Императорская дочка

      После того как Инкубатор скрылся из виду, чтобы в лишний раз не терять свои тела и не вызывать лишних подозрений у хозяйки мира, чтобы она узнав о его махинаций не истребила все его тела до основания, бравая четвёрка наконец-таки смогла вздохнуть спокойно и сохраняя на своём лице маску холодного безразличия, которая знатно раздражала Саяку из-за схожестью с напускным холодом странной новенькой, Бессмертный Бейдоу - Юйхен ночного неба сухо и твёрдо произнёс:       - Пройдёмте за нами, юные леди. -       На что Кёко Сакура задиристым тоном спросила:       - А откуда нам знать, что вы не заведете нас в ловушку? -       Чу Ваньнин хотелось было ответить на этот вопрос твёрдо и ясно: " Не откуда ", но его супруг схватил его за руку тем самым говоря: " Не обращай внимания, Ваньнин", ведь кому как не старейшине Мо знать, как его супруг может принимать подколки близко к сердцу и либо обижаться на них, либо воспринимать всерьёз, ведь в первый год своего перерождения он и вправду часто так сам и делал, но теперь понимая какого бывает его возлюбленному после этих подколов, он с такой язвительностью ответил Сакуре:       - Хм, а откуда нам знать, что вы не злодеи, взявшие в заложники нашу принцессу-       На что почувствовав вкус собственного лекарства Кёко лишь агрессивно смолчала, а её подруга Саяка услышав подобный тон процедила сквозь зубы:       - Вот уж действительно! Что папа, что дочка! -       Вновь услышав напоминание о своей дочки, Ваньнин не смог не удержаться от того как не вспомнить, о том какие чувства он испытывал, когда носил внутри эту маленькую прелестницу, какими трепетными казались её прикосновения и какую радость она приносила лишь одним фактом своего существования, также как и то как он впервые после своих родов взял на руки свою новорождённую красавицу, для него в тот миг показалось словно весь мир застыл, как будто вчера он держал её на руках маленькую беззащитную, слегка слабую девчушку, чьи глаза сияли фиолетовым блеском как у её папочки, и за чью улыбку он готов был пожертвовать всём на свете, тем горестнее ему было осознавать, что с тех пор прошло много лет и что его дочь уже почти взрослая пятнадцатилетняя девушка, которая сейчас возможно могла допустить самую горькую ошибку в своей жизни, при мысли об этом материнское сердце Юйхена налилось кровью, а на его глазах выступили горючие слезы.       Увидев подобное Мо Вэйюю ничего не оставалось делать как приобнять за плечи своего возлюбленного, и пусть он не мог ощутить полный спектр эмоций который ощущал его учитель, всё же он не мог не посочувствовать его горю и не восхититься его стойкости, и милосердию, ведь если бы Мо Жань не забыл бы о дочери, то кто знает мог ли он также как сейчас Ваньнин сдерживать всю ту безмолвную боль что копилась с каждым днём, про себя бывший Император отвечал, что наврядли. Он и сейчас чувствовал себя виноватым за то, что произошло с их с Ваньнином дочкой, и пусть он не помнил, как он радовался самому факту её существования, движениям или рождению, одно Вейюй мог сказать точно, что он не мог не осознавать того факта, что не только извращённое желание Императора, но и его безумная мечта, воплотилась в жизнь, ведь как ни странно, даже будучи самой мерзкой версией себя, он всегда мечтал о простой семейной идиллией с учителем, той самой где есть родители и их дитя, оттого ему было вдвойне больнее, что из-за него подобное и не могло стать возможным в то время, когда его дочка только увидела свет.       Весь же остальной путь девочки подростки и взрослые мужчины шли в полной тишине, и лишь дойти до места назначения Мо Жань лишь осторожно предупредил гостей:       - Осторожно, тут не совсем прибранно! -       Что было абсолютной правдой, ведь не смотря на свой педантичный характер, Чу Ваньнина пожалуй можно было назвать ещё и творческим, человеком, и как любому творческому человеку, ему порой был легко настолько увлечься своим хобби, чтобы забросить благосостояние своего жилища, так что за чистоплотность в плане не внешности, а дома чаще всего отвечал, Мо Жань, привыкший убираться ещё со времён, когда он жил в борделе.       Сами девушки пусть и были слегка обескуражены подобным, но всё же прекрасно понимали обладателей данных покоев.       Ваньнин же, пока его супруг приводил в порядок стол, на котором как обычно лежали чертежи, да механизмы, достал из тайника, ту одну вещь которую он тайно взял из первой временной линии, а именно маленькую разукрашенную шкатулку, в которой обычно хранилось какое-нибудь украшение после чего он сёл за стол подле своего супруга напротив путешественниц.       - Предвижу ваш вопрос, как подобное вообще возможно, отвечу, что пусть магия и не безгранична, но всё же на некоторые чудеса она всё же способна - предрекая вопрос Саяки и Кёко опередив девчонок ответил, Ваньнин на вопрос о том, как он вообще мог родить ребёнка. На что Саяка скрестив руки на столе в деловом тоне ответила:       - Ладно, допустим, вернёмся к делу - после чего она явно нахмурившись ответила: - Вашу дочь в нашем мире зовут Акеми Хомура и она украла часть силы Богини чтобы быть с ней, после чего переделала мир. И пусть в начале всё было можно сказать даже хорошо, если не учитывать, что Мадока была здесь не по своей воли, но вскоре мир начал рушаться и у меня нет ни малейшего сомнения, что ваша дочь к этому причастна. -       На что услышав подобное бывший Император не мог опять не загнатся по поводу того что его дочь явно повторяет его ошибки, также как и снова не ужаснуться своему прошлому и учтиво поклонившись он произнёс:       - Знаю, мне нет прощения, за то что мы с А-Хоми наделали, но в том что творит она, я думаю вина целиком лежит на мне, так что я молю о снисхождении с вашей стороны и понимания. -       На что и без того поникший Чу Ваньнин, дополнил:       - Нет Мо Жань, я тоже виноват, в том что произошло - после чего умеренно поклонившись дополнил: - Но я также, если это возможно прошу снисхождения для нашей дочери. -       На что изрядно удивившись подобной реакции Саяка только сухо констатировала:       - Это всё будет зависеть от вашей дочери, согласиться ли она восстановить память Богини или нет, если нет, то простите за последствия не могу ручаться. -       Эти слова очень кольнули сильно сердце обоих супругов, ведь они отлично зная друг друга понимали что их дочь наврятли будет следовать чьим либо доводам и слушать чьи либо аргументы, в особенности это отлично понимал Мо Вэйюй, которому уже доводилось наблюдать за прошлой версии себя со стороны. Вместе с этим бывшего императора очень тяготило то, что он не помнил о своей дочери ничего, даже то, что она вообще когда либо существовала из-за чего не смотря на всю грусть он всё таки решился спросить у девчат первым:       - Я так понимаю, вы хорошо знакомы с А-Хоми? -       На что поняв к чему ведёт весь этот разговор Саяка Мики проницательно лишь вздохнула:       - Не то, чтобы - честно ответила она после чего начала артистично размахивать руками: - Ваша дочь, очень скрытная и непредсказуемая, хрен его знает, что она может выкинуть в любой момент. - после чего на секунду промолчав, со вздохом она продолжила: - я думала находясь месяц в мире её сознания я начала понимать ход её мыслей, но как видно по итогу и я и остальные девчонки ошибались. -       С горечью закончила она свой рассказ после чего в павильоне нависла гробовая тишина, Мо Жань услышав подобное описание своей дочери не мог с грустью не улыбнуться, ведь как ни крути в этом характеристике виднелись и его черты характера и его возлюбленного, после чего он отлично понимал, что их дочь, явно могла бы наломать дров, ради защиты того кого любит и не заметить этого, а зная и их с учителем даже не задумавшись о том, что есть кто-то кто будет дорожить и тобой также как ты этим человеком.       После чего Ваньнин, который все это долгое время молчал, пытаясь скрыть свою боль, наконец-то подал свой голос, обращаясь явно к своему супругу:       - Вейюй, помнишь, как ты найдя у меня шкатулку для украшения подумал, что мне её кто-то подарил? -       И после этих слов уже весьма сообразительный Хаски начал было вспоминать этот фрагмент, да он и вправду припоминал это, как и то что он чуть не расцарапал из ревности своему супругу лицо, даже не удосужившись заглянуть в шкатулку и не узнать что же там находится, после чего вновь почувствовав укол вины он произнёс:       - Ради всего святого, Учитель, Ваньнин, прости меня - говоря он приклонившись лбом к полу, искренне моля своего возлюбленного о прощении после чего услышал тёплые слова от своего возлюбленного:       - Встань. -       После чего явно перепуганный Мо Вэйюй последовал совету учителя.       - Надо быть полным мазохистом, чтобы так себя калечить, но я не мог не взять эту вещь с собой - после чего ели ели скрывая свои слезы произнёс: - Ведь это единственное, что осталось в память о Си Бьен. -       После чего чуть дрожа, император мира смертных прикоснулся к шкатулке и приоткрыв её, увидел замечательную, тонкую женскую заколку сделанную из чистого золота с цветами сделанными из самых дорогущих камней и увидев эту заколку Мо Жань не мог не вспомнить откуда была эта бижутерия: Услышав впервые детский плач, своей драгоценной принцессы сердце императора дрогнуло, как никогда ещё раньше не дрожало, даже в его воспоминаниях о Ши Мее никогда не было столько же трепета сколько при осознании того, что наконец-то спустя долгие месяцы его ребенок, единственное для него на всём прогнившем свете существо увидело свет и не в силах выдержать подобный всплеск уже позабытых для него эмоций, он без раздумий схватил из рук лекарей, ту что казалось бы ему пока что дороже всех сокровищ и пусть его проклятое сердце стремилось обратить самый светлый миг в жизни Мо Вэйюя в забвение, всё же душа Тасянь-цзюня упорно противилась этому, узнав несколько месяцев назад, что у него будет прекрасная дочка, императора посетили весьма смешанные чувства, с одной стороны это была горькая обида на свою наложницу за то, что, как он думал, "та" упорно пыталась скрыть сей факт от этого достопочтенного, не зная, что Ваньнин боялся говорить не о поле их малышки, а о её неизлечимой болезни сердца из-за которой она врятли бы могла выйти из больничного крыла. Но с другой ему казалось бы было просто наплевать на пол его наследника, ведь это был ребёнок от его строптивого раба, ребёнок о котором он грезил и мечтал, а если это так то она по любому бы была бы самым большим сокровищем для горделивого императора. И так держа на руки свою прелестную, малютку, чьи глаза сияли словно драгоценные камни он напрочь забыл, о своей наложнице, который и подарил жизнь его принцессе, но спустя каких-то пару минут он услышал холодный глас своего наложника, который не мог не бросить в дрожь императора и в тоже время не восхитить его: - Можно, мне увидеть её? - Не смотря ни на что голос бывшего учителя, казалось бы сохранял свою отстраненность, что не могло не удивлять Тасянь-цзюня и не заставить опять не поиздеваться над Ваньнином: - Хахаха, Каким же это надо быть бессердечным, чтобы даже после рождения родного ребёнка, оставаться таким холодным? - после чего Император явно обратился к своей крошке - Принцесса, твоя мамочка, самая настоящая ледышка, как ты только не замёрзла внутри него? - Говорил он явно злорадствуя, над своей уязвимой, не способной и шевельнутся наложницей напрочь отказываясь отдавать своё сокровище, "матери" его принцессы, лаская и приговаривая: - Тихо, тихо малышка, папочка, тебя в обиду не даст! - играючи говорил он, что не заставило Бессмертного Байдоу не умилиться подобной картине, ведь пока его супруг не знал о болезни их дочери, он видел, как тот буквально, из жестокого императора словно снова становился тем лучезарным юношей, который когда-то любил просто проводить время со своим наставником и при подносить разные подарки, рассказывая о том, как хотел бы защищать весь мир от горя и бед, не зная, что он сам в будущем станет источником любых бед. Но как бы не было отрадно видеть наложнице Чу подобную картину, он прекрасно понимал, что вскоре вся эта любовь и трепет в сердце императора утихнут и он вспомнив, кто является "матерью" его дочери начнёт испытывать к ней сначала равнодушие, а потом узнав о её болезни ещё и ненависть, чего так сильно и боялся Ваньнин, поэтому желание спасти его прелестную дочурку загорелась в нём ещё сильнее и пусть он понимал, что он сам себе делает больно своим же поступком, он не мог не захотеть, хотя бы раз всего раз взять свою дочурку на руки прежде чем ночью потерять её уже навсегда, поэтому слёзно моля он произнёс: - Мо Вэйюй... Прошу... - На что Император хотел, было что-то возразить, но внезапно увидев на лице своего наложницы слезы что то в его разуме ёкнуло и ему не оставалось ничего сделать кроме как наконец-то передать дочку своей матери при этом тихо и грозно зарычав словно дикий пес ему, чтоб не повадно было: - Но учти, если с ней что-то случиться, пощады не жди! - На что будто бы не обращая внимания на угрозы бывший учитель впервые в жизни взглянул на свою маленькую и беззащитную принцессу, чье естество было настолько хрупким, что казалось бы одно движение могло принести ей не поправимый вред, а её глаза, которые были подобно отцовым, заставили сердце наложницы вздрогнуть и он со слезами на глазах произнёс: - Ты настоящая красавица, Мо Си Бьен. - После чего понимая, что сегодня же и проститься со своей принцессой грустно улыбнулся. Император же спустя считанные мгновения подошёл к своей наложнице держа в руке шкатулку для украшений, которая была открыта, и там можно было увидеть дорогую женскую заколку сделанную явно на заказ для императорской дочки, после чего проведя одной рукой по мягкой маленькой щеке новорождённой малышки произнёс: - Когда-нибудь ты сможешь надеть это украшение, моя принцесса. -       И увидев, как супруг явно плачет при виде этого украшения Чу Ваньнин лишь виновато закрыл шкатулку и чувствуя себя максимально ужасно, произнёс:       - Прости меня, я жесток! -       На что Мо Жань лишь улыбнувшись только и сделал, что не обращая внимания на присутствующих в павильоне гостей расцеловал своего супруга, после чего с улыбкой и слезами произнёс:       - Спасибо Учитель, спасибо за дочь. -       Подобная реакция довольно-таки сильно удивила Старейшину Юйхен, он и вправду надеялся, что заколка, может пробудить в Мо Вэйюэ хоть какие воспоминания, о дочери, но он явно не ожидал помятуя о былом, что подобное вызовет в его супруге всплеск таких эмоций, что тот даже забудет о нормах приличия.       И казалось бы Кёко хотела как-то прервать эту идиллию, да только Саяка молча провела рукой, говоря ей, что не стоит рушить их короткий миг счастья перед столкновением с тяжёлыми испытаниями.       Сам же Вейюй благодарно обнимая любовь всех своих жизней с трепетом в сердце шепнул Ваньнину;       - Пусть я и вспомнил только момент, её рождения, но этого оказалось достаточно... Учитель, вы поистине самый прекрасный человек в мире, а А-Хоми, самое лучшее благословение небес для нас обоих. -       На что услышав краем уха синеволосая волшебница, лишь шёпотом еркнула своей подруге:       - Ну да для них благословение, для нас наказание. -