все гораздо проще: «Сомы грамм — и нету драм». Он не понаслышке знал о жизни низших от своей регулярной взапросты — Кармен дельта Эрнандес, чьими услугами пользовался чаще всех. Раньше, во все предшествующие эпохи (кроме, может быть, Мирового государства) межполовые отношения обстраивались искусственными сложностями, не имеющими рыночного смысла. В средне- и поздневековье это были какие-то нелепые традиции. в эпоху Трех Держав — «долг перед партией» заменял собой все. В Миргосе… Тогда всем вбивалась идеологема, ныне забытая и запрещенная, а тогда общепринятая — «каждый принадлежит всем». Сейчас люди, наконец, нашли самое выгодное решение — взаимную проституцию или просто взапрост, где обе стороны заключали между собой договор о взаимной компенсации сексуальных услуг. Детали таких договоров, условия и прочее обговаривались в каждом отдельном случае. Поскольку Альбертион был значительно выше своей партнерши, большую часть условий выдвинул он, а финансовый баланс от их отношений склонялся в пользу Кармен. Он не знал, сколько договоров об оказании половых услуг она еще исполняет, но до сих пор, приглашая ее к себе, ни разу не столкнулся с тем, что она была занята. Каждый раз она появлялась сразу — и выполняла все, чего он желал. И, похоже, очень дорожила их связью. Порой Альбертиону даже казалось, что он открыл в себе латентную моносексуальность — в эпоху Мирового государства такое было даже неприличным. Да и сейчас подобное не слишком одобряли — считалось, что здоровая личность должна искать разнообразие, а ограничение интереса одним лишь своим либо противоположным полом, не говоря уже об одном субъекте — это уже симптом… Возможно, ему и правда стоит больше разнообразить свой досуг. Ладно, даст Пембертон, все будет хорошо… Дженкинс, родившийся в Лантик-сити, поклонялся именно этому божеству, каждое утро произнося ему короткую молитву, неизменно заканчивавшуюся ритуальным «Всегда Кокакола», и носил на цепочке стеклянный амулет в виде бутылки. С падением Мирового государства пал и фордизм как религия, единая и обязательная для всех. Сейчас почти каждый штат Новой Атлантиды имел своего бога — например Кармен, приехавшая из Милуокополиса, поклонялась двуединому божеству Харли-Дэвидсону. Да, Мировое государство… Такое странное и такое манящее. Эта эпоха по-настоящему увлекала Альбертиона, пусть и не приносила ему никакой выгоды в материальном плане. Оно возникло после того, как Последняя война уничтожила Океанию и две другие Сверхдержавы. Так получилось, что земли Мерики (или Америки на старом языке) пострадали от атома и боевой химии значительно меньше заокеанских провинций. И восстановились намного легче — вернее, они-то восстановились, а вот другие так до сих пор и выкапывали из развалин уцелевшие обломки. Очень быстро те, кто встал за штурвал страны после, как говорили в старину, Великой Антидоброжелательности, развернули ее на сто восемьдесят градусов. Было ничего нельзя? Так пусть теперь будет все можно! Смысл жизни — в войне? Больше нет! Будем строить новый мир! Внезапное изобилие, обрушившееся на жителей уцелевшего континента, от Полюса до Канала, от Океана до Океана, меньше чем за одно поколение изменило людей до неузнаваемости. Даже дети из пробирок, которых начали выращивать в некоторых местах, опасаясь мутаций, очень быстро превратились в стандартный и единственно принятый метод воспроизводства. И если сейчас этим занимались частные фирмы — которые, вообще-то, занимались в этом мире абсолютно всем — то тогда это было делом государственной важности, решаемым из единого центра на общее благо. Конец наступил, как всегда, внезапно. В третьем веке безграничного потребительства всего на свете страна, называвшая себя Мировым государством, хотя ее владения ограничивались одним материком, внезапно столкнулась с тем, что этого «всего» начинает не хватать. И было решено расти вширь. Сначала попытались реинтегрировать бывших соотечественников из отделившихся штатов бывшей Океании — тощих оборванцев в лохмотьях, копающихся в руинах. Это худо-бедно удалось. Естественно, брать в свой состав всевозможные «народно-свободно-демократические республики», где поклонение Старшему Брату (кто это такой, все уже давно забыли) приобрело религиозные масштабы, никто не собирался. Торговые концессии, фактории, сеттельменты — и хватит с них. А вот Ближний Восток, с его запасами, который принадлежал им еще во времена Древнебритании, за который вели войны Три Державы… Он должен был снова стать их. Кто же знал, что все так обернется? Что было дальше, все знают. Подъем хрисламизма, серия поражений, волнения на своей земле, беспорядки, хаос, распад. И Новейший порядок, поставивший точку в этой, без сомнения, знаменательной эпохе. Который, даст Пембертон, будет стоять, пока будут стоять Две Башни. Внезапно изображение на экране стало расплываться и гаснуть. А за окном раздавался низкий гул, переходящий в рев. Альбертион повернулся к окну, выходящему на море — и не поверил собственным глазам. Стратоплан? Но почему он летит так низко? Стратоплан шел на минимальной скорости, чуть меньше звуковой. И на высоте ниже всяких минимумов, для чего расправил крылья во всю ширь. Внезапно Альбертион представил себе с неожиданной ясностью сидящего в кабине бородача в чалме с крестом и зеленым полумесяцем, кричащего: «ИСА АКБАР!» Летающая машина врезалась в обе башни сразу, срезав у обоих часть стены, а затем взорвалась. Пилот-смертник знал, что прямо сейчас его собратья высаживаются на берег того, что неверные когда-то называли «Взлетной полосой один». Крестовый джихад, о котором говорили Пророки, начался.